Давай поспорим

Глава 7. Я знаю, что мы делали той ночью

При свете дня учебное кладбище выглядело буднично: аккуратное, ухоженное, лишенное красок. Белый снег, темные ветви голых деревьев, грязно-серые каменные стены склепов – сплошной монохром. Но неожиданно было людно. По дороге нам все время встречались студенты.

Обезглавленный, перекошенный снеговик-калека скособочился на фоне склепа Лавизов, вороха мусора и валявшихся возле каменных ступеней срезанных побегов плюща. Ночью беспорядок скрывала темнота.

Киран с сосредоточенным видом осматривал здание и что-то подсчитывал в уме. Потом подошел к окованным железом дверям, поднял ведро и отставил на широкие каменные перила.

– Зайдем внутрь? – предложил он, отряхивая руки.

– Про ремонт внутри нам ничего не говорили!

На самом деле я всячески избегала смотреть на него и по большей части разглядывала обновленную студенческую метку на руке. Теперь в центре разомкнутого кольца из лоз поблескивал череп.

– Ты боишься призраков? – Киран улыбнулся, и мой взгляд, как прикованный, прилип к его пунцовым обветренным губам.

Как же хорошо он целовался!

– И мне не стыдно! – выпалила я и вдруг поняла, что ответила собственным мыслям, а не Зейну, но все равно вышло в тему.

– Что будешь делать с озеленением склепа? – спросил он.

– Озеленю. Что еще с этим сделаешь? – Я сунула руки в карманы куртки и носком ботинка выкопала припорошенный побег плюща, срезанный совершенно варварским образом. – Склеп каменный, света мало, елей много, только плющ вырастить. И он от магии не загнется… Если мы закончили, то пойдем. У меня от этого места мурашки бегут.

В академию мы возвращались в молчании. Кладбище находилось на самом краю академической территории, дальше только непролазный хвойный лес. Понятно, что студенты просачивались везде, как коты: по лесу блуждали и в озеро, бывало, зимой проваливались, поспорив, насколько плотный взялся лед. Мы вчера вообще умудрились пролезть через дыру, разобранную в высокой глухой стене вокруг кладбища.

Однако вменяемые люди, если они не некроманты, для развлечения на учебный погост не совались. Похоже, невменяемость – одна из побочек веселящего зелья. Вот ведь ядреная смесь!

Шли мы друг за другом по занесенной снегом тропинке, куда обычно бытовики, отвечающие за уборку территории, не добирались. Только по очень большим праздникам, или когда в дело вступал декан Кросман со своими замысловатыми наказаниями. Я упорно держала равновесие, хотя скользкие ботинки не располагали к твердости походки.

– Слушай, Эда! – вдруг позвал меня Киран. – Что-то случилось?

– Кроме похмелья и наказания? – не останавливаясь, уточнила я. – Больше ничего значительного.

– Тогда почему ты на меня не смотришь?

– У меня нет глаз на затылке, Киран, – отозвалась я.

Он взял меня за локоть и заставил развернуться к нему лицом. Уши и нос у него покраснели от холода. Куртка была расстегнута, из-под нее виднелся золотой пиджак, одетый на бежевую водолазку. Ту самую, что он с утра натянул в моей ванной.

– Перефразирую: с тех пор, как ты вернулась из комнаты, ты стараешься на меня не смотреть, – проявил он досадную наблюдательность. – Я тебя чем-то обидел?

– Тогда мы склеп не смотрели бы, а тебя в него переселяли, – мрачно пошутила я.

– В таком случае, что?

– Мы вчера целовались, Киран! – выпалила я. – Не один раз.

Возникла короткая пауза. На его губах расцвела медленная, ленивая улыбка.

– Ты и так знаешь, – заключила я, начиная понимать, что, похоже, только мне, просто надышавшейся паров от веселящего зелья, достались все побочки. – С какого момента ты помнишь?

– Да все я помню, – ответил он. – Дурной тон – забыть, что целовал девушку.

– Тогда у меня вопрос! Почему ты не сказал ректору, что бардак возле склепа устроили не мы? – с искренним возмущением спросила я, указывая в сторону гостеприимно распахнутых кладбищенских ворот с черепом на арке. – Теперь нам придется работать на благо декана Кросмана, а мы даже не некроманты! Этим хоть деваться некуда, но ты просто промолчал.

– Решил, что ты стесняешься и изображаешь провал в памяти, – признался Киран.

– Да я действительно все напрочь забыла!

– Я настолько плохо целуюсь, что проще забыть? – В его глазах плескался смех.

– Нормально… – коротко опровергла я и, развернувшись, сердито пошагала по дорожке, с трудом удерживая равновесие. Наверное, со стороны выглядело, что девушка безнадежно пьяна и не в состоянии идти прямо.

– Что нормально? – весело бросил мне в спину он.

– Я не буду почесывать твою самооценку, Киран Зейн! – огрызнулась в ответ и, охнув, немедленно свалилась в сугроб.

Снег попал за шиворот и неведомым образом забился в ботинки. Да и в форменной юбке валяться на ледяной земле удовольствие было ниже среднего. Со смехом Киран протянул мне руку:

– Вставай, принцесса зелий.

Одарив его обиженным взглядом, словно именно Зейн виноват в падении, а не скользкая обувь, я поднялась на ноги, прямо сказать, без спортивной сноровки болельщицы из команды поддержки и сердито отряхнулась.

– Давай договоримся, Киран: мы вчера поспорили, и ты выиграл, – проговорила я. – Мы целовались. Теперь в расчете. Я тебе ничего не должна, и ты мне ничего должен.

– Ладно, – с усмешкой согласился он. – Если тебя устраивает такая версия, я согласен.

– И больше никаких пари! – добавила я.

– Как скажешь, но, Эда… – Зейн многозначительно примолк.

– Что? – проворчала я, вытряхивая из капюшона снег.

– Не думал, что ты струсишь и не признаешь правду.

– Какую еще правду, Киран? – взвилась я.

– Тебе тоже вчера было хорошо, – проговорил он. – И целовались мы не из-за спора.

– Да я толком ничего не помню! – не моргнув глазом, соврала я. – Между прочим, мне пришлось выпить особое зелье. В голове каша!

– Ага, – издевательски перебил он. – Идем. Мне надо вернуться на занятия.

Ох, уж эти отличники! Споры спорами, а занятия по расписанию.

В обоюдном молчании, недовольные друг другом, мы добрались до общежития. Почему бесился Киран, я понимала. Отчего бесилась сама – нет. Мы вместе поднялись по лестнице до третьего этажа, откуда начиналась закрытая галерея, ведущая в административный корпус.

– Увидимся, – коротко бросил Зейн.

Внезапно он остановился, словно что-то вспомнил и вернулся. Молча подхватив меня под локоть, заставил отойти в угол.

– Если у тебя вчерашний вечер в тумане, Амбер, давай повторим, – совершенно серьезно предложил он.

– Кладбище и поцелуи в снегу? – съязвила я.

– Уберем лишнее, – быстро сказал он. – Обойдемся без снега и кладбища.

– Не собираюсь я с тобой… – выдохнула я и резковато произнесла: – Ты мне даже не нравишься, Киран!

На лице у него вспыхнула усмешка.

– Если подумать, обидно, Эда.

– Ну извини. Как есть. – Я развела руками.

– В смысле, я думал, что заслужил вранье поубедительнее. – Внезапно он мягко сжал мои плечи, склонился и заглянул в лицо: – Докажи! Повтори пять раз, что я тебе не нравлюсь.

– Хорошо, – спокойно согласилась я, а его взгляд остановился на моих губах. – Ты мне не нравишься. С тобой весело проводить время, но ты меня не привлекаешь, как парень.

– Дальше, – кивнул он.

– Ты мне вообще не нравишься, – без прежней уверенности повторила я, практически мечтая спрятаться от его пристальных, пронзительных глаз.

– Продолжай…

– Не нравишься абсолютно, – добавила я, почувствовав, как щеки начинают гореть.

– Еще разок, – подсказал он.

– Ты не в моем вкусе, Киран Зейн, – прошептала я. – Ты не нравишься мне… Слышишь?

– Слышу.

Внезапно он прижался обветренными губами к моим губам. Я забыла, что нужно его оттолкнуть. Поцелуй был коротким, но сердце сделало кульбит, а колени превратились в мягкую глину. Не держи Киран меня за плечи, съехала бы по стеночке ему под ноги. Кто-то, проходивший мимо, бросил нечто одобрительное. Из-за звона в ушах не расслышала.

Зейн отстранился и тихо проговорил:

– Ты должна убедительнее врать, Эда Амбер, тогда я тебе поверю. И главное, ты поверишь сама себе.

Он отпустил мои плечи и оставил один на один с полным замешательством. Никогда не переживала такого чудовищного хаоса в мыслях и в душе! В черную книжечку под веселящим зельем этим же днем были вписаны побочные эффекты: потеря памяти, похмельный синдром, мыльные пузыри и чувство влюбленности.

Всю неделю я делала вид, что ремонт склепа Лавизов меня не касается, получила официальное порицание от отца, которому, конечно, декан некромантов наябедничал о моих придуманных подвигах. И всеми силами избегала встречаться с Кираном, проявляя невиданную хитрость. Сообщения от него тоже игнорировала, но от каждого кряканья магпланшета екало сердце.

Один раз мы столкнулись в столовой. Я заметила Кирана издалека, немедленно развернулась на выход и сделала вид, что не услышала, как он позвал меня по имени. Через минуту на планшет пришло сообщение:

«Мы играем в кошки-мышки, Эда?»

Не удержавшись, я вытащила из кармана стило и с пятого раза нацарапала как курица лапой:

«Свистни, когда придет время озеленения склепа».

Не успела убрать планшет в сумку, на пластине вновь вспыхнули буквы, написанные почти каллиграфическим почерком Кирана:

«Давай поспорим, что ты сама ко мне придешь?»

В последний учебный день перед моей дверью нарисовался лохматый здоровяк в пурпурном жилете бытового факультета. Парню я доставала едва до плеча и взгляд невольно уперся в золотые пуговицы и вышитую эмблему из двух задорно перекрещенных ножей, заключенных в квадрат. Всегда считала, что герб бытовиков больше всего подходил бандитской шайке. Впрочем, по виду верзила у меня на пороге тоже в такую шайку прекрасно вписывался.

– Меня прислал Зейн, – не здороваясь, прогудел он с заметным акцентом восточных провинций. – Сказал, что у тебя лучшие снадобья в академии.

Открыв дверь пошире, чтобы он не снес косяк могучим плечом, я молча предложила ему войти. От неосторожного движения здоровяк схватился за поясницу и болезненно поморщился. Стало ясно, что этот клиент принципиально ничего не способен снести, он и себя-то едва-едва переносит в пространстве.

– Потянул поясницу, когда крышу у склепа начали перестилать, – пожаловался он.

– Парень, тебе мой совет: лучше покажись к целителю, – сочувствующе покачала я головой, наблюдая за его корчами.

– Да до целителя надо дойти! А я с третьего этажа на четвертый еле поднялся, – простонал здоровяк. – Дай что-нибудь от спины.

– Ладно. – Я дернула плечом. – Тебе что-нибудь выпить или что-нибудь намазать?

– Давай и то и другое, – опершись о стену, промычал он.

Я вытащила из холодильного ларя баночку лечебной мази и болеутоляющее, помогающее справиться с воспалением в мышцах.

– Главное не перепутай что пить, а что мазать, – протянув ему снадобья, пошутила я и тут же внесла ясность в лечебно-денежные отношения: – Уверена, Киран предупредил, что претензии я не принимаю.

– Да какие уж претензии, – пробубнил он, разглядывая баночки. – Благодарствую. Там парни еще вечером подгребут.

– Пусть приходят, – согласилась я. – С тебя триста лир.

– Триста? – От удивления он даже выпрямился, словно не маялся поясницей.

– Не надо удивляться – с калек много не беру, – пояснила я внезапный приступ щедрости. – Тебя и так склеп потрепал.

– В смысле, какие деньги? – Он недоумевающе моргнул.

– Иварские лиры, – озадачилась я. – Натурой не принимаю.

– Зейн сказал, что снадобья полностью бесплатные! – воскликнул здоровяк.

Ушам своим не поверила!

– Что… Он что?! – От негодования я поперхнулась на вздохе. – Бесплатные зелья? Бесплатные?!

– Сказал, что это твой вклад в ремонт склепа, – прижимая баночки к крепкой груди, пробубнил здоровяк и начал пятиться к двери. Похоже, хотел сбежать, правда, непонятно как. Видимо, по-пластунски и исключительно на упорстве.

Пока я открывала и закрывала рот, от негодования потеряв дар речи, он все-таки вывалился в коридор.

– Я это… парней-то пришлю? – напоследок быстро уточнил он.

– Здесь не аттракцион невиданной щедрости! – рявкнула в ответ. – Ты просто попал в счастливый час!

С наскока я отправила Кирану возмущенное послание, что он совсем берега потерял и все зелья будет оплачивать из собственного кармана. К концу занятий ответ не пришел. Зейн ответственность на себя не взял и в самом грозном настроении, сверившись с часами, я отправилась на факультет артефакторов. До начала еженедельной поруки в оранжерее еще оставалось достаточно времени, хватит высказать все, что думаю о благотворительности за чужой счет прямо в лицо мошеннику.

Кафедра архитектуры находилась на третьем этаже. Здесь ценили естественное освещение. Потолки были высоченные, аудитории огромные. В расписании, висящем на доске объявлений, утверждалось, что сегодня у группы Зейна весь день шло занятие по моделированию.

Найдя нужную аудиторию, я остановилась в высоких двустворчатых дверях. Над притолокой светился герб артефакторов в виде песочных часов. В светлом просторном зале стояли большие квадратные столы с частями миниатюрных макетов зданий. Студентов оказалось немного – шло обеденное время. Видимо, народ по большей части спустился в столовую, тем более что сегодня готовили выпускники.

Одетый во все черное Киран нашелся в самом дальнем конце зала. От вида его высокой, поджарой фигуры у меня в животе вдруг скрутилась тугая пружина. Он выглядел полностью погруженным в работу над моделью и вообще не обращал внимания на то, что происходило вокруг. Золотой пиджак валялся на полу. Видимо, соскользнул со стула, а Киран не заметил.

Зайти в аудиторию мне не позволяла магия. Недолго думая, я цыкнула студенту, который стоял возле ближайшего к дверям стола и с задумчивым видом чесал затылок.

– Эй, парень!

Он оглянулся и удивленно изогнул брови, обнаружив за порогом девушку в форме ботаника и с разноцветным взрывом на голове.

– Ты можешь позвать Зейна? – Я указала подбородком, в какую сторону следует смотреть.

Парень проверил Кирана и с кривоватой усмешкой отказался:

– Нее-е, подруга. Как-нибудь без меня.

Понятно, что пользоваться посреди дня подпольным артефактом, чтобы проникнуть в чужую аудиторию у всех на глазах – почти смертный грех, но я часто грешила против учебных правил. Недолго думая, сунула руку в карман и пробудила похожий на расплывшуюся чеканную монетку артефакт от Андреаса Ронтола. Горящие на притолоке песочные часы моментально погасли, невидимая глазу заслонка спала. Без всякого магического сопротивления я вошла в полупустую мастерскую.

Немногочисленные архитекторы, презревшие обед, прямо сказать, обалдели от откровенной наглости. Кто-то пробормотал, что ботаники совсем потеряли страх. Я пересекла аудиторию и хмурым посланником больших неприятностей утвердилась перед столом Кирана. На столешнице стоял, словно разрезанный пополам макет, внутри можно было рассмотреть крошечные комнаты и изогнутые лестницы.

Зейн меня не заметил. Пришлось постучать костяшкой пальца по столу.

– Тук-тук, – сухо вымолвила я.

– Тихо! – внезапно рявкнул он, не поворачивая головы.

– Вообще-то…

– Сядь! – перебил Киран, не удостоив меня хотя бы коротким взглядом. Казалось, он превратился в другого человека: резкого, раздраженного, и в принципе не понимал, что к нему обращаются.

– Ладно, – пробормотала я.

– Молчком, пожалуйста! – скомандовал он.

Я сама не любила отвлекаться во время работы над сложными зельями и спорить не стала. Пристроила на пол сумку и послушно вскарабкалась на высокий стул с маленьким крутящимся сиденьем, чем-то похожий на барный.

С задумчивым видом Киран небрежно растрепал рукой волосы, вытащил из ящичка плоские кругляши металлического цвета размером меньше монетки и сжал в кулаке. Склонившись над макетом, он начал филигранно вытягивать из расплавленного магического материала арку. Казалось, будто Зейн создавал удивительно реалистичный кукольный домик блеклого сероватого цвета.

Увидев его совершенно другим, непохожим на парня, постоянно втягивающего меня в дурацкие споры, я не могла оторвать взгляда. Он хмурился, кусал нижнюю губу, изредка раздосадовано цыкал или наоборот довольно улыбался. Киран был полностью увлечен макетом, я была увлечена им…

Внезапно на высоком потолке вспыхнули лампы, аудиторию залил яркий свет. Зейн на изменения не обратил никакого внимания. Я невольно подняла голову и посмотрела на большие круглые часы на стене. До отработки в оранжерее оставалось всего ничего, только добежать и быстро переодеться в рабочий комбинезон.

Не произнося ни слова, я соскользнула с высокого стула, подхватила сумку и, ни разу не оглянувшись, быстро пересекла зал. Выходя из раскрытых дверей, я уже осознала, что влюбилась в Кирана Зейна. Сильно, остро. В того, с кем знакома всего пару недель.