Человеческий предел

Глава четырнадцатая. Толи месть, толи мародерство, толи....

Вернувшись к временному нашему лагерю, я убедился, что о недавно прошедших здесь перестрелках ничего не напоминает, ребята все, что можно использовать в дальнейшем уже собрали и загрузили в кунг. Заметив, что среди наших снуют и те двое молодых солдат, которых освободили из плена, я подозвал их к себе и спросил:

– Мне бы хотелось, чтобы вы рассказали о себе и каким образом здесь оказались?

– Меня зовут Дмитрий Усопин, – начал один из военнослужащих – служил в рембате под Душанбе, автоэлектрик я, а это Николай Хромов, он моторист. Эти вот кунги и БРДМ наши, то есть были нашего взвода. Мы отстали от колонны из-за поломки этой БРДМ и производили ремонт, когда на нас напали бандиты. Водители машин сидели в стороне, а мы вчетвером занимались ремонтом. Еще с нами был прапорщик и два сержанта, они пошли в кишлак, чтобы купить продукты. Бандитов было не много, но мы даже и не подумали, что они начнут стрелять. Водители как сидели вместе, так и погибли сразу вместе и еще двое из ремонтников, а мы с Колей были под машиной и остались живы. Что с прапорщиком и сержантами стало, мы не знаем, во всяком случае, мы их больше не видели.

– Так в кунгах была походная автомастерская? – перебил солдата я.

– Да, так и было, ремонтно-слесарная мастерская, но не на базовой машине ЗИЛ-131, а на двух машинах ГАЗ-66 с кунгами. Они все оборудование выгрузили в поселке, а нас вначале посадили в подвал, а потом отвезли сюда, чтобы мы осматривали машины, которые они забирали на перевале.

Меня заинтересовало, что у них была целая автомастерская, нам бы она тоже пригодилась. Что такое МРС-АТ-М1 я представление имел. Одних комплектов инструмента и приспособлений там море. Если конечно прапор все не распродал.

– Скажи-ка мне братишка, а машины были полностью оснащены или так себе?

– Не все конечно было в наличии, но в основном вполне хватало для ремонта машин в дороге. Не было только крана-стрелы, а остальное в наличии.

– А тот кишлак, где разгружали машины, вы запомнили?

– По дороге дальше, названия не помню, но до него других поселений не было, когда нас туда везли, я смотрел по сторонам, и других кишлаков не видел.

– Ну и что теперь собираетесь делать?

– Вот и мы с Колей задумались. Спасибо что освободили нас, а то мы себя здесь почувствовали в роли рабов каких-то. Чуть что не так, то сразу прикладом по хребту, или пендаля по заднему месту. И ничего не сделаешь, ответа от нас естественно и не могло быть. Боялись, что и нас убьют. Мы-то сами с Волги, с Саратова, а здесь служили с момента призыва на срочную службу. Домой ехали, а тут вот такое. Как нам быть дальше даже не представляю. Денег нет, еды тоже, вообще нет ничего. Где теперь наш батальон не знаем. Спасибо вам, вы нам помогли. Может и сейчас, что-то подскажете?

Я не представлял, что в этом случае мы можем сделать. Одних оставлять нельзя, могут снова попасть в передрягу. Оставить с нами? Но ребята хотят домой. Не понятно, почему командование рем бата не бросилось их искать? Это же не просто самоволка, они с техникой зависли тут. Или им уже было все равно, пропали ну и пропали. Бардак, какой, однако.

– Ничем помочь вам ребятки мы не сможем, разве только снабдить вас деньгами и продуктами на дорогу. Но доберетесь вы или нет, я не знаю. Можете снова угодить в рабы, тут сейчас така-а-я-я неразбериха, и погибнуть можете в момент не за хер собачий. Так что решайте сами. Можете, конечно, и с нами поехать, мы все тут такие, ищем, где можно спокойно без войны отсидеться. Но как видите не получается спокойно, приходиться и стрелять.

– А куда вы двигаетесь, если не секрет? – заговорил, наконец, и Коля.

– Нас много, и семьи с нами тоже едут и как уже, наверное, заметили и военнослужащие с нами, но они в основном местные, хоть и не все таджики. Среди военных, которые едут с нами в команде двое только с России, с Дона, а остальные в основном с Душанбе. Волею случая все мы оказались в одной упряжке, вот и везем её сообща, куда кривая вывезет, но с целью выжить самим и дать возможность выжить и своим семьям. Так что можете к нам присоединиться, но домой в таком случае попадете не скоро.

– Мы и сами понимаем, что служба наша не закончилась, но мы хоть живы в отличие от наших ребят. Подумаем немного, но по всему видно лучше задержаться в дороге, чем быть на том свете.

– Умные слова ты Николай говоришь, да и подумать, конечно, нужно. А пока с ребятами поговорите, может они, что умное вам подскажут.

Нам пришлось и эту ночь провести на перевале одним. Хорошо хоть одеяла и матрасы теперь теплые были, а то можно было и задубеть. Хунуковато джигитам без одеял было бы. Надо для всех завозить такие одеяла на зиму, а то беды не оберешься. Ведь дети с нами, а на улице уже осень, и вот-вот снег выпадет.

Я ожидал колонну к вечеру, не раньше, и мысль смотаться на БТРе и грузовике в тот кишлак, где бандиты разгрузили автомастерскую, меня посетила еще вчера, сразу после разговора с солдатами. Бандитов там осталось наверняка, не много, судя по вчерашним ответам пленных. Против нашего отряда вряд ли кто-то рыпнется. Зато получим много нужного для обеспечения ремонта нашей многочисленной техники.

Все! Решено. Едем.

– Матсур – позвал я молодого друга – иди сюда разговор есть.

– Смысл есть, но опасно. – Заметил молодой человек сразу же, как только выслушал меня. – Вдруг там весь кишлак на вас поднимется? Что тогда? Людей у тебя кот наплакал. Может лучше наших подождать и посоветоваться? – Матсур явно боялся попасть в еще одну передрягу.

– Волков бояться в лес не ходить, как говорил мой командир роты. А он всегда был прав. Я же не полезу сразу туда. Мы проедем по кишлаку, посмотрим, что к чему, а уж потом и решим, стоит или не стоит затевать реквизицию награбленного. А если кто-то там и вякнет, то мы еще и контрибуцию на них наложим за убитых солдат.

– Я заметил за вами Абил одну вещь. Если вы чего-то уже решили, то переубедить вас не возможно. Вы старший, вам и решать. Что я думаю по этому поводу вам до лампочки, непонятно зачем спрашивали.

– Ну и ладушки. Тогда тебе оставаться здесь за старшего, с тобой останутся еще двое солдат и БТР один, а с остальными мы смотаемся в кишлак с неожиданным визитом. Этих солдат новеньких я тоже забираю. Они визуально смогут показать, где этот кишлак. Если раньше нас прибудет караван, то пусть не ждут, а едут дальше и начинают спуск в каньон. Я почему-то думаю, этот спуск нас задержит надолго.

Я быстро довел до команды нашу задачу, выгрузили из кунга и БТРа все, что недавно загрузили, и мы выехали на нем и ГАЗ-66 в путь. Впереди ехал я в кабине, а за рулем машины сидел Николай. В закрытый кузов не стал никого сажать, чтобы не повторять ошибки бандитов. Зато на БТРе дополнительно к его собственным пулеметам в открытом люке расположился пулеметчик с РПК. Ехали довольно таки долго, когда неожиданно Николай приостановился и сказал:

– Вот тут мы ремонтировали БРДМ и тут расстреляли наших товарищей. Может, глянем, а товарищ прапорщик?

– Даже если они не закопали трупы, то все равно уже ничего не найдем. Не будем себя расстраивать, поехали дальше. – Мне совсем не хотелось видеть на этом месте остатки брошенных без погребения сослуживцев Николая, и смотреть, как они будут сдерживать слезы отчаяния. Ничто и никто не вернет погибших, мы тем более. Собирать по всему полю останки растащенных зверьем костей нам просто некогда.

Через пять километров показались строения, и мы въехали в кишлак. На въезде был шлагбаум, но открытый и рядом никого не было. Дорога шла вдоль обрыва, который переходил в русло реки протекающей по дну небольшого ущелья, а слева шли дворы глухой стеной, выходившие на дорогу. Дома скрывались под сплошным покровом зелени садов. Хоть и была уже осень, но деревья еще стояли с зеленой кроной и смотрелись, как разноцветный ковер, состоящий из множества ярких ниток. На фоне песчано-коричневых гор это было красиво. Мы доехали до переулка, и Николай повернул в него.

– Этот переулок как раз упирается в тот дом, где нас держали некоторое время, там и склады были не большие, но несколько штук. Вот этот дом, я хорошо запомнил это место.

Перед домом возвышались два гигантских ствола многовекового платана, раздвоившегося у основания. Глухая стена дома, выходящая на улицу, огораживала строения и тянулась вдоль нее метров триста, посередине стены-забора ворота, которые были сейчас закрыты. С другой стороны стены угадывались строения и большой сад, переходящий на небольшие холмы которые затем переходили в горы. Видимо с гор тек ручей, который заперли в желоб и от него по краю улицы расходились еще желоба по другим дворам переулка.

На звук машин отворилась небольшая калитка, и показался мужчина преклонных лет.

– Да пошлет Аллах удачу вашему дому – поприветствовал я хозяина.

– Все мы в руках Аллаха. Вы точно ко мне, не ошиблись?

– Нет уважаемый, не ошиблись. Власти узнали, что здесь происходят нехорошие дела и прислали нашу даста (команду) с целью проверить, так ли это?

– Никого дома нет, кроме меня, жены и невестки с детьми. Я не могу пригласить вас в дом с оружием. Аллах не позволяет этого.

Старик с испугом смотрел на Николая, видимо узнавая того. Николай не понимая таджикский язык, на котором мы и разговаривали со стариком, с гневом обратился к последнему:

– Что, говнюк, узнаешь меня, не ожидал, что буду живой. Да, как видишь я пришел со своими друзьями, чтобы вас сук повесить на этих деревьях, с твоими сыновьями мы уже разделались, осталось с тобой старый басмач поквитаться.

Он, выскочив из машины, бросился к старику, который упал на колени и заверещал:

– Не подходи ко мне шурави проклятый, тебя Аллах накажет, и твоих детей, если они будут, за убийство.

Я, тоже выскочив из машины, едва успел удержать Николая, пытавшегося ударить ногой старика.

– Стой, стой тебе говорят. Не надо делать того, о чем потом пожалеешь.

– Его не жалеть надо, а убивать, долго и мучительно. Он сволочь на моих глазах мучил какого-то русского мужика, каленым железом. Тот не выдержав боли, умер. Они и нас хотели отдать ему, но потом решили, что мы можем на них поработать и отправили на перевал.

Я дал команду связать на всякий случай старика и, оставив двоих солдат с машинами, с остальными вошел во двор.

– Оружие держать в готовности к стрельбе, начинаем осмотр территории и дома.

Дом, расположенный буквой «П» имел три двери, которые выходили на небольшой дворик, выложенный цветной мозаикой посередине и цветочными клумбами по краям. Не смотря на то, что старик сказал о присутствующих в доме только женщин и детей, расслабляться не стоило. Я это помнил еще по Афганистану, где при осмотре бывало, не обращали внимания на детей и получали в результате очередь из автомата в спину. Поэтому после проверки комнат дома мы собрали всех в одной комнате и заперли ее на засов, хоть и пришлось с женщинами чуть ли не драться.

В одной из комнат нашли коллекцию оружия. На одной стенке висело холодное оружие, а на другой огнестрельное. Все это я велел снять и сложить в мешки, пригодится нам, подумал я. Затем стали проверять другие строения. Николай с Дмитрием уверенно подвели нас к одному из сараев и сказали, что здесь есть подземелье, где держали захваченных людей. Сам сарай был аккуратно поделен на клети, где была различная живность. Здесь стояли две коровы, один ишак, несколько баранов и коз. Лаз в подземелье был закидан травой, которую усердно поглощал ишак. Дмитрий быстро очистил пол и открыл вход в подпол.

– Надо фонарь, там темно видимо – предположил я.

– Нет, там есть небольшое оконце и полумрак обеспечен. Я хотел тогда посмотреть в это окошечко, но не мог, оно под потолком и узкое. На первый взгляд тут никого не было, только ворох соломы в углу, но когда стали откидывать ее, то обнаружили лежащего под ней парня в солдатских обносках. Он был страшно худой и почти не дышал.

– Сержант Петренко! Это сержант Петренко! – Потрясенный Николай не мог совладеть с собой и продолжил, почти крича – А вы говорите не бей этого старика. Я же говорю что он чистый живодер. Вампир он, а не старик.

Мы осторожно вытащили на воздух так и не пришедшего в себя сержанта. Его лицо носило следы побоев, и худоба тела только подчеркивала его бледность.

– Да, впечатление такое, что как будто действительно с него кровь пили. Надо сюда аптечку.

Оставив Николая с Дмитрием приводить в порядок и оказывать медицинскую помощь Петренко, мы продолжили осмотр других помещений. Одно, из которых было складом разнообразных вещей, тут были и обувь, и чемоданы с вещами, какие-то баулы, сумки, три велосипеда, две швейные машинки, несколько ковров. В общем, всякий хлам прихваченный видимо в результате грабежей. В другом помещении было то, что я и искал. Снятое с машин оборудование и запчасти для ремонта автомашин. Загнав машину во двор, мы загрузили ее этим оборудованием и оружием. Хоть и старались складывать аккуратно, стараясь уместить все, что тут было навалено кучей, но машина заполнялась быстро. Захватили и велосипеды со швейными машинками и ковры. Опять получилась загруженная машина, а кое-что и в БТР пришлось загружать. Осторожно туда же загрузили и сержанта.

Ребята все порывались прикончить старика, но я не дал, велел только закрыть его в подвале, а его женщин и детей так и оставили закрытыми в комнате. Соседи придут, откроют. Не знаю почему, но не стал убивать старика, хотя и понимал, что это корень зла в этой семье и грехов у него накопилось достаточно. Но то, что он лишился опоры, своих сыновей, которые были убиты на перевале уже большое наказание для него.