Дело о демоническом коте

Гроза

Марк бежал по лесу, петляя между деревьями. Его сердце колотилось, сливаясь с бесконечным грохотом в небесах, а дыхание вырывалось из груди с хрипом. Он мчался, спотыкаясь о корни деревьев, ноги скользили по мокрой земле, но страх толкалего вперёд, в тёмные объятия леса. Потоки ливня низвергались из разверзнувшихся небес и хлестали его по лицу. Кожаный костюм отяжелел от холодной воды, она хлюпала в сапогах, острые струи секли плечи и спину. И ему страшно было остановиться хоть на миг, потому что он чувствовал, как за ним гонится что-то ужасное.

Ещё недавно он со своими друзьями, рыцарями и оруженосцами спокойно сидел у костра на кратком привале. Им всем нужен был отдых после долгой изматывающей погони по этим дремучим лесам. Ничто не предвещало беды, и он ловил каждую минуту покоя, в душе готовясь к новой скачке.

Он уже не мог вспомнить, что услышал первым: оглушительный раскат грома над головой или свирепое рычание, от которого испуганных коней охватила паника. Вставая на дыбы, они отчаянно ржали и, сорвавшись с привязи, устремились в разные стороны. Неистовый порыв ветра налетел из темноты, задувая костёр, а затем потемнело так, что он не мог различить пальцы собственной вытянутой руки. Чёрные тучи стремительно заволокли просвечивавшее в гуще ветвей небо, и на землю обрушился дождь.

Зверь выскочил из темноты и заметался по поляне, скаля огромные, похожие на кинжалы клыки. А в следующий момент Марк уже мчался по лесу, слыша рядом тяжёлое дыхание Ламбера.

Молнии разрывали тьму, ослепляя и пугая, а гром гремел, как зловещий смех невидимого чудовища, притаившегося в недрах леса. Дождь превращал тропинки в бурлящие потоки, а ветер завывал, словно призрак, потерявший покой. Лес, недавно привычный и тихий, сам вдруг превратился в ужасное чудовище, окружив их чёрными стволами и цепкими ветвями, похожими на руки призраков. Оглушительный шум ливня, гудение густых, тяжёлых крон над головой, раскаты грома и рычание зверя позади слились в какой-то кошмарный хор, который ещё больше подпитывал его ужас и не давал перевести дыхание и собраться с мыслями.

Частые вспышки молний озаряли всё вокруг мертвенным светом, выхватывая из темноты искривлённые ветрами деревья, спутанные корни и поваленные прошедшими бурями стволы. Но лишь этот на миг ослепляющий свет помогал ему хоть что-то видеть перед собой, а за этими жуткими декорациями темнела пугающей бездной непроглядная тьма, откуда могло появиться что угодно, но это что-то наверняка должно было стать смертельно опасным.

Марк бежал, задыхаясь, но кроме страха перед чудовищем и грозой, в нём начал нарастать другой страх, страх за его друзей, его оруженосцев, рыцарей, за Джин Хо. И как ни боялся он остановиться, обернуться и увидеть несущегося на него из темноты зверя, он всё же заставил себя сделать это.

Замерев, он обхватил руками толстый шершавый ствол ближайшего дерева и взглянул назад. Первое, что он увидел, — бледное, искажённое страхом лицо Ламбера. Его спутанные волосы намокли и облепили лоб, а глаза были полны ужаса.

— Где остальные? — закричал Марк, пытаясь перекрыть грохот грома над верхушками деревьев.

Ламбер остановился рядом, тяжело дыша, и обернулся. К ним подбежали де Рошетт и Эдам. За ними подоспели другие рыцари. Капитан, вспомнив о подчинённых, уже вполне пришёл в себя.

— Все здесь! — крикнул он, пробежав глазами по испуганным лицам.

— Кони, оружие, всё осталось там! — чуть не плача, воскликнул Шарль.

— Хуан! — Марк вглядывался в темноту. — Где он?

— Здесь! — раздался за его спиной знакомый голос, и к своему смятению, он не услышал в нём привычного спокойствия. Кумихо, мокрый, как и остальные, стоял рядом, тревожно вглядываясь в темноту позади.

— Что это было? — спросил его Марк, и ему показалось, что в рокоте нового раската грома затерялся тяжёлый хриплый рык.

— Саблезубый тигр, — ответил тот.

— Что? У нас даже обычные не водятся! — воскликнул Ламбер.

— У нас такие водятся, в парке палеолита, в отдельном вольере, иначе пожрали бы всю живность вокруг! Но это не то, — Джин Хо мотнул головой, переводя дыхание. — Марк, это не животное, это демоническая сущность. Она мне не по зубам. Не моя весовая категория.

— И что делать?

— Бежать! — новая вспышка молнии озарила его белое лицо и в глубине узких глаз сверкнули алые сполохи. — Давай так! Уходим волчьей стаей! Ты, как самый сильный — впереди, прокладываешь путь. Я, как самый подготовленный, замыкаю и смотрю, чтоб никто не отстал!

Грозное раскатистое рычание раздалось совсем близко.

— Вперёд! — скомандовал Марк и, развернувшись, снова помчался по лесу.

Ему оставалось лишь уповать на то, что никто не отстанет и не заблудится, что зверь, бегущий за ними на толстых тяжёлых лапах с мощными когтями, не настигнет тех, кто останется позади.

А гроза уже превратилась в бурю, она завывала вокруг, ломая ветви деревьев, дождь превратился в водопад, и скатывался по ледяной спине нескончаемым потоком. Деревья, казалось, специально сдвигаются, пытаясь преградить путь. Густые колючие кусты подбирались ближе, чтоб вдруг оказаться перед ним, и ему приходилось, обдирая шипами руки, грудью пробивать путь остальным. А впереди рокотало громом и глухим треском что-то неведомое и пугающее не меньше, чем магическая гроза и демонический зверь.

Да, он вдруг понял, что это не обычная буря. Её наслал на них тот же, кто и пустил по их следу этого тигра. И от этой догадки Марку вовсе не стало легче. Может, и сам лес, окружавший их, тоже попал под действие тёмных чар и зажил своей жизнью, начав охоту на горстку людей, забредших в его владения. Может, он так же преследует их, как-то клыкастое чудовище. И от этой мысли сердце Марка билось ещё быстрее, стуча в висках. Он бежал дальше, врываясь в тёмные глубины леса, где тени сливались в непроглядный мрак, а звуки становились всё более зловещими.

Бледный просвет между деревьями обрадовал его. Сверкнувшая следом молния озарила это узкое пространство между сучковатыми стволами, и он понял, что лес кончается. Потом он подумал, что, может, это всего лишь поляна, а следом: даже если нет, то как они спрячутся от этого саблезубого чудовища на открытой местности? Всё это пронеслось в его голове мгновенно, он проскочил между деревьями и оказался на открытой площадке. Не снижая скорости, он продолжал бежать, и вдруг почувствовал, что под его ногами нет опоры. Он стремительно летел вниз, а потом ударился о холодную бурлящую воду и с головой ушёл в глубину. Ледяной ужас пронзил его и, извернувшись, он постарался всплыть на поверхность. Стремительный поток нёс его в темноту. Удерживаясь на плаву, он пытался разглядеть берег, но неожиданно ударился обо что-то твёрдое, почувствовал под скользящими ладонями неровную поверхность торчащего из воды камня, его снова снесло в сторону и потянуло дальше среди бурунов и закручивающихся в водовороты волн. Но тот удар не прошёл даром, в голове гудело, плечо ныло, и сознание постепенно ускользало, хоть он и пытался удержать его, потому что уйти в беспамятство в этот миг значило оказаться под водой уже без надежды вынырнуть.

Он очнулся от того, что ледяной поток хлынул ему в лицо. Казалось, что эта бурная река ударила в него твёрдым холодным кулаком, но при этом снова пробудила его к жизни. А следом он понял, что лежит на земле, над ним несутся низкие тёмные тучи, а вокруг мрачными призраками стоят какие-то люди.

— Эй, парень, ты жив? — услышал он грубый голос, и этот голос был ему не знаком.

Он попытался приподняться и невольно застонал.

— Жив, — откликнулся другой, и один из призраков опустился рядом на корточки и, взяв его за плечо, потряс. — Кто ты такой? Откуда взялся здесь?

— Я барон де Сегюр, — ответил он, и его голос прозвучал тихо и хрипло.

— Не больно-то ты похож на барона! — откликнулся насмешливый молодой голос, и он почувствовал, как кто-то ткнул его в бок носком сапога, словно он был тушей застреленного на охоте оленя. — Забираем его и уходим. В Ранкуре разберёмся, кто он такой и что делал на моих землях!

Несколько рук подхватили его и приподняли, а сознание снова уплыло куда-то в сторону, и на сей раз он не стал его удерживать.

В следующий раз он пришёл в себя в низком подвале, где сквозь узкое, забранное решёткой оконце под потолком виднелся смутный свет поздней ночи. Он лежал у стены на куче соломы. Слева за частоколом толстых железных прутьев на стене горел факел, и его неяркий свет позволил Марку осмотреться по сторонам. Это была тесная камера, отделённая от широкого коридора решёткой. Мебели здесь не было, но в паре шагов от него стояла большая глиняная миска с густой похлёбкой, из которой торчала деревянная ложка. Рядом на пузатой тёмной кружке лежал большой ломоть хлеба. Увидев еду, Марк понял, что голоден, поспешно придвинулся ближе и, схватив миску, принялся жадно есть. Он жевал хлеб, стараясь не уронить ни крошки. В кружке оказалось кисловатое, но совсем неплохое пиво.

Наевшись, он придвинулся к стене и вытянул ноги, поглядывая то в сторону коридора, то на окошечко наверху. Он уже понял, что угодил в передрягу: попал в тюрьму какого-то землевладельца, ревностно охраняющего свои владения от чужаков. Ножны кинжала на его поясе были пусты. При нём не было и кошелька, хотя перстни остались на руках. Заметив это, он решил, что тревожиться пока рано и, вполне возможно, скоро всё разъяснится. Главное, что он жив и находится в относительной безопасности. По крайней мере, ему пока не грозит быть сожранным демонической тварью, свалиться в канаву где-нибудь в лесу или утонуть в бурной реке. Он беспокоился о своих соратниках, но в этот момент ничего не мог для них сделать. Потому, почувствовав, наконец, приятную сытость, и оценив в полной мере мягкую сухую подстилку под собой и прочный потолок, с которого ничего не текло, решил расслабиться и просто отдохнуть после нескольких бессонных ночей.

Его мысли текли медленно и вяло. Он вспоминал события, приведшие его сюда. Это началось в Сен-Марко, когда секретарь короля лично принёс ему жалобу, подписанную тремя верными вассалами его величества короля Жоана. В ней они рассказывали о том, что в королевском городе Ламарш, что находится на центральной равнине, появилась некая дама по имени Элоиза Ганьон. Она вела праведный образ жизни, занималась благотворительностью и проповедовала учение святой Лурдес, чем привлекла немало последователей. К тому же она объявила себя целительницей и, по слухам, могла излечить кого угодно от любой болезни. Поверив в это, те благородные подданные короля обратились к ней с просьбой об исцелении своих близких. Однако добиться встречи с дамой они смогли, лишь дав крупную взятку её приближённым. Она же, приняв их, немедля согласилась вылечить больных, не взяв за труды ни гроша, разве что им нужно было оплатить снадобья, которые и ей самой обошлись весьма недёшево. Однако все они находились в столь отчаянном положении, что готовы были заплатить любые деньги, лишь бы не потерять своих родственников, измученных тяжёлым недугом.

Все трое независимо друг от друга прошли этот путь и заплатили госпоже Ганьон за целебные травы, из которых она совершенно бесплатно сделала зелье. Приняв его, больные пошли на поправку, стали веселы и подвижны, и у них появилась надежда на скорое выздоровление. А потом случилось несчастье. Вернее, три: мать одного из дворян неожиданно была укушена в саду змеёй, брат другого упал в воду, когда гулял по берегу реки, а отец третьего стал жертвой грабителей. Все трое больных внезапно умерли.

И так случилось, что жалобщики в какой-то момент оказались в одной компании и, страдая от потерь, принялись изливать друг другу душу, а потом вдруг заметили, как их истории похожи между собой. Это показалось им подозрительным, они решили разобраться в этом деле, и вскоре нашли ещё несколько пострадавших. Со всех слуги Элоизы Ганьон тянули деньги за возможность встретиться с ней, всем она предлагала своё чудодейственное средство, которое отдавала исключительно по цене использованных в нём редких трав. И зелье это действовало, но после больные погибали по другой причине, совершенно не связанной с их недугом.

Собрав эти свидетельства, благородные мужи обратились с жалобой в магистрат Ламарша, но там после краткого и поверхностного расследования их претензии были отклонены, как не соответствующие действительности. Им ничего не оставалось, как искать защиты у их венценосного сюзерена.

Марк внимательно ознакомился с этой пространной жалобой, на которой имелась резолюция, начертанная монаршей рукой, о необходимости всё расследовать и наказать виновных. Это дело показалось ему интересным, и он отправился в Ламарш сам, взяв с собой свиту и отряд ближних рыцарей, а также снова заскучавшего в столице кумихо.

Приехав в Ламарш в качестве комиссара тайной полиции короля, он немедля явился к даме Ганьон. Её слуги попытались его задержать, но были оттеснены с дороги подчинёнными капитана Ламбера. Войдя в покои богато обставленного дома, он увидел красивую белокурую девицу в ниспадающих белых одеждах, которая кротко смотрела на него, держа на руках большого пушистого кота серой масти. Кот взирал на визитёра недружелюбно и даже зло, но девица была любезна. Она безупречно вела свою игру, изображая почти святое создание не от мира сего, озабоченное лишь благочестием и спасением человеческих душ. Но Марка это не впечатлило. Он начал задавать ей вопросы, постепенно разрушая её доводы известными ему фактами. Девица занервничала и сослалась на головную боль.

Он ушёл, оставив её дом под охраной, и занялся расследованием, но уже к вечеру под окнами дома, где он остановился, собралась толпа горожан, которая требовала оставить в покое их благодетельницу. Марк пригласил к себе зачинщиков и долго говорил с ними, после чего отправил их в темницу по обвинению в организации уличных беспорядков. После этого толпа разошлась, а к арестованным в темнице присоединился секретарь магистрата, который их нанял.

Всё своё расследование, состоявшее из опроса пострадавших, Марк проводил в ратуше в присутствии городских чиновников. Верили ли они раньше в святость Элоизы Ганьон или были подкуплены ею, как тот секретарь, но теперь ни один из них при виде полученных доказательств не решился её защищать. Сыщики рыскали по городу, клерки строчили протоколы, и дело против мошенницы приобретало всё более чёткие черты. Вскоре уже было известно, что все её пациенты стали жертвами убийств, замаскированных под несчастные случаи, ограбления или самоубийства. Удалось разыскать и то самое чудодейственное снадобье, проверив которое, местный аптекарь заявил, что оно содержит морфий, и потому лишь смягчает симптомы, но не излечивает их первопричину. Именно стремление скрыть бесполезность этого весьма дорогого лекарства и было мотивом убийств пациентов. Потом Гаспару и его товарищам удалось выловить местных негодяев, которых мошенница нанимала для своих тёмных дел. Петля вокруг её нежной шейки затягивалась всё крепче, и в какой-то момент Марк решил, что этого вполне достаточно для ареста.

И в тот же день Элоиза Ганьон пропала вместе со своими верными слугами. Подкупив капитана городской стражи, она бежала из Ламарша. И Марк, оставив сыщиков, слуг и клерков в городе, устремился в погоню со своими рыцарями и оруженосцами. Джин Хо, который почти всё время расследования провёл на рынках города и в своей постели, вдруг тоже вызвался следовать за ним. Оказывается, прохлаждаясь в тавернах и отсыпаясь дни напролёт, он всё же следил за делом, и пришёл к выводу, что дама не так проста. Вернее, она ещё более опасна, нежели обычная убийца и шарлатанка, потому что некоторые смерти её жертв слишком сильно напоминали магические убийства.

Марк был рад его участию в погоне, ведь чуткий нос девятихвостого лиса мог отыскать беглецов и по остывшему следу. И он был прав, Джин Хо уверенно вёл отряд на запад. Они были в пути весь светлый день, и едва наступила тёмная половина суток, всё же решили остановиться на привал в лесу, тем более что лис заверял их, что они уже почти нагнали преступницу, и к утру она будет в их руках.

А потом случилась эта гроза. И тот зверь… Марк невольно содрогнулся от этого воспоминания и открыл глаза. Было тихо. За решёткой еле слышно потрескивал факел, и его рыжеватый свет даже придавал этому убогому помещению некоторый уют. И у Марка снова возникло чувство защищённости. Он позволил себе закрыть глаза и вскоре спокойно уснул.