Чудеса в ноутбуке

Глава 14. Лечение активного заражения

На платформе было пустынно. Странно, вроде ещё не очень поздно, нет девяти часов, а в зале — человек пять. Когда мы остановились у нужного пути, подальше от края, Кощей обнял меня одной рукой. Я не имела ничего против, но выглядело это довольно странно: жест куда больше походил на защитный, чем на ласковый.

— Что-то случилось? — озадачилась я, потому что не чувствовала ничего необычного или жуткого.

Происшествие на Лубянке, когда я слишком близко познакомилась с составом метро с неожиданной стороны, жило в памяти отчётливо, но за всеми последующими приключениями померкло и уже не так пугало. Тем более со мной Ейш, а рядом с ним вообще ничего не страшно.

— Не люблю метро, — сознался он. — Нигде больше не видел такой концентрации всей этой гадости. Да и энергетика в целом...

— Зато понятно, куда надо ходить подзакусить, — хихикнула я.

— Главное, чтобы тобой никто не подзакусил, — с ворчливой иронией отозвался Кощей.

— Это разумные опасения или сказывается нелюбовь к метро?

— Скорее, последнее, — самокритично подтвердил он. — Как минимум эта станция выглядит чистой, вся мерзость ближе к центру.

— Интересно почему? Не успела завестись или здесь чаще бывают операторы?

Ейш пожал плечами, ещё раз огляделся.

— Там просто выше концентрация энергии. Город так устроен, что всё туда стекается, к сердцу. Люди и сами не до конца понимают, что именно они построили, создав эту подземку, и наверняка ничего подобного изначально не планировали. Одна схема чего стоит. С другой стороны, это же схема, физически линии расположены не совсем так…

— Ну ты не одинок в своих подозрениях, — оживилась я. — Ты просто не представляешь, сколько страшных историй ходит про подземную Москву в общем и метро в частности. Я сейчас уже много чего не вспомню, а в старших классах интересовалась. Ночью очень интересно читать, никаких ужастиков не надо! Хотела заняться диггерством. Это те люди, которые по подземельям лазают. Но не сложилось. Есть страшилки попроще, про гигантских белых метротараканов, которые питаются бесцветными галлюциногенными метропоганками. Есть про гигантских крыс и мутантов, жрущих людей. И про гигантское подземное озеро, куда можно попасть с недостроенных станций, и второе секретное метро. А у Кремля, мол, есть трещина аж до самой Преисподней, а в пещере под Лобным местом проводят кровавые ритуалы, на которых Москва держится!

— Зачем нужны ритуалы, когда здесь и без них энергия бурным потоком? — кривовато улыбнулся Кощей, никак не комментируя вываленный на голову городской фольклор. — Фокус в центре, но только потому, что это центр.

— Если хочешь, можем посидеть в кафе, подождать, пока рассосутся пробки, а потом на такси поехать, — предложила я. — Ну дольше, да, но и фиг с ним!

— Потерплю, это же не фобия. Ты первая из моих знакомых одарённых, кто нормально чувствует себя в метро, — задумчиво проговорил он. — Насколько помню, все операторы, с которыми я общался, его недолюбливали ещё до того, как сформируются способности. Может, в этом дело?

— Имеешь в виду, никто мой пульт не сбивал, он сам сбился из-за метро? — сообразила я, что он имел в виду. — А такое вообще возможно?

— Насколько знаю, никто не проверял, но я многое пропустил.

Простояли мы минут десять, пропустив поезд, следующий без посадки. Ближе к центру народу в пустом поначалу вагоне стало больше, а на пересадке, которая привела на нужную ветку, всё шло уже как обычно. Не час-пик, но нормальная оживлённая станция.

Состав попался старенький, весьма раздолбанный, давно я таких не встречала. Кощей вошёл внутрь, тревожно озираясь, но выйти не попытался, прошёл к сиденьям, куда я его тащила. Спросила бы, что не так, но поезд так громыхал, что пришлось бы кричать. Устроились мы в начале последнего вагона, возле окна с видом на соседний. Ейш аккуратно утвердил рядом с собой рюкзак-переноску, и я снова уткнулась в телефон, чтобы поскорее всё настроить.

Не сразу поняла, что именно меня отвлекло. Движение на периферии зрения заметила уже после, уже намереваясь поднять глаза, но задержавшись взглядом для того, чтобы нажать пару кнопок. Посмотрев же вбок — вскрикнула и испуганно шарахнулась на Кощея.

Прилипнув к окну снаружи, там, на сцепке между вагонами, кто-то стоял. Я моргнула — и видение пропало, а Ейш обхватил меня руками за плечи.

— Что такое? — спросил у самого уха.

Я тряхнула головой, ещё раз посмотрела в окно и никого не увидела, но замалчивать происшествие не стала.

— Показалось, на сцепке кто-то стоял, — обернулась я и почти прижалась губами к скуле мужчины. — Не успела рассмотреть, тёмная фигура.

Хмурясь, Кощей бросил взгляд в сторону окна и выразительно дёрнул головой.

— На станции выйдем.

Я кивнула. Идея ехать на метро окончательно перестала казаться хорошей. Лучше любые пробки, чем вот это! Непонятно только, как мне теперь до работы добираться?..

Поезд стал замедляться. Я выпрямилась, выбираясь из невольных, но таких уютных объятий. Ейш взялся за рюкзак…

Вагон резко дёрнуло с оглушительным скрежетом, и уже Кощей, ругнувшись, повалился на меня. Новый телефон вырвался из руки и улетел куда-то в угол.

— Что там случилось? — проворчала я. Вдруг стало душно и не по себе.

Ейш не ответил, хмурясь, выпрямился, сунул руку в карман. Сидевший напротив мужчина вдруг достал из кармана и ловким движением открыл внушительных размеров нож.

Я даже осознать этого не успела, а Кощей что-то в него швырнул. В тусклом жёлтом свете блеснул пузырёк, вода разлетелась веером брызг.

Мужик взвыл и схватился за лицо, словно плеснули кислотой. Свет вдруг вырубился наглухо, разом во всех вагонах, так что мелькнула паническая мысль о собственной слепоте. Вместе с этим обрушилась неестественная, мёртвая тишина.

Где люди?! А был ли кто-то ещё в вагоне, кроме нас и типа напротив, когда я заметила странного «зайца»?

А в поезде?

А в мире — вообще?..

— Ейш? — сдавленно позвала я.

— Не лезь! — рявкнул он коротко, зло, каким-то жутким чужим голосом и вскочил с места.

Электрический треск. Темноту и страх слепоты разрезали длинные искры, но осветили они только себя — не разобрать, что происходит. Звуки ударов, сдавленный вскрик — чей?

Вспомнив о телефоне, я подалась вперёд — но тут же отказалась от идеи поисков в темноте. Да и Ейш сказал, и тот тип с ножом…

Рядом что-то забилось, я опять испуганно вскрикнула — и только потом осознала, что это кот беснуется в переноске. В сосредоточенном молчании, словно занятый важным делом. Нащупав рюкзак, я потянула молнию. По рукам скользнуло горячее, шерстяное, заставив вновь дёрнуться от неожиданности, и темноту разрезал истошный, яростный кошачий вой. На помощь Васька рвался вполне осознанно.

Глухой хруст, звон осыпающегося стекла. Плач и скрежет металла, сминаемого чудовищной силой. Сдавленный звук, похожий на стон.

А я? Чем я могу помочь? Посветить телефоном?! Дура!

Вжимаясь в угол, я слепо таращилась в темноту и пыталась хоть что-то понять из звуков странной драки, происходящей на расстоянии вытянутой руки. Это походило на страшный квест, на который меня как-то затащила сестра, только — по-настоящему.

От страха не получалось даже визжать.

Боевой вопль Васьки где-то под самыми ногами заставил вновь дёрнуться. Я опять нашарила переноску, схватилась за ноутбук — и замерла, понимая, что он бесполезен.

Но ведь я могу и без него? Хотя бы попробовать...

Попытка вспомнить уроки Ейша и разглядеть, пусть и сквозь темноту, того, с кем он дрался, сначала напугала ещё больше: перед глазами поплыли зловещие тёмно-багровые пятна.

Опять резануло скрежетом и подобием стона, из вагона дохнуло запахом пыли и железа, заставившим с ужасом вспомнить про кровь. Я стиснула зубы и кулаки, глубоко вздохнула и заставила себя повторить. Потом ещё раз. И ещё.

Это была очень странная галлюцинация. В непроглядной черноте тянулись толстые, расплывающиеся в кляксы жгуты, похожие на отсветы далёкого пожара на ночном небе.

Потом зрение перестроилось — точно как со стереограммами, когда в один момент из мешанины пятен вдруг проступает объёмная картина, — и болезненная пульсация красного перед глазами налилась оттенками и обрела форму.

Оно походило на жирного многоногого спрута. Сердцевина находилась в нескольких метрах дальше по вагону, а щупальца тянулись по стенам изломанными линиями. Где-то в этой бесформенной густоте металась слабо-зелёная человеческая фигура. Вокруг висели в воздухе, понемногу истаивая, отдельные клочья — наверное, результат действий Кощея, который медленно, но упорно пытался разорвать противника на части.

Этот кроваво-грязный клубок вызвал отвращение всем своим видом — острое, до тошноты. Невыносимо, противоестественно мерзкое, копошащееся, оно не должно было, не могло существовать. И уж тем более оно не имело права причинять боль тому, кого я люблю!

Отвращение и глухая злость захлестнули, смывая страх. А в следующее мгновение голова взорвалась болью, и мир померк.

Пробуждение оказалось отвратительным: мои нос и губы тёрли вонючим мокрым наждаком. Понадобилось некоторое время, чтобы понять, что происходит, и оттолкнуть кота.

— Фу, Васька, какая гадость! — хрипло прокаркала я, пытаясь сообразить, что не так в окружающем мире, кроме неожиданных котячьих нежностей.

Голова трещала так, как ни одному похмелью и мигрени не снилось, и напрочь отказывалась работать. Но даже такое состояние не помешало осознать, что я не просто лежу, а лежу в одежде и на полу. Очень грязном полу, точно не дома.

На меня напала гопота в подворотне?..

— Вась, да уйди, фу! Ты на помойке что-то сожрал? — пробормотала я, вновь отпихивая настырного кота.

Понимая, что хвостатый будильник не отвяжется — погодите, а как Василий оказался в подворотне вместе со мной и гопниками? — я нащупала обеими руками землю и осторожно попыталась приподняться. В голове пульсировало, но она не кружилась. Разлепить веки оказалось труднее, они ссохлись под какой-то непонятной коркой, а трогать глаза такими грязными руками не стоило.

Когда удалось прозреть, я с трудом сфокусировала взгляд на странной скамейке прямо перед носом. Моргнула пару раз, пытаясь понять, что она напоминает — такое очень знакомое и простое.

Осознание обрушилось вдруг, вместе с сюрреалистическими воспоминаниями о бурой мерзости в темноте.

Ейш!

Вцепившись в скамейку, чтобы не упасть, я огляделась. Попыталась делать всё быстро, но от резкого движения головой в ней угрожающе качнулась боль, едва не отправив обратно в беспамятство. Пришлось двигаться более осторожно и плавно, не расплёскивая.

Старенький и ветхий вагон, словно бы набравший ещё лет тридцать с того момента, когда мы в него садились, стоял под открытым небом. Серое и сумрачное, дождливое, оно виднелось через замызганные окна, разбитые провалы на месте оных и пролом в потолке. Вагон выглядел так, как будто по нему шарахнули здоровенной дубиной или, скорее, сдавили огромными челюстями. С потолка свисали оборванные провода и потрескавшиеся панели отделки, торчали погнутые металлические рёбра.

Кощей лежал навзничь, ногами к пролому, присыпанный сверху обломками. Никого больше в вагоне не было.

Не рискуя подняться на ноги, я доползла до Ейша на четвереньках. Дрожащей рукой долго пыталась нащупать на шее пульс, окликая по имени, бормоча какие-то глупости, хлопая по щекам и умоляя очнуться.

Нашёлся пульс, нашлась окровавленная ссадина на затылке. Судорожно вздохнув и стиснув кулаки, я постаралась взять себя в руки и прекратить панику.

Он жив. Жив. Просто без сознания. Да, придавило чем-то, но обломки, кажется, не очень тяжёлые, и я смогу их убрать. Попробую.

Скорая! Первым делом надо вызвать скорую. И спасателей. Только бы телефон выжил!

С этой отчаянной мыслью я, всё так же не поднимаясь на ноги, отползла обратно в угол. Телефон нашёлся под скамьёй, почти целый, лишь уголок экрана надраскололся. Включился без капризов и показал время — половина пятого утра. Это мы без сознания столько?..

От ужаса похолодели руки. А если Кощей всё-таки не очнётся?

Очнётся. Глупости это. Я тоже только что пришла в себя, и то благодаря Василию! Сейчас приедет врач…

А куда он, собственно, приедет?

Я несколько секунд тупо пялилась в экран, пытаясь понять, как быть. Боль мешала соображать, мысли через неё протягивались медленно и мучительно, словно холодный пластилин через дуршлаг.

Геолокация поможет? А если нет? А если скорая сюда не проедет? Где мы вообще?!

С телефоном в руках я вернулась к Кощею, опять убедилась, что его сердце бьётся и дыхание как будто ровное, и постаралась сосредоточиться на поставленной задаче.

Нужна помощь. Нужен врач. И кто-то, кто сможет объяснить полиции развороченный вагон метро и нас в нём.

Мне чертовски, неприлично повезло: среди скопированных с сим-карты номеров воскрес контакт Дорохова, который я удаляла с телефона, когда мы разругались.

— Наташ? Какого чёрта тебе не спится? — сонный голос Ильи дал понять, что вляпались мы незаметно для куратора и с момента расставания прошло всего несколько часов, а то бы нас уже хватились.

— Нужна скорая, — мой собственный голос звучал сипло и как будто со стороны. — У Кощея разбита голова, он не приходит в себя.

— Что? Что случилось?!

— Не знаю. Я не знаю, где мы. Прости, страшно болит голова, мысли путаются… Я сейчас попробую встать и выглянуть из вагона…

— Какого, к чёрту, вагона?! — ужаснулся Дорохов. — Так. Сиди спокойно. Я тебя отслежу по телефону и вызову помощь. Дай четверть часа!

— Спасибо, — я шмыгнула носом.

— Держитесь. Отбой.

Он отключился. Я несколько секунд пялилась на экран телефона, который отнесла от уха, пока тот не погас, и только после этого наконец сообразила, что кому надо — уже позвонила, помощь в пути.

Надеюсь, она и правда приедет быстро.

Я перебралась поближе к завалу и пригляделась. Вообще-то называть это завалом — много чести, так, несколько некрупных обломков. Внутренне сжимаясь от ужаса, я взялась за этот мусор, не поднимаясь с колен, потянула. Ничего страшного не случилось: крыша не рухнула, Кощей под мусором оказался целым на вид — никаких кровавых пятен и торчащей из ног арматуры. Васька ходил вокруг, делая вид, что помогает, и тревожно обнюхивал мужчину, порой брезгливо тряся лапами.

Ейша просто оглушило. Всё в порядке. Скоро он очнётся, повода для паники нет. Потом приедет помощь, и…

— Где мы? — надтреснутый голос мужчины лучшей музыкой прозвучал в тот момент, когда я, сбросив нетяжёлые обломки в пролом, опять села перевести дух.

— Живой! — радостно кинулась я к нему, пытающемуся сесть.

Ну как — кинулась? Как могла, без лишней спешки. Обняла, чуть не уронила обратно, но вовремя опомнилась и перестала мешаться.

— Ты как? Болит что-то?— Кощей внимательно уставился на меня. — Ничего не помню…

— Нормально, — заверила я. Когда он очнулся, даже моей голове стало легче. — На нас в метро напала какая-то дрянь. А где мы и как сюда попали — не представляю!

— Сейчас… — начал он, попытался подняться и вдруг, скривившись, болезненно зашипел сквозь стиснутые зубы.

— Что?! — всполошилась я.

— Да нормально, — попытался отмахнуться он, но потом всё-таки пояснил: — Нога. Кажется, сломал…

— Где? Надо ботинок снять, распухнет, хуже будет...

— Хуже будет, если я начну его снимать, — уверенно возразил он. — Сейчас попробуем выбраться, я…

— Лежи. Я связалась с Дороховым, он обещал прислать помощь. Ну куда ты?! Лежи!

Несмотря на моё брюзжание, он сел, подвинулся так, чтобы прислониться к скамейке. Я было попыталась устроиться рядом, но наткнулась на резкое недовольство Кощея и требование забраться на сиденье и не мёрзнуть. Было и правда достаточно зябко, да ещё диванчик заметно чище пола, так что спорить не стала. А устроившись немного боком, мягко потянула мужчину к себе, предлагая откинуть голову на колено. Он не возражал, прикрыл глаза, когда я начала осторожно поглаживать и массировать виски. Василий тут же запрыгнул ко мне и, привалившись к бедру тёплым боком, принялся деловито вылизываться.

Мою голову понемногу отпускало.

Появилась возможность оглядеться, но понятнее не стало. В по-осеннему холодных и мокрых утренних сумерках со всех сторон виднелись тёмные пустые вагоны. Старые, с выбитыми окнами, явно нерабочие — такие же, как наш. За этим металлоломом угадывалось серое здание, впереди — как будто подъёмный кран, но я бы не поручилась.

Ну… По меньшей мере здесь безопасно и у нас над головой крыша, которая не протекает. Хотя через разбитые окна и дыру посреди вагона здорово сифонило, и я начала понимать, что успела здорово замёрзнуть ещё до того, как очнулась. Стоило бы перебраться обратно в угол, там наверняка теплее, но сил на это не осталось.

Ещё хотелось расспросить Кощея, с чем мы столкнулись таким опасным и мощным и как его одолели, но он не выглядел способным на разговор, да и я едва ворочала языком. Подождёт. Что бы это ни было и куда бы оно ни делось, оно явно ушло и оставило нас в покое. Со всем прочим будем разбираться потом, сейчас же стоило последовать примеру Ейша и закрыть глаза.

Так нас и нашла подоспевшая помощь.

Вместе с врачами скорой помощи подоспел и Дорохов, и ещё пара незнакомых мужчин в штатском, тоже из ФСБ. Оказалось, что нас занесло аж в Митино, на территорию электродепо, в закуток для утилизации старых вагонов. Вряд ли без «корочек» нашего куратора врачам удалось бы попасть на эту территорию, а так — проводили, ещё и с охраной, которая хором сдавленно выругалась при виде нас.

То есть при виде меня. Кощей-то выглядел прилично, а мои ресницы, оказывается, слиплись от крови, которая натекла из уха. Носом она тоже шла, и сосуды в глазах полопались, так что врача гораздо сильнее обеспокоило именно моё состояние, а не сломанная нога и шишка моего товарища по несчастью.

С прибытием подмоги меня оставили последние силы, так что происходящее фиксировалось урывками, без погружения.

Верховодил Дорохов. Поговорил с охраной, с врачами, в резкой форме нарычал на двоих в штатском, когда они попытались пристать с расспросами, и они неожиданно сдались, принялись заинтересованно осматривать вагон, делая вид, что нас тут вообще нет.

Тому, что Илья командовал, я не удивилась, такая уверенность — очень в его духе. А вот то, что он примчался сам, явно обеспокоенный, вызывало искреннее чувство благодарности. Всё-таки он оказался не настолько плох, как я успела подумать. Даже если привёл его сюда служебный долг и опасение провалить дело, а не искренняя забота, это характеризовало бывшего с лучшей стороны.

В травматологию нас отвезли обоих, а Илья ехал следом на своей машине, прихватив с очередным боем возвращённого в переноску Василия, отношение которого к Дорохову не изменилось.

Подозреваю, больница была ведомственной, с особым отбором персонала, потому что никаких лишних вопросов врачи не задавали, включая вполне логичный «что случилось?». Спрашивали о самочувствии, провели стандартные тесты, сделали компьютерную томограмму головы и, к счастью, ничего тревожного не нашли. Однако посоветовали продолжить наблюдение и в случае малейших проблем обязательно обратиться к неврологу. Надеюсь, просто перестраховывались.

Кощей отделался шишкой на голове и трещиной в одной из костей голени, я не запомнила в которой, успокоенная тем, что повреждение не настолько серьёзное, как успело нарисовать тревожное воображение.

Отпустили нас около девяти утра, но по ощущениям — лучше бы не отпускали. Хотелось упасть и вырубиться, а не отвечать на вопросы следствия. Сейчас даже присутствия Ейша не хватало для поднятия настроения: он на костыле был настолько невыносимо мрачен, что отлично иллюстрировал все зловещие сказочные истории о себе. Бессмертный не ругался, не рычал и оставался сдержанным и терпеливым, но всё, что он думал о сложившейся ситуации, читалось по лицу.

Ожидавший на входе Илья окинул нас насмешливым взглядом. По нему недостаток сна читался гораздо менее отчётливо, чем по нам двоим, но всё равно усталость ощущалась.

— Поехали позавтракаем, и вы расскажете, что случилось.

— Погоди, а где Васька?!

— Я отвёз его к тебе домой. Проверил, вода и еда есть. Держи, — он вернул мои ключи, — не знаю почему, но в этот раз я смог подойти к твоей квартире.

Ладно, я начинаю понимать, что нашла в нём несколько лет назад. Приятно сознавать, что это было не умопомрачение и голое восхищение внешностью.

Официантка сначала поглядывала насторожённо и шушукалась с кем-то у стойки, тревожно косясь в нашу сторону, потом немного расслабилась, когда поняла, что мы ведём себя прилично и на алкоголь не смотрим, а потом заметила Кощеев костыль и, кажется, сделала правильные выводы.

Народу в это время было немного, а персонал оказался шустрым, так что первые тарелки на нашем столе возникли быстро, выключив из реальности всех троих.

Идея с завтраком оказалась гениальной. Вкусные запахи и уютная атмосфера большой кофейни буквально дали второе дыхание, причём не только мне. За едой и Кощей повеселел, и Илья встряхнулся, так что мы вскоре почти перестали напоминать группу упырей. Дух ужастика, благодаря нашей с Ейшем замызганной одежде, остался, но Илья своим видом компенсировал пару побитых маргиналов.

Силы и время на разговор появились только к кофе. Мне врач настойчиво рекомендовал обойтись, но я решила начать обходиться чуть позже, с завтрашнего дня. Или вообще когда-нибудь потом. Очень потом.

Рассказ Кощея вышел скупым и уложился в пару предложений — ехали, остановились, почуял появление сильного шунта, взявшего под контроль случайного пассажира. Плеснул мёртвой водой, того из тела выбило. Они сцепились, больше ничего толком не помнит. Я тоже многого добавить не смогла, только рассказала про инструкцию Ейша по борьбе с шунтами, которую вспомнила, а потом — темнота.

— Что это вообще было? — с надеждой уставилась я на Кощея. — Та самая тварь, что нападала на недооператоров?

— Не поручусь, но ощущения на заправке были похожие.

— Странно, что оно напало, учитывая защиту на Наташе!

— Мне смутно вспоминается, что в нашем мире операторы очень ограниченно, с трудом могли влиять друг на друга, если вообще могли. Подозреваю, своя и сторонняя сила вступили в конфликт и сбили все настройки, — пожал плечами Кощей. — Но как охрана прохлопала? Ладно нападение, но исчезновение Наташи на несколько часов!

— Почему — прохлопала? — возразил Илья. — Заметили, всю ночь на ушах стояли, пытались найти. Сначала решили, что у тебя пульт сам исправился, потом вы не вышли из метро ни через час, ни через два, зарядили поиски. Но обнаружили вас только тогда, когда ты мне позвонила. На месте драки так фонило, что никто пробиться не мог. Это уже я на хвост оперативной группе упал.

— А почему тебя не поставили в известность, если ты наш куратор? — удивился Кощей.

— Это был мой вопрос, — усмехнулся Дорохов. — Решили, что помочь всё равно не смогу. В чём-то они были правы.

— Ну ладно, а всё-таки, кто это был? Ты успел понять? Пришелец?.. — опять обратилась я к Ейшу.

— Скорее всего, обыкновенный шунт.

— Обыкновенный? — скептически хмыкнул Илья, и я его поддержала.

— Он просто очень сильно отожрался. Очень. Я ни разу таких сильных не встречал! — поморщился Кощей. — Не думал, что они такими бывают...

— Как же ты с ним справился? — удивилась я.

— Не я, а ты, — возразил он. — Ну и Васька здорово помог, у тебя отличный боевой кот.

Илья покосился скептически на этот раз на меня, но сумел промолчать, а я спросила:

— Но как его не заметили раньше, такого огромного?

— Есть версия, но сначала вот какой вопрос. Ты не помнишь, нападения на потенциальных операторов происходили возле метро? — обратился Ейш к куратору.

— Что помню — да, — медленно кивнул Дорохов. — Думаешь, там? Но почему операторы не смогли отследить?!

— Наверное, дело в том, что это метро, — с расстановкой проговорил Ейш. — Я плохо помню, но, кажется, дальность работы оператора очень сильно ослабляется толщей земли...

— Можешь не продолжать, — мучительно скривился Илья. — Проверим, но я уже сейчас уверен, что ты прав, и такая тварь там не одна, и не только там. Операторы терпеть не могут подземку и очень мало кто из них там бывает, так что никто метро не зачищает. Придётся проводить рейды и основательно всё шерстить. И у нас тут, и по другим крупным городам.

— Силами десятка операторов? — усомнился Кощей.

— В одной Москве их сейчас около сотни, не всё так удручающе. Придётся повозиться, но я не думаю, что этих жирных шунтов много.

— Здорово же мои сведения устарели, — недовольно заметил Ейш.

— В последние несколько лет настоящий бум, операторов становится всё больше, — пояснил Дорохов.

— Это наверняка связано, — предположил Кощей. — Слишком большое количество операторов — и засилье шунтов. Когда какой-то вид начинает чересчур плодиться, это сказывается на равновесии в природе, и она обычно реагирует соответственно. Я правильно понимаю, что операторов вы берёте на карандаш, но какой-то организованной структуры, занятой отловом шунтов, пока нет?

— Правильно, — признал Илья. — Петров давно обдумывает идею патрульной службы, просто особого смысла до сих пор не было. Это же дополнительная статья расходов, и немалая… Ну, лучше поздно, чем никогда.

— Ну ладно, с этим я поняла. А как шунт умудрился перенести нас в другое место? — зацепилась я ещё за одну несостыковку.

— Как раз в этом ничего странного нет, — возразил Кощей. — Вспомни сказки, там сплошь и рядом сильная нечисть что-то такое чудит.

— А не по этому ли принципу у тебя коридор в убежище работает?

— По этому, — подтвердил он.

— Мне куда больше не нравится то, что на вас напали на заправке, далеко от города, да и Гоярын… — Дорохов качнул головой. — Вызывает дурные предчувствия. Если у вас таких мощных не было и появление их для вас новость, может, и в остальном всё не так, как мы думали. Задницей чую, надо электростанции проверять. Недалеко от дома Гоярына как раз есть одна — и больше ничего, что могло бы привлечь шунта. Понять бы, как их отслеживать! — Илья явно едва сдерживался, чтобы не выругаться. — Мёртвая вода, говоришь, помогла? Придётся привлекать Ягу, а потом Леониду с его ребятами переступать через себя и лезть в метро, вырабатывать тактику.

В сказанном слышалось затаённое удовлетворение: старшего оператора мой бывший очень выразительно не любил. Ну хоть что-то у нас с ним общее!

— Интересно, почему операторы не любят метро? — не удержалась я. — То есть понятно, за что я его теперь меньше любить буду, но не всех же там несколько раз пытались убить! Вот и Кощею не нравится…

— Понятия не имею, — ответил Илья.

— Не пробовал ездить? — хихикнула я. Дорохов с первого курса за рулём, так что я вообще не знала, когда он последний раз был в подземке. Он только неопределённо пожал плечами, а ответил Ейш:

— Энергетика, полагаю. Инстинкт. Изначально оператор в отношении к шунту — хищник, но там благоприятная среда именно для энергетических паразитов, а люди стеснены в перемещениях, скучены.

Ещё я высказала вслух вопрос, зачем шунт заставлял исполнителей кончать с собой, но тут мужчины ответили единодушно: с чего бы ему отказываться от дармовой энергии?

Вопросы на этом не кончились, но мысли путались, многое не удавалось внятно сформулировать, а главное, я прекрасно понимала, что сейчас на них никто не ответит. Направление поиска мы установили, а дальше предстояла кропотливая работа в выяснении всех связей и деталей, причём больше не оперативная, а исследовательская.

После завтрака Илья повёз нас ко мне. Кощей заметно колебался, даже выказал сомнения вслух: с угрозой всё вроде бы понятно, и как будто дома мне опасность не угрожает, но именно что — как будто. При этом и охранник из него на костыле так себе...

Неожиданно дилемму разрешил Дорохов.

— Наташ, как ты его терпишь?

Я сидела позади водителя, поэтому поймала насмешливый взгляд в зеркале заднего вида, но намёка не поняла.

— В смысле?

— В смысле ломается, как… — начал он, но осёкся и закончил ворчливо: — Морды он за девушку, значит, бьёт, а как с девушкой инициативу проявить — так в кусты. Бросай ты его, мы тебе нормального мужика найдём.

— Это тебя, что ли? — фыркнула я.

— Я реалист. Но несколько толковых операторов знаю, — он насмешливо подмигнул. — Хорошие парни.

Нет, определёно Раиса Альбертовна — гений.

Кощей на провокацию не ответил, только просверлил водителя недобрым взглядом. Но вопрос ночёвки больше не поднимался.

Однако визит мужчины в мой дом не принёс и толики тех эмоций, какие мог бы. Никакого волнующего предвкушения, тёплого смущения, поцелуев украдкой и соблазна перейти к чему-то большему. Мы оба так вымотались и обессилили, что я при содействии Ейша постелила ему в пустующей комнате сестры, ответила на короткий ласковый поцелуй и упала на свою собственную кровать, заснув ещё в падении.

Интересно, как получилось, что я одолела шунта, то есть поглотила очень много энергии, а теперь чувствую себя настолько паршиво? Силы тоже можно «переесть», а потом страдать несварением?..

Утро ввалилось в мою комнату вечером в лице неожиданно явившейся Ленки. Отбиваться от сестры и ругаться я не стала, села в постели, позволяя обнять себя и потискать, но почти не вслушивалась в её трескотню. Кажется, что-то про «не очень-то верила, мало ли». В голове было пусто и звонко, и никак не выходило определиться, на каком я свете, в каком дне и времени суток. Судя по свету из окна, солнце то ли уже закатилось, то ли близилось к тому.

— А твой террорист и правда хорошенький! — заключила Лена. К этому моменту я уже потянулась, потёрла глаза и доползла до шкафа, чтобы найти какую-нибудь вменяемую чистую одежду для дома.

— Да! Я его у тебя в комнате положила, ты же не говорила, что придёшь, — опомнилась я.

— Я заметила. Он у тебя из армейских, что ли? — захихикала она, разглядывая мою заспанную физиономию.

— Почему ты так решила? — удивилась я.

— Нормальный человек так постель не заправит, там о край порезаться можно. Опять же, я его на кухне за готовкой застукала, тоже неожиданно. А ты-то чего дрыхнешь, когда террорист бродит в одиночестве?

— Мы в ночь возвращались, плюс он ещё ногу умудрился сломать, в травму мотались… Короче, наприключались на ровном месте, — пояснила я, натягивая тонкое трикотажное платье — не парадно-выходное, но всяко приличнее растянутой застиранной футболки. — Приползли домой и упали.

— С ногой понятно, а с руками у него что?

— А… ну это татуировки такие, — всё-таки сказала я то, что говорить не следовало, внутренне холодея.

Это же надо было так спалиться! У Ленки хобби — эскизы для татуировок и мастеров знакомых человек пять, да и на анатомию человеческую глаз настолько намётанный, что ей такую ерунду не скормить.

— Да-да, татуировки. А я типа верю, — фыркнула она. — Для протезов крутовато, уж больно ловко он со всем управляется, а других версий у меня пока нет.

— Ну он… Слушай, пусть он сам объясняет! — нашла я гениальное решение. Кто подставился — того и проблема!

Кощей не просто готовил, он жарил блинчики, да ещё в каком виде! Штанину ему разрезали ещё в травме, а здесь мужчина сам укоротил джинсы до колена, так что вышли вполне приличные бриджи, а футболкой он пренебрёг. Под ногами крутился Васька, тоже падкий на блины. Картина выглядела настолько возмутительно уютной, что меня буквально захлестнуло волной умиления и прибило к косяку, к которому я прислонилась плечом и с минуту, любовалась. При этом ловила себя на удивительно спокойном осознании одной простой вещи, пусть и странной с учётом продолжительности нашего знакомства: мне хочется, чтобы эта картина присутствовала в моей жизни очень-очень долго. Всегда.

Через некоторое время я подошла к Ейшу сзади, обняла, прижалась к спине. Судя по всему, моё присутствие не стало для него сюрпризом.

— Выспалась? — спросил он, накрыл ладонью мои руки на своей талии, потёрся затылком о мой лоб, слегка запрокинув голову.

— Не знаю, ещё не поняла. Как твоя нога?

— Ноет, но терпимо, — не стал кокетничать Кощей.

— Бедняга, — я сочувственно поцеловала его в шею и предупредила: — Сейчас Ленка придёт с вопросами. В версию татуировок она не поверила. Я не придумала, что ей сказать.

— Правду, — невозмутимо пожал плечами он. — Твоя семья имеет право знать, почему бы не начать прямо сейчас.

Откровения Кощея сестра восприняла настолько спокойно, что и я удивилась, а она только флегматично ответила почти моими же словами: что современного человека пришельцами не напугать. Даже бессмертными.

Вечер прошёл восхитительно мирно. Мы расспрашивали Кощея о его прошлом мире, он — рассказывал что помнил. Я была уже более подготовлена к этим реалиям, наслушавшись деталей футуристической антиутопии, Ленка ахала и ужасалась куда сильнее.

Василий вёл себя дисциплинированно, прикидываясь обычным котом, разве что слишком ласковым и общительным, но это вполне можно было списать на стресс после приключений. Всё же он вчера тоже дрался как лев, и до того не раз нас выручал. Главное, заговорить не пытался, а остальное можно пережить.

Завтра я была твёрдо намерена поехать на работу, хотя и не особо хотелось лезть в метро, так что часов в одиннадцать засобиралась спать.

— Правильно, и террориста своего забирай, — махнула рукой Ленка. — Только не очень шумите там, я поработать хотела. А буду слушать и завидовать.

Тут я наконец осознала очевидное обстоятельство: ночевать нам предстоит вместе, вторая комната-то теперь занята, а третьей в квартире нет! При этом нас никто не преследует, наверняка не свалится на голову в неурочный час, и кровать одна, причём не очень широкая, и никакого гостевого дивана или раскладушки нет. Если к нам с ночёвкой приезжали родители, то мы просто уступали им одну из кроватей и укладывались с сестрой на второй.

Где-то был надувной матрац, но он вряд ли жив и исправен, а самое главное — не очень-то хочется его проверять. А ещё совсем не хочется, чтобы Ейш проявлял своё сказочное благородство… Как бы ему на это намекнуть?

Кощей, окинув взглядом единственную кровать, кажется, собирался возразить, но вдруг осёкся и задумчиво нахмурился.

— Устраивайся, — с улыбкой кивнула я. — А я пойду умоюсь.

— Хорошо, — проявил он неожиданную покладистость.

Но уйти не позволил, поймал меня за талию, второй рукой мягко подцепил за подбородок. Понять выражение его лица я не сумела, но одного в жёлтых глазах точно не было: сомнения. Он двигался уверенно и спокойно, неторопливо, словно растягивая удовольствие. Медленно склонился к губам, скользя взглядом по лицу. Зрелище ему явно нравилось, потому что губы тронула улыбка.

На последовавший за этим поцелуй я ответила с наслаждением, охотно позволила утянуть себя на постель, устроилась на его коленях верхом: так было гораздо удобнее.

Это оказалось непривычно, удивительно приятно: целоваться и никуда не спешить. Не висела над головой грозовой тучей необходимость мчаться в неизвестном направлении, с кем-то драться, уворачиваться от пуль. Не давила на плечи неподъёмным грузом усталость. А самое главное, это всё — не сиюминутно, а будет продолжаться ещё очень долго.

Прошло несколько долгих, томительно сладких минут, прежде чем ладони мужчины двинулись вверх по моим ногам, неторопливо, но настойчиво поднимая платье — до талии, до груди, на которой на несколько секунд задержались. Кажется, мне давали время передумать. Понятия не имею, зачем. Я огладила его плечи, с удовольствием прослеживая пальцами рельеф крепких мышц, переплетённых с продолжением протезов.

Ейш явно принял такой ответ, и платье двинулось дальше вверх — по плечам, по рукам, выпустило из ворота голову, ради чего пришлось прервать поцелуй, и отлетело в сторону. Мужчина обнял моё лицо ладонями, приласкал несколькими лёгкими поцелуями, чему-то задумчиво улыбнулся.

— У тебя стало странное выражение лица, — не удержалась я.

— Подумалось всякое, — хмыкнул он.

— Например?

— Например, что Дорохов, хоть и скотина, иногда говорит дельные вещи.

— И что он такого дельного сказал? — спросила, хотя версия появилась. — И когда?

— Если любишь, нужно не сомневаться и не отпускать, — проговорил Ейш. — Иначе можно упустить вовсе. Да ещё лишить себя очень многого...

— А говорят, наоборот, держать нельзя — вернее упустишь, — поддела я.

— Это следующий шаг.

Разговор он прервал вдумчивым, медленным, волнующим поцелуем, и сразу расхотелось что-то уточнять и продолжать пустую болтовню.

Не знаю, насколько сильно мы мешали Ленке, вспомнила я о ней только утром, когда проснулась собираться на работу, а моя художница вовсю дрыхла. Правда, почти сразу сообразила, что рисует она всегда в наушниках, чтобы не отвлекаться на шумы, и мысленно ругнулась за шуточки. А потом и вовсе выкинула из головы, потому что нашёлся куда более весомый повод для волнения: Кощей собрался везти меня на работу. На мотоцикле. Потому что в метро он меня до полноценной облавы не пустит, да и вообще одну никуда не пустит в ближайшем будущем.

Все мои негодование и возмущение разбились об упрямство Ейша и единственный неоспоримый аргумент: всё равно ему нужно съездить за вещами, не жить же в одних и тех же грязных штанах и футболке с чужого плеча. Мотоцикл Кощей находил оптимальным для этого транспортом: нога сломана правая, передачи переключать не мешает, а тормоза хватит и ручного, он же не планирует лихачить.

Сложнее всего оказалось приладить костыль к мотоциклу так, чтобы ещё и мы вдвоём поместились. Но Ейш справился и действительно довёз, приводя в восторг встречных и попутных мотоциклистов. На одном из долгих светофоров, на котором, просочившись между рядами, собралось сразу четверо «всадников», ближайший сосед особенно сильно заинтересовался. Спросил о степени травмы, на собственном опыте дал пару дельных советов по креплению костыля к мотоциклу и пожелал скорейшего выздоровления.

Потрясающий контингент. Интересно, насколько часто мотоциклисты ездят в гипсе? А то, может, это у них норма?

Никогда не перестану удивляться, как Кощей умудрился столько прожить с таким отношением к жизни.