Некоторое время древнее божество рассматривало подвешенного к потолку Тидреда, а затем из зева черной слизи раздался громогласный рев:
— Ты решил сбежать от меня?! Убив моего преданного раба?!
Червь собрался с силами и, преодолевая боль от стиснувшего его грудь толстого корня, ответил:
– О, Великий Цашес, сын Тьмы и Хозяин Ночи, у меня не оставалось выбора Я много лет верно служил тебе и ты знаешь об этом. Никто не принес больше жертв, чем мой меч на поле боя.
– Не этот меч! – взревел Темный бог. – Этот меч должен быть уничтожен! Любой ценой! Или ты ставишь свою ничтожную жизнь выше моего желания?
Перед тем, как снова заговорить, Тидред попытался дотянуться до Луча Света. Ничего не вышло. Воин был спеленут, как маленький ребенок.
— Я готов пожертвовать своей жизнью в твою честь, Владыка. Но я хочу найти способ избавиться от меча иначе. И служить тебе далее.
— Мне не нужна больше твоя жалкая служба! — перебил Тидреда скрежет, донесшийся из пасти. – Мне нужно, чтоб этот клинок сгорел в первобытном огне! Даже если и вместе с тобой. Да даже со всем Кейолом! Вернись и предай его пламени!
Тидреду удалось разжать ладонь и он мысленно почти кричал мечу, чтобы тот услышал, о чем думает сейчас хозяин. И Луч Света понял мысли Червя. И понял их правильно.
Выпрыгнув из ножен прямо в освобожденную ладонь, меч ярко вспыхнул по всей длине, излучая свет, разлившийся по пещере.
– Ааарррххх! — все десять черных глаз одновременно зажмурились. – Спрячь его! Спрячь! Больно!
По понятным причинам воин не стал этого делать, а с ожесточением принялся рубить опутавшие тело коряги. Правда, сечь их не пришлось. Толстые корни распадались, едва к ним прикасалось рунное лезвие. Наконец, Тидред полностью освободился и спрыгнул на землю.
Замерев перед наполовину ушедшей в камень глыбой грязи и держа меч высоко над головой, Червь проговорил:
— Цашес! Ты долгое время был моим богом. Моим хозяином. Я думал, что нужен тебе. Что ты уважаешь и понимаешь меня. Я даже всегда предпочитал думать, что именно ты оберегаешь меня. А сейчас ты дал мне понять, что никогда тебя не заботило мое существование. Пришел черед выбирать — моя жизнь или твое самолюбие. Я выбираю жизнь.
Сказав это он бросился вперед, взмахнув Лучом Света. Клинок пел от радости, звеня в руках хозяина. Рисунок древних рун превратился в один сплошной слепящий глаза поток яркого пламени.
От мощного удара, лезвие почти полностью вошло в камень, где мгновение назад находилась омерзительная морда чудовища. Но ее там больше не было. Лишь небольшое черное облачко поднялось к потолку пещеры.
– Ты мертвец! Я убью тебя! Не будет тебе покоя в этом мире, как и в других мирах, – донесся из него слабый зловещий шепот.
Дотронувшись до свода черный туман полностью рассеялся.
Выдернув разочарованно взвывший меч из стены, Тидред развернулся и бегом направился к выходу из пещеры. Скорее наружу, к солнцу. Там у Древнего бога нет власти.
Держа затухающий клинок в руке и запыхавшись от быстрого бега, Червь выскочил на освещенную площадку перед входом в пещеру.
И сразу же наткнулся на группу вооруженных воинов, стоящую на охране границ Кейола.
Мгновением позже он узнал в них боевое крыло Руки Ярости, своих бывших подчиненных. Командиром, мирно сидящим у небольшого костерка, был Ривлок, высокий, могучего телосложения рыцарь.
Воины стояли спиной к пещере, а Безымянный Палец Руки Тидреда, сняв шлем и латные перчатки, ловко разрывал на части приготовленного кролика, согнувшись над импровизированным столиком из связанных веток.
Червь остановился и приготовился к бою. Если все кинутся на него скопом, то ему придется туго. Он сам тренировал их и знал, чего стоят его воины. Больше всех неприятностей может доставить Ривлок. А к тому времени, пока Тидред будет скован боем, подтянется и подмога. Наверняка сейчас к его местонахождению сгоняются силы всего Кейола.
-- Да, ребята, – обратился рыцарь к стоящим полукругом рядом с ним воинам. – Чувствуете, какой переполох сейчас в долине? Скорее всего случилось что-то из ряда вон выходящее.
Из всего отряда только Ривлок сейчас смотрел в сторону Тидреда.
– Попомните мое слово, что скоро мы будем куда-то бежать, кого-то ловить. Тяжела участь солдата.
Червь крепче сжал в руке эфес меча.
– Да вот только я очень хочу есть, – продолжал вещать воинам Безымянный. – И, клянусь Цашесом, не сдвинусь с места, не доев этого славного жирного кролика, даже если всем жрецам Ордена придется пинками гнать меня куда-то. Ближайшие полчаса я останусь здесь. А потом уже можно бежать и воевать.
И он посмотрел Тидреду прямо в глаза.
Червь все понял и, мысленно поблагодарив бывшего соратника, осторожно, стараясь не шуметь, принялся обходить воинов сзади.
Пройдя по узкой тропке, он последний раз взглянул на рыцаря и скрылся в кустах.
Здесь он припустил бегом, как заяц. За ним скоро начнется погоня и надо пересечь Спорные Территории как можно быстрее.
Луч Света все еще был зажат в руке, а ножны меча с каждым шагом били по ноге и мешали бежать. Латы тоже стесняли движения. Они не предназначены для быстрого бега. Червь ненадолго остановился, стянул броню, оставшись в легких штанах и рубахе, надеваемых под доспехи, и немного помудрив с поясным ремнем, перевесил ножны за спину, вложив в них клинок. Вот, теперь бежать удобнее.
Хоть Тидред и перемещался теперь босой, скорость его значительно увеличилась.
Дорогу ему пересекла широкая река, гнавшая свои воды в сторону Спорных Территорий через скалистые просторы подножия Могильных Холмов.
Отбросив мысль о том, чтобы воспользоваться крепким мостом, предназначенным для перехода войска на закованных в броню лошадях, Червь бросился в ледяной поток. Ему, как замечательному пловцу, смерть от утопления не грозила, а вот те, что поскачут за ним, наверняка продолжат погоню по суше, решив, что он бегом переправился на ту сторону.
Заметив проплывающий мимо небольшой ствол высохшего деревца, беглец вцепился в него и перестал грести. Полностью отдавшись могучему течению, Тидред расслабился и попытался привести в порядок мятущиеся мысли.
Если не выходить из реки на берег, то через несколько часов он будет уже на границе Инсадии. Там он в безопасности. Да вот только что теперь ему делать? Всю свою сознательную жизнь он посвятил служению Тьме и в той стороне не является желанным гостем. Да и поклоняющиеся Старцу люди вызывали в нем отвращение. В Орден Света он не пойдет, как и служить в королевскую армию.
Значит стоит научиться жить одному и получить от этого максимум пользы. Одно Червь теперь знал точно – в темное время суток ему следует быть осторожнее. Обещание Цашеса убить его – это не просто слова.
Так, за нерадостными размышлениями стихия донесла Тидреда до места, где приютившая его река расходилась на две более мелкие. Он выбрал ту, что не оставалась течь по землям Спорных Территорий, а направлялась во владения Инсадии. Здесь вода стала теплее и Червь, привязавшись к бревну куском поясного ремня, попытался уснуть. Неизвестно когда ему представится еще такая возможность. Другой бы на его месте и не пытался этого сделать, а стуча зубами от холода и страха утонуть, гнал бы сновидения до последнего. Но закалка Тидреда и предыдущий опыт сна стоя в караулах, сидя на коне, даже вися на веревке в нескольких сотнях шагов над пузырящейся лавой давали свое.
Разбудил Червя сильный толчок. Открыв глаза и мгновенно собравшись, он увидел, что ничего страшного не происходит. Просто его неказистое транспортное средство ударилось о берег и застряло в каких-то водорослях.
Отвязав руку от бревна и найдя свободный от ряски участок, Тидред выбрался на пологий участок земли, примыкающий к реке. Здесь он снял одежду, отжал ее, надел обратно и осмотрелся.
Вокруг него стояли редкие деревья, а земля была устлана сплошным ковром зеленой травы. Солнце уже склонялось к горизонту, нужно было спешить и найти пристанище на ночь.
Прячась за стволами деревьев и изредка припадая к земле, Тидред добрался до узкой дороги, по которой туда и обратно ездили вооруженные до зубов конные патрули людей короля. Лежа в густой траве, он заметил, что военные проезжают не часто, и один человек может пробраться незамеченным во владения Инсадии. Рассчитаны они были прежде всего на то, чтобы со стороны Спорных Территорий не проник отряд противника.
Дождавшись, когда очередной патруль скрылся на горизонте, а второй еще не появился с другой стороны, Червь быстро перебежал дорогу и затаился в траве уже на землях королевства. Да, около границы Спорных Территорий ему не удалось бы забраться к врагу незаметно даже в одиночку. Кроме сосредоточения множества войск там присутствовали маги и паладины Ордена, которые легко бы обнаружили лазутчика. Да еще и толстые стены, уходящие высоко вверх.
Проползши некоторое время на животе и отдалившись на некоторое расстояние от дороги, Тидред поднялся. Теперь можно не таиться, а просто быть осторожнее.
На горизонте он увидал поднимающийся в небо дымок и направился к нему.
Потратив на путь посреди редких и толстых деревьев примерно часа два, бывший воин Тьмы вышел к небольшой деревеньке. Одежда на нем к тому времени полностью высохла и единственное, что доставляло неудобство, были босые ноги.
Червь настойчиво постучал в ставень ближайшего домика. Несколько мгновений ничего не происходило, а затем тихо проскрипела дверь и на пороге показался небольшого роста скрюченный старичок.
Найдя глазами стучавшего, он подслеповато прищурился и спросил:
– Чего надобно?
Голос у него был под стать двери, такой же скрипучий.
– Старик, мне бы поесть, – ответил Тидред. – И прилечь бы где-нибудь.
– А мне бы жену молодую да красивую, – старик ухмыльнулся в бороду. – Кто таков?
– Издалека иду, дед. Солдат я бывший, – почти не соврал Червь. – В город направляюсь, да не хочу на поле ночевать. Уж больно это опасно в сегодняшнее время. Так пустишь или как?
Старик покряхтел немного и, сделав приглашающий жест, прошел в избу.
Тидред последовал за ним.
Хозяин провел гостя в кухню и усадив за грубо сколоченный стол, поставил перед ним кружку молока и положил горбушку хлеба.
– Чем бог послал, – сказал он, присев напротив. – Что, сынок, отслужил свое? Или по делу какому в Лаезн?
Так, теперь понятно, в окрестностях какого города Червь выбрался из реки.
– С поручением к тамошнему воеводе ехал, – принимаясь за еду, соврал Тидред. – Да вот в дороге напали на меня разбойники. Забрали деньги и письмо, лошадь, доспехи. Вот только оружие удалось спасти да жизнь свою. Связали плохо. Я веревки гнилые их порвал, меч схватил да и сбежал.
– Ух, тати клятые, – крякнул дед. – Оружие у тебя знатное. А пользоваться умеешь?
– Так сколько учился. Успел повоевать.
– И с нечистью, поди, дело имел?
– А то как же, – в этот раз врать не пришлось.
Старик подумал немного и вновь заговорил:
– Королевские солдаты к нам заходют только ежели зерна лошадям взять, а беды наши им не к чему, значит.
И горестно вздохнул.
Тидред поднял голову, оторвавшись от ледяного молока.
– А зачем еще к вам заходить? Не бордель же.
Дед еще раз вздохнул, погладил широкую бороду и вдруг спросил:
– Скажи, воин, а ты так и собираешься босым да пешим в Лаезн идти?
– Нет, думаю до города коня да одежу раздобуду, – старик не представлял угрозы, и Червь ответил честно.
– А вот ежели ты нам поможешь, то уже здесь все это и получишь, – лукаво прищурился хозяин.
– Дед, не говори загадками, – не выдержал Тидред. – Скажи прямо, что надо.
– Горе у нас в деревне, сынок, – старик долил гостю молока из крынки. – Дети мрут. И десяти годков не исполняется, а уже в землю сырую их закапываем. Мы и в Лаезн писали, чтоб нам какого мага прислали али воина, с этой напастью разобраться, да кому дело есть до нескольких крестьянских хат. Так никто и не приехал.
Тидреда речь хозяина не тронуло совершенно, но что-то сказать было надо и он спросил:
– Может ведьма? Любят они детишек.
– Да не, – скривился старик. – Не ведьма енто. Уж ее-то наш местный священник точно распознал бы. Детишки не чахли, а враз умирали. А тельца их в кроватках синими находили, почти черными. И царапины на подоконнике глубокие такие. И завсегда свежие.
Тидред задумался.
Понятно. Точно не ведьма. Скрозла. И может не одна.
Низшие из нечисти, полутрупы-полупризраки повешенных беременных женщин. Когти у них длинные и острые. А через царапины на подоконниках они в дом проникают. Жрут жизненную энергию детей человеческих, чтобы их собственный урод во чреве продолжал шевелиться и мертвой мамке приносить удовольствие своими толчками. Это для них радость наивысшая. Одного младенца в ночь им достаточно, но бывает, что и больше сжирают.
– А скажи-ка, дед, – начал издалека Червь. – Не вешали ли у вас рядом женщину беременную? Не позже как два года назад?
Старик почесал голову.
– Дык была одна. Точно была. Мельника дочка. У нее муж в Лаезне в солдатах тогда справлялся. Со службы воротился, а жена загуляла с сыном старосты, значит. Вот он их обоих на суку и вздернул, а сам в город таперича навсегда уехал, так как погиб он там, в сражении каком-то. Уж потом, как хоронили, узнали, что дитя она под сердцем носила. А ты что, знаешь что за напасть?
– Знаю, – кивнул Тидред, жуя черствый хлеб.
– А помоги, сынок. Вся деревня благодарна тебе будет.
– Не, – помотал головой Червь. – Я, дед, отдохнуть думаю перед дальней дорогой. Завтра пешком целый день чесать.
– Отчего же пешком? – вскинулся старик. – Да ежели ты нам поможешь, то лучшая в деревне лошадь твоя будет. И одежу справим.
Тидред снова задумался. Конь точно не помешает, как и приличная одежда. А в этой его задержать могут еще на подходе к городу. Бродяги лучше выглядят. Он, конечно, мог бы тех, кто задержать попытается, и убить, да проблемы с властями сейчас ему точно не к чему. Но скрозла приходит ночью. А в это время Цашес главный.
И снова покачал головой.
– Нет, дед, опасно это. Не возьмусь.
– А еще сапоги, – продолжал уговаривать старичок. – И денег отсыплют. Все, какие есть.
А вот это уже интересно. Деньги никогда лишними не будут. Хоть немного, но все же. И, опять же, обувь.
Червь посмотрел на торчащую из-за плеча рукоять Луча Света. Одну ночь можно попробовать пережить. Да и заклинания, выученные в Кейоле, вряд ли потеряли силу. Структура у них стойкая и к религиям не привязана.
– Ладно, дед, – сдался под уговорами старика Тидред и поднялся из-за стола, стряхивая крошки. – Сзывай своих на собрание. Говорить будем.