Цена славы

Глава 5 По волнам

У бабушки была большая палата, а на столике у дверей уже стояло несколько букетов. Она сама казалась крошечной — как и практически все в его семье, она осталась очень худенькой до самой старости. Загорелая, веснушчатая, с широкой улыбкой — прошедшую операцию выдавали только тени под глазами. Дан с папой поочередно ее обняли, она же бодро рассказала, что Нари ее уже причесала, поэтому единственное, что ее сейчас волнует — желание нормально помыться, но врачи запретили.

— Твои партнеры прислали мне такой красивый букет! — восхитилась она, обращаясь к Дану.

— Партнеры? — удивился Дан.

— Большой букет роз — от Person, но на маму произвел впечатление букет от LVMH, — с улыбкой ответила тетя.

Она не была здесь постоянно, но ее квартира была настолько близко к этой больнице, что можно дойти пешком. Кроме того, бабуля еще до того, как ее повезли на операцию, стребовала с тети обещание, что та придет первой, потому что бабушку нужно привести в порядок — она не хочет перед сыном и внуком быть неумытой и без прически.

Дан удивленно подошел к столику с цветами. Там стоял большой букет в плетеной корзинке, якобы из полевых цветов, хотя в составе были даже розы. На карточке действительно значилось — LVMH и смутно знакомое имя, которое казалось слишком уж непривычным: Давид Лорье. Дан был знаком с ним, но весьма поверхностно, потому что этот человек занимался делами всей корпорации, а не только модой. Вроде бы он даже какой-то директор, но Дан не помнил точно.

— Я даже отсюда чувствую запах садовых роз, — восхищенно продолжила бабушка. — Все же, что ни говори, но выращенные в собственном саду розы пахнут лучше. Как только цветы начинают выращивать для массовой продажи, они становятся красивее и дольше стоят срезанными, но пахнут уже не так.

Розами пахло действительно сильно. Дан вернулся к бабуле, сев в незанятое кресло. Так как это палата для состоятельных пациентов, здесь можно было хоть семейное собрание устраивать — места всем хватит.

Тетя теперь уже Дану рассказала, как они поздно вечером возвращались домой. На трассе кто-то сильно гнал, в какой-то момент этот кто-то не справился с управлением, из-за чего произошла большая авария — множество машин врезались друг в друга, тетин автомобиль был где-то ближе к концу этой кучи-малы. Машина помята и спереди, и сзади, но при этом ее, теоретически, даже можно отремонтировать. Но Джиён уже сказал, что лучше он купит другую, эту все равно нужно было бы скоро менять.

В машине сработали подушки безопасности, и сначала тёте показалось, что они отделались только ссадинами и испугом, но потом бабуля встала и почувствовала боль. В больнице сделали снимок и домой их уже не отпустили. Больше всего бабушка была недовольна тем, что ей не дали помыться перед операцией. Вообще было ощущение, что «помыться» — это единственное, что действительно ее беспокоит.

Потом пришел врач и «помыться» отошло на второй план, потому что около недели ей нельзя вставать, сидеть можно только во время приема пищи. Потом будет долгий процесс восстановления, какое-то время ей придется ходить с ходунками. И тут началось. Сезон кимчхи! Она просто не может не ходить, ей нужно солить капусту! А как же сливовая настойка? И кто подготовит ее сад к зиме? Как это ей нельзя в свой дом? Ну и что, что там ступеньки⁈ У нее же хозяйство!

Спорили с ней все вместе. Врач устало — видимо, он привык к подобным заявлениям, а Дан с папой и тетей — со всей горячностью. Не было ведь нужды действительно готовить все самостоятельно. Дан с папой могут оплатить работу других людей, свои рецепты бабуля давно передала ученицам, те и ей могут сделать кимчхи…но бабушка продолжала утверждать, что без нее там все развалится. По сути, домик в деревне и огород возле него — это ее любимое занятие, хобби, главная отдушина. Дан понимал, что бабушке сложно представить, что до весны, как минимум, она в свой деревенский домик не вернется, но поделать с этим ничего нельзя: в своем деревенском доме она не сможет как следует восстановиться после операции.

Закончился спор слезами, утешали бабулю втроем, но та так и не смирилась с тем, что не сможет сама подготовить дом к зиме. Это было даже по-своему иронично: все переживают о ее здоровье, а она — о сливовых деревьях, которым на зиму нужно чем-то там укутать стволы.

В квартиру вернулись уже ближе к вечеру. Тетя ушла домой пешком, а их довез водитель от Person. Он же передал Дану, что ему придется быть осторожным: его присутствие в больнице было замечено, фанаты еще не знают, почему он туда ездил, поэтому волнуются.

По дороге домой пришлось разбираться еще и с этим: написал Сону, узнал что и как, потом оставил сообщение в Garnet, рассказав, что был в больнице у бабушки, попросил фанатов с уважением относиться к покою пациентов и не приходить туда в надежде его встретить. Попутно проверил, что пишут в фанклубах — до его объявления ходили сплетни одна другой невероятнее: и что он травмировался, и что у него кто-то умер, и что у него жена рожает. Последнее вообще не укладывалось в голове: когда они ему успели жену-то придумать?

А у дверей квартиры Дана ждал еще один «сюрприз» — оранжевая подарочная коробка и письмо. В коробке — дорогой коньяк, в письме — извинение, потому что просьба несколько неуместна, но все же мсье Лорье хотел бы встретиться с Даниэлем и его папой, пока они все втроем в Сеуле.

— Что это значит? — удивился папа. — Почему так официально и кто этот… Давид Лорье?

— Я точно не знаю, кто он, — ответил Дан. — Но здесь написано «с надеждой на сотрудничество». Звучит так, будто кто-то хочет подкинуть мне работы, и именно тогда, когда я решил больше времени уделять семье.

Папа тоже засмеялся. Он с восторгом покрутил в руках бутылку коньяка, а потом сам понес ее в кладовку возле кухни — там у Дана стоял шкаф для алкоголя с датчиком температуры — если дома становится слишком жарко, в кладовке включается кондиционер, чтобы дорогие вина сохранили свои вкусовые качества.

— А ты говорил им, что предпочитаешь вино и виски? — с долей веселья в голосе спросил папа.

— Мы об алкоголе особо не говорили, мне еще два года нельзя его рекламировать, — ответил Дан, все еще рассматривая письмо, — Когда ты домой?

— Билеты у меня… так… еще два дня, получается, на третий — вылет. Назначь на завтра обед. Заодно и проверим — насколько им нужен этот разговор.

— Если бы не был нужен, бабуле бы не посылали букет от флориста, а мне — бутылку коньяка.

— Да, но, если они перенесут на вечер, — значит, это просто диалог, а если согласятся на обед — значит, им что-то реально нужно.

Дан весело фыркнул, но позвонил по указанному в письме номеру. Женский голос его заверил, что мсье Лорье согласен пообедать, но место придется уточнить с утра, потому что они еще не забронировали ресторан.

… рано утром сообщили адрес: ресторан традиционной корейской кухни, причем классический, с низкими столиками, где нужно сидеть на полу, что обычно вызывает дискомфорт у иностранцев.

В 2017 году LVMH запустили бренд авторства Рианы — Fenty Beauty. Бренд стал популярен благодаря своей широкой инклюзивности для различных тонов кожи: у тонального крема и консилера по пятьдесят оттенков, что сделало бренд мастхэвом для большинства девушек с темной кожей.

Разумеется, у LVMH это не единственный косметический бренд. И, что тоже очевидно, на достигнутом они останавливаться не намерены. Дан знал, что они давно пытались купить корейский косметический бренд — такие слухи в индустрии не скрыть. Но корейская косметика находится в стадии роста, никто не хотел продавать свое предприятие. До этого года.

LVMH не удалось купить бренд, но они смогли выкупить предприятие. Есть такое понятие «продукт под белой этикеткой». Это когда некая фирма производит товары для других брендов, а те уже упаковывают, рекламируют и продают. Французская корпорация купила именно такую фирму: подрядчика с несколькими заводами и небольшой химической лабораторией. У заводов есть контракты с корейскими брендами на несколько лет. В лаборатории обычно проверяли составы, но месье Лорье приехал в Корею, чтобы расширить деятельность лаборатории и начать масштабное исследование для создания полноценного корейского бренда. Ну, как в рекламе: он возьмет все лучшее от корейских и французских традиций ухода за собой, бла-бла-бла.

Но заводы и лаборатория — это не бренд. Чтобы начать производить корейскую косметику и продавать ее, им нужно создать историю, которая и сделает «продукт под белой этикеткой» известной маркой. И для этого им и нужен Дан. Он даст имя, создаст историю, его личность и привычки станут основой для философии бренда.

Разумеется, Дан не будет единоличным владельцем фирмы. LVMH владеют заводами, они разработают продукт, будут его рекламировать и продавать. Дан же дает имя на этикетке, лицо в рекламе и идеи для грамотного продвижения, за что будет получать процент с оборота компании.

Назвать предложение щедрым — это сильно преуменьшить действительность. Мог ли Дан отказаться? Нет, не мог. И не только из-за финансов. Уход за кожей, несмотря на то, что считается преимущественно женским занятием, всегда был той сферой, которая ему была реально интересна. Все эти процедуры для него ощущались скорее медитацией — повторяющиеся действия помогали как собраться перед началом рабочего дня, так и успокоиться после. Во времена, когда все запускают собственные бренды, Дан не мог не задать себе этот же вопрос: а что он может продавать под своим именем? И уходовая косметика — это единственное, что пришло ему в голову.

На создание и разработку продукции уйдет около двух лет. Если Дан согласен — то до конца 2019 он должен определиться с названием бренда и начать обсуждать контракт.

Обсудив все это с месье Лорье, они с папой поехали домой. Ну, как поехали? В машине у Дана началась практически истерика — он смеялся. Сначала один, а потом и с папой.

Это предложение, от которого он не может и не хочет отказываться, было практически насмешкой над его желанием меньше работать, больше времени проводить с близкими. Мало ему было текущих проблем — теперь еще и бизнес намечается.

Парни прилетели только через несколько дней. Планировалось, что группа немного отдохнет перед тем, как начнет записывать китайский альбом и снимать клип. За то время, пока все были в США, Дан успел купить себе автомобиль. Как раз такой, чтобы пассажиры в нем не упирались коленками в переднее сиденье, а в багажник можно было бы впихнуть побольше покупок: новый кроссовер Hyundai.

На нем Дан и планировал съездить в бабулин деревенский дом, проследить за тем, как соседи подготавливают все к зиме. Минсок и Джинхо напросились с ним. Первый еще понятно, почему — у него мама живет буквально в соседнем доме, а вот Джинхо просто решил так отдохнуть. Поэтому в багажник загрузили маленький ящик соджу. Разумеется, с закуской.

Бабушка на зиму стволы плодовых деревьев оборачивала кусками ткани, приматывая ветки полыни, гвоздику и мандариновые шкурки, чтобы вредители не завелись. На взгляд рационалиста-Дана химикаты кажутся более действенным средством, но спорить с бабулей о содержании сада опасно для психики. Именно обматыванием стволов Дан с парнями и занимался сразу после приезда. Руководила процессом мама Минсока, а наблюдала, кажется вся деревня. Видимо, зрелище трех городских красавчиков, которые бестолково наворачивали круги вокруг сливы и вишни, было очень захватывающим.

Теоретически, снимали они себя для видеоотчета бабушке — чтобы она убедилась, что с ее деревьями все будет в порядке. Но вечером Дан пересмотрел видео, они втроем над ним поржали и небольшой кусочек ускоренной записи выложили в Garnet — пусть поклонники тоже повеселятся. Ну а сами устроились в доме.

Ондоль — корейская система обогрева дома. Печь располагается на летней кухне, ниже уровня жилого помещения. Жар от печи проходит под полом и выходит через дымоход на противоположной стороне дома. Мама Минсока помогла им растопить эту печь, чтобы они не замерзли ночью. Минсок на улице приготовил мясо, с которым они и расположились на теплом полу у низкого столика. За окном моросил мелкий дождик, что добавляло их посиделкам еще больше уюта.

— Знаете, когда я только начал работать моделью, у меня было ощущение, будто я сражаюсь с течением бурной реки, — сказал Дан.

— Я помню, ты говорил об этом, — кивнул Минсок.

— В феврале мне начало казаться, что я теперь плыву по спокойному озеру — мне нужно усердно грести, чтобы двигаться вперед, но я хотя бы не борюсь со стихией, — добавил Дан, — Вот только, кажется, озеро закончилось…

Джинхо усмехнулся:

— Ты, как всегда, поэтичен.

— Мне кажется, что так, как было в прошлом году, уже не будет, — улыбнулся Минсок.

— Надеюсь, — сказал Дан. — Я благодарен этому времени, мы добились невероятных успехов всего за год после дебюта, но… как мы вообще вывезли это?

Они втроем расхохотались.

— Если так подумать, было не так уж и страшно, — заметил Джинхо. — Сейчас я понимаю, почему Канджи-ним так переживал о нас — мы реально многое сделали в сжатые сроки, но… мы даже спали нормально.

Дан задумчиво кивнул. Если так подумать… С апреля 2018 по май 2019 они: участвовали в шоу, выпустили два полноформатных альбома, плюс два мини-альбома на несколько песен, давали интервью американским журналистам, выступили на корейских премиях, забрали Грэмми, провели первый мини-тур, выступили на Коачелле, стали лицом двух брендов, снялись для кучи реклам и журналов…

— Если бы наш стафф так жестко не отстаивал наши права, ничего бы не вышло, — внезапно подытожил Минсок. — Я постоянно общаюсь с Наной, у них ожидания съемок иногда по несколько часов, им не разрешают макияж смывать, если у них есть расписание утром и вечером, они спят в машинах и тренируются по ночам. И у нас — если мы приехали на площадку и съемка не началась в течение пятнадцати минут после нашей готовности — появляется Сону и тычет пальцем в условия контракта со штрафами за простои.

Дан расхохотался. Это правда. Им все идут навстречу: любая съемка делается настолько быстро, насколько это вообще возможно, у них всегда есть место для отдыха, лучшие специалисты и право решать — нравится им это, или нет.

— Получается, ты хочешь уменьшить свою занятость? — спросил Минсок, разливая соджу по стопкам.

Теоретически, этим должен Дан заниматься — он самый младший, но в их компании эта традиция часто игнорируется.

— Хочу. Но не уверен, — вздохнул Дан. — Я много думал об этом в последнее время. Группа — это ведь не только я сам. Нас шестеро, плюс наша команда. Могу ли я требовать меньше работы, когда это проект стольких людей?

— Можешь, — практически хором ответили Минсок и Джинхо.

Дан открыл было рот — спросить о причине настолько категоричного заявления, но Минсок протянул ему стопку:

— Давайте сначала выпьем, а то так трезвыми сегодня и просидим весь вечер.

Выпили. Дан заел вкус соджу еще горячим мясом, потянулся за рисом.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — начал Джинхо. — Мы можем потерять популярность, если сбавим обороты. Но я не думаю, что сейчас нам это реально повредит. Это во-первых. А во-вторых… нас шестеро, мы можем заняться собственными проектами, тем самым поддерживая интерес поклонников к группе.

Минсок кивнул и продолжил:

— Докатаем тур и окопаемся в Сеуле на годик-полтора. Будем готовить альбом, кто-то может выпустить сольные релизы, кто-то — сняться в дораме. Возможно, это остановит рост популярности группы, но… это реально нам важно сейчас?

После заданного вопроса они все замолчали на какое-то время и переглянулись. Первым заговорил Джинхо:

— Я помню нашу цель — стать лучшей группой, но… за год, как мне кажется, наше отношение изменилось. Я уже не хочу никому ничего доказывать.

— Да, мы все пришли к этому осознанию, — хмыкнул Минсок. — Когда только дебютировали, хотелось всем доказать, что мы самые лучшие. Сейчас… я знаю, какие мы, и мне этого хватает. Я устал и от хейта, и от восхищения, я просто хочу делать свою работу. И я благодарен поклонникам за то, что вообще могу быть тем, кто я есть… но не вижу смысла всю свою жизнь тратить на попытки угодить собственным фанатам.

— У нас есть уникальный для к-поп группы шанс, — словно подытожил Джинхо, — Нам дают невероятную свободу в агентстве. Мы все понимаем, что нам позволят и пару лет без релизов просидеть… особенно если ты, Дан, при этом продолжишь писать песни для других групп. В этой гонке за популярностью мы словно забыли о том, что вообще-то хотели заниматься музыкой и выступать на сцене… а не вот эти все рекламы, интервью, пятнадцать одинаковых выступлений на музыкальном шоу. Так что я тоже за то, чтобы откатать тур и уйти в отпуск на годик-полтора.

— Инсон с Юджином точно будут «за» — закончил Минсок, — Они и устали как будто больше нас, особенно от всего, что не касается напрямую музыки. Хэвон… ну, можем вернуть его в школу.

Они переглянулись и расхохотались. Вряд ли это возможно: наверняка их макнэ будет категорически против такого вероломства.