Четвертый кодекс

24

Илона Линькова. Восточный Ацтлан, Чикомоцток, Канария (Фортунские острова). 7 августа 1980 года (12.18.7.2.14, и 8 Хиш, и 17 Шуль)

Она очнулась от холода, и в ней сразу взорвалась жуткая боль. Илона застонала, но одновременно, не открывая глаза, стала нащупывать свое нынешнее место в этом мире.

Она помнила Кромлеха, стреляющего в ворвавшихся людей — очевидно, те снесли двери направленным взрывом. Весь сарай заполоняли резко пахнущие клубы дыма, а на противниках были респираторы. Илона не видела, попал ли Евгений, кажется, кто-то из нападавших упал. Она же выстрелить не успела — лишь подняла револьвер и тут же отключилась.

Теперь она точно была не в сарае, а на воздухе. Причем, он был наполнен злым холодным ветром — в такой сезон на Канарии настолько зябко бывает разве что в горах.

В горах?.. Девушка приоткрыла глаза и на нее обрушилось звездное небо. Ветер водил по ее лицу неласковой шершавой ладонью. Где-то рядом громко, но неразборчиво вещали на науа.

Голова страшно болела — от газа, конечно, а тело ныло. Похоже, после того, как она отрубилась, ее несколько раз хорошо приложили. Илона бросила мимолетный взгляд на себя. Раздета до нитки, и все волшебные разгрузки с грозным вооружением теперь в руках похитителей.

И еще она была связана.

Несмотря на тяжесть положения, агент Ласка почувствовала чуть ли не гордость за себя: ведь перед обмороком она кое-что успела предпринять. Слава Богу, пока валялась без сознания, не раскрыла широко рот...

Из-за набежавшей тучки показался клинок месяца, сияющий остро и льдисто. «С — смерть», — всплыло в голове Илоны, но она тут же забыла об этом, потому что мертвенный свет выявил ужас. Она увидела, что ее тело густо покрыто синей краской. Девушка не ощущала стянутой кожи раньше, потому что мышцы затекли.

Она прекрасно знала, что значит в Ацтлане синяя краска на обнаженном теле связанного человека.

Увидев, что она очнулась, стоящий рядом мужчина грубо поднял ее на ноги и тряхнул. Сопротивляться было бесполезно, да и на ногах гораздо удобнее осматриваться. Потому Илона стояла спокойно.

Горячая, временами захлебывающаяся речь на науа, которая в первые секунды звучала где-то на границе ее сознания, стала доходить до нее.

— ...и великий бог Уицилопочтли отвернулся от своего народа, когда тот перестал подавать ему драгоценные орлиные плоды кактуса. Он, бог, больше не в силах бороться со тьмой, потому что голоден и ослаб. Отвернулись от нас и великий Кетцалькоатль, и Тлалок, и Мишкоатль, который вывел нас из истинного Чикомоцтока на заре времен. Вот почему народ наш потерпел позорное поражение от бледнолицых в великой войне. Но если мы хотим отомстить им и победить их, мы должны накормить вновь наших богов, утолить жажду солнца дымящимся напитком. И мы сделаем это, презрев все запреты, которыми связали наш народ слуги бледнолицых.

Илона слегка повернула голову. Да, она правильно опознала голос — Чимальпопока, Дымящийся щит, тетеуктин разведки Великого Ацтлана, что соответствовало примерно подполковнику. Вероятный резидент Малиналько здесь, в Чикомоцтоке. А она-то ломала голову, почему он пришел на встречу с Кромлехом. Не ради провокации, а чтобы координировать операцию.

Операцию по похищению с последующим убийством известного российского писателя.

И не просто убийством, а — жертвоприношением...

Илона знала место, где они находились. Это была вершина Великой теокалли, площадка напротив храма. Посередине ее торчал приземистый каменный столбик — алтарь для священного обряда кормления богов человеческой плотью и кровью.

Снизу еще раздавались редкие крики последних гуляющих, но большая часть горожан и туристов уже отошла ко сну, а те, кто еще бродил по улицам, конечно же, не видели, что творится на вершине пирамиды.

Внизу, наверное, было еще тепло, даже душно, а здесь дул пронизывающий ветер. Обнаженную девушку продирало до костей, но она не обращала на это внимания — ужас открывшейся в свете переносных фонарей сцены заставил забыть такие мелочи.

...А Чимальпопока, оказывается, еще и тламакацке — жрец, по крайней мере, он имеет право приносить жертвы богам. Это не редкость в ацтланской армии, тем более, что жреческое звание обычно наследуется. Ацтланский разведчик сейчас был обряжен в традиционное одеяние аристократа: красный плащ тильматли с белой полосой, означавший особые военные заслуги, под ним туника шиколли. О его жреческом звании свидетельствовала свежевыбритая голова — осталась лишь прядь волос на макушке. Головную повязку украшали яркие перья.

Его люди щеголяли в старинных доспехах воинов-ягуаров: рубашки с длинными рукавами и облегающие штаны до щиколоток, разрисованные наподобие ягуарьей шкуры. На головах возвышались красивые, но явно неудобные шлемы в виде голов тех же самых зверюг с распахнутыми хищными пастями. Вся одежда тоже была густо украшена разноцветными, искрящимися в лунном свете и колыхающимися под ночным ветром перьями.

Зрелище было сказочно красивым и безумно страшным.

Группа ягуаров во главе с витийствующим жрецом-резидентом стояла с другого края площадки, довольно далеко от Илоны. Девушку охранял всего один воин — очевидно, ацтланцы решили, что она разоружена, раздета и надежно связана, так что в усиленных мерах безопасности нет смысла. Тупые сексисты...

Она стала делать микродвижения в кистях, разгоняя застоявшуюся кровь, с того самого момента, как очнулась. Сейчас с каждой секундой связанные руки ныли и болели все больше, но и двигались гораздо лучше. И — самое главное — она начинала ощущать, что веревка хоть очень медленно, но начинает растягиваться, а узлы слабеть.

— Боги, боги наши! — воззвал Чимальпопока. — Примите драгоценный плод, который отдает вам наш побежденный враг!

Двое ягуаров показались из-за храма. Они тащили человека. Илона вздрогнула — это мог быть только...

Но это был не Кромлех. Между двух дюжих воинов безвольно болтался голый, покрытый синей краской молодой человек, которого Илона не знала. Он явно был одурманен и плохо понимал, где находится. Хотя... Нет, наверное, понимал.

— Please, don’t do it, let me go!* — услышала девушка его стон.

Кто это?..

Все он понимал, но был не в силах бороться из-за каких-то транквилизаторов, которыми его накачали. Лишь вяло пытался тормозить ногами по шершавой плите. Ягуары даже не замечали этих жалких потуг — подтащили к жертвеннику и с силой опустили его спиной на столбик, словно впечатали. Один держал жертву за ноги, второй за плечи, подскочил еще один и крепко схватил за руки. Тело выгнулось, выставив к ночному небу грудную клетку.

— Mummy, help!** — дико заорал пленник.

Мамми... Англичанин?

Илона знала, конечно, что, несмотря на внешне дружеские отношения, королевская разведка вовсю работала в обоих Ацтланах. Ацтланцы тоже густо инфильтрировали Британские острова агентами, но в неофициальном профессиональном зачете мировых разведок МИ-6 их явно обгоняло, что вызывало страшное раздражение в Малиналько. Возможно, парень работал на МИ-6 и был захвачен. А может, они только думали, что он английский шпион... Это уже было неважно.

— Mummy, help!!!

Вопль перешел в смертельный хрип, когда подошедший к распятой жертве Чимальпопока, хэкнув, с силой всадил парню под ребра листообразное лезвие ритуального ножа. Такими ножами — в уменьшенном варианте — из кремния, нефрита и обсидиана, с изящными костяными рукоятями в виде фигурок богов, были заполнены все сувенирные лавочки Чикомоцтока. Туристы, которые их охотно покупали, думали, что теперь это всего лишь сувениры...

Жрец провел ножом, расширяя надрез, и, приподняв другой рукой ребро, просунул ее в разверстую рану, откуда хлестала кровь. Рука шарила во внутренностях жертвы в поисках пульсирующего сердца. Тело бешено конвульсировало, так, что четверо дюжих ягуаров еле удерживали его. Но они крепко вцепились в конечности, ритмично завывая что-то ритуальное.

Наконец, жрец ухватил сердце и начал вырывать его выкручивающими движениями. Англичанин уже не стонал и почти не бился. Свет месяца с беспощадной ясностью осветил его лицо, и застывшей от ужаса Илоне показалось, что в его вылезших из орбит глазах застыло недоумение.

Кровавый ком с отвратительным мокрым звуком был вырван из раны.

— Мецтли-бог, — воззвал Чимальпопока, подняв к луне все еще сокращающийся и исходящий кровавым соком орган, — прими божественную пищу, и дай ее Уицилопочтли, Кетцалькоатлю, Тлалоку, Мишкоатлю и прочим собратьям твоим — богам!

Несмотря на ужас ситуации, Илона отметила отступление от неоднократно описанного ритуала: жрец предлагал жертву богу Луны, а через него — всем остальным. Ну конечно, поскольку при свете солнца такие дела сейчас творить невозможно...

Жертва обмякла, ягуары отпустили ее — больше держать было незачем. Жрец подошел к стене храма и стал густо мазать кровью страшные лики богов на барельефах.

Илоне этой экзотики уже хватало. Веревка достаточно ослабла, кажется, она уже могла освободить одну руку. Ее охранник пожирал глазами священнодействующего жреца. Пора.

Она уже начала движение, но его пришлось резко прервать. Во-первых, сверху послышался приближающийся рокот. Чимальпопока оторвался от своего жуткого занятия и встревоженно поглядел на небо.

Во-вторых, из-за угла храма ягуары вывели вторую жертву. И теперь это был Кромлех.

* Пожалуйста, не надо, оставьте меня! (Англ.)

** Мама, спаси! (Англ.)

Илона Линькова-Дельгадо. Россия. Красноярск. 15 января 2030 года

— Галька, отстань! — раздражение Илоны на сестру нарастало. — Сама верь во что хочешь, меня только в свое мракобесие не тяни!

Обычно она лишь снисходительно улыбалась на рассказы Галины о паломничествах к святым местам, дальних монастырях, чудотворных иконах и прозорливых батюшках. Но тут не выдержала. Она ведь сейчас в отчаянном положении, опасность совершенно реальна. А сестрица лезет со своими религиозными глупостями. Верунья, надо же...

— А ты во что веришь? — спокойно спросила Галина.

Внешне она была очень похожа на сестру — серые ясные глаза, острые скулы, упрямый носик, красивая аккуратная фигура. Может быть, не настолько яркая, как Илона, точно менее порывистая, более молчаливая и углубленная в себя. Да и выглядела она сейчас постарше, несмотря на то, что была младшей. Галина не рвалась из родного города в столицы, всю жизнь прожила здесь, работала в небольшой, но процветающей фирме мужа. А после его смерти ликвидировала ее — на собственную жизнь и подарки выросшим и разлетевшимся по миру детям должно было хватить с избытком — и полностью погрузилась в размеренный и умиротворяющий мир византийских распевов, отблесков на золотых ризах, долгих служб, таинственно теплящихся в полумраке свечей и благовонного марева.

Сестры всегда знали, что друг для друга они — последняя линия обороны в этой жизни. Но общались мало. А когда встречались или говорили по телефону, тема религии возникала редко. Илона даже удивилась, что Галя так упорно поднимает ее с тех пор, как она без предупреждения ввалилась к ней с вокзала и рассказала свою дикую и тревожную историю.

— Я верю в то, что меня прижали, — зло бросила Илона, паря вейпом.

Галина дело это не одобряла, однако снисходила.

— И кто же? — спросила она.

Илона неопределенно махнула рукой.

— Спецслужбы... И эти... колдуны какие-то. Откуда я знаю! — вызверилась она.

— То есть, в колдунов ты веришь? — уточнила Галя.

— Откуда я знаю, — повторила Илона, но тоном ниже.

Она действительно не знала и не понимала, пребывала в смятении. Конечно, в своей жизни Илона частенько сталкивалась с чем-то необычайным, не поддающимся тривиальным объяснениям. Да взять того же Кромлеха с его пророческими способностями и целительством. Доводилось ей наблюдать в деле и индейских дьяблеро. И вообще для антропологов магия, как говаривал ЕВК, тема особо склочная. Всегда есть опасность, что изучаемое явление захватит и увлечет самого исследователя — примеров тому была масса. Илона признавала существование паранормальных явлений. Многое из того, что древние постигли эмпирически и интуитивно, полагала она, не включается в систему наших знаний как не имеющее научного объяснения. Но как незнание законов гравитации и анатомии не спасет человека от травм при падении с высоты, так и при движении на ощупь в пространстве древних цивилизаций всегда будут встречаться опасные ловушки. При этом она была уверена, что рано или поздно всем этим фактам найдется вполне рациональное объяснение.

Однако то, что с ней случилось за последние месяцы в эту успокоительную схему никак не укладывалось. Похоже, ловушка, в которую она угодила, была очень уж страшной.

— Если бежишь от колдунов, значит, веришь в них, — заключила Галина. — И тогда почему не хочешь встречаться с батюшкой, который в этих делах понимает гораздо больше, чем ты?

— Чем он мне поможет? — вновь вспыхнула Илона. — Помолится и все мои проблемы исчезнут?..

— Помолится, конечно, — кивнула сестра. — И расскажет что-нибудь полезное.

Она отхлебнула чаю. Илона молчала.

— Тебе нужна помощь специалиста, — продолжала Галина, ставя чашку. — А кто специалист в этих вещах? Я имею в виду не разведку, понятно, с этим отдельно придется разбираться.

— Откуда я знаю, кто специалист, — раздраженно махнула рукой Илона. — Маг какой-нибудь, наверное... Чушь какая-то!

— Ну, думаю, для тебя что священник, что маг — все едино, — заметила Галя. — Илонка, — ее голос дрогнул и стало понятно, что на самом деле она очень переживает, — ты же знаешь, я тебя люблю и худа не посоветую.

Илона лишь молча махнула рукой, погасила вейп и пошла спать. Но сон ее был ужасен — как все последние месяцы. Снова навалились жуткие, сюрреалистические видения, в которых все время являлся Кромлех — то в виде огромной рептилии, то каменного, но живого изваяния, половина лица которого была ухмыляющимся черепом. И вновь на нее накатывали гигантские потусторонние волны немыслимых цветов, и вновь космические вихри увлекали ее в бесконечность небытия. В которой, тем не менее, существовало нечто...

Когда она осознала себя в реальном мире, было очень раннее утро — за окнами спальни простиралась тьма. Илона понятия не имела, сколько ей удалось поспать, но больше лежать в постели не позволяла отвратительная зудящая тревога. Она встала, осторожно оделась и тихо вышла на улицу.

Общественный транспорт, слава Богу, уже ходил. Илона заскочила в маршрутку — метро в этом городе, похоже, не построят никогда — и долго ехала, скорчившись на сидении у густо покрытого инеем окна, уткнувшись носом в воротник куртки.

Выскочила на первой попавшейся остановке, понятия не имея, где находится. Сибирский январь шершавыми лапами обхватил ее лицо, и она поспешно ворвалась в двери кафе, на ее счастье случившегося рядом. Спросила большую чашку горячего шоколада и несколько минут просто согревала об нее руки. Потом посмотрела в окно. На противоположной стороне улицы в морозном мареве за красными кирпичными стенами возвышался массивный палевый храм под зелеными куполами. Илона с удивлением поняла, что это именно тот монастырь с прозорливым батюшкой, куда посылала ее Галина.

Мысленно она пожала плечами, удивляясь психологической причуде — ну, или просто случайности — которая привела ее сюда, и хотела отхлебнуть какао. Но застыла с чашкой в руке.

Когда она заходила в кафе посетителей там не было — в такую-то рань. Даже буфетчица ушла куда-то, обслужив Илону. Только что она готова была поклясться, что сидит тут одна. Но это было не так — за столиком напротив сидела женщина. И Илона ее знала.

На нее с хищной улыбкой на скуластом лице глядела Кэрол Таш — колдунья, видящая, носительница страшной древней магической сущности!

Вход в кафе был напротив Илоны и незаметно для нее не вошел бы никто. Но Кэрол со всей очевидностью была здесь, причем не в виде призрака, а, похоже, вполне телесно. На ней была белая куртка с отороченным песцом капюшоном, который она не откинула, ее руки спокойно лежали на столике. И она продолжала молчать, просто сидела и улыбалась все более язвительно.

На Илону напала жгучая паника, но каким-то чудом она взяла себя в руки. Ей показалось, что в помещении резко потемнело, что это уже даже и не кафе, а... сарай. Знакомый сарай с устланным соломой полом. Из обстановки кафе остались лишь два столика с двумя женщинами. И они смотрели друг на друга — одна с ужасом, а вторая — с холодным вожделением.

Илона с отчаяньем понимала, что не в силах встать и бежать, даже не могла пошевелиться, двигались лишь ее глаза. Она видела светящую в окно странную луну, освещавшую грубые щелистые стены, и фигуру женщины напротив.

«Я сплю! Я сплю! — отчаянно твердила себе Илона. — Господи! Я сплю!»

Не отрывая от нее взгляда, Кэрол поднялась от столика — будто воспарила над ним.

И тут Илона словно проснулась.

Исчез сарай, исчезла ведьма, она по-прежнему была одна в кафе за столиком с чашкой остывшего шоколада.

Разом вскочив, застегивая на ходу куртку, она выбежала наружу. Не обращая внимания на светофор, чудом не влетев под несколько машин сразу, пересекла улицу и вбежала в монастырскую калитку в красной кирпичной стене.

— Я хочу видеть отца Федора, — почти закричала она встреченной во дворе пожилой монахине. — Где отец Федор?!

Женщина в черном внимательно посмотрела на нее, кивнула и указала на двери пристройки.

— Ждите, — сказала она Илоне и исчезла.

В длинной прихожей с иконами на стенах стояли лавки, но Илона не могла сидеть — то начинала метаться, то застывала на месте, глядя в одну точку. Внутри ее воцарился полный хаос. Казалось, ее связи с реальным миром рвались одна за одной, повисали бессильными клочьями. И какие-то совсем уж хлипкие помочи держали ее над пропастью, в которой ревел водоворот вечного безумия.

— Я отец Федор, — раздался негромкий, слегка дребезжащий, но глубокий голос.

Илона резко вскинула голову.

Пред ней стоял пожилой невысокий священник в подряснике. Лицо его свидетельствовало о монголоидной примеси. Узкие глаза под высоким, изрезанным морщинами лбом и густыми бровями, пронзительно сверкнули.

— Вы спрашивали меня? — повторил он. — Я отец Федор Копенкин.