#ДДД или 2012 2.0 (Paranoik Team) читать бесплатно онлайн полную версию книги

Глава 10 Психолог

Достаточно ли сомнений в здравости рассудка, чтобы признать себя вменяемой? То есть, считается, что если человек боится, что сошел с ума, то с ним, как раз-таки все в порядке. А сумасшедшие не сомневаются в своей нормальности.

А если сомнения терзают тебя каждый день? Как быть, если мысль о собственном безумии из формы риторического вопроса постепенно переходит в форму обоснованного сомнения?

Я медленно брела от метро к дому, отменив все встречи и дела на день. Третий раз за неделю. Проблема была в том, что я не могу попасть в метро. Вообще. Ни в какое время суток.

Началось все с феерического появления в моей жизни Дар Ветра. После первого визита этот человек буквально преследует меня. Кстати, вот еще хороший вопрос: а человек ли он, или моя галлюцинация? Отбросим пока этот вопрос как несущественный и будем считать его человеком. Он проникает ко мне в квартиру, я вижу его в магазине, покупая продукты, наконец, я непременно сталкиваюсь с ним по дороге к метро. Иногда мы ведем диалоги, иногда молчим, иногда вежливо раскланиваемся. Это тоже несущественные детали. Важно, что подходя к метро, я оказываюсь в неимоверной толпе, которая увеличивается с каждым мгновением и все мои попытки проникнуть внутрь ни к чему не приводят. Как в дурном сне, я проталкиваюсь вперед, взмокаю от усилий, работаю локтями, но с каждым движением оказываюсь на шаг дальше от входа. Время суток значения не имеет, я экспериментировала.

Такси намертво встают в пробке на выезде из двора моего дома. Троллейбусы и автобусы ломаются у ближайшего светофора.

@Plushev До сих пор встречаю вроде взрослых людей, которые ведут себя как дети, придумывая всякую ересь, лишь бы «в школу не ходить»

За последний месяц я точно выяснила только одно: если мне нужно куда-то добраться, сделать это можно только пешком.

На первый взгляд, это не криминально, я всегда была домоседкой и стремилась организовать свою жизнь таким образом, чтобы поменьше суетиться и не тратить время на дорогу. Клиентов принимаю дома. С друзьями и подругами тоже по преимуществу встречаюсь дома. Во всяком случае, если бы мне кто-то сказал, что все мои перемещения будут ограничены пешим ходом, я бы даже не расстроилась. И только теперь, когда это происходит со мной, я поняла, как заблуждалась на свой счет! До @FitnessZebra пять станций метро — по московским меркам в двух шагах, но пешком не находишься; до редакции радио @EchoMskRu — час на метро, и понятно, что передача с моим участием пошла коту под хвост, неделю я была «больна», а потом пришлось писать @Plushev несуразно-школьную отказную со всеми извинениями. Разумеется, пришлось забыть и о выходах в свет, книжных презентациях, встречах с коллегами и обо всем том, что происходит между делом, чего я просто не замечаю.

Остается только поглумиться над собой — столько лет доказывала всем и каждому необходимость жить осознанно, с пониманием простых координат: кто я, где я, как на самом деле устроена моя жизнь, какими ресурсами на самом деле я располагаю и чего хочу — и вот теперь обнаруживается, что про свою жизнь я не знала самых элементарных вещей.

@BlackBerry приятно пиликнул напоминалкой. И тут же звонок в дверь — это очередной клиент.

Он пришел чуть раньше назначенного времени, но я обрадовалась этому обстоятельству. С нашей прошлой встречи он сильно изменился, осунулся, в глазах появился лихорадочный блеск, веки красные, как после длительной бессонницы. Довольно известный писатель, работает в жанре фэнтези, эксперт по компьютерным играм. Помнится, как кто-то из коллег в шутку говорил, что все творческие люди — невротики-профессионалы, научившиеся извлекать прибыль из своих неврозов, и поэтому им не нужны психологи, если уж они спрыгивают с катушек, то сразу в психиатрию.

Едва устроившись на диване для клиентов, @Scomorroh тревожно, запинаясь на каждом слове, спросил:

— Вы прочитали мой… э… дневник?

Я молча кивнула. Разумеется, я прочитала оставленную им в прошлый раз распечатку.

— Теперь вы понимаете, о чем я говорил?

— Честно говоря, не больше, чем до прочтения. Это вполне годный отрывок из какого-то вашего произведения. Я не большой знаток этого жанра, но мне было интересно, что же там дальше и как устроен придуманный вами мир.

Он скривился, будто от сильной боли.

— Да нет же! Я не придумывал этот мир, в том-то все и дело! Я в него перенесся и жил там почти неделю. Я… Ну как вам объяснить!? Когда я придумываю мир, пишу книгу, я всегда знаю, ЧТО я делаю. В остальное время я отвожу ребенка в школу, хожу на работу в редакцию, разговариваю с женой, сплю, наконец, в собственной постели, чищу зубы — что там еще делают люди в нормальной жизни?

Это был почти дословный повтор того, о чем мы уже говорили. Помнится, в прошлый раз я спросила, как он перенесся в тот мир, и @Scomorroh понес откровенную околесицу. Попробуем зайти с другой стороны:

— Почему вы думаете, что куда-то перенеслись? Наше восприятие времени очень субъективно…

Он нетерпеливо прервал меня:

— Так вот, я же и толкую об этом! Меня нигде не было целых пять дней! Жена с ума сходила от беспокойства. И у нас был крупный скандал: она решила, что я играл все это время, забыв обо всем на свете. Но ведь если я играл, то это должно было где-то быть? Нужен компьютер, — так? И знаете, я конечно, эксперт по играм, но я не сумасшедший, не псих! Я отлично понимаю, что делаю. И потом, есть же физиология, в конце концов! Нужно есть, пить, ходить в туалет, простите! И даже по молодости я никогда не терял… Ну, скажем так, почти не терял чувства меры!

Он вскочил с дивана и начал лихорадочно метаться по кабинету. Подошел к стеллажу с книгами, машинально достал толстенный тревожно-оранжевый том «Психосоматики» Малкиной-Пых и засмеялся:

— Ну, психологи, ну вы даете! Я уж думал, что ваше отчество — Хризантемовна — это предел. Но Малкина-Пых! Пых! Ох, простите!

Он стоял, потрясая книгой, и хохотал, широко и раскатисто, самозабвенно, утирая слезы, всхлипывая в тщетной попытке прекратить хохот. А я, похолодев от ужаса, думала: «Он сумасшедший! Он безумен, и я ничем не могу ему помочь!»

— Вам принести воды? — спросила я как можно более ровным голосом.

@Scomorroh поставил книжку на место, хохотнул коротко и гулко, как будто на прощание, и плюхнулся на диван.

— Нет, воды не надо. Ох, и чего я так развеселился? Но знаете, мне стало намного лучше. Как-то легче стало. Это нормально, доктор?

— Нормально. Вы снизили уровень внутреннего напряжения. Смеяться вообще полезно, как и кричать, кстати.

— Что кричать?

— Все равно что. Даже просто: ааааа!

Ни секунды не размышляя, @Scomorroh сложил ладони рупором и заорал во всю силу легких. У меня заложило уши. А он, склонив голову влево, прислушался к своим ощущениям и изрек:

— Нет, смеяться было эффективнее. Но это тоже ничего. Давайте вернемся к нашим баранам. Вы прочитали мой дневник…

— Почему вы называете это дневником? Почему вы настаиваете на этом? Это совершенно явно художественная литература!

— А вот и нет! И что самое печальное, я больше ничего не могу вспомнить. Для недели, проведенной черт знает где, это маловато, но как я ни силюсь, вспомнить остальные дни не могу, хотя точно знаю, что что-то там происходило. Вот вы все про себя помните?

— Думаю, что да.

— А вот и нет! Я вам назову дату: 17 ноября 2005-го года. Что вы делали в этот день?

Писатель смотрел на меня с видом победителя, а не знала, плакать или смеяться.

— Я поняла вашу мысль, и вы правы, но ирония состоит в том, что именно этот день я могу рассказать вам почти поминутно, со всеми подробностями. Меня так и подмывает спросить: почему именно эта дата пришла вам в голову?

Он картинно развел руками:

— Формально никакой особой причины у меня нет, но для вас это число что-то значит?

— Да. Скажем так, в этот день я пережила одно из самых сильных потрясений в жизни. Но такие даты есть у каждого человека.

Он пересел на банкетку, стоявшую рядом с моим креслом и взял меня за руку, просительно и даже заискивающе глядя мне в глаза. Я отметила про себя, что у него ледяные руки.

— Вот теперь вы меня должны понять! Если бы я перенесся куда-то в параллельное пространство и сознавал это, я бы запомнил все, каждую мелочь, каждую деталь! А я записал в подробностях только ПОСЛЕДНИЙ день, потому что это были свежие впечатления! А чем ближе к началу — тем более схематичные воспоминания понимаете? Как в нормальной жизни, как будто та жизнь была для меня нормальной! Я пытаюсь это объяснить, осознать, но не могу. Поверьте, когда сочиняешь книжку все совсем не так!

Я отняла руку и немного отодвинулась от своего визави.

— Я не сочиняю книжек и поэтому не знаю, как должно быть. Расскажите.

@Scomorroh надолго замолчал. Пауза была совершенно спокойной и комфортной. По-видимому, ему было непросто решить, как объяснить мне обыденные для его профессии вещи. Вообще, объяснить что-то привычное и естественное труднее всего. У талантливых кулинарок совершенно бесполезно спрашивать рецепты их коронных блюд. И вовсе не от того, что им жалко поделиться опытом, а потому что они все меряют на глазок, по наитию, добавляют то одну специю, то другую, пекут-варят-парят не по часам, а по ощущению, ориентируясь на цвет, запах, консистенцию, творят интуитивно и не задумываясь. Половина действий производится по умолчанию, они даже и не помнят, что и в какой именно очередности они делали. Правда, если разрешат, можно встать рядом и все подсмотреть. И никак иначе. У писателей и художников и того сложнее — подсмотреть технологию работы не получится, сколько ни стой над душой.

— Ну, возьмем, к примеру, мир… — неожиданно прервал молчание @Scomorroh. — Да, я вот задумался: чем отличается придуманный мир от реального. Когда я придумываю мир, я все про него знаю. И могу ответить на любое «почему». И если в моем мире ветер дует, когда деревья качаются, то в местности, где деревьев нет, не будет и ветра. А реальный мир известен мне намного хуже, более того, чаще всего я понятия не имею, почему он устроен именно таким образом, каким устроен. Да и не задумываюсь об этом. Поэтому я абсолютно уверен, что однажды оказался в другой реальности. Спросите меня, почему ноддцы сохраняют способность к активным действиям после смерти, характерно ли это только для воинов, или же распространяется и на других представителей этой расы, и я не смогу вам ответить. Я не знаю. То есть, ответ, конечно же, существует, но мне следует расспросить кого-то знающего. Понимаете, придуманные миры ограничены только логикой и широтой кругозора творца, автор всегда может дать ответ на любые вопросы и этот ответ будет верен. Если предположить, что наш мир кем-то создан, пусть это называется Бог с большой буквы, то именно он легко ответит на все наши «почему», «когда» и «как это было на самом деле». Не знаю, убедил ли я вас, но это, пожалуй, самое главное отличие реальности от моих выдумок.

Теперь пришла моя очередь сосредоточенно размышлять над сказанным. Все это звучало логично, но неубедительно. Если мне не изменяет память, ни одной абсолютной «теории всего» человечество так и не породило, хотя бьется над этой задачей с того самого момента, как обезьяна оторвала взгляд от еды и посмотрела на звезды. С другой стороны, что может помешать мне придумать какую-то вселенную не до конца, просто не вдаваться в подробности? И вообще, самое главное — не терять связь с реальностью, что бы ни случилось.

— Давайте попробуем исходить из того, что это вы никуда не переносились, потому что это противоречит всем законам физики!

Он запальчиво воскликнул:

— Ну уж нет! Мы не будем из этого исходить! Потому что я проделал огромную работу, я точно выяснил, что не существует ни одного доказательства того, что я где-то был в этом мире на протяжении тех пяти дней. Я не тратил деньги, ни с карты, ни наличными, не ездил в транспорте, не делал звонков с мобильного телефона! Это доказанные вещи! Есть распечатки, есть справки. Есть люди, которые меня искали и не нашли! Меня не было ни в одной больнице — это тоже доказанный факт!

— А как вы вернулись?

@Scomorroh погрустнел и обмяк, во всем его облике читалось некоторая растерянность и уныние. Я даже вспомнила хорошее русское слово, вышедшее из активного употребления «закручинился». Он, вот именно, закручинился.

— Я проснулся от испуганного вопля жены. Она утверждает, что я, как последняя свинья, влез в постель, в куртке, ботинках и даже в шапке. Что все это воняло гарью, копотью и чем-то еще ужасным — тухлятиной, как она сказала, но было абсолютно чистым и сухим, только очень холодным.

— И?

— И все. Я не помню, чтобы я ложился в постель в уличной одежде. И уж тем более, не понимаю, как можно прийти с улицы в стерильно чистых ботинках. А они были именно стерильно чистые. Это факт.

Пожалуй, первое, чему нужно научиться каждому психологу — четко видеть границы своей компетенции. Я уже почти не сомневалась, в том, что имею дело с психиатрическим случаем. И здесь могу скорее навредить, нежели помочь. Но происходящее в моей собственной жизни было тоже по меньшей мере странно, и это обстоятельство мешало мне свернуть разговор. Я решила задать еще один вопрос, который прояснит ситуацию и поможет принять окончательное решение:

— Вы все время упоминаете свою жену, цитируете ее высказывания в доказательство своей правоты, но согласитесь, я ведь не знаю, что она думает и говорит по этому поводу на самом деле. Я понимаю, что это несколько необычно, но не могли бы мы встретиться втроем, вместе с ней? Или вы можете позвонить ей прямо сейчас, и я бы уточнила некоторые вещи.

Он не колебался ни секунды.

— Нет, это невозможно.

— Почему?

— Невозможно. Это моя проблема. Она здесь ни при чем.

— Вам не кажется, что это противоречит вашему же рассказу? Жена искала вас, она тревожится за вас, она вовлечена в этот сюжет, не так ли?

— Нет. Нет и нет! Я знаю, как должен работать психолог! Я читал, прежде чем прийти к вам. Вы некомпетентны!

— Возможно, это так. Вы человек сложный, человек творческой профессии, обычные методы и рамки к вам просто не подходят. Давайте я запишу вам координаты хорошего специалиста. Во-первых, он мужчина и вам будет проще объяснить ему все, во-вторых, он много работает с игроманией, и, в отличие от меня, ему есть с чем сравнить ваш случай.

— Да. Возможно, это выход.

Я быстро написала на обороте своей визитки телефон знакомого психиатра, на самом деле классного спеца и умницы, читавшего нам курс клинической психологии в университете. Подумала, что неплохо было бы и самой с ним встретиться с целью оценки собственного психического здоровья. Но наши отношения не были настолько дружескими, чтобы позвать его в гости, а самой добраться до его кабинета мне пока не светило. Разве что транспортный коллапс в одной отдельно взятой жизни исчезнет так же внезапно и необъяснимо, как возник.

И еще одна мысль тревожно пульсировала в мозгу: я отправляю к нему второго человека подряд. Правда, журналист @Top_Neo пошел к нему охотно, влекомый собственным, почти абстрактным, любопытством.

Владелец: @Scomorroh

Дневник

Пахло рыхлым весенним снегом и черной хвоей угрюмых елей. Днем снег подтаивал, ночью его снова сковывал мороз, и к утру сугробы кособоко проседали, превращаясь в уродливое подобие пчелиных сот.

Мы шли сквозь покинутые ульи безумных выродившихся насекомых.

Еловые лапы роняли нам за шиворот ломкие белесые пластины замерзшего на них полуснега-полульда, под ногами хрустел и лопался наст, и люди проваливались в колкое снежное крошево.

Позади гремела, бухала и ревела битва голосами голодных драконов и гигантских труб, установленных в днищах летающих городов. Там, на верхнем ярусе Замка-Скалы, на продуваемой ледяным ветром балконе стояла тварь с серебряными лицами и посылала вниз отряды летающих лодок.

Я шел, окруженный кошмаром смерти. Семеро из пятнадцати ноддских наемников были уже мертвы, и их держала здесь только клятва, скрепленная заклинанием. Маг ноддцев шел чуть в стороне от остальных, держа перед грудью свой тонкий изогнутый посох.

Тот, кому они поклялись служить, был еще жив, и они упорно ломились сквозь хрустящие снежные пластины в поисках упавшей неподалеку летающей лодки.

Брогана и его мать захватили внаглую — свалившись сверху на легких полупрозрачных летающих лодках, вынырнувших из-за огромных крыльев боевого дракона, на бреющем полете прошедшего над дорогой, по которой шла колонна принца-жертвы.

Люди в зеркальных шлемах выкосили первый круг охраны в считанные секунды и сцепились с ноддцами. Луэра сделала то единственное, что можно было сделать в той ситуации, и, развернув повозку, помчалась назад, к лагерю армии. Здесь ее и поджидала засада.

— Мальчишка еще жив, — пропыхтел Рэнсон. Его всегда аккуратная черная бородка превратилась в мутную сосульку, лицо осунулось и побелело. Раненая рука давала о себе знать, но чудом выживший командир охраны старался не подавать виду.

Ноддцы неутомимо шагали вперед, влекомые одним им ведомым чутьем к месту падения лодки.

— Конечно, жив, — кивнул я на мертвецов, — вопрос в том, надолго ли.

— Смотри туда, — Рэнсон вытянул руку с зажатым в ней тонким кинжалом. — Видишь, там, на вершине?

Я видел. И старательно отгонял от себя мысли о том, что придется подниматься к чернеющим на фоне вымерзшего до прозрачной голубизны неба гнутым башням проклятого замка. Мало мне того, что тварь пригнала сюда Замок-Скалу, так еще все это случилось рядом с замком культа Черных Елей.

Замок считался заброшенным, но разве можно быть в чем-то уверенным, если речь идет об этих безумцах, которых опасались даже душители с пыльных равнин страны Желтых Дорог?

И тут же рядом с замком что-то мелькнуло. Слабый отблеск, отраженный полоской стали или зеркальным забралом одного из воинов Сереброликого.

А, может, просто случайный отблеск на изломе скалы? Слюда на солнце заиграла?

Но я знал, что обманываю сам себя.

Впереди гортанно закричали на ноддском, и мы с Рэнсоном побежали на крик.

Побежали — это громко сказано. Мы, сопя, ломились сквозь сугробы туда, где вокруг упавшей лодки уже собрались наемники.

Мертвецы стояли поодаль, глядя неподвижными глазами вдаль. Охраняли остальных. Командир ноддцев, беловолосый невысокий крепыш, отошел в сторону, открывая нам обзор.

Полупрозрачный корпус лодки треснул посередине, и из него вытекала сероватая слизь. Пилот старался посадить смертельно раненое существо как можно мягче, и это ему почти удалось, но сыграл злую шутку все тот же слежавшийся в хрустящие пласты снег. По нему лодка заскользила, ее развернуло и впечатало прямо в раскинувшую толстые нижние ветви черную ель.

Я задумчиво смотрел на сидящего в пилотском кресле мертвеца. Ветви пробили ему горло и грудь и сейчас медленно втягивали в себя сочащуюся по коре кровь.

Я знал, что несколько часов спустя от тела останется только обтянутый прозрачной кожей скелет, а с ветвей дерева закапают медленные тяжелые капли — ель потеплеет, оживет, распушит иголки, смакуя нежданное жертвоприношение.

— Идти наверх, — с жестким акцентом сказал командир наемников. — Вести малтшик. Женщина сзади. Нога подвернут. Их вести быстро.

Я молча кивнул. Мы переглянулись с Рэнсоном. Ждать подмоги? Неизвестно, будет ли она, битва продолжала греметь позади, в долине. И, судя по поднимающимся клубам густого черного дыма и тяжелым темно-красным проблескам, пытавшимся его прорвать, ее накал рос.

— Вперед. Сохраняем осторожность, мертвых пускаем первыми, — скомандовал я, и мы двинулись вверх по тропе.

Мертвые ноддцы бежали неуклюжей, но сноровистой трусцой, за ними бесшумно скользили, используя деревья как прикрытие, их живые товарищи. Мы с Рэнсоном бежали за ними по тропе, прикрывая друг друга. Мой боевой браслет пульсировал, сигналя о том, что где-то поблизости есть враг. Живой враг. Но пульсация была неопределенной и только сильнее нервировала. Видимо, кто-то прикрывал противника, маскируя их намерения.

Или это сам лес давил, душил, и осколок древнего кристалла начинал вибрировать ему в такт?

Нехорошие здесь были места, очень нехорошие.

Я некстати вспомнил легенды, ходившие о Черном лесе и замке на вершине скалы, и вздрогнул. Говорили, что именно здесь тоньше всего граница между нашим миром, и теми сферами, из которых приходили ночные ползуны, летатели, твари, служащие теперь Сереброликому, и демоны, что хохоча, сводят с ума одиноких путников.

Недаром культисты выстроили свой замок именно здесь.

Нас встретили там, где я и рассчитывал.

Тропа поворачивала, выводя нас к склону горы, к упавшим в незапамятные времена валунам, за которыми так удобно укрыть воинов. С верхушек которых так удобно послать стрелу или сгусток драконьего пламени.

Раскаленная струя, выпущенная из бронзовой трубы, исписанной сдерживающими рунами, ударила в шедших первыми ноддцев. Мертвецы горели молча, продолжая стремительно мчаться к валунам. Огонь свалил лишь одного из них, остальные исчезли из виду. Отвратительно воняло паленым волосом, сладко — горелым мясом.

Зазвенела сталь, раздались первые крики. Плеснуло на снег красным.

Вслед за мертвецами, мы ворвались на тропу. Стремительным выпадом Рэнсон поразил в горло набегавшего на него воина в странных пластинчатых доспехах, топорщившихся по краям острыми плоскими иглами.

Их было не менее двадцати, большая часть бросилась на наш отряд, но несколько человек выцеливало сверху мишени, направив вниз бронзовые трубы с драконьим пламенем.

Гортанно каркнул маг, направляя посох на вершину ближайшего валуна. Взвизгнув, камень лопнул, разлетелся на осколки. Каменная шрапнель хлестнула по сторонам. Падали, сраженные обломками люди, трещало дерево, висела в воздухе каменная пыль. Я застыл посередине тропы, стиснув зубы, и ждал, когда мне снесет голову.

Все закончилось так же стремительно, как и началось.

В лесу снова воцарилась тишина.

Я осмотрелся. Тут и там, копошились в снегу неясные фигуры, поднимались, шатаясь, делали пару шагов, падали снова. Однако ноддцы не пострадали.

Лишь маг стоял, согнувшись, смертельно белый, и тяжело дышал. Командир ноддцев отдал короткий приказ, и наемники отправились добивать уцелевших врагов. Маг снизу вверх глянул на меня. Сказал, удивительно правильно выговаривая слова:

— Плохо здесь. Меня надолго не хватит. Словно колпаком все накрыто.

Я коротко кивнул:

— Идешь позади. Что можешь — делаешь.

Мы бросились вверх по тропе. Трое мертвецов не смогли идти дальше. Тот, в кого попал заряд драконьего пламени, превратился в пыль, двоим подрубили тяжелыми секирами ноги. Мы оставили их позади — неподвижные фигуры, сидящие по обе стороны тропы, сложив руки на рукоятях двуручных мечей.

Замок приближался, нависал мрачной молчаливой бесформенной громадой.

Почему мальчишку решили похитить именно сейчас и именно здесь? Что такого в этом старом полуразрушенном замке?

Ноддский маг оказался рядом. Он обеспокоенно посматривал по сторонам, но мне не нужно было обращаться к нему — я чувствовал, как наливается неприятным теплом браслет на левой руке. Черные ели по бокам тропинки становились все гуще, они словно вбирали в себя тьму зимнего неба и изливали ее на нас потоками густой злобы. В кронах замелькали острые холодные лица, с ненавистью глядевшие на нас — жалких смертных, посмевших забраться в их святилище.

— Кто они такие? — спросил я ноддца, чтобы отвлечься от густеющего безумия.

Колдун был все еще мертвенно бледен, дышал тяжело, но бежал рядом, не отставая, и по сторонам поглядывал остро и внимательно.

Вопрос этот, конечно, мне надо было задать гораздо раньше, но события развивались столь стремительно, что чудом было даже то, что мне с Рэнсоном удалось узнать, куда направлялись похитители и организовать погоню.

— Древнее зло, — коротко выдохнул колдун. Помолчав, добавил, — Их почти истребили. И они ушли сюда, в горы, где грань между мирами настолько тонка, что можно услышать голоса призраков. Здесь нельзя жить, здесь люди сходят с ума и перерождаются. Они уже не люди.

Тропа повернула, и мы оказались на полукруглом уступе, нависшем над пропастью. На другую сторону провала вел узкий — двоим не разойтись — мост. А перед мостом стояли две высокие худые фигуры в черных свободных одеяниях, украшенных причудливыми серебристыми узорами. С неестественно спокойных бледных лиц на нас смотрели черные провалы глаз. Руки с длинными ухоженными пальцами сжимали тонкие цепочки, которые, казалось, никак не могли сдержать мощь чудовищных порождений стылых гор, замерших у ног адептов. Под прозрачной кожей ходили ходуном темные узлы мускулов, видно было, как толчками течет по венам синеватая кровь. Твари скалили длинные серые клыки, ворочая безглазыми башками.

Командир ноддцев пролаял короткую команду и наемники, прибавив шаг, рванулись к мосту.

Ноддец действовал правильно. Единственной возможностью избежать ненужных потерь и затяжного боя было резкое сокращение дистанции, переход в ближний бой, где верткость и мощь горных монстров можно будет хотя бы отчасти сковать.

Адепты молча отпустили цепи.

Твари прыгнули, но не вперед, а вверх и приземлились в гуще наемников. Ноддцы были превосходными воинами. Они не ведали, что такое страх смерти, поскольку знали, что будут сражаться даже мертвыми. Но даже они на почти неуловимое мгновение дрогнули.

Рэнсон даже не сбился с шага. Он скользил сквозь кровавый хаос, держа меч перед собой в классической позиции защита-атака, неудержимый, целеустремленный, словно стрела, и такой же смертоносный.

Выпад!

В руке адепта, стоявшего ближе к мосту, появился узкий длинный клинок страной волнистой формы. Он обвился вокруг меча Рэнсона, словно живой, и мой товарищ едва успел увернуться от ответного выпада в горло.

Горные твари ревели, терзая ноддских воинов. Из свалки вылетело отброшенное могучей лапой тело и ударилось о скалу. Мертвец сполз вниз, остекленевшие глаза моргнули, неуверенно дернулись руки, и павший воин снова отправился в бой.

Мы переглянулись с ноддским колдуном.

Кажется, нам удалось понять друг друга без слов. Он поднял свой посох, я занес меч, и мы атаковали второго адепта.

Он был невероятно быстр и ловок. Я едва успел заметить, как он извлек из складок своего одеяния такой же волнистый меч, и тут же лезвие просвистело около моего уха. Колдун в длинном выпаде попробовал достать его посохом, но фигура в черном взвилась в воздух и колдун упал на колени, чтобы избежать удара ногой в висок.

Адепт, крутанувшись, танцуя, отошел на пару шагов, и теперь стоял на мосту.

И улыбался.

Радовало то, что Рэнсон был все еще жив.

Лучший клинок Империи, кажется, подобрал ключ к своему противнику, и теперь теснил его к пропасти. Рэнсон перестал хитрить. Он просто рубил наискосок, сверху вниз и снизу вверх, наращивая и наращивая темп. Его противник защищался, сохраняя прежнее отстраненное выражение лица, но движения его становились все более резкими, рваными, он тоже пробовал подстроиться под ритм движений Рэнсона, но тот не давал такой возможности.

И, внезапно, вместо очередного удара наискосок — прямой длинный выпад. Простой и изящный, как на показательных выступлениях. Меч наполовину вошел в тело адепта. Тот, что стоял на мосту на долю секунды отвел от нас взгляд, и я метнул нож. Совершенно не благородно, но весьма эффективно, если знаешь, как это делать.

Поперхнувшись кровью, адепт повалился на холодный камень моста.

Рык горных тварей стих.

Я обернулся. Ноддцы добивали чудовищ.

И их осталось лишь пятеро живых.

Колдун пожал плечами:

— Хорошо хоть они все могут идти.

В окружении мертвецов я побежал через мост.

Дальний конец моста скрывал густой туман.

Когда он появился? Я не мог ответить на этот вопрос. Наши шаги бессильно гасли в ледяной серой беспросветности. Капли тумана оседали на наших лицах и тут же застывали ледяной коркой.

А потом мы услышали смех.

Радостный детский смех, от которого мое сердце окончательно замерзло.

Ворота замка были открыты. Мы пробежали под аркой — никого. Странно, если встречать нападающих, то здесь.

Клубы густого тумана вываливались из бойниц замка, ползли из темных провалов открытых дверей, едва различимых в серой мгле. Ноддцы выстроились дугой и осторожно двинулись вперед, а я — я стоял и смотрел в центр двора, где, трогая мягкой теплой ладошкой черную лапу гигантской уносящейся в небеса ели сидел маленький мальчик в коричневом полушубке.

— Броган, — позвал я, — Броган! Иди сюда, малыш.

Он даже не оглянулся.

Серые скользкие щупальца бесшумно вылетели из тумана. Одно из них легко, словно лаская, коснулось головы шедшего первым наемника, и голова, кувыркаясь, улетела в туман.

Щупальца с тихим свистом метались по двору.

Наемники рубили их мечами, но сталь отскакивала от упругой скользкой кожи. Выкрикнув что-то, выставил перед собой посох колдун, и двор осветился зеленым сиянием, но одно из щупалец ударило мага в спину, пробило насквозь и уволокло в туман.

Уворачиваясь от щупалец, рвался вперед, к Брогану Рэнсон, его прикрывал командир ноддцев, а я неподвижно стоял посреди двора и смотрел, как ребенок гладит черные иголки дерева зла.

Звуки исчезали, двор расплывался перед глазами.

Откуда-то послышалось:

— Белькааа! Белькааа!!!

Кто? Кто это кричал?