Цена времени. Книга 3

Глава 8. «Аудиенция»

Сегодняшний день имеет характер знаменательного или как минимум очень важного. Всё потому, что именно сегодня вечером в детинце Новгородской крепости собираются все сотники, тысяцкие и прочие важные люди Новгородского и Московских полков. Но самое главное — это присутствие царя на этом мероприятии. Впрочем, собираться основная масса планирует вечером, однако Григорий от чего-то настоял, чтобы я явился сразу после обеда.

— Как я выгляжу, Генрих? — Спокойно спросил я, стоя перед Майером в парадном варианте своей одежды, комбинированном из разных времëн и стилей, которые, впрочем, неплохо сочетались.

— Очень… Необычно, — Всё же сформулировал мысль он, обходя меня кругом. — Н-да, — Цокнул языком Майер, — Пожалуй, даже очень необычно. Впрочем, этот наряд очень бросается в глаза. Твои штаны. Может всё же скажешь, откуда они? — Указал он на джинсы из двадцать первого века. — Я хочу такие же.

— Из далека, — Уклончиво ответил я. Майер привык к тому, что когда я так отвечаю, лучше не уточнять, а просто переключиться на что-то другое. — Ты узнал, Мстислав завтра в деле?

— Да, он весь в ожидании игры, — Усмехнулся Генрих. — Оборванцам уличным я денег дал, так что в том, что весть разлетится можем быть уверены.

— Прекрасно. Нисколько не сомневался в этом скряге. — Я ещё раз взглянул на себя в небольшое кривое зеркало. Да, пожалуй так официально а не выглядел очень давно. — Впрочем, сейчас не до игр.

Мы с Генрихом вышли на улицу, где меня уже ждал мой конвой из отряда гвардейцев в полном составе и обмундировании, которые должны были сопровождать меня до места и обратно. В принципе, я бы мог легко обойтись и без этой кавалькады, однако статус и положение обязывали меня соответствовать. В противном случае, меня могли просто не принять в серьёз, а это мне нужно было меньше всего.

Когда мы подъезжали к воротам крепости, на стенах началась вялая суета, но когда стражники заметили меня, напряжение заметно спало. Массивные ворота со скрипом и нежеланием открылись и мы заехали на территорию крепости, где уже и без нас было много народу. В основном это были солдаты и слуги, благородных же господ среди них я практически не замечал.

Однако долго стоять в нерешительности нам не пришлось, поскольку уже через минуту к нам подскочил шустрый худой мужичок с пером и бумагой. Он имел скромную по местным меркам бородку и вполне обычные усы.

— Здрав будь, господин, — Разглядев во мне командира, начал разговор он. — Сейчас конюхи возьмут ваших лошадей. Дозволь спрошать, с какого полку да в каком чине пребываешь?

— Меня зовут Александр, я по приглашению сотника Новгородского Григория. — Писарь пробежался суетливым взглядом по листу, но потом, видимо, переварил полученную информацию и взглянул на меня совсем по-другому. В одно движение упав на колено, он опутсил голову в немом поклоне.

— Господи помилуй, не признал тебя я, господин. — Разразился он искренними оправданиями. — Государь велел тебя, ежели прибудешь, лично к нему сопроводить. — Я спешился и, подойдя к испуганному дьяку, присел рядом с ним.

— Ну ты чего, давай вставай, — Похлопал я его по плечу. — Раз уж сам государь велел, то веди конечно.

Мы проследовали к дальней крепостной стене, вдоль которой были выстроены в несколько этажей деревянные строения с множеством дверей. После этого всей толпой поднялись сначала на стену, а с неё спустились по деревянным переходам и ступенькам к одной из комнат на втором этаже. Здесь, у массивной двери, заметно отличавшейся от других каким-то необычным богатством, стояли по стойке смирно два здоровенных шкафа, по другому этих воинов я бы не назвал. В руках они уверенно сжимали бердыши, а на поясах, в богато украшенных ножнах, как влитые сидели длинные, слабо изогнутые клинки, назвать саблями которые язык не поворачивается. Вычищенные до блеска нагрудники и шлема блестели в тусклом свете небольших окон с другой стороны коридора.

На мгновение остановившись перед входом и взглянув на стражников, писарь выдохнул и, толкнув массивную дверь, растворился в темноте полумрака. С пол минуты ничего не происходило, однако после вытянутая и немного испуганная голова дьяка показалась в проëме приоткрывшейся двери и, призывно мотнув головой, вновь растворилась внутри. Я также глубоко вздохнул и последовал за ним. В итоге охранять мистическую дверь остались и мои гвардейцы, вставшие напротив бердышников и явно заставив их напрячься, хоть видимого оружия у первых и не было.

Сразу за дверью меня встретила тëмная прихожая, которая и создавала ощущение практически полной темноты в помещении. За ней же шла вполне себе светлая комната с непривычно высокими потолками, которые я видел лишь у себя в деревенском поместье. На потолке угрожающе нависала массивная люстра с десятком ярких восковых свечей. На полу, занимая почти всю площадь, лежал странный ковëр, в котором я почти сразу узнал бурую шкуру медведя.

В правой части этой по истине богатой по местным меркам комнаты расположился скромный камин, абсолютно не чадящий и топившийся по-белому. Рядом стояли непривычные для этих широт стулья с обивкой и красивый резной стол, который, впрочем, был сделан с явной широтой русской души и таким же нездоровым размахом. Не думал, что увижу такое в пределах Новгорода. На одном из этих изысканных седалищ, с небольшой чашечкой в руке, держа благородную осанку, восседал немолодой мужчина в отнюдь не бедных, но и не богатых одеяниях. Когда я вошёл, он немного флегматично взглянул на меня и, глотнув какого-то горячего напитка из фарфоровой чашки, аккуратно поставил её на тарелочку.

Только сейчас я заметил целый комплект кольчужно-латной брони, висевший в углу, полуторный меч в украшенных ножнах и, как венец всего этого, облегающий шлем с небольшими глазными прорезями. Ручная работа и особый заказ, не иначе.

— Проходи, Александр, — Как бы пробуя моё имя на вкус, не громко, но чëтко протянул государь. Я сделал пару шагов, как бы невзначай не наступая на медвежью шкуру и осторожно присел к кресле напротив царя. Он долго и задумчиво рассматривал меня. Пару раз мне показалось, что он вот-вот что-то наконец скажет, однако каждый раз он лишь хмыкал и вновь окунался в раздумья.

— Так это ты тот самый немец, что ополчение и полк Новгородский взялся вести, когда воеводу ранили? — Наконец начал он диалог. Честно говоря, я в это время тоже не просто сидел, а анализировал. Повадки моего визави, его мимику и в целом внешность. Конечно, я не психолог и ничего конкретного узнать не получилось, однако и дураку было бы понятно, что Иван Васильевич — человек сдержанный и отнюдь не резкий. Конечно, скорее всего данный факт связан с его откровенно немолодым возрастом, на который недвусмысленно намекали морщины на лице и руках, а так же тяжёлое, глубокое дыхание.

— Я, государь. Хотя, думаю, тебе всё уже доложили. И обо мне и о том, что именно я делал. — Не смотря на изрядный мандраж, говорить я старался как можно более непринуждённо, как о само собой разумеющимся.

— Доложили, то верно. — Резонно заметил он, медленно кивнув и вновь беря чашку с напитком со стола. — Угощайся, Александр, отвар нынче добрый получается.

— Спасибо, но я, пожалуй, откажусь. — Утвердительно, но вежливо ответил я. Царь лишь пожал плечами в стиле «на нет и суда нет» и с большим удовольствием осушил свою чашку.

— Ну, тогда давай сразу к делам. — Он в один момент взглянул на меня совсем иначе, каким-то заинтересованно деловым взглядом, каким опытные ювелиры стараются отсеять шлак от драгоценностей. — Доложили мне и правда вельми много. Однако ж я желаю всё с твоих уст услышать, дабы клеветники, коих, конечно, не мало развелось, честь твою не порочили.

— Ну что ж, тогда слушай, царь-батюшка… — И я стал рассказывать всё с самого начала. Ну, почти с самого, разумеется. Не буду же я говорить, как именно попал в Новгород. И в это время в целом. Я начал с того, как мы вышли в поход. Не упустил и всех моих возмущений по поводу качества армии, рассказал про совершенно никудышную артиллерию и нулевую организацию ополчения как части армии. Царь внимательно слушал и лишь изредка задавал вопросы. Потом я стал говорить про первый контакт со шведами, про то, как мы лишили их трети всех пушек в одном бою, при этом совершенно не стреляя по ним из своих. Царь пару раз удивлённо цокал языком и уже не скупался на вопросы. Когда же речь дошла до моей деятельности на посту фактического воеводы, мой монолог плавно перетёк в диалог, где говорили мы уже поровну.

— Как ты думаешь, почему сотники тогда именно тебя избрали воеводой? — спросил он.

— Честно говоря, я не знаю, — После недолгих раздумий пожал плечами я. — Да и не все сотники хотели видеть меня командиром.

— Но большая часть всё же решила, что ты достоин. — То ли рассуждал, то ли продолжал вопрос царь. — Хорошо, пусть так. А зачем же ты стал ополченцев и людей не ратных на сотни делить?

— В тот момент армии нужна была скорость и организация в движении. До меня ополченцы шли серой кучей, часто голодали и отдыхали с перебоями. Когда же мне удалось дать всем еду, время для отдыха и построить во едино, тогда мы смогли быстро оторваться от шведских клещей, которые уже смыкались вокруг армии. — Я перевëл дух, пересаживаясь по удобнее и используя стол как импровизированную карту. К моему удивлению, царь охотно и даже с редким пониманием вглядывался в мои жесты. — По моим оценкам численностью свеи превосходили нас раза в два. Артиллерии у них было больше раз в пять. А о качестве и говорить нечего. У них пол армии вооружены и обучены на уровне Новгородского полка, это показала первая битва, где мы столкнулись только лишь с третьей частью всей армии.

— Интересно, — Заворожено проговорил государь. — А расскажи-ка мне, как ты с пол сотней полковых за ночь все свейские пушки разбил, так ещё и сотню всадников задушил? — Уже без доли подозрения спросил он.

— Вообще-то в ту ночь мы ещё и захватили их инженера, который должен был Новгородские стены ломать. — Поправил я царя, чем вызвал его удивление, но не негодование. — В ту ночь мы действовали, в основном, моим отрядом гвардейцев. Полковые лишь прикрывали наш отход, от чего и пострадали сильно. Но, конечно, без них мы бы не ушли. Если коротко, то в ту ночь мы разобрались с небольшим ночным дозором, который спал на посту, заложили заряды из свейских же запасов пороха и подорвали на длинном фитиле. А в кирасирскую палатку мы заложили несколько бочонков с особливым газом, что при вдыхании жизнь забирает.

— Никак бесовщина какая, — Ревностно перекрестился мой визави.

— Никак нет, государь. Всё от мира сего. Наука называется. — Мои слова, как ни странно, подействовали, и старый царь успокоился.

— Про науку слыхивал, — Вяло отмахнулся он. — Но после покажешь, что за газ такой это. — В общем, благодарю тебя я, Александр, за спасение полка от свейского полчища. Правильно ты сделал, что армию отвёл от битвы, ибо выиграть в ней не суждено было никому при таком раскладе. Я поступил бы так же. — Царь вдруг замялся, подбирая слова. — А не желаешь ли ты, Александр, в Москве послужить сотником? Я как твою речь слушаю, так сращу понимаю, что ум у тебя дюже ратный. А нам такте нужны. — Я для виду задумался, а сам старался подобрать как можно более дипломатичные слова для отказа.

— Вельми щедрое предложение, царь батюшка. — Склонил голову я. — Однако ж не могу я и людей своих здесь оставить, ибо рассчитывают они на меня. Да и прижился я здесь уже.

— Ну, понимаю. — Похоже, он хоть и ожидал, что я соглашусь, вариант моего отказа также не исключал. — Ты сказывал о каких-то мушкетчиках. Кто это?

— Ну, вообще правильно сказать мушкетёры. — Поправил я его. — Дело в том, государь, что в Европе, как я понял, уже давно войны ведут, используя малые ручные пушки. Их принято называть мушкеты, а людей, из них палящих, — мушкетёрами.

— Подожди, — Прервал меня он, после чего совсем не по-старчески вскочил с места и засеменил в угол комнаты, где стоял большой шкаф. Открыв его, Иван Васильевич, осторожно достал то самое громоздкое ружьё, способное одним выстрелом не оставить и шанса даже самому бронированному воину. Царь положил его на стол и в ожидании посмотрел на меня. — Вот, взяли в числе трофеев.

Я взял тяжëлое оружие в руки. Мушкет, или правильнее сказать аркебуза, была на столько громоздкой, что держать её только в руках долго было бы проблематично. Положив оружие на колени, я стал осматривать в первую очередь механизм спуска. Не то чтобы я много понимал в этом, однако знаний в этой области у меня явно больше, чем у царя.

— Так, что тут у нас? — Задал я вопрос сам себе. — Спусковой рычаг приводит в действие небольшой держатель, скорее всего для тлеющего фитиля. — Я с трудом перевернул смертоносное оружие, — Ага, а вот и полочка для затравочного пороха.

— Вижу, ты много смыслишь в этих дьявольских штуках, — Задумчиво заметил государь.

— Ничего дьявольского, Иван Васильевич. Это же та же самая пушка, только меньше, чтобы с рук стрелять.

— Хм, — Царь встал, медленно прошёлся по комнате и вновь опустился на свое место. — Слыхивал я, люди сказывали, будто ты ещё до похода похожую пушку учудил. Или как его, «мушкет»?

— На самом деле, — Протянул я, осматривая калибр ствола, — Мой мушкет был несколько другой, с меньшим стволом и меньшей пулей.

— Когда сотня этих стрелков в бой вступила, они конников наших изрядно побили, пока мы до них не добрались. — Помрачнел царь.

— Вопрос только в том, почему у нас до сих пор таких нет? — Наконец оторвался я от осмотра оружия. Государь лишь виновато пожал плечами.

— Я мушкеты эти мастерам Московским покажу, дабы они такие же делать стали. А уж при дворе иноземцев много. И про ручные пушки эти мне они уже доносили, так что палить с них дай бог научимся не хуже свеев.

— А много трофейных мушкетов отбили у шведов?

— Да с пол сотни, наверное, — Задумчиво сказал он. — А что?

— Дозволь, государь, выкупить у тебя один такой мушкет у тебя. — Почтительно попросил я. В голове же у меня уже рисовались чертежи переработанного, облегчённого оружия с кремневым замком и нормальной системой спуска.

— Хорошо, — Подумав, сказал он, — но только не продам, всё ж таки не купцы мы какие с тобой, а люди, с ратным делом знакомые. А потому готов поменять эту ручную пушку на три твоих самострела.

— Идёт! — И мы ударили по рукам. В этот момент в комнату, скромно постучав, заглянул тот самый дьяк со скромной бородкой.

— Царь-батюшка, банька по указу твоему стоплена, веники берёзовые замочены, квас с ледника даставлен. — Чётко отрапортовал писарь.

— Пойдём, Александр. После великих дел государевых следует и отдохнуть подобающе, — Усмехнулся царь, вставая со стула.

— Золотые слова, Иван Васильевич. — Облегчённо улыбнулся я, вставая в след за ним.

Интерлюдия. Из письма Максима Александру.

… Дела идут хорошо, производство арбалетов перевели в отдельное здание, в цех перебираются кузнецы.… Химика встретил, заселил, место для опытов дал.… Начали прибывать крестьяне по откупу. В первый день приняли пол сотни человек. С жильём проблем пока нет, но по прогнозам придётся потесниться.… Жак с Тихоном и помощниками на пороге реализации проекта «Небо». Ткачу дали огромных размеров заказ. Через пару дней обещают закончить.… Конвейер успешно запустили на новое производство мелких металлических товаров массового спроса и механизмов для арбалетов.… На территории мануфактуры поставили ещё две кузницы, из-за чего увеличили заказы железа и угля почти вдвое… Минад убедил заказать три повозки хороших кирпичей. Парень явно кузнец и что-то знает, однако незнание языка создаёт проблемы.… Не волнуйся, отдыхай спокойно.