Через тернии к свету (СИ)

1

На дворе стояла весна. Деревья цвели вовсю, и сквозь распахнутые окна доносилось едва слышное гудение пчел. Полуденное солнце и пчелиная возня навевали откровенную зевоту на немногочисленных сотрудников офиса, расположенного на третьем этаже огромного торгового центра. Лениво щелкая мышью, каждый старался показать, будто занят чем-то особо важным, но зевоту уже невозможно было сдерживать, поэтому то одна, то другая голова по очереди ныряли вниз за мониторы и выныривали, с трудом разлепляя сонные глаза. Одна лишь начальник отдела сосредоточенно смотрела на монитор компьютера, умудряясь одновременно разговаривать по телефону и перебирать кнопки клавиатуры с сумасшедшей скоростью.

Звук распахиваемой двери ворвался в полусонную идиллию подобно грому среди ясного неба. На пороге появилась дородная девица Наталья, секретарша первого зама.

— Ой, девчонки, с ума сойти. Вы уже слышали: у нас новый директор?!

— Да, а Виктор Станиславович где?

— Он уволился по состоянию здоровья.

Виктор Станиславович, старый пердун, как его дразнили за глаза, был на редкость дотошным, но справедливым. За последние два месяца он перенес уже два инфаркта, и руководство «милосердно» попросило его уйти. На его место давно уже образовалась очередь.

— Быстро его заменили, — задумчиво пробормотала начальница, положив трубку на рычаг.

— Девочки, — продолжала щебетать Наталья, — Вы бы видели какой красавчик. Ну вылитый Саша Белый из «Бригады».

— Такой же маленький? — засмеялись девчонки из-за своих компьютеров.

— Я лично не проверяла, — сострила Наталья, и комната дружно покатилась со смеху, включая начальницу. — На каблучках конечно рядом не пофарсишь, зато красивый, директор и главное НЕЖЕНАТЫЙ!!!

— Да ты что! — комната мгновенно проснулась, все вдруг взбодрились и зашушукались. На столах начали передвигаться папки, мятые бумажки дружно полетели в урну, в одну минуту в комнате воцарился идеальный порядок.

— Так что, девочки, не зевайте. Вы у нас вроде все не замужем. И учтите: я тоже зевать не буду, — важно заявила Наталья и гордо выпятила обвисший двойной подбородок. Девчонки тихо захихикали. Начальница недовольно нахмурила брови: работы, как всегда невпроворот, а мозги уже заняты всякими глупостями. Разговоров хватит на неделю, если не больше, а у них поставки срываются, и все из-за этих вечно отсутствующих директоров.

— Иди уже работать, Наташ, а то слоняешься тут без дела, сплетни разводишь, — устало сказала ей начальница. — И вы тоже, рты пораззевали, работать кто будет?

— Работа не волк — в лес не убежит, — вздохнула Наталья. — А замуж не каждый день зовут.

— А тебя уже позвали? — зло спросила начальница и не менее зло добавила, — Все что вам светит, девушки-красавицы — кофе принести, факс принять да зад подставить — и то может быть.

Наталья взглянула на нее почти с ненавистью. Подбородок задрожал, а в уголки глаз предательски набежала влага.

— Злая вы, Марина Викторовна. И жестокая. Оттого от вас мужики и бегут. — сказала в сердцах Наталья и тут же ахнула, испугавшись собственной неожиданной дерзости. Давно наболело. Она с девчонками круглые сутки в поисках того единственного и любимого, который наконец согреет постель и окатит золотым дождем финансового благополучия. А начальницу отдела сбыта мужчины интересовали ровно как и женщины, то есть не интересовали вовсе. И это казалось Наташе ненормальным и даже несправедливым.

Марина Викторовна, если даже и обиделась, то не подала виду.

— Никто от меня не бегает, Наташенька. Некому бегать просто-напросто. А вы зря только надежду лелеете. Совершенно зря. Мужики — это животные, живущие двумя инстинктами: выжить и победить. Они хитрые. Любят по расчету, женятся по расчету. Им что одна красавица, что вторая — главное, где есть выгода.

— Так вы никогда замуж-то не выйдете, с такими мыслями.

— А я и не ставлю себе такой цели. И вообще, девушки, хватит зевать, пора работать. Не люблю, когда рабочее время тратится впустую. Кто останется доделывать после работы — подам на увольнение.

Наташа незаметно растворилась за дверью, так тихо, что не слышно было даже ее привычных тяжелых шагов. Девушки вздохнули, украдкой поглядывая на часы — до конца рабочего дня было далеко. Работать не хотелось, но начальница обычно им спуску не давала. В работе она была зверь. Но все-таки коллектив ее любил, очень любил: Марина Викторовна была умна, добродушна, отличалась веселым нравом, умела поднять настроение. И после работы редко задерживала, и навстречу личным проблемам шла. У нее был только один таракан — зато огромный, величиной с дом — но все к нему привыкли и научились не обращать внимания.

Тем временем новоиспеченный директор в сопровождении первого зама Антонины Георгиевны Шульц совершал обход отделов, знакомясь с подчиненными, а заодно вникая в положение дел. Антонина Георгиевна, невысокая стройная дама преклонных лет, вкратце давала характеристику ключевым, по ее мнению, сотрудникам, рассказывала о том, как и чем дышит коллектив торгового центра, и о задачах, которые предстояло решить в ближайшие несколько дней. Делала она это в легкой непринужденной манере, одновременно пытаясь понять для себя, что за фрукт этот новый директор.

Молодой — 33 года — немногословный, в меру симпатичный, кажется, умный. Глаза небольшие, но проницательные. Красивые, синие как васильки. Сам он невысокого роста, но сложен великолепно, мускулист, слегка прихрамывает. А может быть Антонине это только показалось. Жаль, волосы русые. Она любила темненьких. Ее муж и сыновья были брюнетами, и казались ей самыми красивыми на планете Земля. Но новый директор, бесспорно, был хорош. И холост. Девчонки порвут друг друга на части.

— Что ж, Антонина Георгиевна, коллектив у нас солидный, практически весь мужской. — губы молодого директора растянулись в великолепной улыбке, широкой, на все лицо. Он искренне обрадовался, что вроде как не придется вести борьбу за выживание среди бабских интриг. Но он ошибался.

— Не делайте поспешных выводов, Константин Юрьевич. У нас еще два отдела.

— И все женщины?

— 14 человек. Но вы не переживайте, у нас очень хорошие и дружные девочки. Многие, между прочим, не замужем.

— Ну я сюда не жениться пришел. А руководить предприятием.

— Вот и правильно. — заулыбалась Антонина Георгиевна. — Среди руководителей 4 женщины. Наш главный бухгалтер, Светлана Федоровна, очень хорошая женщина, 42 года, огромный опыт в работе. Заведующая складом, Лилия Владимировна, 36 лет, пречудесная женщина. И Марина Викторовна, начальник отдела закупок — наша большая умничка. На ней все продажи держатся. И собственно я, ваш первый зам.

— Так уж и умничка.

— Да, она к нам сразу после института попала. Весь путь прошла от простого менеджера и до начальника отдела. Виктор Станиславович ее очень ценил, несмотря на то, что спорили они порою очень жестко. Коллектив ее любит. Она ведь как птичка, с утра до ночи, и все сама.

— Плохо.

— Что плохо? — удивилась Антонина Георгиевна.

— Женщина, погрязшая в работе, — улыбнулся директор, — Это плохо. Так ведь и муж сбежит, дети сиротами останутся. Потом нервы зашалят, здоровье пошатнется, и прости-прощай, ценный работничек.

— У нее семьи нет. — поджала губы Антонина Георгиевна и как-то странно посмотрела сначала на директора, потом в потолок, а затем куда-то в сторону.

— Вот-вот. Типичный синий чулок.

— Это уж ее личное дело. Что касается работы — претензий нет.

— Понятно… Еще умнички-разумнички имеются? — директор был в отличном расположении духа и поэтому бесстыдно подтрунивал над своим замом. Но Антонина от волнения принимала все за чистую монету.

— Наши девочки все умнички. И много симпатичных, порядочных. Вы только сразу их на место поставьте. Что, мол, служебных романов не приветствуете, а то спасу не будет. Особенно Соньку Бережную. Она девка видная, но наглая, на мужиков падкая, из тех, кто свое не упустят.

— Спасибо за предупреждение, — Константин выдавил из себя очередную улыбку. Заместительша начала его раздражать, настроение пошло на убыль. Вот тебе и бабы. Никакой работы, одни только сплетни. Еще человека не видели, не узнали, каков он, чем дышит, как руководит, а уже хвостом крутят. Гнать бы отсюда все это бабье к чертовой матери. — Чего еще мне бояться прикажете? Или это все? Может, теперь о работе?

— Извините, Константин Юрьевич. Что-то меня не в ту степь понесло. Извините… — сконфуженно пробормотала Антонина, чувствуя, что директор остался недоволен ее словами. В конце концов, она же зам, а ведет себя как бабка-наушница. Стареешь, Тонюшка, стареешь. Так, гляди, и на пенсию отправят.

— Что ж, Антонина Георгиевна, давай-ка теперь в ваш отдел закупок. С умницами знакомиться.

— Да-да, хороший отдел, сильный, вам непременно понравится. Девушки там толковые, молодые, прогрессивные.

— А также красивые и агрессивные, — снова усмехнулся директор.

— Нет-нет, там только одна красавица, Марина Викторовна. Все остальные так себе.

Тут Константин Юрьевич не выдержал и рассмеялся. Звонко, громко на весь коридор. Надо же, есть у бабенки чувство юмора.

— Главное, не влюбитесь. Это бесперспективно на все сто. — Антонина Георгиевна выглядела совершенно серьезной и почему-то разглядывала носки своих аккуратных немецких туфель.

Директор зашелся еще одним приступом хохота, на этот раз менее громким. Все-таки должность обязывала вести себя прилично.

— Ей-богу спасибо, Антонина Георгиевна, потешили вы меня в первый день работы. Я тоже человек юморной, стало быть, сработаемся.

Константин Юрьевич важно, одним резким красивым движением распахнул дверь, на которой красовалась табличка «Отдел сбыта», и гордо, по-хозяйски, вошел в комнату.

— Здравствуйте, дорогие сотрудницы. — голос его звучал величественно, да он и сам чувствовал себя чуть ли не королем. Еще бы, отхватить такой лакомый кусочек как пост директора в крупнейшем торговом центре. Только вчера он даже мечтать об этом не смел. А сегодня — сегодня он действительно король.

— Девушки, Марина Викторовна, позвольте представить вам Константина Юрьевича, нашего нового директора. — из-за спины сказала Антонина Григорьевна.

Константин Юрьевич задал еще несколько вопросов, все так же широко улыбаясь. Он вообще любил улыбаться по поводу и без. Особенно когда в мозгах его кипела напряженная работа. Он медленно окинул взглядом комнату, проследил из угла в угол, не упуская ни малейшей детали. Отметил порядок на столах, стеллажах и подоконниках. Потом быстро прошелся взглядом по лицам сотрудниц, отметив про себя, что ничего особенного в них не присутствует. Бабы как бабы. Обычные, размалеванные, с модными когтями как у медведиц.

Константин развернулся на каблуках, целиком довольный как коллективом, так и собой, как вдруг замер, широко раскрыв глаза. Рот также застыл в дурацкой полуулыбочке. Из-за углового столика виднелось очаровательное создание. Густая копна темных волос чуть ниже плеч, полные чувственные губы, огромные серые глаза в сочетании с неброским, но безупречным макияжем… Смертоубийственно, промелькнуло у него в мозгу, прежде чем свет померк, а сердце ухнуло и упало куда-то вниз, к ногам. Единственное, что отталкивало в этом образе, был взгляд: ледяной, насмешливый, надменный.

Почти целую минуту Константин стоял и таращился на нее, не в силах взять себя в руки. Спиной он почувствовал, как сотрудницы корчатся, едва удерживаясь от того, чтобы не захихикать вслух. Пора кончать эту комедию, промелькнуло в его мозгу. Стыдно.

— Так вот ты какая, Софья Бережная, — чуть слышно пробормотал он себе под нос. Антонина Григорьевна, будучи всего в двух сантиметрах, услышала его слова и закатила глаза к потолку.

— Маланина Марина Викторовна, — громко и отчетливо произнесло очаровательное создание. — Начальник отдела.

2

Новый директор решил сразу показать себя с самой серьезной стороны, чтоб не расслаблялись. А потому следующие две недели весь коллектив торгового центра, как в народе говорится, «пахал, что проклятый», заваливая директорский стол отчетами, графиками и «предложениями по улучшению качества труда», которые немедленно затребовал новоявленный шеф.

Вскоре появилось еще одно новшество: за шатание в рабочее время по коридорам и кабинетам без острейшей производственной необходимости премия резалась ровным счетом на десять процентов. И резалась нещадно, не делая скидку на должность и вклад в процветание родного центра. От такого контроля девчонки из бухгалтерии, привыкшие дышать и питаться местными сплетнями, как-то разом скисли и поскучнели.

Даже Сонька Бережная, наточившая было когти на директорскую мужскую особь, попритихла и вернулась к прежним, менее маститым, но более сговорчивым и веселым кавалерам.

Никому больше не казался Константин Юрьевич красавцем и перспективным женихом. Сходство с Сашей Белым было дружно вычеркнуто из списка начальственных достоинств. И прозвище ему придумали обидное — «злобный карлик», и жене его будущей хором сочувствовали, и косточки ему мыли так, что он, бедный, небось от икоты валерьянкой лечился на завтрак, обед и ужин.

Только Марина Викторовна мужественно переносила невзгоды и лишения, ведь для нее самой ровным счетом ничего не изменилось. Да, работы прибавилось. И болтать, чаи-кофеи гонять некогда. Но ведь она привыкла — она всю жизнь так.

С тех пор, как отец бросил их с матерью и уехал в Канаду, напрочь забыв о семье, ей ничего другого не оставалось, кроме как работать, не просыхая, до седьмого пота.

Мать постоянно болела и не особо стремилась участвовать в жизни дочери. Только дедушка — папин отец — кое-как поддерживал Марину, пока она не кончила школу. Потом помог устроиться в институт на бесплатное отделение, благо с деканом он в Морфлоте четыре года служил, а после детишек его помогал в теплые места устроить.

У самого деда была уже третья жена, но сын один, и внучка, стало быть, единственная. И если бы ни это, как знать, обломилось ли бы Марине такое счастье.

Мать умерла в прошлом году. Марина Викторовна вывезла из квартиры старый хлам, сделала ремонт и зажила довольно неплохо. Одна. Никому больше в ее жизни места не было. И это ее вполне устраивало.

Работа, карьера, успех — вот было жизненное кредо Марины, а личная жизнь…

Не более как отрывок из очередной дешевой мелодрамы. Только с более прозаичным концом.

Как и всегда, Марина уходила домой последней. Старалась не задерживать девчонок, у которых были семьи, свидания, любовь-морковь. Она прекрасно понимала, что не такая, как они, но не старалась навязывать кому-либо свой образ жизни.

Кто-то делает шаткую ставку на семью. Она же выбирает более прочную и независимую — работу.

В этот злополучный вечер Марина собиралась просмотреть отчеты, которые вполне можно было отложить на завтра. Но домой идти не хотелось, да и не поздно было еще.

Дверь распахнулась неожиданно, и на пороге объявился новый директор. Прищурив голубые, словно кукольные глаза, он спросил с плохо скрываемой усмешкой:

— Чего сидим? В рабочее время не справляемся с обязанностями?

— Справляемся, — спокойно ответила Марина, — Просто…

— Что «просто»? — перебил директор, — В нерабочее время занимаемся эксплуатацией офисного оборудования в личных целях? Сидим в интернете на сайте знакомств?

— Да нет, у меня он даже не подключен, — сухо бросила девушка и стала раздраженно перекладывать по столу бумаги. Чего он пристал, хам этакий? Думает запугать? Да она и не таких самодуров выдерживала.

— Как не подключен? У начальника отдела закупок нет доступа к интернету? Вас, уважаемая Марина Владимировна, не интересует реклама, вы лично не интересуетесь тенденциями развития рынка? Не следите, что творится на сайте торгового центра?

— Я прекрасно справляюсь со своими обязанностями, Константин Юрьевич, и предпочитаю живое общение с людьми. По телефону, например.

— Вы отстали от жизни, дамочка, — укоризненно бросил директор, — И ваши внерабочие посиделки мне также о многом говорят.

— О чем? — ошалело спросила Марина, — Вы ведь меня почти не знаете, а уже делаете выводы.

— Да я вас насквозь вижу!

С этими словами директор развернулся и ушел, хлопнув дверью.

«Самодур» — промелькнуло в голове Марины. Она пока еще не догадывалась, во что выльется эта небольшая перепалка.

На следующее утро, словно гром среди ясного неба, прогремела новость: в отделе сбыта новый начальник. Мужчина.

Марине Викторовне предложили занять новую должность — заместителя начальника отдела. Фактически обязанности остались те же, а полномочия и зарплата — меньше.

Прикусив от обиды губу, Марина перебралась за другой стол и робко попросила нового начальника объяснить ей, что от нее требуется на занимаемой должности. Денис Антонович — так звали начальника, отчего-то невзлюбил Марину с первого взгляда, а может быть, и со второго. Маланина не безосновательно подозревала, что к такому отношению приложила свою цепкую ручку Софья Бережная. Двуличность этой особы она замечала и раньше, но чтоб вот так нагло метить на место Маланиной, откровенно прыгнув в постель к новому начальнику, — это отказывалось укладываться в голове Марины.

Всю жизнь она добивалась цели исключительно собственным трудом и мозгами, а вертеть мягким местом перед мужчиной было для нее худшим из унижений.

За три недели работы на новой должности ночевка в кабинете до десяти вечера стала привычной. Работы, как ни странно, больше не стало. Просто Денис Антонович замучил ее придирками. А тут еще и директор новоявленный решил прокатиться на ее спине вовсю.

И там, и здесь выискивал несуществующие недочеты, тыкал пальцем на несовершенство организации работы, требовал предложений по оптимизации, причем в письменном виде.

Привычный и удобный мир Маланиной рушился на глазах, напрочь сминая радужные планы на будущее. Руки непроизвольно опускались. Утренняя тишина в офисе уже не радовала Марину, всегда приходившую первой. Она стала методически опаздывать, за что ее лишили премии.

Надо же, как легко лишили. А она всегда старалась прикрывать девчонок. Это ведь все-таки деньги, заработанные честным трудом.

Через месяц Марина осознала, что больше так не может. Что ее корабль, столь прочно и бесстрашно державшийся на волнах производственных трудностей, выплывая в любые грозу и шторм, попросту идет ко дну, уткнувшись носом в банальную человеческую несправедливость.

Маланина и не подозревала, что окажется настолько слабой.

В пятницу вечером она вдруг встала и, не обращая внимания на удивленный взгляд начальника, ушла домой сразу же после окончания рабочего дня.

— Свои положенные восемь часов я отработала, — ответила она на немой вопрос Дениса Антоновича и захлопнула за собою дверь.

Выходные показались ей мукой. Ведь у нее не было ни друзей, ни подруг. Все свободное время безжалостно съедала работа. А ведь когда-то было совершенно по-другому. Пока не ушел папа, и мама не погрузилась с свой собственный страдальческий мир.

Тогда и жизнь казалась иной. И кавалеров было хоть отбавляй — в четырнадцать-то лет. Марина задумчиво рассматривала свое отражение в зеркале.

Красивая, да…

Умная — под вопросом…

Несчастливая — это точно!

Одиночество накатило острой жгучей волной.

Впервые за этот год Марина вытащила из комода фотографию умершей матери, ласково провела дрожащими пальцами по блестящему глянцу и вдруг заплакала. По-настоящему, от души, как не рыдала даже на кладбище.

Марина положила фотографию на стол и взяла в руки трубку радиотелефона. Раньше она часто задавалась вопросом, зачем ей нужен городской телефон, если разговаривает она по нему от силы раз в месяц. Теперь же трубка в ее пальцах буквально пела живым настоящим голосом. Еще бы — единственное звено, связывающее крепостные стены дома с иной — человеческой цивилизацией.

— Алло, дедушка? — улыбаясь сквозь слезы, сказала она в трубку, — Можно я в гости приеду? Да ничего не случилось. Я просто так. Соскучилась.

3

В понедельник утром Марина впорхнула в офис будто на легких крыльях бабочки и решительным шагом прошла мимо двери родного кабинета в приемную директора. В руках у нее были сумочка и папка с листочком. Что ж, судьба иногда преподносит сюрпризы. Не всегда приятные. Но радует одно — всегда можно собраться и начать все с чистого листа.

Маланина уже решила, что отработает положенные две недели и найдет себе другую работу. Другую жизнь. Другое будущее. В этом, теперешнем, по всем позициям она добросовестно проиграла.

Но, к немалой досаде девушки, Константин Юрьевич отсутствовал. Секретарша Наталья доверительно сообщила, что он у главного — владельца сети торговых комплексов по всей области, приехавшего с внеплановой проверкой.

Пришлось вернуться на рабочее место и целый день изображать кропотливый труд под сердитым начальственным взглядом. Надо сказать, что работать Денис Антонович особо не любил, а вот руководить подчиненными умел прекрасно. Кончились сплетни и чаепития, и даже походы в магазин или по своим делам в рабочее время. Коллектив все чаще стал напоминать пчелиный улей: все схвачено, организовано, но как-то монотонно и тоскливо.

Марина едва заставила себя дождаться окончания рабочего дня, схватила папку с заявлением и поспешила в приемную.

Секретарша уже ушла, но из-под двери директорского кабинета был виден свет. Значит, Константин Юрьевич на месте.

Марина постучала и взялась за ручку двери.

— Войдите!

Она вошла и замерла на пороге. Самообладание опять играло с ней злую шутку.

Директор сидел, развалившись в дорогом кожаном кресле, в довольно вальяжной позе. Вид у него был весьма удрученный, а на губах застыла ироническая усмешка.

— А, Маланина, — весело проговорил он и махнул рукой, приглашая сесть, — Самая красивая женщина в нашем офисе. Да что там — в целом городе, в целой Вселенной. Какого лешего, спрашивается, ты торчишь в этом офисе, когда все нормальные люди уже разошлись по домам, радуются общению с близкими, смотрят сериалы или занимаются любовью?

Марина выпучила изумленные глаза и сообразила, что Константин Юрьевич, скорее всего, пьян. Но чтоб на рабочем месте? Директор? Это было выше ее понимания.

— Ну чего ты молчишь? — испытывающее глядя ей прямо в глаза, спросил директор, — Почему в твоей личной жизни такой бардак?

— У меня нет бардака, Константин Юрьевич, — прошептала Маланина, — И личной жизни нет. Я не верю отношениям. Не верю в семью. Это все шатко и слишком ранимо, чтобы тратить на это свое время.

— А что в этом мире постоянно? — насмешливо поинтересовался директор, — Думаешь, работа не может предать? Все предают, Маланина. Если тому суждено быть. Но и любить тоже могут все. И без этого никак. Нельзя состояться как личность, живя одной работой. Иначе вскоре ты возненавидишь все вокруг.

Марина опустила глаза, с ужасом понимая, что он прав…

Прав, черт возьми! Тысячу раз прав!

Нельзя застраховаться от необдуманных поступков и неблагоприятных обстоятельств. И даже единственный надежный источник радости — любимую работу, тоже можно потерять. Но и найти тоже можно.

А значит… значит все остальное она судит зря и слишком строго.

— Перед тем, как встать с колен, обычно падают, — зачем-то сказал Константин.

Марина снова посмотрела на директора, но уже с новым выражением лица.

— Я и не думала… не догадывалась о том, что вы настолько проницательны, Константин Юрьевич.

— А вот ты, Марина, не видишь дальше собственного носа.

— Это почему?

— Потому что, — уклончиво ответил Константин Юрьевич и устремил глаза к потолку, рассматривая узор на люстре.

— У вас что-то случилось? — догадалась Марина.

— Да, случилось, — хмыкнул директор, — Только что вернулся от главного. Ругали меня сильно. Говорили, что не оправдал доверия. Ввел слишком жесткие рамки. Люди перестали работать с нужной отдачей, прибыль падает, здоровый дух в коллективе распался…

— Ну, откровенно говоря, палку вы слегка перегнули, — осторожно заметила Марина.

Константин посмотрел на нее с обидой, явно разочарованный отсутствием обыкновенной человеческой поддержки. Очевидно, в эту минуту он был вовсе не директором, а маленьким мальчиком, запутавшимся в собственных взрослых взглядах на жизнь. Он строил слишком призрачные замки и предъявлял чересчур высокие требования. А жизнь…

Жизнь была намного проще. И вовсе не стоило делать из себя монстра в попытке завоевать авторитет. Просто у него слишком мало опыта. И столько ответственности, разом свалившейся на неподготовленную голову. Попытка не ударить в грязь лицом имела полностью противоположный эффект.

Что ж… опыт ошибок — куда более важный опыт, нежели опыт легких побед. Правда, с ошибками нужно было что-то делать. Но это что-то уже не казалось столь непреодолимым и безапелляционным, как это грезилось поначалу.

— Вот и первая крыса, бегущая с тонущего корабля, — грустно улыбнулся Константин, посмотрев на листок бумаги, который Марина положила к нему на стол, — Только я это подписывать не буду. Мне дали еще два месяца испытательного срока, так что придется налаживать. Все, что было испорчено моими руками. И на тебя у меня колоссальные планы.

— Я не крыса, — покраснела Маланина, — Просто…

— Просто у каждого из нас свои тараканы, Мариша. Будем истреблять.

— Я вернусь на свою должность? — с надеждой спросила Маланина.

— Нет, Денису там самое место. А вот тебе пора двигаться дальше. У нас будет новый отдел. Гораздо более ценный и интересный. В конце недели выслушаю твои предложения, а пока…

— Что пока? — робко поинтересовалась девушка и встала навстречу Константину, внезапно сорвавшемуся со своего места.

Он подошел к Марине и дотронулся своими губами до ее губ. Маланина оказалась на пару сантиметров выше, но, дьявол побери, это волновало его меньше всего. Глаза девушки заблестели, а по щекам разлился румянец. И видно было, что она очень даже не против такого развития событий.

— Пока я еще думаю, а не отправить ли тебя в декрет, — на полном серьезе сказал Константин и прижался подбородком к ее плечу.

— Не нужно, — прошептала Марина и погладила его по волосам, — Слишком быстро. Я еще не готова. И, кроме того, новый отдел…

— Ну, Маланина, опять твои тараканы!

— Нет, Костя, это здравый смысл. Но я обещаю, что исправлюсь.

Заглавная