Дело о фальшивых монетах из чистого золота

Смерть Огюста Лакруа

Утром Марка разбудил громкий стук в дверь. Сперва он удивился, и только потом вспомнил, что сам запер её на засов.

— Что-то случилось? — настороженно спросил Эдам, входя в гостиную. За ним вошёл Модестайн с тазом, в котором стоял запотевший медный кувшин.

— Ничего, — ответил Марк, не пускаясь в объяснения.

— Прево приглашает вас на завтрак в столовую.

— Ладно, — без особого энтузиазма кивнул Марк и обернулся к лакею. — Достань из сундука чёрный камзол со вставками из парчи, а потом подумал и добавил: — а заодно и цепь королевского комиссара. Надеюсь, её блеск напомнит ему, что я, прежде всего, посланец короля и только потом гость.

Марк опасался, что за завтраком соберётся добрая половина вчерашних гостей, но против ожидания, никого из них за столом не оказалось. Просторная комната, в которой стоял большой стол, явно предназначалась для семейных обедов, и за ним в этот ранний час собрались только члены семьи прево. Де Вивьер тоже уже был облачён в бархат и надел на грудь свою цепь, но его супруга, чуть встрёпанная, была одета в милое домашнее платье розового цвета. На Лючии был наряд из тёмно-синего сукна с кружевами, и она сидела, напряжённо уткнувшись взглядом в тарелку. Лионель тоже выглядел подавленным, и это немного удивило Марка.

— Я не стал приглашать сюда ревизора Бодена, — проговорил прево, деловито указав Марку на его место. — Им подали завтрак в комнаты. Однако с вами, ваше сиятельство, я хотел бы обсудить некое происшествие случившееся этой ночью, — он бросил недовольный взгляд на сына.

— Что-то случилось? — уточнил Марк, садясь.

— Увы, господин граф, — вздохнул Лионель. — Я плохо выполняю обязанности шерифа и допустил большую ошибку! Убийца несчастного Огюста сбежал! Я не поставил караул возле его двери, полагая, что замка будет достаточно, и сегодня утром тюремщик обнаружил, что дверь его камеры открыта, а внутри никого.

— Я думаю, что вам пора рассказать мне, что же всё-таки случилось с шерифом, — заметил Марк, — если конечно, её светлость сочтёт уместным подобный разговор за столом.

— Я ценю вашу галантность, господин граф, но прошу не церемониться, — махнула рукой она. — Все мы знаем об этом деле и опечалены, потому что за те несколько месяцев, что шериф Лакруа провёл в городе, мы успели к нему привыкнуть. Он часто бывал в нашем доме и не только по делам.

— Тогда я расскажу всё, что нам известно, — кивнул Лионель. — Вечером в день святого Сиприана патруль городской стражи был вызван хозяином гостиницы «Синий вепрь» на улице Орильер. Он сказал, что в переулке рядом что-то происходит, оттуда слышаться крики и стоны. Явившись туда, стражники обнаружили лежащего на земле мужчину, в котором узнали шерифа Лакруа. Он был мёртв, убит несколькими ударами кинжала в грудь и живот. Рядом с ним находился Пьер Мелансон, офицер охраны нашего замка. При нём были меч и кинжал. Крови на оружии не было, но на плаще убитого я обнаружил кровавые следы, словно кто-то тщательно вытер об него клинок. Тело шерифа и самого Мелансона тут же доставили сюда. Я допросил его и запер в камере.

— Он сознался? — спросил Марк.

— Нет, он всё отрицает, но иного я и не ожидал. Он заранее решил убить шерифа и заманил его туда, а для собственного оправдания написал записку.

— Что за записка?

Лионель бросил смущённый взгляд на мачеху, и та передёрнула плечами.

— Это возмутительно, — проговорила она. — Этот юноша, Мелансон, прибыл к нам не так давно. Он юн, неопытен и потому терялся при других офицерах, и я проявила к нему некоторое участие, а он возомнил, что я заинтересовалась им, и влюбился. Я не знала об этом до убийства Лакруа. В той записке было написано, что в тот вечер у меня с шерифом назначено свидание в гостинице «Синий вепрь», и Мелансон заявил, что якобы явился туда из-за ревности. Конечно, меня там не было! В этот день я с несколькими дамами посещала лечебницу святой Бригитты, а потом мы вместе ужинали у супруги главы магистрата.

— Всё так, — кивнул Лионель с облегчением. — Эта записка, написанная какими-то каракулями, была у него в кармане. Мне сказали, что Пьер уже несколько раз ссорился с шерифом из-за своих чувств к супруге прево, и даже пытался вызвать его на дуэль. На теле шерифа также была обнаружена записка, написанная тем же почерком, где говорилось, что если он хочет узнать что-то важное об интересующем его деле, то ему следует явиться в тот вечер в гостиницу «Синий вепрь». Я полагаю, что Мелансон подкараулил его в переулке и убил своим кинжалом. При этом он не имел опыта в таких делах, потому ему пришлось ударить несколько раз. Видимо, это произвело на него такое впечатление, что он так и остался сидеть на земле рядом с убитым.

— Вы знаете, о каком деле говорилось в записке, найденной при шерифе?

— Нет, ваше сиятельство, — покачал головой Лионель. — Шериф не подчинялся моему отцу и ничего ему не докладывал. Наверно, он вёл какое-то тайное расследование.

— А его помощники что-то знали?

— Нет, по крайней мере, они это отрицают.

— Я поговорю с ними позже, а также хочу увидеть эти записки и другие улики. А вы пока ловите вашего беглеца.

— Мне жаль, что я допустил такое, — пробормотал Лионель огорчённо. — Но у меня совсем нет опыта…

— Теперь дело в опытных руках, — прервал его прево. — Давайте сперва позавтракаем, а потом займёмся делами.

Все замолчали, принявшись за еду. Только баронесса попыталась о чём-то спрашивать Лючию, но та лишь что-то недовольно буркнула в ответ. Когда трапеза закончилась, прево первый поднялся из-за стола.

— Я должен вернуться к своим делам, — сообщил он. — Лионель, следи за поисками Мелансона и окажи всю возможную помощь его сиятельству в расследовании этого дела.

Он удалился, за ним поспешно ушла баронесса, сославшись на то, что ей нужно распорядиться насчёт обеда. Марк не торопясь закончил трапезу и взглянул на Лионеля.

— Скажите, кавалер, где сейчас тело шерифа Лакруа?

— Мы его уже похоронили на кладбище возле церкви святого Бонифация.

— Эксгумируйте его и привезите сюда, — распорядился Марк. — Я хочу его осмотреть.

— То есть… выкопать? — испуганно спросил молодой человек.

— Именно так. Займитесь этим прямо сейчас.

Тот кивнул и направился к двери. Марк вытер усы салфеткой и поднялся.

— Я хотела поблагодарить вас, ваше сиятельство, — неожиданно произнесла Лючия, взглянув на него, — за то, что вы не сказали отцу о той неловкой ситуации, в которую я вчера попала. Он был бы в ярости и, пожалуй, надавал бы мне пощёчин и запер в комнате до вашего отъезда. Я надеюсь, вы не подумали, что это он отправил меня к вам? Он — человек чести, поверьте! А я… — она грустно улыбнулась. — Мне просто скучно с ними. Здесь вообще скучно, люди грубы и говорят только о деньгах и торговле. Отец тоже стал таким. Моя мачеха строит из себя аристократку, но я-то знаю, чем она зарабатывала на жизнь в Сен-Марко, и даже, говорят, кого-то там убила. А мой брат прохвост! Не доверяйте ему!

— Почему же?

— Он лгун. Он всегда был таким. Когда король Ричард собирал войско и прислал приказ привести ему отряды из Пуатье, Лионель уговаривал отца отпустить его на войну. Отец запретил ему ехать, но он сбежал. Вернулся лишь два года назад и рассказывал всем, как героически воевал. Вот только избегал при этом называть имена сослуживцев и командиров. Вы понимаете? В этой войне не было никаких сражений, а имён он либо не знает, либо те люди ничего не знают о нём. Неизвестно, где он шатался несколько лет. Так что просто помните, что он плут. Я говорю это не потому, что не люблю его, просто я признательна вам.

— Я учту это, — кивнул Марк и вышел.

Он спустился в нижний зал замка, где его ждали сыщики.

— Я уже кое-что выяснил, — сообщил ему Гаспар. — Шериф Лакруа отказался от кабинета в замке прево и устроил свою контору в магистрате. У него было девять человек служащих, но доверял он только тем двоим, что приехали с ним. Это сыщик Арсен Дюваль, который раньше служил в полиции магистрата Сен-Марко, и его личный слуга Эмиль Пулен. Остальные, по его мнению, были приставлены к нему прево. Он снимал квартиру в доме вдовы Делиль на улице Клари.

— Отлично, — кивнул Марк. — Идём в магистрат, поговорим с сыщиками и осмотрим его контору. Потом обыщем квартиру.

— Мы заблудимся в этом лабиринте улиц, — тревожно заметил Демаре. — Нам нужен провожатый.

— Ты прав, — с сожалением кивнул Марк, осмотревшись.

В это время дверь отворилась, и появился Лионель де Вивьер.

— Я распорядился, чтоб тело шерифа доставили в наш подвал, — поспешно доложил он. — Вы куда-то собираетесь? Я провожу вас!

Вскоре они уже шли по запутанному лабиринту узких улиц, поглядывая на серое небо, видневшееся в узкую щель между нависающими над ними домами. По пути Лионель рассказывал ему о порядках в городе, и Марк молча слушал его. Они вышли на широкую торговую улицу, заполненную народом. У прилавков, вынесенных на улицу, толпились покупатели, двери лавок были распахнуты. Проходя мимо них, Марк заметил, что здесь продаётся куда меньше предметов роскоши, чем в столице, и куда больше вещей, нужных в хозяйстве. К тому же встречалось много рыбных лавок и магазинов, торгующих пушниной. Как раз возле дверей такой лавки он увидел высокого мужчину в меховой накидке. У него были длинные золотистые волосы, украшенные косичками и густая борода, хотя он был ещё довольно молод. На его груди поблескивало странное украшение: изогнутая полумесяцем золотая пластина со сложным узором, в который была вплетена голова медведя с оскаленной пастью. Марк так засмотрелся на это ожерелье, что не заметил, что мужчина тоже пристально смотрит на него. Однако когда их взгляды встретились, светловолосый великан вдруг добродушно улыбнулся и приветственно кивнул ему, на что Марк ответил тем же.

— Это Лагдуф, вождь урагхов, — сообщил Лионель, когда они прошли дальше, — наверно, привёз в город меха. Похоже, вы ему понравились. Обычно он не так вежлив.

Марк с трудом удержался от того, чтоб обернуться и ещё раз взглянуть на лесного вождя.

Здание ратуши мало отличалось от таких же зданий в других городах. Высокое, с двумя одинаковыми шпилями, похожими на рога, и широкой лестницей, ведущей к дверям под грубоватой аркой, покоящейся на двух полуколоннах. Не тратя времени на изучение её убранства, Марк вслед за Лионелем вошёл внутрь. Тот проводил его по длинному коридору в небольшой зал, где стояли столы и скамьи, а за перегородкой виднелся широкий письменный стол. Едва взглянув туда, Марк понял, что ничего интересного там быть не может, слишком многие имели туда доступ.

Навстречу им поднялись несколько мужчин в одежде полувоенного образца. Лионель представил их, как помощников шерифа. Их опрос Марк поручил своим сыщикам, а сам всё же прошёл в закуток, служивший кабинетом Лакруа.

На осмотр у него ушло не так много времени, да и ознакомившись с лежавшими на столе бумагами, он убедился, что его догадка была правильной. Здесь были только те дела, которыми Лакруа занимался официально, а именно мошенничество с торговыми пошлинами, кража сосудов из городского собора святой Лурдес, находящегося под патронатом короля, нападение на капитана городской стражи.

— До его приезда такими делами занималась полиция магистрата, — пояснил ему Лионель. — Он вёл только те расследования, которые, по его мнению, касались юрисдикции королевской власти, остальные оставались в ведении городских сыщиков. Они так и не успели разграничить свои полномочия. Глава полиции оказывал ему поддержку, и те парни, с которыми сейчас говорят ваши помощники, раньше служили в магистрате.

— Они ничего толком не знают, — сообщил Гаспар через какое-то время. — Шериф поручал им расследование выбранных им дел и выслушивал доклады, но сам в их деятельность не вмешивался. Это их вполне устраивало. Чем он сам занимался, когда шатался по городу, и что делал по его указанию Арсен Дюваль, им неизвестно.

— Ты поговорил с ним?

— Его нет на месте. Он умчался в город, едва узнал о побеге Мелансона.

— Я же велел ему находиться здесь! — воскликнул де Вивьер.

— Почему? — обернулся к нему Марк. — Разве сейчас не главное — поймать беглеца?

— Я просто подумал, что вам захочется поговорить со всеми, — слегка растерявшись, ответил Лионель.

В это время где-то неподалёку послышалась возня и радостный мужской голос оповестил:

— Я поймал его! Я поймал Мелансона!

Лионель немедля бросился туда. Марк, выйдя следом в общий зал, увидел высокого худощавого мужчину в берете, который тащил за шиворот упирающегося подростка со светлыми кудрями. На мальчике был дорогой, хотя уже потрёпанный и грязный камзол из узорчатого сукна тёмно-серого цвета. Впрочем, увидев его лицо, Марк понял, что это уже не мальчик, а вполне взрослый юноша, разве что хрупкий и невысокого роста.

— Кто позволил тебе уйти? — налетел на сыщика де Вивьер, но тот уже увидел Марка и узнал его.

Он низко поклонился, не выпуская из цепких пальцев воротник юноши.

— Я рад видеть вас, ваша светлость! — воскликнул он.

Марк вспомнил, что не раз встречал его в полиции магистрата Сен-Марко, и кивнул.

— Значит, ты поймал нашего беглеца? — одобрил он.

— Это было несложно! Говорят, что преступник всегда возвращается на место своего преступления! Он действительно крутился возле «Синего вепря» и расспрашивал о чём-то торговцев. Наверно, обронил что-то в том переулке.

— Я спрашивал, не видели ли они настоящего убийцу! — запротестовал юноша. — Я ни в чём не виноват!

— Конечно, — не стал с ним спорить Марк. — Дюваль, доставь его в замок прево, и сам останься при нём. Проследи, чтоб он снова не сбежал и ни с кем не разговаривал.

— Слушаюсь, ваша светлость! — заулыбался Дюваль и осмотрелся.

Лионель с мрачным видом кивнул двум другим сыщикам, и они с готовностью направились к арестованному. Втроём они вывели его из зала.

— Что ж, подозреваемый снова у нас в руках, — произнёс Марк. — Здесь я не нашёл ничего интересного. Господин де Вивьер, проводите нас туда, где жил шериф.

— Как вам будет угодно, — проворчал тот.

Квартира капитана Лакруа находилась на втором этаже большого добротного дома, стоявшего в купеческом квартале. Его домохозяйка, пожилая, но ещё крепкая женщина в тёмном платье с кружевами и чёрном чепце с удовольствием согласилась проводить их туда.

— Господин шериф вёл несколько беспорядочный образ жизни, но особых проблем не доставлял, — сообщила она на ходу. — Платил исправно, без задержек, и в комнатах у него всегда был порядок. Он жил со своим слугой Эмилем, тот всё ещё там, потому что за квартиру уплачено вперёд, и он ждёт распоряжений от родственников хозяина.

— Что вы имели в виду под беспорядочным образом жизни? — спросил Марк, взглянув на несколько дверей, расположенных в длинном коридоре на значительном расстоянии друг от друга. — Здесь есть ещё жильцы?

— Господин шериф уходил и приходил в любое угодное ему время, — пояснила вдова Делиль. — И днём, и ночью. Иногда при этом он был пьян и пел песни. Случалось, он приводил к себе женщин… ну, вы понимаете! Я не одобряю этого, но он говорил, что они свидетельницы чего-то там и просил не мешать процессу расследования. Всё это беспокоило других жильцов. У меня снимают квартиры приличные люди: стряпчий господин Бордело, вдова Аршамбо с дочерью, господин Гарнье, который даёт уроки математики детям богатых купцов, а так же бывший секретарь магистрата господин Кантен. Внизу живёт портной Ландри с семейством. Он шьёт наряды для дам, и его супруга держит небольшой салон для клиенток. Их всех конечно тревожил шум по ночам, но, сами понимаете… шериф. К тому же это случалось не так часто, — она остановилась у дальней двери и постучала. — Эмиль, здесь господа, которые хотят осмотреть комнаты шерифа!

— Что за господа? — раздалось из-за двери, и она распахнулась.

На пороге появился высокий молодой человек. Он был одет как слуга, но едва взглянув на него, Марк понял, что когда-то он был солдатом и, скорее всего, служил при капитане ещё в военных походах. Парень был с хорошей выправкой, а на его щеке темнел длинный шрам.

— Комиссар короля граф де Лорм, — сообщил ему Гаспар, оттесняя назад, чтоб освободить проход для Марка.

— Наконец-то, — поклонился тот. — Я Эмиль Пулен, состоял при шерифе. Проходите господа, я ждал вас.

— Ждал? — уточнил Марк.

— Да, потому что хозяин говорил, что если с ним что-то случится, то из Сен-Марко должен приехать кто-то, кого заинтересует его смерть. Только я не думал, что приедете вы, ваша светлость.

Марк внимательно взглянул на него, а потом осмотрелся по сторонам. В распоряжении Лакруа было три комнаты: просторная гостиная, маленькая тесная спальня, куда едва помещались кровать и окованный медью сундук с одеждой и кабинет с письменным столом и книжным шкафом. За спинкой кресла к стене были прибиты гвоздиками с фигурными шляпками узкие ремешки, за которые были заткнуты какие-то письма и бумаги.

— Осмотритесь здесь, — приказал Марк своим сыщикам, а сам прошёл в кабинет.

Он наугад вынул из-за ремешка на стене несколько писем, но это были лишь любовные записки и счета от башмачника и мясника. Перейдя к шкафу, он осмотрел два ряда затрёпанных дешёвых книг, которые, наверно, были куплены шерифом уже здесь. В основном это были сборники любовных стихов и рыцарские романы. Впрочем, Марк не был удивлён. Капитан при их кратком знакомстве не показался ему хорошо образованным человеком, интересующимся науками.

На нижней полке шкафа он заметил большой плоский ящик и, открыв его, увидел там дорогие краски и кисти. Этот набор, пожалуй, подошёл бы и профессиональному живописцу. Впрочем, потом Марк вспомнил портрет Мадлен, нарисованный капитаном на салфетке. Если б не способ его исполнения, то он был бы неплох для быстрого наброска и вполне похож на оригинал.

— Шериф Лакруа рисовал? — спросил Марк, закрыв ящик.

— Да, ваша светлость. Очень хорошо рисовал. Там, в ящике стола его картинки.

Марк сел в кресло перед столом и выдвинул ящик. Достав оттуда большую папку, он открыл её. Эти картины, выполненные на картоне красками и углём, действительно, были неплохи. Там он нашёл два портрета Мадлен, а после и других дам, в том числе баронессы де Вивьер и Лючии. Здесь же были зарисовки городских улиц, натюрморт с жареным гусём и яблоками, изображение взлохмаченного кота с пойманной мышью и шарж на пухленького щекастого человечка в тёмной мантии.

Отложив папку, Марк достал снизу бумаги. Перебрав их, он убедился, что это записки от каких-то дам, снова счета и несколько писем от мужчин, судя по содержанию, его бывших сослуживцев.

В другом ящике лежала деревянная коробка с гусиными перьями, огнивом, маленьким ножом и щипцами для снятия нагара. В глубине он обнаружил маленькую шкатулку, в которой лежали несколько драгоценных перстней, ожерелье с крыльями святой Лурдес и серебряные пряжки для перчаток.

— Это всё? — Марк с удивлением взглянул на стоявшего рядом слугу. — Больше никаких бумаг?

— Они пропали, ваша светлость, — с мрачным видом пояснил Пулен. — Здесь было несколько папок, но их больше нет.

— Когда они пропали?

— После смерти господина. Ночью меня вызвали в магистрат на допрос и продержали там несколько часов, а когда я вернулся, в квартире всё было перевёрнуто вверх дном, а те папки пропали. Я спросил о них господина де Вивьера, подумал, что может это он устроил здесь обыск и забрал их, но он сказал, что это кто-то другой и обещал разобраться.

— Ты знаешь, что было в тех папках?

Слуга мотнул головой.

— Гаспар, — позвал Марк и, когда великан появился на пороге, распорядился: — Поговори с хозяйкой и соседями. Узнай, кто ночью, когда убили шерифа, обыскивал его квартиру.

Тот кивнул и ушёл выполнять поручение, а Марк снова осмотрел стол и неожиданно увидел на краю под бюваром толстую книгу. Достав её, он с удивлением осмотрел кожаную обложку, на которой золотым тиснением было написано: «Феликс Крепо. О порядке вещей и природе человека». Это был не так давно напечатанный философский трактат. Марк сам ещё не читал его, хотя слышал о настоятеле храма святого Христофора в Реймсе и его новом учении.

Пролистав плотные страницы, набранные красивым чётким шрифтом, он заметил на полях какие-то рисунки. Часть их была сделана пером, но некоторые тонко прорисованы красками. В основном это были забавные картинки с разными животными и людьми, вплетённые в орнамент монограммы и миниатюрные женские головки. Марк какое-то время рассматривал их, а заодно искал, нет ли где каких-либо надписей.

Книга была новой, и вряд ли кто-то владел ею до капитана Лакруа, по крайней мере, так долго, чтоб успеть так расписать её. К тому же сам капитан обладал немалым талантом к рисованию, а значит, эти рисунки, которые принято называть маргиналиями, нарисовал он сам.

— Откуда у него эта книга? — спросил Марк, взглянув на Пулена.

— Он привёз её из Сен-Марко.

— А что не так с этой книгой? — тут же заинтересовался Лионель.

— Ничего, — пожал плечами Марк. — Я слышал о том, что её издали, и хотел заказать для своей библиотеки, но не успел. Вы не увлекаетесь новой философией? Нет? Жаль, потому что Феликс Крепо — один из самых необычных философов нашего времени. Я заберу эту книгу и почитаю на досуге. Что там, Демаре? — крикнул он. — Есть что-нибудь интересное?

— Ничего, ваша светлость, — сообщил тот, заглянув в кабинет. — Всё прибрано, вещи в порядке. Никаких тайников мы не нашли.

Вскоре после этого вернулся Гаспар и доложил:

— Я поговорил с хозяйкой. Той ночью явились сыщики из полиции магистрата, сообщили о смерти шерифа и увели Пулена с собой. Вскоре после этого явились другие, сунули ей под нос какую-то бумагу и сказали, что у них приказ обыскать квартиру шерифа и изъять документы.

— Чей приказ?

— Она не может сказать. То ли не поняла, то ли не расслышала, а может, они и не сказали. Лиц тоже не помнит, возле двери было темно, а они надвинули шляпы на глаза. Протопали наверх и открыли дверь ключом. Она не решилась подняться. Соседка, девица, что живёт здесь с матерью, сказала, что они слышали шаги нескольких мужчин и шум в комнатах шерифа, словно кто-то двигал мебель, но выйти побоялись. Стряпчего дома нет, старый секретарь магистрата сказал, что принял сонный отвар и крепко спал, ничего не слышал. Учитель тоже что-то слышал, но он в этот час проверял работы учеников и не стал отвлекаться. А портной снизу сказал, что той ночью у него никого не было дома, он с женой и детьми навещал родителей, которые живут в Лемелене. Скорее всего, так и есть, потому что их салон закрыт, и они все вместе разбирают дорожные сундуки.

— Значит, какие-то неизвестные явились с неким приказом и забрали все бумаги? — уточнил Марк и вопросительно взглянул на Лионеля.

— Это не наши люди, ваше сиятельство! — прижав руку к груди, воскликнул тот. — Я понятия не имею, кто бы это мог быть! И почему он держал какие-то важные бумаги в доме? В магистрате у него есть сейф и, если он хотел что-то скрыть…

— Мы уже не узнаем о мотивах его действий, — перебил Марк и поднялся. — Пулен, пойдёшь с нами, я хочу допросить тебя, а потом решим, что с тобой делать.

Взяв со стола книгу, он направился к выходу.

Уже стемнело. Марк молча шёл по улице, прислушиваясь к суетливой болтовне де Вивьера, который доказывал, что он не приказывал обыскивать квартиру шерифа, сетовал на неосторожность покойного, хранившего важные документы дома, и беспокоился, что они опаздывают к обеду. Этот молодой человек уже порядком ему надоел, и он раздумывал, как бы от него избавиться под благовидным предлогом. Он понял, что Пулен ничего не хочет говорить при нём, и, скорее всего, документы в тех пропавших папках были связаны с тайным расследованием Лакруа, которое он вёл по поручению графа Раймунда. А это было расследование незаконной деятельности прево Пуату барона де Вивьера, и то, что бумаги пропали, было на руку, прежде всего, ему.

Дальше мысли Марка перескочили на Пьера Мелансона. Этот хрупкий изнеженный мальчик вряд ли смог бы убить капитана Лакруа, даже если б напал на него неожиданно в тёмном переулке. К тому же той же ночью квартира убитого была обыскана и пропали важные документы. Кто той ночью мог знать о смерти шерифа, кроме того, кто его убил, а также полиции магистрата, подчиняющейся прево? Похоже, с убийством Лакруа тоже всё непросто, и его придётся расследовать заново. Хорошо, что злоупотреблениями де Вивьера теперь займутся королевские ревизоры, ведь сиятельному графу де Лорму ещё придётся разбираться с фальшивыми марками из настоящего золота.

Когда они вернулись в замок, Лионель начал настойчиво приглашать Марка в столовую, но тот отказался, велев подать ему обед в покои. Когда тот огорчённый удалился, Марк поманил к себе Пулена.

— Он ушёл. Что теперь скажешь?

— Хозяин по приказу, сами знаете кого, расследовал деятельность прево, — пугливо осмотревшись, сообщил слуга. — В тех папках были записи бесед со свидетелями, расчёты и доносы. Там были списки: кто, когда, за что и сколько ему давал. По сути, здесь никто не назначается на должность без взятки. При любом нарушении можно откупиться. Всё это было в тех бумагах. Хозяин иногда говорил мне об этом, но я не так чтоб очень умён, потому особо и не вникал. А забрали те папки люди прево, больше некому.

— Кто убил капитана Лакруа, ты знаешь?

— Знал бы, сам прибил! — проворчал парень. — Я с малолетства при нём! Он подобрал меня на улице, где я возле трактира собирал милостыню. Он был добр ко мне. Не знаю, как теперь жить…

— Хочешь вернуться с нами в Сен-Марко? — предложил Марк. — Я помогу тебе найти там место.

— Хочу, конечно!

— Ладно, иди, найди моего капитана Ламбера. Пока будешь служить при моём отряде, а там посмотрим.

И счастливый Пулен низко поклонился и ушёл. Марк же поднялся в свои комнаты и застал там двух лакеев, которые накрывали на стол в гостиной, а на скамье возле окна сидели его оруженосцы. Проигнорировав их обиженные взгляды, он сел за стол и, положив рядом книгу настоятеля Крепо, принялся за еду.

Закончив, он взглянул на хмурого Эдама.

— Где Хуан?

— Я не видел его, — ворчливо отозвался юноша и, воспользовавшись возможностью, высказал свои обиды: — Почему вы ушли без нас, и не оставили никаких распоряжений? Мы что, должны сидеть здесь как привязанные?

— Конечно, — кивнул он. — Сидеть и ждать. Это укрепит ваше смирение и научит терпению. Если совсем нечем заняться, прочтите эту книгу! К ночи я жду от вас подробный пересказ!

И поднявшись, он вышел в коридор. Едва дверь закрылась, он услышал возмущённый вопль Шарля: «Да он издевается!» и, усмехнувшись, направился к лестнице.

Спустившись в нижний зал, он увидел там своих сыщиков, дружески беседующих с Дювалем. Тот, едва увидев его, взмолился:

— Заберите меня отсюда, ваша светлость! Я приехал с капитаном Лакруа, чтоб помогать ему в расследовании, но теперь его нет! Я не верю этому молодому де Вивьеру! Он какой-то скользкий, да к тому же смерть шерифа была ему на руку.

— Ты помогал Лакруа в расследовании деятельности прево?

— Отчасти, — закивал Дюваль. — Но он был немного странный, всё старался держать в своих руках. Он давал мне поручения, я их выполнял и докладывал ему. Он всё записывал, но никогда ничего не говорил об этом.

— Что это были за поручения?

— С кем-то встретиться, за кем-то проследить, кого-то расспросить. Я порой даже толком не знал, относится ли это поручение к его миссии или имеет отношение к тем расследованиям, которые он забирал у местной полиции. Он вообще был страшно горд собой и считал себя очень умным. Возможно, он таким и был, но теперь будет нелегко разобраться во всём этом.

— Хорошо, будешь работать с моими сыщиками. Ты уже неплохо знаешь город и порядки здесь, и твоя помощь будет полезна. А пока проводи меня туда, где я смогу допросить Мелансона, и найди кого-то, кто будет вести протокол.

— Если хотите, я сам могу! Я по молодости работал в полиции обычным клерком.

— Отлично.

— Может, вызвать палача? — с готовностью уточнил он.

— Нет, в этом нет необходимости, — проворчал Марк.

Дюваль проводил его в заднюю часть замка, где в тёмном угрюмом каземате с узким окошком забранным решёткой стояли пыточные станки и крепкий деревянный стул для допрашиваемого. Осмотревшись, Марк одобрительно кивнул, поскольку всё здесь напоминало ему привычную обстановку камеры для допросов с Серой башне. Он сел в кресло за столом, а Дюваль устроился с бумагой и перьями за маленьким столиком у стены.

Вскоре тюремщики привели Пьера Мелансона, и он показался Марку ещё более хрупким из-за надетых на его руки и ноги цепей. Его усадили на стул, и он испуганно осмотрелся, но, похоже, отсутствие палачей его немного успокоило.

— Я ни в чём не виноват, ваша милость.

— Ваше сиятельство, — строго поправил Дюваль, но Марк остановил его.

— Моё имя граф де Лорм, — представился он. — Я комиссар Тайной полиции короля Сен-Марко. Теперь я буду расследовать дело об убийстве шерифа Лакруа. Назовите ваше имя.

— Я Пьер Мелансон, из Лемелена, младший сын коменданта крепости капитана Мелансона.

— Сколько вам лет?

— Семнадцать.

— Когда вы прибыли в Пуатье?

— Год назад.

— Это вы убили шерифа Лакруа?

— Нет! — возмущённо воскликнул юноша.

— Тогда зачем сбежали из-под стражи?

— Да чтоб самому расследовать всё и очистить себя от подозрений! Потому я и бродил возле «Синего вепря», спрашивал, не видел ли кто убийцу! Послушайте, ваше сиятельство, у меня не было другого выхода! Да, меня схватили возле тела Лакруа, я ссорился с ним, но я его не убивал! А они притащили меня сюда и предъявили обвинения. Этот молодой де Вивьер всегда прикидывался моим другом, а теперь просто обвинил в убийстве и даже не слушал, что я ему говорил! Никто здесь и не собирался искать настоящего убийцу! Они просто сказали, что это был я, и заперли меня в камере!

— Хорошо, расскажите всё с самого начала. Почему вы ссорились с шерифом?

Юноша какое-то время смущённо молчал, но потом, видимо, решил быть честным до конца.

— Это из-за Клементины… вернее, баронессы де Вивьер. Понимаете, когда я приехал сюда, я был очень несчастен и одинок. Все рыцари здесь — люди суровые, многие побывали на войне, и они относились ко мне с некоторым пренебрежением. Мне кажется из-за того, что я в семнадцать лет уже получил рыцарское звание, которого, по их мнению, не заслужил. Мне было здесь нелегко, и единственным человеком, кто проявил обо мне заботу, была она. Поверьте, она не дала мне ни единого повода, но я влюбился в неё всем сердцем и в глубине души поклялся вечно служить ей, ничего не требуя взамен. А потом я услышал, что говорит о ней Лакруа…

— Что же это было? — спросил Марк.

— Подлая ложь! Я не поверил ни единому слову, и даже вызвал его на дуэль! Но он заявил, что не принимает вызовы от пушистых котят, потому что если он меня убьёт, то его сочтут слишком жестоким. И щёлкнул меня по носу. При всех! Да, я действительно его ненавидел! Но и не думал убивать. Я попросил некоторых молодых сослуживцев помочь мне с фехтованием и усиленно занимался. Я думал, что однажды ему не удастся так просто отказаться от моего вызова.

— Что произошло той ночью?

— Я вернулся в свою комнату и нашёл на столе записку, в которой говорилось, что этой ночью баронесса де Вивьер встречается с шерифом Лакруа в гостинице «Синий вепрь». Я не помню, что со мной было, но очнулся уже на улице. Я бежал туда, немного заплутал, но всё-таки вышел на улицу Орильер. Уже было довольно темно. Я видел впереди вывеску гостиницы, но тут услышал стон в переулке и быстрые шаги. Я хотел пройти мимо, но снова услышал стон. Я пошёл туда и едва не споткнулся о тело. Было уже довольно темно. Я с трудом разглядел, что это шериф Лакруа. Я присел рядом, ещё не понимая, что случилось, подумал, что, может, он споткнулся в темноте. Но тут почувствовал под рукой что-то мокрое. Он был весь в крови. Я уже хотел позвать на помощь, но увидел огни. В переулок вбежали стражники с факелами и окружили меня. Вот тогда они и сказали, что я убил его, и никто уже не слушал мои возражения. Даже эту записку, которую нашли при мне, будто бы подделал я сам.

— А как вам удалось сбежать из камеры? — спросил Марк.

— Кто-то отпер дверь, — ответил Пьер. — Я услышал, как в замке повернулся ключ и пошёл проверить. Дверь открылась. В коридоре никого не было. Я даже подумал, что, может, это она решила спасти меня. По коридорам я вышел к задней двери за казармами. Обычно там стоит караул, но той ночью никого не было. Вот я и ушёл.

— Значит, кто-то просто выпустил вас? — задумчиво уточнил Марк. — И вы не знаете, кто, но думаете, что это баронесса?

— Нет, конечно, это не она! — запротестовал юноша. — Это я так подумал, но зачем ей это? Если ей сказали, что это я подделал ту записку… Наверно, она сердится.

— Ладно, — немного подумав, произнёс Марк. — На сегодня хватит. Отправляйтесь в камеру. Если у меня возникнут к вам вопросы, я вас вызову.

Покорно кивнув, Мелансон ушёл с тюремщиками, волоча свои кандалы. Марк обернулся к Дювалю.

— Что ты об этом думаешь?

— Похоже, он не врёт, — ответил тот. — Я, ещё только увидев его возле гостиницы этим утром, засомневался. Он такой тоненький, как девчонка! В руках никакой силы! Как же он мог справиться с капитаном Лакруа? Ведь наш шериф был ещё тот дуэлянт!

— Вот и я о том же! Иди к младшему де Вивьеру и забери у него улики по делу: орудие преступления, одежду и оружие убитого и те записки. Всё, что у него есть. После этого принесёшь всё в мертвецкую. Я хочу осмотреть труп жертвы.

Прежде чем отправиться в скорбную обитель, куда доставили тело шерифа Лакруа, Марк вызвал к себе Гаспара и велел принести сундучок с инструментами для осмотра. Он сам не раз присутствовал при вскрытиях, и хотя не умел производить их сам, уже знал, как проводить осмотр тела и о чём говорят те или иные признаки.

Вместе со своим подручным он спустился в тёмный холодный подвал, где на деревянных высоких лавках лежали покрытые грязными пеленами тела. Сумрачный служитель проводил их туда, где лежало тело шерифа, и Марк поспешно достал из сундучка ароматическое масло и намазал им ноздри, чтоб этот резкий запах хоть немного перебил трупное зловоние.

Он только собирался откинуть пелену, когда услышал возбуждённый голос Лионеля де Вивьера.

— Я слышал, вы уже допросили этого маленького убийцу! — воскликнул он, подойдя, и поставил на старый массивный стол у стены деревянный сундук. — Здесь всё: кинжалы Мелансона и шерифа, одежда, которую сняли с убитого, его плащ со следами крови. Там были ещё мечи, но они в магистрате. Я не стал их забирать, потому что раны точно нанесены не ими.

— Зачем вы явились сами? — уточнил Марк. — Осмотр тела несколько дней пролежавшего в гробу — не большое удовольствие.

— Но ведь я замещаю шерифа! Это мой долг, и удовольствие здесь ни при чём! К тому же, если честно, я уже понял, что допускаю слишком много ошибок! Мне не хватает опыта! Позвольте мне учиться у вас! Я готов следовать за вами днём и ночью!

— Это излишне, — пробормотал Марк и всё-таки снял с тела покров.

Покойник был одет в новый камзол с позументом и блестящие, хорошо начищенные сапоги. Марк молча с помощью Гаспара принялся раздевать его. Лионель отошёл в сторону, прижимая к носу белоснежный платок.

Сняв камзол, рубашку и нижнюю сорочку с трупа, Марк велел Гаспару ближе поднести свечу и принялся осматривать четыре раны на груди и животе. Потом он отошёл к столу, где стоял сундук с уликами. Открыв его, он вытащил оттуда два кинжала. Осмотрев их, он вопросительно взглянул на де Вивьера.

— Квилон принадлежит Мелансону, а дага — Лакруа.

Марк снова вернулся к трупу, положил кинжалы ему на грудь и поманил к себе Лионеля.

— Поясните, господин де Вивьер, как можно этими клинками нанести такие раны?

— Ну… — тот нехотя приблизился и посмотрел на труп. — А в чём дело?

— Ширина обоих клинков больше, чем длина раны. К тому же, по ранам видно, что клинок, которым они нанесены, не только был уже, но и имел ромбовидное сечение. Однако и у квилона, и у даги, клинки плоские. Вы не сравнили оружие с полученными ранами?

— Нет, мне это не пришло в голову. Мелансона застали на месте преступления, его руки были в крови… И там не было другого оружия! Мечом такую рану нанести тоже нельзя! Что же это значит?

— Скорее всего, вы схватили и обвинили не того. Настоящий убийца скрылся вместе с орудием убийства.

— А может, он выбросил другой кинжал, а потом искал его там, когда сбежал?

— Обвинение в убийстве — слишком серьёзная вещь, чтоб строить его на предположениях. Вы осмотрели место преступления?

— Нет, но, кажется, это сделал Дюваль.

— Он опытный сыщик, — кивнул Марк. — Он нашёл там что-то?

— Насколько мне известно, нет.

— Нет, не нашёл, — из темноты появился Дюваль и боязливо взглянул на де Вивьера. — Я обыскал там всё, когда тело шерифа унесли. Даже залез в водосток и обшарил дно, весь перемазался в грязи. Там ничего не было.

— Но было же темно! — немного нервно воскликнул Лионель.

— Я заставил сторожа светить мне фонарём. Нож бы я точно не проглядел.

— Понятно, — Марк открыл свой сундучок и достал оттуда связку тонких деревянных лучинок.

Вернувшись к телу шерифа, он начал осторожно вставлять их в раны. Вскоре из груди покойника торчали четыре палочки.

— Что скажете, господин де Вивьер? — спросил он.

— О чём? — спросил тот, с недоумением следивший за его действиями.

— Что можно сказать по этим ранам о преступнике?

— Позвольте? — Дюваль подошёл ближе и, ободрённый взглядом Марка, произнёс: — Раны нанесены беспорядочно, только одна, вот эта, является смертельной. Однако, она глубокая, это значит, убийца был силён и неопытен. Он не смог сразу убить его, и до этого вынужден был нанести три удара.

— Да, видимо, сначала он ударил в живот, но не задел важные органы. При этом он держал нож клинком вперёд и вверх. Потом, не меняя хвата, он ударил жертву в грудь. Этот удар оказался скользящим, потому что клинок наткнулся на ребро. К тому же само положение ножа в руке крайне неудобно для такого удара, что подтверждает, что у него нет опыта в подобных делах. В третий раз клинок по этой же причине прошёл мимо сердца, видите этот наклон? А вот эта рана оказалась смертельной! Удар прямой, очень сильный, клинок сразу достиг сердца. Полагаю, что она была нанесена, когда шериф упал навзничь, а преступник изменил хват, направив клинок вниз. При этом я думаю, что вначале жертва могла сопротивляться, а значит, убийца действительно очень силён, если смог повалить шерифа на землю. И примерно одного с ним роста, а ведь Лакруа был довольно высок.

— Наверно, вы правы, — задумчиво кивнул Лионель. — И что всё это значит?

— Что Мелансон говорит правду. Он слышал стоны, значит, в тот момент шериф был уже тяжело ранен, но ещё жив. Когда он вошёл и склонился над ним, он уже был мёртв. Полагаю, он на мгновения разминулся с преступником или спугнул его.

— Выходит, мы снова не знаем, кто убийца, и всё придётся начинать сначала?

— Именно так, — Марк задумчиво взглянул на тело, а потом осторожно пошевелил палочку, обозначившую смертельный удар в сердце. — Мне кажется, там что-то есть. Гаспар, подай мне длинный пинцет.

Он протянул ему руку, и сыщик поспешно вложил в неё длинный пинцет. Достав палочку, Марк ввёл зазубренные на концах бранши в раневой канал и какое-то время продвигал его в глубину, а потом, пошевелив, так же осторожно извлёк и бросил зажатый ими предмет в подставленную Гаспаром медную чашку.

— Это кончик кинжала? — оживился де Вивьер, с нетерпением глядя, как сыщик промывает его водой из кувшина. — Но как кинжал или нож мог сломаться в ране? Разве такоебывает? Постойте! Это же не металл, это какая-то стекляшка!

Марк молчал, глядя на маленький полупрозрачный треугольник под слоем воды. Потом снова взял его пинцетом и поднёс к пламени свечи, которое теперь было хорошо видно сквозь него.

— Что за безумие? — воскликнул Лионель. — Кому пришло в голову засовывать в рану стекло?

— Мы узнаем об этом, когда поймаем убийцу! — встрепенувшись, произнёс Марк. — Я думаю, здесь мы закончили, и нашему бедному другу пора вернуться в могилу. Распорядитесь, де Вивьер!

И бросив осколок обратно в чашку, он направился к выходу из подвала, но вдруг замер и обернулся.

— А скажите, не встречал ли кто-то в Пуатье чёрного призрака с железным лицом? Или, может, человека в чёрном плаще с капюшоном и железной маске?

— Нет, — ответил удивлённый Лионель.

— Может, были странные убийства, когда преступник оставлял на груди жертв какие-то записки или надписи? — он взглянул на Дюваля.

— Ничего такого, — мотнул головой тот.

— Это хорошо, — пробормотал Марк и направился к лестнице наверх, а за ним, прихватив сундучок с инструментами, поспешил Гаспар.

Марк сразу же поднялся на второй этаж жилой части замка и направился к двери покоев, предоставленных Джин Хо, но лиса там не оказалось.

— Где носит этого блохастого! — с досадой пробормотал он и, вернувшись в коридор, увидел Гаспара, который нерешительно топтался рядом. — Хочешь что-то сказать?

— Вы ведь о чём-то подумали, когда увидели эту стекляшку? — спросил сыщик. — Я заметил ваше беспокойство, но вы ничего не сказали де Вивьеру.

— Я сам не уверен, старина… — пробормотал Марк и, поманив его за собой, направился в свои покои.

Камин в гостиной был растоплен, возле него с книгой тихонько сидели оруженосцы, но Марк, не обратив на них внимания, сразу же прошёл в кабинет, освещаемый свечами в бронзовом шандале. Сев за стол, он бросил задумчивый взгляд на стопку бумаг. Гаспар тем временем достал из сундучка осколок и положил его на чистый лист бумаги перед Марком. Тот осторожно взял его и поднёс к пламени свечи.

— Помнишь, я упоминал о своей поездке в Лурдес, когда нам удалось уничтожить Орден Чёрного зеркала? Так вот, они как раз убивали своих жертв кинжалами из обсидиана, и нередко кончики клинков оставались в ранах, потому что это очень острый, но и очень хрупкий материал.

— Неужели кто-то из них уцелел? — забеспокоился сыщик.

— Это вполне возможно. Ведь кто-то в тот момент мог находиться вне крепости, уехал по делам или на задание. Я не исключаю такую возможность. Но всё остальное не сходится. Видишь ли, Орден Чёрного зеркала — это сообщество наёмных убийц, то есть его члены умеют убивать, а наш преступник крайне неумелый. У них был особый почерк: они перерезали жертвам горло, а здесь беспорядочные удары и последний — в сердце. Так что я полагаю, что это просто совпадение. И всё же такой кинжал — очень большая редкость, — он задумался. — Поговори с местными. Может, де Вивьер не всё знает, а Дюваль прибыл сюда с шерифом не так давно.

— Я расспрошу, — с готовностью кивнул великан.

— Теперь иди. Я хочу подумать.

Гаспар ушёл, а Марк завернул осколок в лист бумаги и спрятал в ящик стола. Выйдя в гостиную, он взглянул на оруженосцев.

— Ну что, как вам книга?

— Она нудная! — обиженно сообщил Шарль.

— А я нахожу её занимательной, — возразил Эдам.

— Отлично. Отправляйтесь на ужин, потом до ночи можете быть свободны, но не ввязывайтесь в истории.

— Мы вам точно не нужны? — заботливо спросил Эдам, поспешно встав. — И мы можем выйти в город?

— Постарайтесь не заблудиться, — проворчал Марк и, забрав у него книгу, вернулся в кабинет.

Сев за стол, он положил её перед собой. Она была совсем новой и, судя по всему, довольно дорогой. Ещё увидев её на столе шерифа Лакруа, он подумал, что она тут не случайно. На полках в книжном шкафу стояли растрёпанные брошюрки со стихами и зачитанные едва не до дыр рыцарские романы, и, видимо, именно такую литературу предпочитал этот ловелас и дуэлянт. Философский трактат выглядел там чуждо, однако, он держал его под рукой. Достав из сейфа привезённые из Сен-Марко шифрованные донесения шерифа, Марк какое-то время сверял их с книгой и вскоре убедился, что именно её он использовал для шифрования. Однако этим дело явно не ограничивалось. Его смущало, что шериф уделял этому труду довольно много внимания, и даже разрисовал многие страницы своими маргиналиями. Была ли это просто шалость, или он пытался спрятать в этих забавных картинках какое-то послание. Ведь он не мог не понимать, что, если с ним что-то случится, прево тут же постарается уничтожить все доказательства своих злоупотреблений, которые ему удалось собрать.

Раздумывая над этим, Марк неторопливо перелистывал страницы, разглядывая картинки. Вскоре он заметил, что некоторые из них прорисованы особенно тщательно, Лакруа сидел над ними долго, выписывая тонкой кистью мельчайшие детали своих миниатюр.

Неожиданно его рука замерла. Эта страница заканчивала очередную главу, и половина её была пуста, а Лакруа разместил там занимательный рисунок. Он изображал большого льва, похожего на геральдические изображения, даже в графской короне, при этом грива у льва была чёрная, а глаза светлые, к тому же на нём был синий наряд, отделанный позументом. Этот лев занёс свою мощную лапу с загнутыми когтями над встрёпанным красным петухом, на ногах у которого были настоящие шпоры. При этом петух держал крылом маленький меч, который казался игрушечным и жалким.

Марк невольно усмехнулся, вспомнив свою единственную встречу с Лакруа. Этот лев в графской короне на чёрной гриве — это он? И, кажется, тогда он как раз был в синем бархатном камзоле с серебряным галуном. И назвал Лакруа бойцовым петухом. Наверно, именно под впечатлением о той встрече шериф нарисовал эту картинку. Потом Марк заметил что-то похожее на маленькие цифры на красном гребешке и, поспешно достав из стола лупу, постарался рассмотреть их. Это было число 13.

Открыв книгу на тринадцатой странице, он прочёл: «Святой Бенедикт, будучи сыном знатного дворянина из Нанта, юношей был отправлен на учёбу в университет города Лейдена, но, не закончив обучение, покинул город вместе с группой благочестивых людей, сбежав от городской суеты, и поселился в Беарне, местечке в горах, расположенном неподалёку от озера Лондра. Известно, что в это время ему было около 20 лет». Прочитав до конца жизнеописание этого праведного мужа, Марк так и не нашёл ни одной зацепки, которая могла бы привязать эту историю к рисунку. Тогда он вернулся к нему и отсчитал тринадцать строк на той же странице.

— «Его пустая гордыня была побеждена благородной гордостью, после чего он поклялся впредь соблюдать сдержанность и вести себя подобающим образом», — прочёл он и удовлетворённо кивнул. — Вот это уже другое дело. Будем надеяться, что это ключ к остальным подсказкам.

Пролистав немного дальше, он увидел следующий, тщательно выписанный рисунок: всё тот же петух со шпорами стоял перед сжавшимся испуганным зайцем в коричневой курточке. Отыскав число 18, он пробежал глазами восемнадцатую строку: «Желание скрыть правду из страха перед справедливым возмездием подобно попытке укрыться от дождя в колодце, ибо тайное всегда станет явным, а за любые прегрешения последует наказание».

— Занятно, — пробормотал он.

И продолжив поиск, увидел рисунок, чем-то похожий на первый, только здесь большому красному петуху противостоял котёнок с пушистой светлой шёрсткой и забавной мордочкой, который задиристо махал на него маленькими лапками с крохотными коготками. «Забавно и трогательно выглядят попытки молодого поколения доказать что-то людям умудрённым и опытным, и, если они не приводят к недопустимой дерзости, стоит счесть их вполне простительными». Этот комментарий заставил его улыбнуться, он вспомнил перепуганного Пьера Мелансона, который, тем не менее, отчаянно пытался защищаться в столь опасной для него ситуации.

Через несколько страниц он нашёл уже целую сценку, тщательно выписанную тонкой кистью. Там был маленький домик, дверь которого изнутри открывал тот самый заяц в коричневой куртке. Перед ним стояла странная фигура в чёрном плаще, которая показалась Марку очень зловещей. И в то же время из-за куста позади неё выглядывал красный петух. «Погрязнув во лжи, он оказался на краю пропасти, рискуя не только сверзнуться туда самому, но и угрожая тем же близким ему людям», — прочёл он и снова задумчиво посмотрел на зайца. В его позе и прижатых ушах чувствовался страх, но голова была наклонена покорно, словно он смирился с тем, чего боялся больше всего. В то же время, петух, который следил за происходящим из укрытия, наводил на мысль, что это сам Лакруа, изображавший себя в таком образе, стал свидетелем реальной сцены, которая сильно его встревожила. Но кто скрывался под видом зайца и почему он был так важен? И что это за странная чёрная фигура, которая, судя по всему, и у шерифа вызывала суеверный ужас?

Открыв сразу обе картинки с зайцем, Марк посмотрел на них одновременно. Их последовательность в книге, судя по всему, не означала подлинной последовательности событий, поскольку Лакруа рисовал свои маргиналии на тех страницах, где находил фразы, наиболее точно описывающие зашифрованную в рисунке ситуацию. Однако ясно было, что тот, кто скрывался под видом зайца, был труслив и при этом обладал какой-то важной и опасной информацией. Шериф встретился с ним, но, несмотря на свой страх, его собеседник скрыл от него правду. При этом Лакруа следил за ним и стал свидетелем его встречи с тем, кого он изобразил в виде бесформенной фигуры в чёрном плаще.

Марк невольно вздрогнул, вдруг вспомнив тёмную ночь в горах и обступившие его чёрные фигуры в длинных плащах, под капюшонами которых свете факелов поблёскивали жуткие металлические лица. И хоть он знал тогда, что под этими плащами и за этими масками скрываются живые люди, его беспомощность перед их жестокостью была поистине пугающей. Ужас, который пронзил его тогда, всё ещё прятался где-то на дне его души, и теперь, взглянув снова на чёрное чудовище на рисунке шерифа, он снова ощутил его. А потом он вспомнил и об остром треугольнике из чёрного стекла, который не так давно извлёк из сердца убитого шерифа.

В комнатах стояла гнетущая тишина, и он вдруг пожалел, что отпустил оруженосцев, да и его девятихвостый приятель куда-то запропастился. Неожиданный громкий треск заставил его вздрогнуть, и он болезненно поморщился, глядя в дверной проём, освещённый рыжеватым неверным светом пламени в камине. «Как в преисподней…» — подумал Марк. Вспоминая ту жуткую ночь, он должен был признать, что вёл себя тогда отважно и разумно, но не потому, что не испугался. Просто он привычно загнал свой страх подальше, и вот теперь он выполз из своего узилища. Снова раздался резкий звук. Это всего лишь треснуло горящее в камине полено, но ставшая гнетущей тишина потихоньку заполнялась какими-то неясными, почти неслышными звуками.

— Так можно себя до безумия довести, — пробормотал Марк и снова сосредоточился на книге.

Он листал её, разглядывая рисунки, выполненные пером или свинцовым карандашом, но новые тщательно прорисованные красками миниатюры ему больше не попадались. На какой-то момент его внимание привлекла рыжая женская головка, чем-то напомнившая ему жену. Возможно, её и рисовал Лакруа, но время уже успело стереть в его памяти черты Мадлен.

Перевернув страницу, он, наконец, увидел яркую картинку. За накрытым столом сидел красный петух, а по другую сторону — старая черепаха, которая задумчиво смотрела на него тёмными влажными глазами. Её голова очень сильно напоминала человеческую, видимо, Лакруа хотел придать ей портретные черты какого-то своего знакомого. Разглядев на кубке число 26, Марк уже привычно отсчитал строки и прочёл: «Его мудрые наставления вывели меня на опасный путь, но поскольку он вёл к истине, сердце моё было преисполнено благодарностью».

Разглядывая тщательно прорисованные пластины панциря и седоватые завитки на голове черепахи, Марк подумал, что шериф посвятил этому рисунку немало времени. Он так и представил себе Лакруа, склонившегося с кистью над этой страницей. Наверно, в этот момент он что-то сосредоточенно обдумывал. Черепаха дала ему какие-то сведения, которые были очень важными, возможно, он узнал что-то, что заинтересовало его и требовало расследования, но он уже предполагал, что это расследование будет опасным для него. Не связано ли это с его смертью? Ведь кто-то выманил его в город и подстроил так, что убийство можно было свалить на влюблённого в баронессу юнца. И этот кто-то, скорее всего, обретается в замке прево, ведь он должен был знать о взаимоотношениях Лакруа с Мелансоном, а записка была подброшена в комнату юного офицера. Марк вдруг вспомнил, что до сих пор не видел эти записки, приведшие двух участников трагедии в тёмный переулок за гостиницей «Синий вепрь».

Стук в дверь заставил его отвлечься от этой мысли. Поднявшись, он вышел в гостиную и отпер её. В дверь тут же проскользнула Лючия де Вивьер, а за ней показался и её брат.

— Вы отказались придти на обед, — прощебетала она беспечно. — Я понимаю, вы были заняты, но теперь-то вы свободны! Отец приглашает вас на ужин. Нет-нет, не отказывайтесь. Это будет невежливо! К тому же у нас сегодня особый гость, и он очень хочет с вами познакомиться!

— Что за гость? — спросил Марк, следя за тем, как она вбежала в кабинет и, заметив на столе книгу, заглянула в неё.

— Эту книгу вы нашли у Огюста? Как странно! Он всегда с презрением относился к философам, считая их скучными! Ведь это его рисунок? Он чудесно рисовал! У нас с мачехой есть портреты, написанные им! Свой я приказала вставить в раму и повесила у себя в комнате, а куда свой дела Клементина, не знаю! Какой странный рисунок, — она склонилась над страницей. — А черепаха — точь-в-точь старик Шапю! Да это точно он! Его приплюснутая голова, седые кудряшки за ушами и эти полусонные, но такие внимательные глаза!

— Кто этот Шапю? — спросил Марк, возвращаясь к столу.

— Это казначей магистрата, — ответил Лионель и тоже заглянул в книгу. — Похож!

— Я хочу встретиться с ним.

— Но ведь не сейчас? — рассмеялся молодой человек. — Он стар и наверно рано ложится спать. Я провожу вас завтра в магистрат или приглашу его сюда.

— Хорошо, я схожу к нему в магистрат. Господин де Вивьер, где те записки, что нашли на теле шерифа и у Мелансона?

— У меня! Я принесу их завтра, а пока идёмте в трапезную! Нас ждут.

— Ну, идёмте! — воскликнула Лючия и, схватив Марка за руку, потащила к двери. — Если вы не придёте, наш гость обидится, и у отца будут неприятности. К тому же мачеха всегда как на иголках, когда прибывают эти гости!

— Что это за гости? — воспротивился Марк. — И почему они так важны?

— Это вождь урагхов Лагдуф и его семейство, к счастью, не в полном составе, иначе пришлось бы накрывать столы в пиршественном зале.

— Лагдуф, едва явившись, сразу заявил, что хочет видеть вас! — закивал Лионель. — Вы же помните, как он раскланялся с вами на улице! Обычно он ведёт себя сдержанно и даже высокомерно, но вы сразу пробили броню его сердца!

— И чем же я так поразил его?

— Спросите у него сами!

— Хорошо, — кивнул Марк и, высвободив руку из ладошек Лючии, закрыл и убрал в стол книгу.

Они спустились в ту столовую, где утром проходил завтрак. За столом на сей раз кроме барона и баронессы сидели несколько человек: Лагдуф и ещё трое мужчин и две женщины. Увидев входящего Марка, Лагдуф вскочил и с улыбкой на лице бросился к нему. Он взял его руку и крепко сжал в своих сильных ладонях.

— Рад видеть тебя, брат де Лорм! — воскликнул он. — Много я повидал славных воинов, но твои — лучшие из всех! Я видел, как вы въезжали в город и сразу подумал, что этих парней лучше звать своими братьями, а не врагами! Но ты — лучший из них! Твоя сила и стать сразу выдают в тебе героя, о котором впору петь песни.

— Ты слишком добр ко мне, брат, — улыбнулся Марк, ответив на его рукопожатие.

— Вот и славно! — рассмеялся тот. — Идём же, выпьем! А ведь у меня глаз намётан, верно, прево? Я сказал, что он герой, и ты подтвердил это, поведав мне о том, что даже до наших краёв донеслась молва о его подвигах. Я сказал, что моё сердце чувствует в нём брата, и он подтвердил это! Идём, герой де Лорм, я хочу выпить с тобой! Воистину, на тебе лежит благословение богов, если сам Властелин леса осчастливил тебя дружбой!

— Властелин леса? — удивился Марк, садясь за стол рядом с бледной баронессой, которая, кажется, чувствовала себя неловко в такой шумной компании.

— Твой спутник, — Лагдуф подмигнул. — Уж мы-то сразу узнали его, хоть он и был наряжен в ваши одежды! Он хитёр и ловок, и легко может выдать себя за человека, но его облик несёт отсветы ночного огня и лесных урочищ! И не говори, что ты не раскусил его.

— О ком речь? — заинтересовался барон де Вивьер, взглянув на Марка.

— О господине Хуане, — усмехнулся Марк. — Из-за его необычной внешности его часто принимают за лесного духа, но чтоб назвать его Властелином леса… Ему это понравится.

— А скажи, брат, как ты познакомился с ним и заставил следовать за собой? — заговорил другой урагх, помоложе, но очень похожий на Лагдуфа.

— Это мой племянник Гэрхэй, — пояснил тот. — Рядом — его отец и мой старший брат Харраф, а тот — младший, Сарнах. Так как ты его перехитрил?

— Ничего такого не было, — пожал плечами Марк, взяв протянутый вождём ломоть запечённой оленины, который тот отрезал своим длинным ножом. — Мы друзья. Так получилось. Нам просто нравится вместе пить, путешествовать и биться с врагами…

— Он благословлён верховными богами сражаться со злом, — проговорила старушка, сидевшая между братьями. — Он бредёт во тьме над обрывом, и боги послали ему спутника, способного уберечь его от беды.

— Моя матушка, — представил её Лагдуф. — Её зовут Драгга и она видит духов. Это она распознала в том юноше Властелина леса и сказала, что он старше всех в этом мире, и сильнее всех колдунов и ведьм. Она никогда не ошибается! Потому я прошу тебя, брат, поговори со своим другом, скажи: Лагдуф хочет предстать перед ним, принести дары и попросить благословения и помощи на охоте и в бою. Сможешь?

— Конечно, — кивнул Марк. — Как только он явится, сразу и передам.

— Славно! — обрадовался Лагдуф и потянулся к Марку с полным кубком.

— Как вы можете, ваше сиятельство! — возмущённо воскликнула Лючия. — Господин Хуан такой нежный и утончённый юноша! А вы словно намеренно вовлекаете его в неприятности! Никакой он не властелин!

— Моя бабушка никогда не ошибается! — крикнула девушка с выбритыми висками, сидевшая рядом со старушкой.

— Это всё суеверия, — продолжала Лючия. — Что вы с ним сделаете, если он не лесной дух?

— Превратим его в духа! — рявкнула девица.

— Рисвин! — рыкнул на неё Лагдуф и виновато взглянул на Марка. — Моя дочь ещё молода и потому горяча. В любом случае твоему другу ничто не угрожает.

Марк пожал плечами.

— Может, он и выглядит как изнеженный придворный, но сам может постоять за себя. Не беспокойтесь за него, госпожа Лючия. Хуан прибыл в Сен-Марко издалека и зовёт себя принцем неведомого племени. Кто знает, кто он на самом деле, но его умение жить в лесу и выпутываться из самых сложных ситуаций поражает даже меня. И если уважаемая матушка Драгга узрела в нём лесного духа, то, может, так оно и есть?

— Я видела его, — сообщила Рисвин, — когда он ехал по городу на красивом рыжем коне. И лишь на миг я встретилась с ним взглядом. У меня душа ушла в пятки!

— Ещё бы, такой красавец! — расхохотался Гэрхэй. — А ты женат, брат де Лорм? Может, возьмёшь в жёны мою сестрицу?

— Я рад бы, — усмехнулся Марк, заметив любопытный взгляд Лагдуфа. — Только я женат и счастлив. И у нас не принято иметь двух жён, да и моя супруга не будет рада делить меня с кем-то.

— Я б тоже не стала! — заявила Рисвин и с вызовом взглянула на обиженно надувшуюся Лючию.

Ужин затянулся. Баронесса вскоре ушла к себе, сославшись на усталость, но Лючия осталась, ей было интересно наблюдать за гостями. Марк очень скоро понял, как вести себя с лесными жителями, и расспрашивал их о жизни в племени. Старушка Драгга задумчиво поглядывала на него и что-то шептала, перебирая пальцами деревянные бусины на своём поясе. Барон де Вивьер тоже находил всё происходящее довольно занятным. Было видно, что он уже привык к простоватому обращению урагхов и разговоры с ними доставляли ему удовольствие.

Из-за стола встали уже за полночь. Урагхи отправились на постоялый двор, где их ждали другие родичи, а Марк ушёл к себе. Увидев в гостиной тихонько присевших у камина оруженосцев, он подумал, что они выпили больше, чем было дозволено, и потому не смотрят на него. Однако отчитывать их он не стал, велев отправляться спать. Они быстро выскользнули за дверь, а он задумчиво посмотрел в сторону кабинета, но всё же отправился в спальню, решив отложить все дела на следующий день.