Что нас не убивает

Глава 12

Как говорил мой старик-отец, если чего-то нельзя, но очень хочется, то все равно нельзя, потому что уголовный кодекс. Но если уголовный кодекс не возражает, желание твое не слишком аморально, и все еще очень сильно, то можешь хотя бы попробовать.

Но не слишком огорчайся, если у тебя ничего не выйдет, потому что это жизнь, и и в ней такое происходит сплошь и рядом.

В смысле, когда у кого-то что-то не выходит, хотя ему и очень хотелось.

Один мой знакомый (в смысле, знакомый отца) очень хотел миллион долларов и вертолет, а получил только пулю в брюхо и путевку на Колыму, где и закончил свои дни, полные сожалений и печали.

Это, к слову, об уголовном кодексе.

Я это все говорю к тому, что у меня ни по каким раскладам не должно было получиться то, что я сделал. Я был вне Системы, и все ее игровые фишки здесь не работали, более того, я был не в фазе отмщения, пусть даже формального, и, хотя мне и было, что предъявить этому индивидууму (хотя бы ту же порчу скафандра, например), сделать это перед прыжком я все равно не успел.

Тем не менее, у меня все получилось, и я оказался в серой пустыне, простирающейся от горизонта до горизонта. Серым здесь было все.

Небо, песок, барханы. Серый ветер гонял серый воздух с легким привкусом сероводорода…

По сравнению с системной, местная инфосфера выглядела довольно унылой и слегка пованивала.

Внешний стоял передо мной, все такой же обычный, как и аватар, с которым я разговаривал. Все такой же антропоморфный, в сером деловом костюме, с гримасой легкого непонимания на лице.

Впрочем, я полагаю, что гримасу я уже сам навизуализировал.

И хотя в реальном мире своими размерами он превосходил меня на порядок, здесь мы стояли вровень.

— Ты? — удивился он. — Здесь? Но как?

— Сюрприз, приятель, — сказал я. — От меня не так-то легко избавиться.

Он нахмурился.

Черт знает, как это выглядело на самом деле, вне моей визуализации. Или как это видел он.

Возможно, мы висели в пустоте двумя энергетическими сгустками и подавали друг другу сигналы миганием, возможно, мы были двумя спрутами посреди бескрайнего океана вселенского разочарования и махали друг другу щупальцами. Возможно, были еще какие-то варианты, которые я даже представить себе не могу.

Я, в общем-то, человек довольно ограниченный, поэтому мои выходу в инфосферу обычно своим размахом никого не поражают и выглядят довольно скучно, с минимальным количеством спецэффектов.

Наверное, мне уже начать привирать что-нибудь, чтобы история не казалась такой скучной…

— Как ты это сделал? — спросил он. Видать, всей полнотой информации о моих способностях Внешние все-таки не обладали. Или вот этого конкретного индивидуума забыли в известность поставить.

— Маленький шаг для одного человека, — сказал я. — И, возможно, огромный шаг вперед для всего человечества.

— Я не знаю, как ты это сделал, — сказал он. — Но я обязательно разберусь. Мы разберемся.

— Удачи, — сказал я.

Я сел на песок, скрестив ноги, зачерпнул полную пригоршню сыпучей субстанции и принялся ее… сыпать. Это было не очень похоже на то, что я обычно делаю на… переговорах, и, в общем-то, наверное, мы уже достигли той стадии, когда мне нужно было красиво врываться в драку, прямо как я люблю, но я решил немного потянуть время.

Просто чтобы узнать его поближе. Ведь, вполне возможно, это не последняя наша встреча. Пусть и не с этим конкретным экземпляром, но с кем-то из его приятелей.

Которых, надо полагать, целое множество.

— И чего ты хотел этим добиться? — спросил он.

— Ничего, — сказал я. — Просто действую тебе на нервы.

— Ты сумел меня удивить, — заявил он. — Но этого недостаточно и это тебе не поможет. твой разум слишком ничтожен и ты не способен контролировать происходящее в обеих реальностях, и пока ты здесь, там я могу сделать с твоим телом все, что захочу. Например, полностью его уничтожить.

— Так валяй, — сказал я. — Тело — это материя, а материя — это инструмент.

Конечно же, я блефовал, и блефовал отчаянно, но у меня было подозрение, что если бы он мог сделать что-то с моим телом там, он бы уже давно это сделал и не стал бы ставить меня в известность. А может быть, он уже сделал, так чего переживать о том, что не в силах изменить?

Это проблему я буду решать потом. Как-нибудь.

Если это потом когда-нибудь вообще наступит.

— Пустая бравада, — сказал он.

Я пожал плечами и начал пересыпать песок из правой руки в левую. Может, кого-то это занятие и успокаивает, но меня — точно нет. Скорее, раздражает.

— Я могу уничтожить тебя там, — снова завел он свою шарманку. — Я могу уничтожить тебя здесь.

Скучно.

Если он все может, так почему же он ни черта не делает? Похоже, что он тоже тянет время, но если я делаю это для того, чтобы лучше понять, что происходит здесь, он, возможно, пытается что-то сделать там.

И черт знает, получается у него или нет.

Мое терпение вознаградилось.

Чем больше времени я наблюдал за непроисходящим (тут же, по большому счету, пока ничего не происходило), тем больше деталей местной инфосферы мне открывалось. Это было похоже на загрузку картинки при плохом интернете. Сначала только цветовой фон, потом общие очертания, и уже после этого тебе становятся доступны все детали.

Я заметил, что все тело внешнего было пронизано тонкими, почти невидимыми на фоне общей серости нитями. Их было великое множество, и они вели куда-то за барханы. Я проследил одну такую нить и обнаружил за горой песка еще одного внешнего, ничуть не отличающегося от экземпляра, с которым я имел дело.

И он тут, понятное дело, был не один.

Уже зная, что надо искать и сфокусировав зрение, я обнаружил, что вся местная пустыня прямо таки кишит внешними. Они были не то, чтобы вот прямо рядом с нами, до ближайшего было метров двести, и чем дальше, тем больше росла их концентрация, и уже в километре от нас они стояли стройными рядами и, видимо, до самого горизонта.

С моей позиции мне было этого не рассмотреть, но я не сомневался, что все они связаны этими самыми почти невидимыми нитями.

Ведь они Множество.

И если все они таких же размеров, как и повстречавшийся мне экземпляр, то скорее всего они и есть их планета, и тогда понятно, что они могут двигать ее, куда захотят.

И вообще, делать с ней что угодно. Что-то, что я даже представить себе не могу.

Сейчас они ничего не делали. Просто стояли и смотрели в пространство. Может быть, наблюдали. Может быть, медитировали. А может быть, я просто застал их во время послеобеденного сна.

В таких вопросах никогда нельзя быть уверенным наверняка.

Ясно было только одно — имперскому флоту тут делать было нечего. Магистр был прав, готовя армию Вычислителей и умоляя Бордена, чтобы он ее возглавил и научил.

На физическом уровне эта проблема явно не решается.

Если, конечно, империя не обладает каким-нибудь неконвенционным оружием, что вряд ли. За годы пребывания в игровых мирах я уже изучил все местные вундервафли.

— Мы готовы сделать тебе последнее предложение, — сказал он.

Я встал на ноги, стряхнул песок с вечноголубых джинсов и посмотрел прямо на него.

Есть предложения, от которых надо отказываться. И если договориться можно с каждым, это не значит, что тебе все время стоит так поступать.

Есть те, с кем нельзя договариваться.

Это опасно, безответственно и неполезно для кармы.

Наши цивилизации слишком разные, и если мы когда-нибудь и сможем понять и принять друг друга, то явно не на данном этапе развития.

Он просто стоял, смотрел на меня и ждал.

И все его Множество стояло, смотрело куда-то, и ждало.

Словно они и не знали, что будет дальше. Но я-то знал.

В каком-то смысле за мной тоже стояло Множество, и эти множества не совпадали.

— Ты же понимаешь, что я все равно не соглашусь, — сказал я. — Так давай уже перейдем к танцам.

***

Вообще, жизнь — странная штука. Порой забавная, порой печальная, порой непредсказуемая и попросту нелепая, и известно в ней только одно. Сколь бы длинной она ни была, рано или поздно она все равно закончится.

Так уж сложилось, что в последнее время я часто думал о своем личном финале. Конечно, в таких делах ничего нельзя предсказать и бессмысленно загадывать, и он может случится в любое время и при любых обстоятельствах, но иногда, в редких припадках тщеславия, мне казалось, что я достоин чего-то большего, чем просто сгинуть в очередном данже при схватке с проходным тощим противником, пусть его хоть сам Магистр пару десятков лет выпестовывал.

Правда, шансы на то, что я встречу смерть в собственной постели, старый, немощный и слегка свихнувшийся, окруженный многочисленными детьми и внуками, тоже стремились к нулю.

Все говорило за то, что это будет очередная драка. Не Серая Гавань, но поле под Камланном.

В конце концов, от старых привычек не так-то легко избавиться.

Особенно от плохих.

Особенно в том месте и тех обстоятельствах, которые эти плохие привычки только поощряют.

Но в одном я почему-то был уверен на сто процентов.

Что бы там ни случилось и каких пакостей бы ни приготовила мне жизнь, это произойдет не сегодня.

***

Он сделал шаг вперед и в его руках появился пылающий меч, и это было так банально, что у меня аж зубы свело и уши зачесались. Но тут проблема, конечно, не в нем, а в моем небогатом воображении, может быть, в его видении он галактикой в меня швырнуть попытался…

Я отбил удар меча своей верной битой, увернулся от второго, а потом пнул его в живот. Он слегка согнулся и шагнул назад, а я, развивая успех, вломил ему битой по голове.

Он упал на колени и выронил меч, который тут же перестал пылать, и серый клинок практически слился с серым фоном песка, на котором он лежал.

Это вот был тонкий момент, потому что, с одной стороны, добивать кого-то, кто уже вроде бы оглушен и стоит перед тобой на коленях, как-то не очень красиво и не в духе фэйр-плей, но, с другой стороны, кто же знает этого типа. Может быть, он таким образом группируется, и сейчас как прыгнет…

Я ударил как раз в тот момент, когда он прыгнул, и инерция меня подвела, бита разминулась с его головой на считанные сантиметры, мазнула по уху и наверняка врезалась бы в плечо, если бы не не метаморфировал прямо во время прыжка. Он превратился в гигантского змея и попытался обвить мое тело, но я против таких близких контактов третьего вида, и, брезгливо содрав его с себя, закинул подальше.

Тогда он превратился в вепря. Как по мне, вепри с пустыней не очень хорошо сочетаются.

Он рычал, сверкал клыками, пускал слюну и напрыгивал на меня, а я уворачивался, по ходе дела охаживая его бока битой, и это продолжалось, наверное, минуты полторы, и это были полторы минуты одной из самых унылых драк в моей жизни. В смысле, он как будто какую-то обязательную повинность отрабатывал и махал проходил как-то скучно, без огонька. Тот же Элронд в свое время заставил меня попотеть, да и выглядело оно куда зрелищнее…

А может быть, дело не в нем. Может быть, просто я сам старею, становлюсь скучным, предсказуемым и уже не способным навизуализировать себе что-нибудь в стиле Майкла Бэя. Не все вино становится лучше со временем. Какое-то превращается и в уксус.

В конце концов, я подловил его на противоходе и врезал битой в челюсть, так, что у него клыки хрустнули, а один даже сломался и выпал. Он рухнул на песок, вернувшись в человеческую форму, и оказалось, что его деловой костюм даже не помялся.

Он попытался встать, а я поставил ему ногу на грудь, толкнув обратно, и покачал головой.

— Зачем вы это делаете, мистер Андерсон?

— Что? — спросил он.

— Впрочем, уже неважно, — сказал я.

Остальные члены Множества стояли там, где они стояли раньше, и не делали никаких попыток присоединиться к веселью. Может быть, все дело в расстоянии, которое разделяло нас в физическом мире. Может быть, это противоречило их жизненному укладу. А может быть, они просто хотели посмотреть, что из всего этого выйдет.

Они ж не люди, кто их вообще поймет.

Я убрал ногу с его груди, убрал биту обратно в свое воображение (со стороны это выглядело, как будто бы она втянулась ко мне в рукав, словно я какой-то дешевый балаганный фокусник), повернулся к нему спиной и пошел прочь.

Словно все мои дела здесь были сделаны, а новые дела ждали меня в той стороне пустыни. Хотя, на самом-то деле, никаких дел в чужой пустыне у меня не было и быть не могло.

Я играл на публику, и играл нечестно. Пусть я и стоял к нему спиной, здесь это не имело никакого значения, и я не переставал за ним наблюдать. Я подозревал, что он прыгнет, и был готов к этому.

Я был почти уверен, что он прыгнет, потому что мы с ним уже дрались, и ты нигде не можешь узнать человека лучше, чем в драке.

Более того, я надеялся, что он прыгнет.

И он прыгнул.

Поскольку я был к этому готов, я пригнулся и перебросил его через себя, и он снова плюхнулся на песок с другой стороны. А когда я пригнулся, моя рука легла на рукоять оброненного им в начале драки меча, и лезвие его снова начало пылать, возможно, даже ярче, чем раньше.

— Немыслимо, — сказал он, когда я выпрямился, сделал шаг и всадил пылающий меч ему в грудь.

Кровь из раны не выплеснулась, но это меня не удивило. Зато в том месте, где его рассек клинок, серый деловой костюм начал тлеть и очень быстро занялся огнем, а спустя пару десятков секунд полыхало уже все тело.

Впрочем, погасло оно так же быстро, как и загорелось, и передо мной на песке лежали только обугленные останки, в которых человеческие очертания угадывались уже с очень большим трудом.

— Раз, раз, раз, проверка звука, — сказал я, и с каждым новым слогом мой голос становился все громче. Все более зычным. Наверное, если кто-нибудь возьмется написать очередную книгу о моих похождениях, в этом месте ему будет лучше использовать капс. — Вы слышите меня, бандерлоги?

Множество не ответило и вообще никак не отреагировало, но поскольку мой глас разносился над всей пустыней, я не сомневался, что они меня слышат.

Тогда я воздел к небесам пылающий меч (сразил врага его же собственным оружием, пусть знают), а потом резко его опустил и одним движением отсек от тела все нити, что продолжали крепится к обугленным останкам.

Тоже никакого эффекта. Может быть, я вообще зря позерствую?

Но, как утверждал один давно покойный чувак, шоу маст гоу он, и я был намерен доиграть этот спектакль до конца.

Поэтому я нагнулся, собрал лежавшие на земле нити и намотал их на кулак.

А потом дернул.

Конечно, это не произвело эффекта разорвавшейся бомбы, но по рядам внешних прокатилась рябь, и катилась она до самого горизонта. По крайней мере, до самого конца моей зоны видимости.

А некоторые из тех, что стояли поближе, даже попадали на песок.

— Можете расценивать это, как мое вам послание, — заявил я.

А потом дернул еще раз, чуть посильнее. И, не стал дожидаться, пока рябь докатится до самых дальних рядов, я прыгнул обратно.

Они даже не попытались меня остановить.

***

Мое тело оказалось на месте.

Ну, не то, чтобы совсем на месте, но по крайней мере очень недалеко от того места, где я его оставил.

Приятный нюанс — его так и не уничтожили.

Неприятный нюанс — не знаю, когда это произошло, но меня выкинули на мороз… в смысле, в открытый космос, и сейчас я болтался как раз там, в открытом космосе, а скафандр, как вы помните, был разгерметизирован еще во время стычки с креслом и тентаклями. Впрочем, это еще не беда, я уже однажды бывал в подобном положении.

Рядом разваливалось на части то, что я поначалу принял за космический корабль внешнего. Видно, после смерти его сознания Множество потеряло контроль над этой частью материи, и на стала подчиняться физическим законам, а внутри, судя по состоянию корпуса, что-то явно взрывалось.

Или это я… в смысле, мое тело в бессознательном состоянии рвалось наружу. Может быть, мне еще многое предстоит о себе узнать.

В любом случае, Множество не сумело дотянуться до этой части пространство из… ну, оттуда, куда они улетели, и пустило все на самотек.

Еще один неприятный нюанс — пульта для управления скаутом Магистра в специальном креплении скафандра не обнаружилось. Может быть, внешний свистнул, пока я валялся в беспамятстве, а может быть, просто вывалился по пути наружу.

Я посмотрел на беззвучно разваливающуюся громаду и на кучу обломков, которые разлетались в стороны и занимали позиции на местных орбитах.

Кто там говорил, что сложно найти иголку в стоге сена?

Подержите мое пиво.