Чемпион

Глава 9

Доми не стал дожидаться финального свистка и все началоськогда до конца игры оставалось две с половиной минуты. В этот момент на льду было мое звено и защитники Мухин и Малыхин, а канадский тренер выпустил какое-то абсолютно бессмысленное с точки зрения игры, сочетание.

Вместе с Доми на льду вышли нападающие Дэн Курри и Тревор Линден и защитники Скотт Макгрэди и Эрик Дежарден. Это только на первый взгляд сочетание было бессмысленным, но на самом деле, если приглядеться, все четверо канадцев, которые вместе с Доми вышли на лед, были очень и очень похожи.

У них были просто гренадерские кондиции: рост под метр девяносто и вес за девяносто килограмм. На их фоне Доми смотрелся просто малышом, но именно этот малыш и начал драку.

Воспользовавшись тем, что судья свистнул проброс, Доми отбросил клюшку и помчался ко мне, на ходу скидывая краги. Судьи не успели его остановить и он на полной скорости влетел в меня. Я к тому моменту тоже избавился от перчаток, явно давая понять, что тоже не прочь подраться. Тем более я ожидал, что судьи очень быстро вмешаются, растащат нас и будет буквально несколько секунд для схватки.

Всю свою хоккейную карьеру, которая сейчас толком ещё даже не началась, Тай Доми был, вернее будет тафгаем. И не просто тафгаем, а одним из одним из самых знаменитых. Его никогда не останавливало что все его противники практически всегда превосходили его в росте и весе. Он с большим успехом бил парней выше его на голову и намного тяжелее.

А всё потому, что у Тая был коронный приём, который как выяснилось, он уже сейчас отточил до автоматизма. Правда я знал фишку с помощью которой он начинал огромное количество своих драк и выигрывал их.

Поэтому когда Доми вцепился в меня, а я к сожалению не успел его встретить ударами, он схватил мой свитер и попытался натянуть его мне на голову. Если бы у него это получилось, то драка закончилась бы очень быстро. Но я был к этому готов, поэтому нагнулся и что и силы толкнулся назад. Так что мой ярко-красный хоккейный свитер оказался в руках у Доми. И попутно он сдёрнул с меня шлем.

Ну а вокруг уже бушевала драка. Курри сцепился с Харисом Виталиншем, который был немного его повыше, но легче. Линден сошелся в рукопашную с Женей Мухиным, Дежарден с Малыхиным, а на долю Стаса достался Макгрэди, который превосходил Виноградова по всем параметрам.

К чести вратарей и игроков на скамейке запасных, никто из них и не рыпнулся, чтобы выскочить на лёд и вступить в драку. Это давало шанс на то, что драка пять на пять, всё-таки не перерастёт в побоище, наподобие прошлогоднего. И у нашей сборной, которая к этому моменту обыгрывала канадцев, не будет проблем с чемпионством.

Но это было дело будущего, а сейчас мне нужно было разобраться Доми и потом помочь Стасу. Именно к этой паре Виноградов — Макгрэди было приковано максимальное внимание судей, которые как раз пытались оттащить огромного канадца от моего партнёра по «Автомобилисту». Оба шведа: Фредриксон и Лёркинг буквально повисли на канадце. Но тот, несмотря на две такие серьёзные помехи, по-серьезному долбил Стаса, а третий судья, чех Букала проявлял рлдозрительную пассивность.

Вместо того, чтобы помочь своим коллегам и не дать канадцу продолжать избиение советского игрока, он кругами нарезал лёд. Вроде, как и пытаясь что-то сделать, но на самом деле больше создавал видимость. Нам же с Доми вообще никто не мешал. И для меня это был отличный шанс поставить этого, как я говорил, канадского козла на место.

Тот факт, что у него не удался его коронный приём, немного смутил Доми, но именно что немного. Он тут же отбросил в сторону мой свитер и попытался вступить со мной уже в честную схватку, Но в ней у него шансов было не очень много.

Хотя в прошлой жизни я и был, можно сказать чистым игроком, но и мне приходилось махать кулаками в НХЛ. Всё-таки в моей «Тампе» я был одним из самых высоких и тяжёлых игроков. Да ещё и размах рук был соответствующий. Сейчас, спасибо Саше Семёнову и его родителям, роста и веса во мне было не намного меньше, чем в прошлом или в будущем, а навыки, как оказалось, никуда не делись.

Я стараюсь держать Доми на дистанции, постоянно выбрасывая удары, то левый, то правый, целясь ему то в голову, то в корпус. Удары в голову из-за шлема были не очень эффективными. Но все равно, в один из моментов я хорошо, попал ему в ухо. И этот удар как следует потряс Доми, тот сблизился со мной начал долбить кулаками по корпусу.

Но это он очень зря сделал, потому что я как и Доми ранее, схватил его за свитер. Только не стал натягивать его ему на голову, а резко дёрнул канадца вниз левой рукой, прямо навстречу летящиму снизу правому кулаку.

Апперкот получился просто великолепный и я увидел, как изо рта Доми выскочила капа, шлем внутри окрасился красным и он упал на лёд. Я думал, что это был нокаут и уже собирался поехать помогать Стасу, которого, несмотря на отчаянное сопротивление двух шведских арбитров, продолжал избивать канадец, но оказалось, что Доми сделан из очень крепкого теста.

Он поднялся, сорвал с головы шлем, который ему сейчас уже был абсолютно без надобности и снова бросился на меня. В этот момент я уже отъехал от него на пару метров, но услышал крик нашего вратаря Щебланова, поэтому развернулся и встретил канадца лицом к лицу.

Вот ведь настырный гад. И голова как будто чугунная. Падает и снова встает, опять падает и опять встает. Чехословацкий судья «внезапно» увидел, что что-то тут нечисто и постарался оттащить уже меня от канадца, несмотря на то, что именно тот был на самом деле инициатором собственного избиения. Но я секунд за тридцать успел превратить лицо Доми буквально в отбивную и наконец-то боевой дух моего оппонента иссяк. И я смог помочь Стасу.

Хотя помощь тому особо уже не требовалось, потому что Макгрэди, несмотря на двух шведов, уже уронил моего партнера по команде. Я крикнул Виноградову чтобы тот не вставал. Стас меня услышал, а шведы переключились на Виталиньша с Мухиным, которые отчаянно дрались со своими канадскими соперниками.

Виталиньш достаточно успешно дрался с Курри, а вот Мухину серьезно доставалось от Дежардена. Я же прямо в центре площадки схватился с Макгрэди, который видимо решил записать на свой счет главный трофей Советской команды, то бишь меня.

Но не тут-то было. Скот хоть и был больше и тяжелее чем мой предыдущий соперник, но боксерских навыков у него было явно меньше. Поэтому буквально через пару мгновений он оказался на льду со сломанным носом. Шлем он потерял раньше, поэтому я и бил целенаправленно ему в лицо, именно для того того, чтобы сломать нос этому канадскому козу. Он слишком, на мой взгляд, жестоко обошелся со Стасом и мне захотелось отомстить за товарища.

Когда мой очередной соперник упал, драка затихла как-то сама собой. Малыхин и Линден лениво махали кулаками через чеха, а ещё две пары драчунов всё-таки смогли растащить судьи. Вот на этом всё и было закончено.

Наши болельщики, надо сказать, овациями встретили явную победу по очкам Советской сборной. Как ни крути, канадцев на льду лежало двое, а советский игрок всего один. Я даже немного удивился, так как совсем не ожидал увидеть и услышать, что такое инородное явление, как драка, да ещё и массовая, встретит у наших болельщиков поддержку.

Но учитывая то, что советские игроки победили, наши болельщики по-настоящему радовались и устроили небольшую овацию, когда я, отправляясь в подтрибунное помещение, не отказал себе в удовольствии и победно выбросил вверх правую руку со сжатым кулаком. Удалили естественно всех пятерых и ребята тут же подхватили мой жест.

Да это была провокация, да нас всех, скорее всего, ожидали большие неприятности, особенно учитывая то, что и руководство комсомола и сборной много-много раз говорило о том, что нельзя поддаваться на провокации и допускать драки. Но идите в задницу господа-товарищи советники и советчики всех мастей. Вот это вот поддаваться над провокацию, вернее, не поддаваться на провокации, это оставьте для своих партсобраний и совещаний и сами попробуйте выйти на лед подставить свои холеные рожи под кулаки.

Я как раз считаю, что в некоторых случаях нужно поддаваться на провокации и нельзя давать спуска таким козлам, как этот тафгай недоделанный, который всю игру меня бил и пытался спровоцировать. В следующий раз глядишь умнее будет.

Именно поэтому я и шел по подтрибунному помещению с гордо поднятой головой и с чувством хорошо сделанной работы. Да даже хрен с ним с этим чемпионством, если вдруг дисквалифицируют лично меня, да и с комсомолом тоже.

Из хоккея меня в любом случае не выгонят, слишком Саша Семёнов уже большая и заметная величина, как в чемпионате страны, так и в сборной. А без комсомола уже прожить можно, как-никак восемьдесят восьмой год на дворе и совсем скоро эта безусловно большая и влиятельная организация прекратит иметь какое-либо значение.

А что до чемпионства, то в этом году мне всего семнадцать, этих молодежных чемпионатов у меня будет впереди еще несколько и я успею взять свое. Это если уж говорить по гамбургскому счету.

После того, как все участники драки покинули площадку, работники «Олимпийского» приводили лед в порядок минут, наверное, пятнадцать, если не больше. Сначала они оттирали пятна крови, а потом заново заливали лед.

Я с ребятами в это время был уже в раздевалке и над нами работали медики. Особенно большое внимание они уделяли Стасу, которому досталось сильнее всего.

Его канадец помял достаточно хорошо: сломанный нос и выбитые передние зубы. Это был пока что минимум, скорее всего, у моего партнера по «Автомобилисту» еще и сотрясение мозга.

Чем плох «Олимпийский» так это тем, что в раздевалках не было ни радио, ни телевизоров. Поэтому, что там происходило на площадке во время последних нескольких минут, мы с парнями не знали, но очень скоро, всего-то через полчаса, за дверями появился и начал нарастать шум. Потом двери отворились и раздевалка начала набиваться хоккеистами молодежной сборной Советского Союза.

Кострюков, который вошел последним, притом между появлением в раздевалке команды и тренера прошло еще полчаса, не стал ничего говорить ни мне, ни остальным участникам драки. Он жестом посадил всю команду на скамейки, которые тянулись буквой П вдоль всей раздевалке и начал свою пламенную речь.

— Я, товарищ хоккеисты, благодарю всех за самоотдачу. Это была хорошая игра, но вы должны понимать что всё произошедшее во втором и особенно в третьем периоде, без последствий не останется и об этих последствиях вам лучше скажет товарищ Мироненко, который едет в «Олимпийский» и нам нужно его немного подождать, но сразу хочу сказать, что есть и хорошие новости.

Костюков сделал многозначительную паузу и продолжил:

— Нас не дисквалифицируют, я имею ввиду сборную Советского Союза, ни нас, ни канадцев. Я только что общался с оргкомитетом чемпионата и командам никаких санкций за все случившееся не будет. За исключением непосредственных участников драки, так что уже сейчас можно сказать, что Семёнов, Виноградов, Малыхин, Виталиньш и Мухин дисковалифицированы до конца чемпионата.

Так что дорогие мои товарищи хоккеисты, можете сказать им спасибо за то, что две оставшихся игры, со сборными ФРГ и Польши, мы будем доигрывать в усечённом составе. Я принципиально не буду подтягивать к составу других игроков, так что две последние игры мы проведём в три пятёрки нападающих и в две пары защитников.

Это будет урок всем. И этим я хочу показать нашим поединщикам, что их безответственность имеет последствия не только для них самих, но и для всей команды. Хоккей это игра командная. Поэтому ответственность будут нести все но я всё-таки обращусь к проштрафившимся. Товарищи хоккеисты, лично я вами очень разочарован и не только я. Уверен, что и в ваших клубах вам вас ждёт очень серьёзный разговор. За грубость нужно наказывать голами, а не кулаками.

— Анатолий Михайлович, — внезапно поднялся со своего места Фёдоров. — Вы меня простите, но я, как капитан команды, могу только подойти и пожать руку каждому, кто был на льду во время драки. Мы канадцев не только обыграли, но еще и морды им набили перед всеми, в переполненном «Олимпийском». Молодцы ребята, отомстили за прошлый год и сделали это красиво, особенно Сашка Семёнов. Вот уж от кого, но от него я такой прыти никак не ожидал.

— Федоров, сядь на место и замолчи, — с раздражением сказал Костюков. — Иначе за подстрекательство и тебе прилетит, да еще так, что даже Тихонов не защитит.

Буквально через несколько минут, которые были заполнены тем, что главный тренер сборной пространно рассуждал о том, что в Советском хоккее нет места выяснению отношений на кулаках, появился товарищ Мироненко Виктор Иванович, первый секретарь ЦК ВЛКСМ.

Тот самый функционер, который в Новогорске нам прочитал целую лекцию на тему того, что достойно советского человека и комсомольца, а что нет. И естественно, первыми его словами были угрозы:

— Как я и говорил, в случае повторения прошлогодних событий, все виновные будут исключены из комсомола. Поэтому Семёнов, Виноградов, Витолиньш, Мухин и Малыхин могут попрощаться с комсомольскими билетами.

Раз уж вы, несмотря на многочисленные предупреждения и прямые указания не поддаваться на провокации и не позорить моральный облик советского спортсмена и комсомольца, всё-таки решили устроить эту безобразную свару на льду, то таким нет места в комсомоле.

И я как первый секретарь ЦК ВЛКСМ сделаю все, чтобы вас не только исключили из Комсомола но еще и дисквалифицировали в ваших клубах как минимум до конца сезона.

Кроме того, — раздухарился Мироненко, — я уже завтра. переговорю с Николаем Николаевичем Соколовым, председателем Президиума Всесоюзной секции хоккея на тему того, чтобы лишить всех участников драки звание чемпиона мира по хоккею среди молодежных команд. Товарищ Кострюков, я ведь правильно понимаю, что Сборная Советского Союза выиграет этот турнир?

— Да, товарищ Мироненко, но, — начал возмущенный Анатолий Михайлович, но функционер его остановил:

— Никаких но, товарищ Кострюков. Никаких, но, — с нажимом повторил он. — Раз уж эта группа игроков. позволила себе так цинично пойти против прямых указаний и распоряжений не только тренерского штаба сборной, но и руководителей ЦК ВЛКСМ в моем лице, то меры должны быть приняты самые жёсткие.

Мироненко обвел всех взглядом, задержался на мне, потом посмотрел на Виноградова над которым всё ещё колдовали врачи и вышел, не сказав ни слова на прощание и громко хлопнув дверью.

— Вот ведь мудак, — в полный голос, так чтобы услышали все, сказал я.

Мы вернулись в Новогорск уже глубоко за полночь и при этом команда, когда мы ехали по ночной Москве была как будто бы пришибленная. Все, в том числе и тренерский штаб, абсолютно не понимали, почему Мироненко так распалился.

На мой взгляд все его действия были абсолютно нелогичными. Потому что сейчас при всем уважении к комсомолу и Коммунистической Партии, уже не старые времена, вроде как и перестройка вовсю идёт.

Да и по большому счёту, ничего страшного не произошло. Фёдоров правильно сказал в раздевалке. Мы же не только выиграли этот матч и выиграли его разгромно, но ещё и как следует морду этим канадским тварим набили.

Да и не были мы зачинщиками. Все видели, что Доми первый на меня бросился, а канадский тренер Чемберс специально против моей пятёрки выпустил на лёд самых настоящих громил.

Тут наоборот надо не принимать организационные меры, а премировать. Как никак, честь советского хоккея отстояли, пусть даже и такими нестандартными методами. Но что там в головах у партийных руководителей, это большая, очень большая загадка.

Сразу же, как только мы приехали, я позвонил Асташеву. Наш «Автомобилист» должна был по всем расчётам уже вернуться из Швейцарии, притом вернуться с победой. Я рассчитывал то, что Сан Саныч успел посмотреть игру по телевизору, так и оказалось.

Главный тренер «Автомобилиста» буквально с порога включил трансляцию. Он всё видел и мне сразу сказал:

— Молодец Сашка, так и надо. Что там с Виноградовым, сильно его помяли?

— Пока непонятно, Сан Саныч, нос точно сломан и зубы выбили. Ну там ещё и скорее всего, сотрясение. Его в больницу увезли.

— Вот ведь шведские пидорасы, извини за грубость, — сказал Асташев. — Уж одного-то канадца они вдвоём могли оттащить от Стаса. А ты как?

— Я в порядке. Тут нас из комсомола собираются исключать и дисквалифицировать до конца сезона.

Я пересказал всю речь Мироненко и когда закончил, тренер опять выругался:

— Хер ему, а не дисквалификация. Ничего, не бойся. Никто ни тебя, ни ребят не дисквалифицирует. Обещаю.

На этом наш разговор закончился и я, успокоенный словами Асташева, отправился спать.