Дело о даме-дуэлянте

Дуэль с Леонаром Бернье

На следующий день Марк не стал торопиться на службу. Накануне он всё-таки отдал приказ арестовать барона де Ронссака, поскольку уже располагал весомыми доказательствами его злоупотреблений на строительстве Бренонской цитадели. При этом он не торопился с допросом, так как хотел, чтоб барон какое-то время провёл в камере, теряясь в догадках, что накопала против него тайная полиция короля, а заодно накрутил бы себя, ожидая худшего и представляя самые ужасные последствия своего ареста. Марк уже знал, что порой такая пауза, когда подозреваемого на пару дней «забывают» в тёмной камере, способствует искренности признаний куда больше, чем самые опытные палачи.

Потому, разобрав с помощью Монсо утреннюю корреспонденцию, он, взяв с собой оруженосцев и двух рыцарей охраны, отправился к Альберу де Ривалю, участвовавшему в качестве секунданта Жеральдины де Ренси в её недавней дуэли с Леонаром Бернье.

Юный поэт жил в небольшой, но богато обставленной квартире на улице Сломанного копья. Дверь Марку отворил вышколенный слуга в синей ливрее с белым галуном, в геральдических цветах графского рода де Риваль. Едва услышав имя посетителя, он тут же словно сломался пополам в глубоком поклоне, после чего с величественным видом удалился, чтоб доложить о нём хозяину.

Альбер де Риваль встретил гостя в кабинете, сидя за столом в изящной позе, призванной изобразить его творческий полёт. Для пущей убедительности, он держал в одной руке перо, а в другой — раскрытую книгу сонетов Вильре. Предложив Марку сесть, он вдруг вздрогнул и, бормоча извинения, быстро принялся царапать что-то своим пером на белом листе.

— Простите, — виновато улыбнулся он, закончив. — Рифмы — такая капризная вещь! Не успеешь перенести их на бумагу, и вот они уже ускользнули из памяти! Вдохновение — не портной, что приходит по вызову, чтоб снять мерки. Оно накатывает неожиданно, и так же внезапно исчезает на дни и недели…

Слушая его разглагольствования, Марк задумчиво рассматривал его мальчишеское румяное лицо, завитые щипцами кудри и синий бархатный халат, под которым виднелась муслиновая рубашка с кружевами. Письменный стол был завален книгами и бумагами, и на полках книжного шкафа за его спиной был такой же беспорядок.

— Но вы пришли не за тем, чтоб выслушивать мою болтовню! — словно спохватился он. — Я рад, что вы навестили меня. Ваша слава мецената звучит по всей столице. Я слышал, что это вы когда-то рекомендовали королю великого Вильре. И вот пришла моя очередь? — он вопросительно взглянул на гостя.

— Я не читал ваших стихов, — заметил тот.

— Конечно! Ведь я их ещё не издавал! Но я могу вам почитать!

— Не утруждайте себя, я здесь совсем по другому делу.

— Правда? — лицо юноши стало озабоченным. — Я слышал, что вы любите поэзию, и думал, что вы пришли, чтоб послушать мои стихи с тем, чтоб после рекомендовать меня его величеству.

— Вовсе нет.

— Но ведь вы рекомендовали Вильре, а он даже не знатного рода! — обиделся Альбер.

— Верно, но он талантлив и много повидал. Он служил в армии и участвовал в боях. Его поэмы на эту тему не уступают классическим образцам, он ясно мыслит и блестяще излагает, а его рифмы звучат как барабанная дробь или переливы лютни. Возможно, следующие поколения признают его гением, а я, едва прочитав его стихи, понял, что он очень талантлив, и его жизненный опыт дает ему множество тем для произведений.

— Да, вы правы, — Альбер уныло подпёр рукой щёку. — С жизненным опытом у меня пока не очень… Вы полагаете, мне стоит отправиться в путешествие, чтоб накопить впечатления, которые будут интересны не только мне, но и моим читателям?

— Возможно.

— Я так и сделаю! Но сперва я всё же закончу эту поэму. Меня посетила муза! Хоть она и не была похожа на парящего в небесах ангела, всё же поразила меня в самое сердце! Эта женщина так необычна! В ней сочетаются героизм и красота, как в святой Лурдес! Да вы знаете, о ком я! Ведь только вчера вы встречались с нею у леди Аламейры, и она даже удостоила вас беседы. Не всем так везёт! Жеральдина очень разборчива в знакомствах и не с каждым заговорит. Но, должно быть, в вас она увидела родственную душу. А ведь это идея! — оживился он. — Позвольте, я опишу в своей поэме вашу встречу: разговор богини меча с богом войны.

— Вы мне льстите…

— Вовсе нет! Многие называют вас так, включая Вильре!

— Это лишь художественный приём, — возразил Марк. — Лучше расскажите, как вы познакомились с Жеральдиной де Ренси?

— Она и вас заинтересовала? — радостно рассмеялся юноша. — Извольте! Наше знакомство произошло при не самых приятных обстоятельствах. Я в тот вечер был у графини Лафайет. Я бываю там часто, читаю свои стихи, они многим нравятся. Я был там и в тот вечер. Потом пришла Жеральдина. Она вела себя скромно, но её появление вызвало внезапное волнение у присутствующих. Дамы восхищались ею, а кавалеры… ну, вы понимаете, многие с недоверием отнеслись к этим слухам о её многочисленных дуэлях. Но, уверяю, все вели себя прилично. А потом появился Бернье. Он был, кажется, пьян, а следом тащился, как шкодливый кот, этот негодяй де Клюни. В салоне оказалось несколько их приятелей, и Бернье, видимо, решил порисоваться перед ними. Он начал задирать Жеральдину, высказывая сомнения в том, что она могла кого-то победить на дуэли. Он был очень груб, а она до поры сдерживалась. И зря! Этот мерзавец распоясался настолько, что начал придираться к её внешности. Он сказал, что как женщина она похожа на корову, а как воин — на козу. Это звучало оскорбительно, и ему делали замечания, но он никак не унимался. Говорил, что не боится её, потому что она ничего не может ему сделать. И тогда она сорвала с руки перчатку и таким изящным движением бросила в него, требуя удовлетворения. Он рассмеялся и поднял перчатку, а де Клюни тут же начал обсуждать условия дуэли, заявив, что будет секундантом. Жеральдина огляделась и спросила, кто готов сыграть эту роль при ней, но все молчали. Мне было так стыдно за присутствующих, что я вдруг сам вызвался, и она взглянула на меня так тепло и благодарно, — он мечтательно посмотрел в потолок. — Затем мы согласовали место и время дуэли.

— И вы были там? — уточнил Марк.

— Конечно! Я же не мог её подвести. На площади Трёх львов собралось много зрителей, так что я едва протиснулся к огороженной для поединка площадке. Жеральдина уже была там, и она была прекрасна! В коричневом бархатном костюме и высоких блестящих сапогах, с сияющим наплечником на правом плече. Она выглядела настоящей богиней. Потом появился и Бернье. Он нетвёрдо стоял на ногах, и де Клюни предложил ему перенести дуэль. Но Жеральдина рассмеялась, и заявила, что тогда уж ему лучше сразу сбежать из города и забиться в барсучью нору. Бернье обиделся и сказал, что будет драться.

— И долго длился поединок?

— Нет! Её не зря зовут богиней меча. Она действовала быстро и ловко и вскоре отбила в сторону клинок Бернье и нанизала его на свой меч, как поросёнка на вертел! Всё было кончено в несколько минут. Множество людей были свидетелями её триумфа! А я удостоился её благодарности.

— И с тех пор вы часто встречаетесь с ней?

— Увы! Она никого не принимает, но я получаю записочки от Доротеи, в которых она сообщает мне, где я могу встретить Жеральдину. Её часто приглашают на пиры и приёмы, и я специально хожу туда, чтоб увидеть её. У меня нет надежды на взаимность, но мне достаточно счастья просто смотреть на неё, к тому же эти мимолётные встречи дают мне вдохновение. Я должен завершить свою поэму!

— Что ж, не буду отрывать вас от этого важного дела, — Марк поднялся.

— Уже уходите? — удивился юноша. — Но зачем же вы приходили?

— Чтоб дать вам пару советов, как стать настоящим поэтом, — тепло улыбнулся Марк. — Путешествуйте и пишите! Пусть сердце будет вашим проводником!

Впрочем, когда он вышел из квартиры молодого сочинителя, улыбка соскользнула с его лица. Бросив взгляд на ожидавших его оруженосцев, он сообщил:

— Идём к де Клюни!

Этот молодой человек был хорошо знаком Марку и, так же будучи младшим сыном графа, был ещё более бесполезен, чем юный де Риваль. Не так давно он оказался в центре скандала, после чего был признан нежелательным гостем при дворе и на какое-то время выпал из поля зрения тайной полиции. Марк сомневался, что он стал тих и законопослушен, но теперь его имя хотя бы не было связано с дебошами и убийствами.

Он жил в доме своего отца графа де Клюни, но тот редко приезжал в столицу, занятый делами поместья и принадлежащих ему угодий. Потому его сын был предоставлен сам себе и потихоньку проматывал ежемесячное содержание, которое выделял ему отец.

Подходя к богато отделанному особняку на улице принцессы Оливии, Марк не надеялся застать этого гуляку дома. Однако он всё-таки поднялся на крыльцо, и Эдам привычно постучал в дверь. Как ни странно, но младший де Клюни был на месте и даже готов немедленно принять именитого гостя.

Высокий статный лакей провёл Марка по анфиладе просторных комнат, не уступающих убранством королевскому дворцу, и, остановившись перед дубовой дверью, без стука распахнул её.

Это была небольшая гостиная, стены которой были обиты простыми деревянными панелями. Здесь не было предметов роскоши и дорогих украшений, а сидевший у стола де Клюни был бледен, печален и совершенно трезв. Он как-то настороженно взглянул на лакея, и тот, поклонившись гостю, удалился.

— Чему обязан честью видеть вас, ваше сиятельство? — поинтересовался де Клюни, поднимаясь. — Меня теперь нечасто навещают друзья.

— Почему же? — удивился Марк, присаживаясь в кресло у камина.

— Увы, мне снова не повезло влипнуть в скандал, — доверительно сообщил тот, и сел напротив. — Отец и без того считал меня бездельником и лоботрясом, в отличие от старших моих братьев, один из которых помогает ему вести хозяйство на наших землях, а второй нашёл себя на дипломатическом поприще и теперь служит при нашем посланнике в луаре Синего Грифона. Он горд ими и стыдится меня, поскольку я лишь трачу деньги и прожигаю жизнь. Он был готов мириться с этим, покуда я не позорил семью, но я волей случая был втянут в эту историю с убийством в День шутов, и вы даже изволили посадить меня в подвал Серой башни. Меня, конечно, выпустили, но отец узнал об этом и очень гневался. Он урезал моё содержание и приставил ко мне этого монстра, — он указал на дверь, видимо, имея в виду высокого лакея. — И стал подыскивать мне невесту. Нашёл весьма приятную девицу с хорошим приданым. Я уже смирился с тем, что мне придётся жениться и тут эта история с Бернье! И дёрнул же меня чёрт пойти с ним в тот вечер к старухе Лафайет!

— А что там случилось? — уточнил Марк.

— Этот дурак устроил спектакль, на потеху своим приятелям оскорбляя Жеральдину де Ренси. Он довёл эту тётку до того, что она вызвала его на дуэль, и как последний идиот принял вызов! А она его убила!

— И при чём тут вы?

— Я был его секундантом. Отец узнал об этом, как и семья моей невесты. Они сочли этот случай совершенно скандальным и хотели расторгнуть помолвку. Отец ужом извивался, чтоб отговорить их. В результате он до свадьбы запер меня дома, чтоб я снова ничего не натворил. Мне не дают вина, не позволяют принимать друзей и даже прогуляться я выхожу под конвоем этого… Он служил в пехоте, с простого ландскнехта дослужился до капрала. А по сути, так и остался суровым солдафоном, умеющим только чётко и неукоснительно выполнять приказы. И в этот раз ему приказали держать меня за горло.

— Сочувствую, — не слишком искренне проговорил Марк. — Меня тоже интересует эта дуэль. Что там произошло?

— Сплошной позор! — вздохнул де Клюни. — Лучше б Леонар утонул в сточной канаве или свернул себе шею, выпрыгнув из окна любовницы. Стыда было бы меньше! Проиграть дуэль этой кобыле, да ещё погибнуть от её меча! Что может быть хуже?

— Она действительно так хорошо владеет мечом?

— Не плохо. Да и Бернье был не такой уж бретёр. Не так давно он вызвал на дуэль какого-то провинциала, а тот так поддал ему плашмя клинком по заду, что он с неделю нормально сидеть не мог. Но его это ничему не научило. Он пошёл туда, и она его заколола!

— Говорят, он был пьян.

— Скорее, с похмелья. И жаловался, что руки и ноги плохо его слушаются и в голове туман. Я говорил ему: откажись от дуэли или перенеси её, но он был уверен, что запросто справиться с этой бабой.

— Он пил перед дуэлью?

— Наверно, — де Клюни пожал плечами. — Вечером накануне мы пошли к Эсмеральде. У него там своя девица, и он сразу же удалился в её комнату. А я до полуночи играл в фанты в общем зале, а потом выиграл Пташку и пошёл к ней.

— Как зовут ту девицу? — спросил Марк.

— То ли Сюзетта, то ли Бабетта, точно не помню. Такая белокурая, с родинкой на щеке.

— Значит, на дуэль он явился прямо от Эсмеральды?

— Да. Хотя я говорил ему, что лучше было бы выспаться. Но он только смеялся, заявляя, что уложит эту девку на спину одной рукой. Потому и не стал ради этого изменять своей привычке. Он навещал эту Бабетту или Сюзетту раз в три дня, и это был как раз тот вечер.

— Так всё-таки, победа Жеральдины де Ренси в том поединке — это следствие её мастерства или его похмелья?

Де Клюни на минуту задумался.

— По правде говоря, она билась довольно ловко. Я даже не знаю, смог бы он совладать с ней, если б явился в хорошем самочувствии. Но то, что он был с похмелья лишь ускорило развязку и сделало её неотвратимой.

Простившись с несчастным узником сурового ландскнехта, Марк вышел на улицу, где его ждали рыцари и оруженосцы.

— Вы что-то узнали, ваше сиятельство? — спросил Эдам, взглянув на его озабоченное лицо.

— Пожалуй, — задумчиво ответил Марк. — И чтоб понять, имеет ли это существенное значение, мне нужно сходить к Эсмеральде.

Этот нарядный трёхэтажный дом стоял на Дороге роз ближе к южной окраине, и отличался от других таких же нарядных зданий лишь тем, что его крыльцо выходило не на саму улицу, а в отходящий от неё тихий переулок. Предполагалось, что это позволяло поздним клиентам, не желающим афишировать свои посещения дома удовольствий, сохранить их в тайне. Хотя, конечно, их видело немало глаз, от проходивших мимо стражников и сторожей квартала до уличных девиц, стоявших неподалёку в любое время суток в ожидании клиентов, которым не по карману изысканные развлечения у Эсмеральды.

Вот и сейчас две такие девушки кутались в шали, стоя на углу. Приветливо кивнув им, Марк взбежал по ступеням, а его оруженосцы остались и тут же завязали игривую беседу с красотками.

На сей раз Марку не понадобилось показывать привратнику жетон тайной полиции. Едва бросив на него через окошко в двери взгляд умных бульдожьих глаз, тот с добродушным ворчанием поспешил открыть её. Под его невнятную болтовню Марк вошёл в красиво украшенный, наполненный томными ароматами нижний зал. И навстречу ему, сонно потягиваясь, вышла девица в мятом атласном платье с небрежно застёгнутым корсажем и взлохмаченными локонами, которые ещё вечером были уложены в красивую причёску. Однако увидев его, она тут же приосанилась и влюблённо захлопала глазами. Услышав от него о желании увидеть хозяйку, она тут же вызвалась проводить к ней гостя, и пока вела его по тихим сумрачным коридорам, куда выходило множество дверей, то и дело оглядывалась через плечо, чтоб одарить его улыбкой.

Эсмеральда была у себя в комнатах, куда редко попадали обычные посетители. Из просторной, богато украшенной гостиной выходили две двери: одна в уютную спальню с изысканным альковом из шёлка, отделанного кружевом, и другая, в небольшой скромный кабинет. Здесь стоял маленький стол со счётами, бюваром и письменным прибором, а в стороне, в узком книжном шкафу виднелись тёмные папки и амбарные книги. Эсмеральда сидела за столом в домашнем платье с папильотками в блестящих чёрных волосах, и её красивое лицо выглядело усталым и немного постаревшим после бессонной ночи. Она что-то записывала в одну из таких книг, а рядом лежали мятые бумажки, видимо счета, которые были выставлены гостям и оплачены ими.

Услышав шаги, она оторвалась от своего занятия и недовольно взглянула на вошедшего, но, узнав его, тут же улыбнулась.

— Это ты, мой прекрасный граф! Давненько я не видела тебя в моей обители порока! Я слышала, что ты накрепко привязал себя к жениной юбке и все вечера проводишь под её присмотром.

— Не все, — отозвался он и, войдя, подхватил от окна стул и поставил его к столу. — Я бываю при дворе, встречаюсь с друзьями и устраиваю пирушки для приятелей и своих рыцарей. Что ж до женского общества, то мне, и правда, вполне хватает жены.

— Ты стал скучен, — вздохнула она. — И всё же ты пришёл ко мне. Однако днём и не в гостиную. Значит, по делу?

— Именно так, Эсмеральда. Я хочу поговорить с девушкой, к которой приходил Леонар Бернье, то ли Бабеттой, то ли Сюзеттой.

— Её зовут Иветта, — поправила Эсмеральда. — Иветта Гримо. Эта мерзкая пиявка прямо присосалась к ней.

— Ты о Бернье?

— Именно так. Он приходил сюда каждые три дня и требовал именно её. Причём обращался с ней очень грубо. Я хотела уже отказать ему. Она жаловалась на него, да и синяки её явно не украшали, но он же был не какой-нибудь нищий провинциал, которого можно выставить за дверь! Потому я решила пойти другим путём и потребовала с него компенсацию за то, что девушка после свиданий с ним не привлекает других клиентов. Я запросила двадцать золотых марок. И что ты думаешь? Он тут же выложил их!

— Ты их взяла, и он продолжил третировать несчастную девицу?

— А что я могла сделать? Я поставила, как мне казалось, невыполнимое условие, но он его выполнил. Мне пришлось выполнить свою часть сделки. К счастью, он умер. Эта дама с мечом поквиталась с ним за Иветту, хотя, сама об этом не знала.

— Об этом я и хочу поговорить. Он ведь был здесь перед дуэлью?

— Да, но я с ним не говорила. Он пришёл, уселся в гостиной, ему подали кубок вина, он потребовал позвать Иветту, она спустилась, и он сразу же ушёл вместе с ней. Она больше не появлялась, как обычно, в такие ночи, значит, он остался у неё. И утром ушёл.

— Ты не видела его, когда он уходил?

— Нет. Он просто ушёл, наверно, со своим дружком де Клюни. Тот тоже был здесь и веселился всю ночь.

— Ты проводишь меня к этой Иветте?

— Я занята, Марк! — она окинула рассеянным взглядом свой стол. — При новом короле требования ужесточились, ко мне то и дело шастают ревизоры. Они не смотрят на девушек, им подавай бумаги! И штрафуют за любую неточность!

— Какая жестокость! — усмехнулся он. — Те двадцать золотых ты внесла в реестр?

Она растерянно взглянула на него, а потом нахмурилась.

— Ты этого не сделаешь! Клоди! — крикнула она и тут же на пороге кабинета появилась та же девица, что привела Марка к ней. Он подумал, что она подслушивала у двери. — Проводи прекрасного графа к Иветте!

Проигнорировав сердитый взгляд Эсмеральды, Марк поднялся и вышел за своей провожатой.

— Я видела, как уходил господин Бернье, — как бы между прочим сообщила та, когда они вышли в коридор. — Он спускался по лестнице, цепляясь за перила и держась другой рукой за голову. Его поддерживал господин де Клюни.

— Ему было так плохо? — уточнил Марк.

— Я полагаю, он много выпил! — ответила она и, остановившись у одной из дверей, постучала. — Иветта, к тебе пришли!

И, не дожидаясь ответа, толкнула дверь, которая беззвучно распахнулась. Марк вошёл в полутёмную спальню, в которой витал запах духов, а на небольшом столе всё ещё стояли два кубка, початая бутылка вина и тарелки с остатками закусок.

— Ну, кто там? — послышался хриплый заспанный голос, и из алькова выбралась маленькая девушка с белёсыми встрёпанными кудряшками. На ней был надет кружевной пеньюар, но она ничуть не смутилась, и сидела на краю кровати, пытаясь разглядеть визитёра.

Марк подошёл к окну и отдёрнул портьеру, впустив в комнату дневной свет и заодно выглянув на улицу. Его оруженосцы всё так же болтали с девицами, только теперь к ним присоединились и рыцари охраны. Обернувшись, он представился и сел на стул, обитый красным бархатом, стоявший возле стола. Иветта с некоторым беспокойством смотрела на него.

— Я пришёл лишь за тем, чтоб задать тебе несколько вопросов, — пояснил он. — Мне известно, что последнюю ночь своей жизни господин Бернье провёл у тебя.

— Это так, — с готовностью кивнула она. — Он часто приходил ко мне и оставался на ночь. И в тот раз то же.

— Что тогда произошло?

— Ничего, — она пожала плечами. — Всё как обычно. Явилась служанка и сообщила, что он ждёт меня в гостиной. Я спустилась, и мы сразу пошли сюда. Слуги принесли закуски и вино, а дальше… Если вы хотите подробностей… — она игриво усмехнулась.

— Ты сказала, что слуги принесли вино, — оставив её тон без внимания, произнёс Марк. — Он много пил в тот вечер?

— Ну… — она посмотрела в потолок. — Немало. Он сказал, что завтра у него дуэль, он победит и купит мне подарок.

— Сколько он выпил?

— Не помню, может, два или три кувшина…

— Как он чувствовал себя, когда пришёл?

— Как обычно, разве что был немного взвинчен предстоящей дуэлью, такой воинственный! — она коротко засмеялась.

— А когда уходил?

Она пожала плечами.

— Он был слегка навеселе. Он много выпил и его покачивало. Он говорил, что дуэль, похоже, придётся перенести, и переживал, что в таком случае его примут за труса.

— О чём ещё вы говорили в тот вечер?

— Так, ни о чём… Он рассказал, что его вызвала на дуэль какая-то женщина. Хотя он сказал это более грубо, понимаете, ваше сиятельство? Он вообще отзывался о ней очень неуважительно, говорил всякие гадости и заявлял, что завтра без труда её победит. И поставит на место, потому что до этого она не сталкивалась с настоящим воином.

— Хозяйка сказала, что и с тобой он обращался дурно, — произнёс Марк. — Это было его обычное отношение к женщинам?

— Возможно, — она отвела глаза. — Я не жалуюсь, тем более что он давал мне деньги сверх того, что платил хозяйке. Но он часто отзывался о женщинах довольно пренебрежительно и заявлял, что будь это служанка в трактире или королева, все они… — она смутилась. — Это его слова, господин граф. Ещё он говорил, что когда-нибудь ему придётся жениться, но он при этом даст понять своей жене, кто главный в доме, и где её место.

— Какое вино он обычно заказывал и сколько? — спросил Марк.

— Кувшин белого из Алансона, — тут же ответила она. — И белый овечий сыр с вяленными сливами.

— Значит, обычно он заказывал один кувшин вина, а в тот вечер заказал больше?

— Такое иногда случалось, — поспешно кивнула она. — Ему хотелось поговорить, и он выпил вино и велел принести ещё кувшин, а потом ещё. И почти не закусывал.

— Он обижал тебя в ту ночь? — Марк внимательно взглянул на неё.

— Нет! В ту ночь нет!

Он задумчиво кивнул и поднялся. Выйдя из её комнаты, он посмотрел в сторону нижнего зала, но повернул в другую. Он снова направился в комнаты Эсмеральды и застал её за тем же занятием. Она сражалась со строгой отчётностью, которую требовали от неё королевские ревизоры.

— Ты выяснил всё, что тебе нужно? — спросила она, оторвавшись от подсчётов.

— Почти. Ты можешь сказать мне, сколько кувшинов вина заказал в ту ночь Бернье?

— Один, — ответила она. — Он всегда заказывал один кувшин белого вина из Алансона. Его заранее приносили в комнату Иветты вместе с белым сыром и вялеными сливами.

— Алансонское вино лёгкое, с него ведь не опьянеешь?

— Смотря сколько выпить, — пожала плечами она, но потом внимательно посмотрела на него и, встретив его взгляд, нахмурилась. Поспешно оглядев стол, она вытащила из-под бювара стопку смятых листочков. — Я проверю… Вот счёт. Это был один кувшин, Марк, как всегда.

— Могло случиться так, что дополнительный кувшин не вписали?

— Знаешь, мне приходилось ловить слуг на том, что они приписывали лишнее, но чтоб что-то не вписали?.. Я же вычту это из их жалования!

— Понятно, — он задумчиво посмотрел в окошко и поднялся. — Эту Иветту из дома не выпускай. Если сбежит, штрафом не отделаешься.

— Что случилось, Марк? — встревожилась Эсмеральда.

— Пока не знаю, но, возможно, скоро я пришлю за ней. Ничего не говори ей об этом разговоре. Ни о чём не расспрашивай, чтоб не насторожить.

— Подожди! — она поднялась. — Ты её в чём-то подозреваешь?

— Только в том, что она говорит не всю правду, — улыбнулся он. — Если проследишь, чтоб она не сбежала до повторного разговора, то всё будет хорошо.

— Я поняла, — Эсмеральда снова села и печально посмотрела на бумаги. — Ты не мог бы замолвить за меня словечко? — жалобно спросила она. — Может, ко мне будут более снисходительны? Я не торговка и не экономка. Меня не обучали вести сложную бухгалтерию, я путаюсь в цифрах. Может, с ревизорами можно как-то договориться?

— Вряд ли, — печально улыбнулся он. — Их неподкупность — один из столпов королевской власти. Просто найди себе управляющего или опытную экономку. Уверяю, что их жалование будет не столь велико, как штрафы.