Чертополох и золотая пряжа

3.9 Пока не двинулся вперед Бернамский лес

Сиды почувствовали падение договора в ту же минуту, как заветные слова были произнесены. Магия, державшая их в Холмах, отпустила.

Абарта прикрыл глаза. На длинные огненные ресницы падал снег, таял и стекал кривыми дорожками по лицу. Сид любил зиму, помнил вьюжную красавицу еще по северной родине. Но сейчас он не внимал ее ласкам, а слушал, о чем шепчутся растревоженные деревья. Долго сидел, опершись о ствол скрипучей сосны, потом печально опустил голову. Рыжие пряди водопадом рухнули вниз.

— Мне теперь некуда спешить, — гулко произнес он, протягивая закутанному в плед потомку горячий можжевеловый эль. — Я провожу вас с Эролом к семьям.

Кайлех, несущаяся над землей колким северным ветром, рухнула на землю. Раскинула иссиня-белые руки и взвыла, выпуская облако пара. Отдышалась, поднялась на ноги и заковыляла прочь. Сиды темной стороны луны отвернулись от нее, Холмы закрылись, и только земля, отринутая некогда Дану, приняла, вернула облик, позволила увидеть пурпурный рассвет.

— Раз мне нет места среди своих, значит, пришло время отправиться к людям. Помнится, у Гинервы было то, что принадлежит мне, — проскрипела ведьма, оборачиваясь старухой.

Калдер шарил руками по мерзлой траве, перемешивая заклинания с ругательствами и пытаясь найти вход в Сид. Безуспешно. Чертополохово поле не желало отдавать взятое. Поворотный рассвет к Светлой части года келпи встретил одиноким криком:

— Румпель!

Водяной конь корил себя за то, что не смог защитить единственного друга. Бил магией в землю, поднимая фонтаны воды вперемешку с грязью, и отказывался верить в то, что мага больше нет.

Наконец взял себя в руки, сжал уздечку так, что металлические накладки поранили кожу, и произнес уверенно:

— Мы будем ждать тебя дома, друг.

Путь до Холма Бан Финд дался Калдеру с трудом, а потому тонкую фигурку Айлин он заметил, когда она протянула ему кувшин с водой. Келпи молча взял его и принялся пить, восполняя силы.

— Он вернется, — не выдержал гнетущей тишины келпи. Поднять глаза на деву из Фортгала было физически тяжело, но Калдер не посмел поддаться слабости. Заглянул в бездонные моря и твердо повторил: — Он и не из таких передряг выходил. Тем более сила договора пала, а значит, он победил демона. Да и банши добела отстирала рубаху. Не было ни единого пятнышка, все река унесла.

— Я знаю, — спокойно ответила Айлин. – Пошли домой. Ноденс и без нас справится с подготовкой похода на Бренмар.

Но уйти им не дали. Из-за деревьев показался отряд сидов и окружил их. Калдер тут же задвинул Айлин за спину, но воины и не думали нападать. Мужчины и женщины сняли оружие и положили его землю.

— Королева, прими нас под руку свою.

Айлин обернулась, ища, к кому обращаются сиды, но на поляне перед холмом Бан Финд никого больше не было. Калдер, осознав, что деве ничего не угрожает, отодвинулся и встал за ее плечом.

— Это они тебе, — тихо проговорил он.

— Я не королева вам! – Голос дрожал. Разговаривать ни с кем не хотелось. Хотелось тишины и дать выход слезам.

— Мы слышали, что Лесной царь признал твоего хранителя ложа наследником и сыном Кам Люги. Кайлех же покрыла себя позором, не сумев быстро и четко одолеть противника. Потому мы просим тебя править нами.

Калдер громко фыркнул. Айлин перевела с него взгляд на говорившего сида.

— Но я не поклоняюсь темной стороне луны.

— А щедрой богине Дану? – не унимался воин.

— Не более чем иным богам.

Ее собеседник с трудом сдержал улыбку.

— В иных богов верить не составляет великого труда. Ибо Высокий, Волчья сестра, Небесный защитник и другие есть туаты. Они отреклись от своих правителей, признав лишь слово Дану, и живут среди людей, обучая их. Уроки эти подчас жестоки и кровавы, но в памяти сидят крепко. Туатам лучше верить в жизнь, ибо нет ничего ценнее того, как ты ее прожил, и того, как ты с ней расстался. Вот поэтому мы и презираем слабость.

— Порой нужно иметь огромную силу на то, чтобы признать твою слабость.

— Я обдумаю твои слова, Айлин. Но должен в третий раз спросить: ты станешь нашей королевой? Мы обрели здесь дом и не желаем возвращаться на север.

— Что ж, когда ты обдумаешь мои слова и придешь ко мне с ответом, взамен я дам тебе свой. А пока туаты, что пришли с тобой, получат пищу, но не кров. Лес защитит вас, но Холмы будут по-прежнему закрыты. Возьми, — Айлин протянула воину клубок. — Как надумаешь, кинь его перед собой, и он приведет тебя ко мне.

После этого Айлин едва наклонила подбородок, показывая, что беседа окончена, и прошла сквозь сидов, как легкий челнок по речному течению. Калдер тенью последовал за ней.

Притихший после ночного снегопада лес встретил их девственной белизной. Айлин шла, молча желая добраться до дома. Волшебство колодца, о котором ей рассказывал в детстве маг, теперь манило лишь одним – надеждой. Дева слушала, как хрустит мягкий снег под тонкими кожаными подошвами. В какой-то момент ей захотелось сделаться настоящей сидой – легкой, как гагачье перо. Пройтись по рыхлому снегу, не примяв его. Она прикрыла глаза, слилась с ветром, желая стать невесомой, но вместо этого ощутила, как на нее пристально смотрит келпи.

— Мы пришли. Наш дом там, в колодце.

Айлин, не говоря ни слова, села на холодный каменный край, спустила ноги в черноту провала и прыгнула. Ее мягко принял мох на той стороне. Вспыхнули голубым светом колокольчики. Дева поднялась и отошла в сторону. Рядом ловко приземлился Калдер. С королевским достоинством отряхнул разорванный дублет и махнул рукой.

— Пошли.

Узкая мощеная дорожка вилась приветливо и ровно, скользила через буковую рощу и упиралась в небольшой каменный дом. Сердце Айлин заколотилось, хотелось сорваться и нестись со всех ног, распахнуть дверь и очутиться в теплых надежных руках. Келпи чувствовал ее настроение и шел размашистым шагом. Под конец не выдержал, побежал, рванул дверь и замер на пороге…Дом был пуст. На столе лежала оставленная ими книга, из камина ветер выдул золу и разметал ее по полу. Под закрытые ставни забилась листва.

— Проходи, Айлин, располагайся, — келпи не смог сдержать разочарования в голосе. — Я пойду, окна открою да принесу торфа, а ты растопи камин пожарче. Холодно здесь.

Дни потянулись за днями. Зима поила землю дождями, трепала северными ветрами, изматывала холодом и сыростью. Ноденс несколько раз присылал маленьких кудельных фей с новостями о готовящемся походе. Айлин слушала их, кивала, угощала молоком, надиктовывала ответ и отпускала. Сейчас она больше походила на скованную холодом землю.

На Инболк Айлин спекла хлеб с тмином, размолола и нажарила овсяных зерен с медом, взбила масло и принялась ждать келпи, обещавшего поймать жирного лосося на праздничный стол. Дверь со стороны колодца хлопнула, и хозяйка, вздрогнув, повернулась. Сердце на мгновенье замерло и разочаровано ударило о ребра. На пороге стоял сид нечестивого двора с алым клубком в руках.

— Я был не прав, госпожа, — произнес он вместо приветствия. – Я долго думал над вашими словами. Злился на вас за них и за то, что вы не приняли нас, не дали кров. Злился на себя за то, что подвел своих туатов. А потом я понял, о чем вы говорили. Воистину огромная сила нужна для того, чтобы признать свою слабость. Повернуться к ней лицом и посмотреть в глаза. Мне страшно, госпожа. Страшно остаться в этом мире эхом, отголоском себя былого. Мы - другие и не станем такими, как туаты Ноденса, но мы нужны этому миру, как нужна ему ночь. А нам нужна королева. Я понял, что вы не похожи на Кам или Кайлех, но я также понял, что мы, прожив на этой земле, уже не желаем таких королев. Поэтому я пришел к вам. Скажите, что сказать тем, кто идет за мной?

Айлин покачала головой.

— Мой дед - Лесной царь и Хозяин Холмов. Не могу я быть королевой. Да и вас от силы три десятка. Не двор, а горстка счастливцев, выживших в жерле постоянных войн. Но я согласна зваться вашей госпожой, защитницей и покровительницей. Согласна возглавлять Охоту и защищать вас перед Лесным царем. Быть той, к кому вы пойдете за советом и помощью, той, кто разделит вашу радость и горе. Вам, свободным туатам, нужна не королева, а Сестра. Если ты согласен быть моим Братом, то я приму вас под руку свою.

Туат преклонил колено и склонил голову:

— Согласен. От своего имени и от имени тех, кто пошел за мной.

— Хорошо. Мне дед отдал в лен Холм Бан Финд, что стоит недалеко от Чертополохового поля. Он невелик, и в него только недавно стала возвращаться магия. Но я думаю, мои братья и сестры смогут восстановить и приумножить его богатства. Иди.

Сид поклонился и вышел, а Айлин села на стул и уронила голову на руки. Вспыхнувшая и умершая надежда щелоком разъела душу, лишила так долго скапливаемых сил. Уже не хотелось ни ароматного хлеба, ни праздника.

Скрипнула дверь, в комнату влетел юркий сквозняк и остановился в растерянности.

— Рыбу будешь жарить сам, — произнесла дева, не поднимая головы.

— Терпеть не могу рыбу, — раздался знакомый хриплый голос. Айлин вскинулась и замерла, не веря собственным глазам. Над ней, словно скала над пенным морем, возвышался Темный лэрд.

***

Мари спала плохо. Зимняя сырость замка без труда одолела тепло камина. Горячие камни, греющие постель, уже давно остыли и попросту мешали. Звать служанку, чтобы их убрать, не хотелось, впрочем, как и вылазить из-под тяжелого мехового одеяла. Мари оттолкнула их на другую половину кровати, стало немного удобней. Гарольд, вернувшийся с похода, спал в отдельной комнате. Сначала по причине ранения, а после узнал, что молодая королева в тяжести. И решил "не беспокоить ту, что носит наследника". Мари хмыкнула, вспоминая аудиенцию у постели короля, его полные усталого безразличия слова, и потянулась, окончательно прогоняя сон. События последних трех месяцев выстроились ровной чередой.

Изменения организма она заметила не сразу. А почувствовав, выдохнула с облегчением. Получилось. С первого раза получилось! Теперь можно постепенно обживаться, укрепляя свои позиции. И не опасаться интриг, хотя бы пока не придет срок родам.

Первый месяц прошел в относительном покое. С отъездом Гарольда замок стих, укрылся снежной шапкою спокойствия. Две королевы почти не пересекались, предпочитая принимать пищу каждая в своих покоях. Мари не рвалась к власти, а Гинерва не собиралась ею делиться. А потому на короткий срок установился нейтралитет. Фрейлины вели себя тихо и, пожалуй, с опаской. Слухи о том, как Айлин наказала трех представленных к ней дам, обросли мхом невероятных подробностей, и теперь больше походили на страшную сказку, чем на правду. Впрочем, Мари это было только на руку.

Все поменялось, когда вернулся король Гарольд. Израненный, поседевший, замкнутый с безумными глазами. На муже, которому не исполнилось и двадцати, это смотрелось жутко. Вскоре монарх впал в горячку, а Гинерву словно подменили. От холодной степенной королевы не осталось и следа. Она металась, словно зверь, пойманный в клетку. Ярость лилась по ее венам, мешала дышать. Придворные бежали из Бренмара, словно крысы с пылающего корабля.

Немного успокоившись, Гинерва вызвала к себе Мари и без каких-либо вступлений приказала:

— Призывай Темного лэрда!

Бывшая служанка и бровью не повела. Опустилась грациозно в кресло, мягко поглаживая небольшую подушечку, нашитую поверх камизы. Живот еще не появился, но свое положение при дворе Мари предпочла подчеркнуть.

— Нет.

Тонким навыком плетения интриг она не обладала, но прыткий ум быстро просчитал цепочку. Гроган предупреждал, что Гинерва знает о том, что наследный принц помогал Айлин. Соответственно отпираться глупо.

— Он выполнил свою часть сделки и исчез. У меня нет власти над ним.

— Врешь! По глупости своей врешь, деревенщина. Подумай о ребенке! Темный лэрд - старший брат твоего короля. Проклятый сидский принц. И если с Гарольдом что-то случится, то даже я не смогу тебя защитить! Завтра даже имени твоего никто не вспомнит, — Гинерва впилась ногтями в дерево подлокотников, отчего пальцы ее неестественно побелели. — Призови его, а я уж сделаю так, чтоб он более не побеспокоил нас.

— Вообще-то, — Мари заговорщицки понизила голос, — каждый в Бренмаре знает, где дом темного мага, не могу понять, отчего бы не послать слуг да не привести вашего пасынка, раз вы так хотите его увидеть.

Мари поднялась и медленно подошла к камину. Протянула руки к огню, держась так, чтобы не упускать из виду королеву. Было страшно до звона в ушах. Успеет ли прийти гроган на помощь в случае опасности?

— Ах ты, шельма! А, быть может, ты выгораживаешь мага от того, что платой за сейд был ребенок? И не Гарольда чадо под твоим сердцем, а его?! Посидишь в темнице, а если твой драгоценный маг не придет тебя вызволять, то на одну глупую голову станет меньше. Стража!

Но не успела дверь королевской спальни отвориться, как Мари молниеносным движением руки смахнула с каминной полки песочные часы. Гинерва в ужасе вскрикнула и замерла с искаженным лицом. Гвардейцы в растерянности остановились, а молодая королева, даже не пытаясь справиться с дрожью в собственном голосе, отчеканила:

— Пошли вон!

Стражники, не услышав от Гинервы никаких приказов, потоптались и скрылись за дверями. Мари проводила их долгим взглядом, шумно выдохнула и опустилась в кресло.

— А теперь поговорим спокойно, матушка. К вашему огромному счастью часы были не настоящие, но на этом хорошие новости заканчиваются. Думаю, вы уже догадались, что мне известен ваш маленький секрет. Более того, часы спрятаны, но я не знаю где. Тем не менее по моей просьбе они переворачиваются. И если такой просьбы не поступит…- Мари развела руками.

— Ведьма! – выплюнула Гинерва, чем сильно рассмешила свою невестку. Напряжение выплеснулось хохотом.

— Интересные вы, люди, право слово! А кто бы иной смог бы ваше дикое желание с золотой пряжей исполнить? Так что теперь не обессудьте.

Гиневра наконец взяла себя в руки.

— Чего ты хочешь?

Ничего сверх того, что мне и так уже принадлежит, матушка. С той лишь разницей, что отныне мою жизнь вы будете беречь пуще своей. А в остальном поступайте, как желаете. И да, я вам сказала правду. У меня нет власти над Темным Лэрдом. Всего доброго.

И Мари ушла, выскользнула словно сельдь из рук нерадивого рыбака. Впервые за долгие годы королева почувствовала себя слабой. Она так привыкла быть стальной, несгибаемой, что сейчас хруст, с которым переломился ее хребет, казалось, слышал каждый в замке. Трясущимися руками Гинерва достала сундук и взвыла, не обнаружив там каминной цепи.

Шли недели. Постепенно Гарольд оправился от страшных ран, но о встрече с Наклави продолжал молчать. Сам он сделался похож на собственную призрачную тень. Да и с кубком вина его видели чаще, чем с мечом.

Мари перевернулась еще раз и все же поднялась с кровати, желая подбросить дров в камин. Огонь весело затрещал, прогоняя остатки ночи. Наполнил комнату тенями. Да, Гарольд окончательно поправился, но супругу свою избегал. Не то чтобы молодую королеву сей факт огорчал, но ей хотелось поддержки днем и ласок ночью.

«А так, словно тот принц зачарованный, что днем мужчина, а ночью тюлень. Никакого прока, красота одна. Красотой сыт не будешь. Интересно, прогонит, если сама приду?»

Мари накинула поверх рубахи плащ и тихой лаской тайными ходами прошмыгнула в королевскую опочивальню.

Гарольд спал, раскинув ручищи, а над ним трепетала туманная зыбь. На столбах кровати блестела серебром изморозь. Мари от неожиданности тихо ойкнула, выпустив изо рта облачко пара. Туман дернулся и растаял. Король застонал. Только не было в том стоне боли, одно наслаждение. Мари приблизилась к мужу и с радостным предвкушением отметила, что молодое тело его полностью окрепло после ранения. Забравшись к супругу под одеяло, она обвила мужа, как тонкая лоза. Гарольд сжал ее ледяными руками, разогнал страх и принялся целовать. Жарко, суетливо, словно боясь, что она растворится, так и не подарив ему наслаждение. Глухие стоны короля затмили сознание, его руки заставили забыть обо всем. Молодая королева и не заметила, как затрещала поверженная камиза, как упала с тихим звоном на пол зачарованная булавка.

А Гарольд... Гарольд и подавно не заметил, что раздалась, округлилась его тонкокостная супруга. Ведь в ночных грезах, отдавалась ему, совсем иная дева. Несчастный король! Не надеясь получить дочь Гриниана в реальном мире, он отдавал себя ей в своих мечтах. И так сильна, так обжигающе-огненна была его страсть, что зимний туман, спугнутый молодой королевой, сгустился, вырос, слепился в белоликую деву. Кайлех долго смотрела, как горит огонь страсти на королевском ложе, впитывала силу эмоций. И в тот момент, когда Гарольд достиг наивысшего пика, слышимая лишь ему склонилась и прошептала:

— Ты разрешишь мне прийти в твой дом, любимый?

— Да!

— Позволишь забрать тебя?

— Да!

— Будешь служить мне?

— Да!

Сида выпрямилась и довольно оскалилась.

— Ты трижды дал свое согласие, вскормленный сердцем. Теперь смотри в окно и жди меня. Я приду за тобой.

Взметнулась снежной пылью и исчезла, превратив испарину на разгоряченных телах в лед.

Гарольд рухнул на подушки. Так и не проснувшись до конца, он обнял обессилевшую жену и захрапел.

А утро принесло потрясение.

Проснувшись полным сил и в прекрасном расположении духа, он обнаружил подле себя не прекрасную Королеву Сидов и даже не законную свою супругу, а совершенно постороннюю девицу. Круглолицую, полногрудую, рябую, что пруд в солнечный день.

— Ты кто? — Гарольд судорожно пытался вспомнить вчерашний вечер. Неужто он напился до беспамятства и прихватил к себе на ложе фрейлину?

Мари же вовремя не смекнула, что к чему, и как есть, спросонья, выдала:

— Вы что, не узнали меня, господин? Это я, Айлин, супруга ваша.

И только произнеся, услышала свой голос, увидела свои руки и поняла, какую оплошность допустила. Испугалась, заметалась в поисках злополучной булавки. Нашла ее, спешно воткнула в растрепавшиеся косы. Гарольду только и осталось наблюдать, как плывут, изменяются черты, превращая пышнотелую простушку в тонкую сейдкону.

— Как ты это сделала?.. — Король не мог поверить своим глазам. — Когда?

Мари судорожно придумывала, что сказать, но все умные мысли в испуге забились по углам. Так и стояла посреди спальни нагая и растерянная.

— Молчишь... — Гарольд поднял с пола плащ и бросил его королеве. - Тогда я сам расскажу, как дело было. Уж не знаю, откуда у твоего отца сидская булавка, но даже мне известно: лишь прямые потомки Ноденса носят пепел костров в волосах. Я, право слово, повелся на эту уловку. Обрадовался, какое чудо мне попалось - настоящая сида королевских кровей, но выросшая среди людей. Подарок богов - не иначе... Я должен был догадаться о подмене еще там, в мыльнях, когда ты пришла в своем истинном обличии, узнала все мои планы и выставила с утра это нелепое условие! Но я, Хегг подери, был слеп! — Король ударил по кроватному столбу, раскалывая его надвое. — Сознавайся, ведьма, чем ты меня опоила?!

Мари, завернутая в плащ, слушала речи короля и поражалась тому, как складно у него все выходит. Только вот неужели он не помнит ее в услужении Гинервы? Хотя с чего вдруг? Ведь в свите королевы всегда было достаточно знатных девиц, и близко не подпускавших безродную служанку к молодому королю. Так или иначе, сейчас пришлось задавить свой страх и вспомнить, что она королева, жена короля и мать короля.

— Вы и так сидой опоены, муж мой, — Мари сотворила под плащом знак, отгоняющий нечисть, и продолжила: — Той, которую вы зовете дочь Грианана‌. Думаю, вам лучше знать, кто это. А в остальном вы правы. Но именно меня вы назвали женой у очага и именно я ношу под сердцем вашего ребенка. Так что желаете того или нет, но я ваша королева.

Гарольд сжал кулаки. Ведьма жалила правдой. Сам, сам позарился на подделку. Хотел превзойти брата хоть в малости и вместо Королевы сидов взял за себя деревенскую простушку. И главное - никто его не обманывал. Дочь мельника, деревенская сейдкона. А лицо… так с лица воду не пить.

— Пошла прочь! — Король отвернулся к окну. - Сиди в своих покоях и не смей показываться мне на глаза, хоть с булавкой, хоть без.

Звонко хлопнула за спиной дверь, а разочарованный Гарольд смотрел и смотрел в окно. На просыпающийся город, на шумящий молодой листвой лес.

"...жди меня. Я приду за тобой", — шептал холодный ветер, и король ждал. Вглядывался вдаль, пока ему не стало казаться, что деревья Бернамского леса придвинулись. Монарх растер пальцами глаза и снова впился в молодую зелень у кромки горизонта, и вновь ему померещилось, что лес живой, движимый неведомой силой, идет на Бренмар.