Чертополох и золотая пряжа

2.11 Измена

Николас проснулся рывком. Кругом стояла вязкая тишина. Ощущение надвигающейся беды полоснуло по нервам. Огляделся, Гинервы рядом не было, но в соседних покоях горел свет.

«Началось», — промелькнуло в сознании, и вместе с этим накатило спокойствие, словно доспех надели на душу.

Король поднялся, оделся, не рискуя искать новую одежду или звать постельничего, достал меч и покривился. Не самое лучшее оружие для боя в помещении. Хорошо, что под подушкой всегда лежит его уменьшенная копия. С этими мыслями Николас опоясался и, стараясь не шуметь, приотворил дверь в соседние покои. Там, опершись на резную спинку кресла и положив голову на руки, стояла Гинерва. Глаза ее были прикрыты, а по лбу стекала струйка пота. Стон, вырвавшийся из уст, скрутил нутро Николаса в тугой жгут.

— Ходи, девочка, не стой, — раздался из глубины комнаты голос, и король узнал повитуху.

— Ты что… — но договорить ему не дали. Гинерва открыла мутные от боли глаза и отрицательно покачала головой.

— Я разрешаюсь от бремени, а ты не подходи близко. Лэрд Конна уже знает. Я известила его. Твоя задача, Николас, защитить нашего ребенка, слышишь? — Не успела королева прохрипеть это, как из воздуха соткался обеспокоенный гроган.

— Повелитель, измена! На замок напали. На нижних этажах бой, сражение. Нужно скорее уходить.

— Куда я побегу с рожающей супругой?! – рявкнул король.

Гроган возмущенно ударил хвостом по полу, от чего во все стороны полетели щепки.

— От вашей супруги и плода тянет волшбой нечестивого двора! Ничего с ней не станется! – впервые за всю свою долгую жизнь разозлился дух. — Я слышу топот десятков ног и лязг стали. Советник предал вас. Нужно уходить, спасаться, чтобы потом ударить в полную силу.

— Нет! – Николас опустился на одно колено, но все равно возвышался над гроганом, — Послушай, друг, я набегался, и путь мой подходит к концу. Я не оставлю королеву и наследника одних, а ты вспомни, что обещал мне. Найди и выведи Румпеля, он сейчас в не меньшей опасности. И отведи его к лох-Каледвулх. Пусть заберет то, что ему принадлежит по праву. Скажи, что я хотел сделать подарок на день первой охоты, да вот так вышло. Не медли, прошу! Прощай, друг, и прости за все! — Николас обнял хранителя и поднялся. Брен Кухул молча поклонился и исчез.

— Пришло время заслужить свое место на пиру у Отца людей, — хмыкнул король. – Дамы, запритесь.

Но выполнить этот приказ уже не вышло. Дверь в королевскую опочивальню сорвалась с петель и с грохотом рухнула на пол.

«Слишком легко она поддалась, а ведь я тридцать золотых монет отдал магу за нанесение защитных и охранных рун», — подумал Николас, насаживая первого «гостя» на острие клинка. Воин истошно заорал, инстинктивно пытаясь зажать рану на животе, и повалился на пол, преграждая путь остальным.

«Эх, люблю я узкие коридоры и дверные проемы», — хмыкнул Николас про себя, обрушивая удар на незащищенную шею другого бойца. Противник еще успел шагнуть вперед, но потерял равновесие и рухнул под ноги королю. «Горжет,[1] конечно, дорого, но порой жизненно необходимо», — пролетела очередная мысль, и Николас отпихнул ногой тело, чтобы не мешалось под ногами. Правда следующий нападающий задел бок, заставив короля зашипеть от боли, вспомнив, что у него самого не то, что доспехов сейчас не было, но и простеганного дублета. Только опыт и более удачная позиция, при которой противник мешает себе сам. Но сколько он так простоит в дверях, пока усталость не возьмет свое? Четверть часа? Половина? «Лишь бы гроган успел увести Румпеля».

На какое-то мгновение натиск ослаб, словно нападавшие колебались, не желая бесславно умирать.

— Вы знаете, песьи дети, что напали на короля вашего и господина? – пробасил Николас, радуясь передышке.

— Не сметь вступать в разговор с колдуном и сидом под личиной короля! – послышался из глубины коридора голос, как две капли воды похожий на его собственный.

Николас удивленно поднял брови. «Вот значит как. Интересно».

Много лет назад он уже был свидетелем подобного колдовства. Но вот вопрос, как булавка, смоченная его кровью, попала к Льялу Конна? Не мог же Ноденс отдать ее…или мог? В любом случае комбинацию советник придумал отменную. Но почему ждал, когда Гинерва начнет рожать? Хотел знать наверняка, что будет преемник, от имени которого можно править, желал таким образом вывести королеву из игры? Или потому, что в срок родов основную массу мужчин убирают из крыла, чтоб они рождение девочки не приманили. Почему, например, не прирезать тихо на охоте? К чему такие сложности?

За спиной раздался протяжный крик Гинервы, а следом прерывистое бормотание повитухи. Это отвлекло от праздных мыслей и добавило злого задора.

— Мое лицо открыто перед людьми, богами и предками, – насмешливо произнес Николас, — а ты, самозваный король Семи островов, отчего в тени прячешься? В моих руках оружие, не магия, а за спиной рожающая супруга, не огни холмов. Мною повержена не королевская стража, а воины без герба на котте. Кого ты хочешь обмануть а, Льял? Выйди, не прячься.

В коридоре повисла тишина. Потом раздались шаги, и в дверном проеме возникла точная копия короля. Гинерва сдавленно охнула. Повитуха едва слышно скомандовала:

— Тужься!

Николас выдохнул и напал. Конна, не ожидавший резкого выпада, успел лишь закрыться левой рукой и принять удар на гарду кинжала. Раздался хруст, и локоть пронзила боль. Советник на мгновение потерялся, и это чуть не стоило ему жизни. Меч пронесся в дюйме от головы и срезал прядь волос. Льял нутром почувствовал, как клинок на развороте снесет ему голову, и пригнулся, стараясь уйти за боевую руку противника. В узком помещении да с умением советника воевать длинный меч скорее мешал. Конна потратил драгоценные секунды, чтобы отбросить его и перехватить из бесполезной левой руки кинжал. Николас попытался выбить оружие, но его противник уже понял, что единственное преимущество перед уставшим королем - скорость, и вновь ушел от удара. Необходимо было порвать дистанцию и или приблизиться для того, чтобы достать кинжалом короля, или отдалиться для того, чтобы спрятаться за спинами своих воинов. При неудачной попытке сделать это советник пропустил удар мечом в бедро, но тут, видимо, боги посмотрели в его сторону. По комнате разнесся плач ребенка. Николас отвлекся, и лэрд Конна использовал свой шанс сполна, вогнав кинжал в сердце своего короля.

— Я согласна, Кайлех! – произнесла пересохшими губами Гинерва, глядя на то, как ее муж падает замертво.

Время споткнулось и остановилось, а у кровати из снега и холодного тумана слепилась синеликая статная женщина.

Ведьма огляделась, подошла к повитухе, заглянула в лицо к младенцу, хмыкнула, потом резко развернулась и уставилась на Николаса с кинжалом в груди. Подлетела к распластанному телу, погрузила руку в теплую кровь, поднесла ладонь к лицу и провела языком по стекающим каплям.

— Оооо, король Семи островов, как же ты меня сегодня порадовал. Я почти довольна тобой! Жаль, что ты не увидишь, как я уничтожу твоих отпрысков. Братца просто убью при первой же возможности. Он туат и значит равный, а вот с этим, — Кайлех мотнула головой в сторону ребенка, — как же все удачно вышло. Настоящий возрожденный дракон! - Ведьма улыбнулась широкой острозубой улыбкой, поднялась и подошла к королеве, нахмурилась и взяла ее за руку.

Гинерве в первое мгновенье показалось, что она не успела и ее смерть пришла раньше, чем Николаса. Потом увидела перед собой помолодевшую, но от этого не менее жуткую сиду и отшатнулась, но Кайлех держала крепко.

— Я выполнила условие и хочу жить, — собственный хрип показался Гинерве страшнее вороньего карканья.

— Король мертв, но его убила не ты.

— Не было такого условия, что только от моей руки он должен умереть!

— Ты думала перехитрить меня? — сида нахмурила инистые брови. — Приблизила срок родов, подтолкнула заговорщиков к активным действиям. Зачем?

— Затем, чтоб ты знала, таская каштаны из огня чужими руками: ты рискуешь остаться с одними головешками. Тебе нужна была месть и смерть короля, ты получила их, а сверх того обойдешься. Теперь исполняй свою часть договора. Я знаю, магия действует, иначе бы она не притянула тебя сюда.

Кайлех скрипнула зубами и, словно обвал в горах, прогрохотала:

— Будь по-твоему, королева без сердца. Мне даже любопытно посмотреть на то, как ты станешь влачить свое существование. Вот тебе песочные часы, созданные из скорлупы того яйца, что ты выпила. Песка в них ровно на сутки. Пока песок сыпется – ты живешь. Надоест, просто перестань переворачивать. – Кайлех поставила часы на каминную полку, но песчинки и не думали падать. Сида постучала по прозрачной скорлупе длинным ногтем и усмехнулась.

— Смотри, не разбей случайно. И вот еще что: раз ты приблизила срок родов, то небольшой кусочек сердца у тебя все же остался. Я решила сделать тебе подарок и наполнить этот обрывок одним полезным чувством - злостью. Не благодари! – И сида, обернувшись ледяным ветром, улетела прочь.

Замок ожил. Посыпался песок в часах на каминной полке, захлебнулся плачем младенец, сдавленно охнула повитуха, Льял в образе короля повалился на пол, зажимая рукой рану на бедре.

— Схватить его! — просипела Гинерва пробившимся наконец с нижних этажей и ввалившимся в покои стражникам.

— Но ведь это его величество! – ошарашенно произнес один из мужчин.

— Ваш король предательски убит, а это колдун. — Злость текла по венам. — В темницу его, в кандалы из холодного железа и не выпускать, пока у меня не появятся силы посетить его.

Стражники схватили истекающего кровью советника и поволокли вниз. Двое остались и перенесли тело короля в другую комнату, накрыли его плащом. Гинерва ревностно проследила за этим и, только убедившись, что все кончено, позволила себе уплыть в небытие.

***

Румпель сидел над толстым фолиантом и увлеченно читал. Губы беззвучно повторяли формулы, а лоб хмурился. Правая рука придерживала листы книги, а палец левой водил по строчкам. Вдруг на соседнем стуле возник гроган. Маленький слуга подтянул колени к груди, положил на них подбородок и некоторое время наблюдал за старшим сыном короля. В глазах хранителя плескалась печаль. Наконец Брен Кухул вздохнул и тихонько позвал:

— Тан Румпель!

Мальчишка, увлеченный книгой, не ответил. Гроган взглянул на страницы и хмыкнул. «Физика» древнего мудреца Аристотеля. Надо же, парню достался сильнейший материнский сейд, да и мужской магией он наделен сполна, а разумно тянется не к волшебным книгам, а к основам мирозданья. Интересно, он уже понял аллегорию в мифе о великане Имире. Гроган кашлянул. Время неумолимо утекало. Острый слух хранителя распознал звук торопливых шагов внизу башни. Брен Кухул махнул рукой, входная дверь захлопнулась и исчезла, словно и не было ее здесь никогда.

От громкого звука принц вздрогнул и поднял глаза на нежданного гостя.

— Тан Румпель, на короля напали, нужно уходить, бежать.

— Что?! – ребенок, кажется, не до конца осознал, что сказал ему гроган. Поднялся из-за стола и, ковыляя, кинулся к стене, где висела его перевязь с коротким мечом. – Я не уйду без отца!

— Это приказ, юный тан, и нам нельзя его ослушаться, нарушить. Пойдемте, я знаю тайные ходы.

— Нет! Веди меня к отцу! – Румпель бросился к двери, но не обнаружил ее, выругался сквозь зубы, выхватил из камина уголь и принялся рисовать новый проход. Гроган впервые за свою долгую жизнь, столкнувшийся с подобной реакцией, опешил сперва, а потом подбежал, слегка коснулся шеи принца и произнес:

— Спи.

Румпель мешком свалился на пол.

Брен Кухул вздохнул так, словно познал тайны бытия. Поднял принца, взвалил его на плечо и, тихо шипя от боли, скрылся за неприметной панелью. Дальше дело привычное. Тайные ходы и секретные комнаты хранитель знал лучше щетинок на собственном хвосте. Несколько раз он останавливался, шевелил ушами, прислушиваясь, к тому, что творится в замке. Выходило, что всюду идет бой. Это хорошо, значит, не все воины предали своего короля. Гроган вздохнул. Своей сделкой с богами Николас не решил проблему, а переложил ее на плечи своих сыновей. И теперь старший из них бежит в возрасте более юном, чем сам король. «Ага, бежит, как же, — хранитель поправил сползшее тело Румпеля, — не усыпи я его, ринулся бы в бой, не щадя своей шкуры. А так, гляди, захватчики не увидят в проклятом ребенке угрозы своей власти. Только вот к мечу Нуада его сейчас отводить не следует. Давать в руки ребенку, потерявшему родителя, оружие, бьющее без промаха, значит толкать его на дорогу мести. Нет, не для того мы с Эйнслин вытягивали из парня тьму, чтобы окунуть его сейчас туда с головой».

Брен Кухул никогда не забудет, как залечивал наследнику рассеченную бровь, как пытался подобрать нужные слова поддержки и утешения, как объяснял, почему обидчиков нельзя вздернуть на суку или засечь до смерти. Хотя, пожалуйся тогда Румпель отцу, с десятилетними сорванцами именно так и поступили бы. Но, слава домашнему очагу, в замок вернулась тан Эйнслин. Дочь Давины смогла призвать грогана, хоть и не была Хредель по крови, но, видимо, магия замка признала ее хозяйкой. Они просидели за разговором всю ночь, и дева щедро делилась своей силой и эмоциями. Оказалось, сейдконе многое открыто.

«Мой сейд – дороги. Но ведь путь это не только там, где ты идешь, но и куда приходишь, а главное, к чему стремишься. Порой тропа выводит меня в прошлое или недалекое будущее. Я знаю, чем пожертвовал отец, и вижу, как далеко разрослись грибницы этой жертвы. Ведь его судьба переплетена с сотнями жизней. У меня есть немного времени, пока она не начнет вновь влиять на меня, и я хочу потратить эти несколько лет с умом. Блуждая по тропам, я видела брата. Он стоял на распутье множества дорог, и большинство из них вели в пропасть. Нужно их завалить буреломом, затянуть болотами и засыпать камнями, чтоб даже взгляд не упал туда».

«Ты расскажешь ему будущее, тан Эйнслин?» - Гроган помнил, как все заиндевело внутри, пока он ждал ответа. А девчонка лишь смешно фыркнула да тряхнула пепельной косой.

«Я сейкона, хоть и воспитывалась у той, кому доступна магия спа. Но, Брен Кухул, я уважаю чужой вирд и не буду навязывать свою волю разумным. Поэтому мой ответ «нет»: я не расскажу брату, что мне открылось, но попробую помочь ему определиться с дорогой так, как это делают смертные. Показывая варианты, а не отсекая их. И тебя попрошу делать так же, ведь у ребенка нет ближе друга… И еще: ты же понимаешь, что я не имею права соприкоснуться с вирдом отца. Полотно уже соткано, и трогать его — значит бередить ткань мира и злить богов. Поэтому я отвела королю глаза, и он не узнал меня».

«Воистину мир будет вращаться до той поры, пока дети мудрее родителей. Николас сделал свой выбор, мне жаль его, но я рад, что у тебя есть собственная воля. Я сохраню твой секрет».

Так тан Эйнслин, не узнанная никем, поселилась в замке. Гроган не знал, магия сейда спасала ее от проклятья или сидская кровь, но дочь Давины без опаски могла смотреть на брата, однако если она касалась его, то ранилась, как все остальные. Только вот девчонку это нисколько не заботило.

«Подумаешь, царапины, я вон, когда с яблони упала, колени так разодрала, что кору потом седмицу вытягивала».

И Румпель нес Эйнслин яблоки, чтобы та больше не лезла на дерево.

Мальчишек они тоже проучили вдвоем. Собственно, после этого принц и научился стоять не только за себя, но и за тех, кто слабее. И вот теперь это светлое, честное нельзя замарать местью. Но как это сделать, если принцип «око за око» впитывается с молоком матери, с горным воздухом и морской солью? Где получить не только убежище и защиту, но и мудрость?

Брен Кухул даже остановился на мгновение, пытаясь найти ответ. Потом глаза его вспыхнули, и он уверенно зашагал по темному подземелью. В голове созрел план, как не просто спасти Румпеля, но и дать ему то, что он никогда не получит в королевстве Семи Островов. Далеко, на северо-западе, на острове Гардарсхольм, живет старый колдун Эрилаз, знаток рун и начертаний. Два столетия назад Брен Кухул вывел его из осажденного замка вместе с королевскими детьми, и тогда маг дал вассальную клятву прямым потомкам рода Хредель. Видимо, пришло время воспользоваться ей. Одно плохо: в Гардарсхольме нет замков, а огонь их вытянутых хижин слишком слаб. Но об этом гроган постарался не думать. Впереди ждало долгое и опасное путешествие.

-----

[1] Горжет – элемент рыцарского доспеха, защищающий шею.