Дары ледяного неба

6

Когда Роланд вернулся из первого испытательного путешествия по столбу восходящих вод, Дейкстра спросил его, как он себя чувствовал внутри горячего потока, не страдал ли от жара и удушающих испарений. Роланд глупо хихикнул и ответил:

– Все нормально, ничего страшного, это даже забавно.

Тогда Дейкстра не стал задумываться над этим ответом, просто принял его к сведению, мудрецу даже в голову не пришло, что слова Роланда состоят из иронии чуть менее чем полностью. Это было ошибкой, но Дейкстра осознал ее в полной мере только тогда, когда тонкие и почти невидимые щупальца горячей воды стали впиваться в его тело. Лишь тогда Дейкстра понял, что Роланд на то и герой, чтобы воспринимать испытания рыцарской жизни с усмешкой и иронией, а сам Дейкстра таким свойством не обладает, потому что он не герой, а мудрец. А точнее, не мудрец, а дурень, мудрец сразу догадался бы, что имел в виду Роланд.

Все эти мысли пронеслись в мозгу Дейкстры в считанные секунды, а потом боль охватила его тело, удушающая вонь пронзила жабры тысячью острых ножей, Дейкстра закричал, но Роланд не услышал его, потому что между ними был непроницаемый для речи пленочный парус. Да если бы и услышал, что с того?

А потом мучительный ужас внезапно отступил, и Дейкстра понял, что кто-то тянет его за две задние руки, как будто пытается оторвать их от тела. И еще Дейкстра понял, что вода, которой он дышит, удивительно чиста, как в верхних водах, и тепла, как в нижних водах. А двум передним рукам почему-то очень холодно. А рядом кто-то кричит:

– Просыпайся, червячий сын!

Дейкстра повернул голову и понял, что Роланд держит его за две руки и ругается такими словами, как будто обращается не к мудрецу, а к бестолковому подростку, впервые самостоятельно выплывшему из пещеры.

– Ну, наконец-то! – воскликнул Роланд. – Давай, втыкай скорее нож в небо, а то я долго тебя не удержу!

Дейкстра перевел взгляд и обнаружил, что передним рукам холодно оттого, что они упираются в… в небесную твердь?!

Дейкстра судорожно поджал передние руки к голове, течение повернуло его тело и прижало к обжигающе-холодной поверхности жабрами. Дейкстра истошно завизжал.

– Ну что ты как дурак?! – закричал Роланд.

Какая-то сила оттолкнула Дейкстру от небесной тверди, он перевел дыхание, сосредоточился и увидел, что Роланд вылез из своего седла, растянулся немыслимым образом между своим седлом и седлом Дейкстры, и поспешно связывает оба седла в единую конструкцию, при этом веревки он вяжет не правильными узлами, а как получится. Негнущимися окоченевшими руками Дейкстра вытащил два ножа из веревочных петель на седле и вонзил ножи в небесную твердь.

– Очухался, – констатировал Роланд. – Теперь привязывай седло к ножам, а то я тебя долго не удержу, руки уже отваливаются.

Дейкстра привязал седло к ножам, вонзенным в небо, и сказал:

– Вроде держится.

Роланд ослабил хватку, немного выждал, и отпустил руки окончательно.

– Действительно, держится, – сказал он. – Ну и хорошо, а то я уж подумал, унесет тебя течением, и поминай, как звали.

– Мы доплыли? – спросил Дейкстра. – Это уже небо? Я почему-то ничего не помню, только понмю, как горячая вода обожгла жабры, и все.

– Доплыли, – сказал Роланд. – Ты почти всю дорогу был без сознания, я уж боялся, что помрешь. Хотел подобраться к тебе поближе, но не рискнул, испугался, что парусы переплетутся и запутаются. Но все закончилось хорошо. Гляди, мудрец, и радуйся! Мы с тобой – первые люди, достигшие небес в первой жизни! Эдвард не смог, Бенджамин не смог, а мы с тобой смогли! Потому что ты, Дейкстра – величайший мудрец в истории человечества, ап великий Ахо рядом с тобой – несмышленый подросток.

– Не говори так, Роланд, – запротестовал Дейкстра. – Не так уж я и мудр. Мы добрались сюда живыми только потому, что ты сохранил разум и самообладание в этом удушающем потоке. Как вспомню – до сих пор жабры сводит.

– Ладно, хватит хвалить друг друга, – сказал Роланд. – Оглянись лучше по сторонам, и объясни, что видишь вокруг. А то у меня в голове не укладывается.

Дейкстра осмотрелся. Рядом с ним громоздилась небесная твердь, от нее веяло мертвящим холодом. Она была твердая и блестящая, как твердые плоские камни, что встречаются только в горячих пустошах. Однако ножи вошли в нее на удивление легко, это странно. Небесная твердь не была ровной, ее пересекали глубокие трещины, даже не совсем трещины, а промоины, подобные тем, какие образуются на донном песке в местах сильных горизонтальных течений. Как будто текущая вода размывает ее… Но как она может размыть такую твердую поверхность?

Дейкстра вытащил из веревочной петли костяное шило, вытянул руку, чтобы постучать им по небу, и глупо хихикнул. Очень глупо звучит "постучать по небу", услышь Дейкстра эти слова десять дней назад – подумал бы, что их произносит сумасшедший.

– Что такое? – забеспокоился Роланд.

– Так, ерунда, – сказал Дейкстра и постучал по небу шилом.

Все правильно, зрение не обмануло. Джа построил небо из камня, но не мягкого и пористого, как обычно, а твердого и монолитного. Но почему тогда ножи так легко вонзились в него?

Повинуясь внезапному наитию, Дейкстра протянул руку туда, где из небесной тверди выступал длинный и тонкий отросток, и, не обращая внимания на леденящий холод, сократил мышцы, дернул на себя и кусок неба легко отломился. Странно. Выходит, твердость и прочность – вовсе не различные слова для обозначения того же самого понятия, а совсем разные вещи. Небесная твердь, например, твердая, но непрочная.

– Гляди, Дейкстра, – сказал вдруг Роланд. – Кусок неба в твоей руке, он уменьшается.

Дейкстра пригляделся и понял, что кусок неба, действительно, уменьшается, как будто растворяясь в воде. Впрочем, почему как будто?

– Кажется, я понял, – сказал Дейкстра. – От холода вода делается твердой, как камень, и небо состоит из этой затвердевшей воды. А кусок неба в моей руке тает от тепла руки.

– Ерунда какая-то, – сказал Роланд. – Хотя… А ведь ты прав, мудрец! Из точки разлома истекает жар, и этот жар растворяет небо, превращая его в обычную воду. Гляди, как много уже растворилось.

Дейкстра огляделся. Последние слова Роланда заставили его посмотреть на небесный пейзаж иначе, и он понял, что эти слова соответствуют окружающей действительности. В небесной тверди выросла большая полусферическая яма (если можно называть ямой то, что растет не вниз, а вверх), точка разлома находилась в ее центре, а они с Роландом – почти на самом краю. Из центра разлома исходило теплое течение, ну, то есть, на самом деле холодное, но по сравнению с холодом неба – теплое. Было видно, что промоины, испещряющие поверхность ямы, вполне могли быть промыты этим течением.

– Что же такое там в центре, хотел бы я знать, – сказал Дейкстра. – Это очень мощный источник тепла, что-то вроде маленького вулкана, но как может вулканический огонь гореть в небе, где нет ничего, кроме воды, затвердевшей от неимоверного холода?

– Я сплаваю и все узнаю, – сказал Роланд. – Оставайся здесь и жди меня, а если я не вернусь – режь веревки, крепящие парус, и отцепляйся от неба, балластный камень опустит тебя вниз. Не думаю, что это будет сложно.

– Хорошо, – сказал Дейкстра. – Знаешь, Роланд, ты – настоящий герой. Удачи тебе!