Царь пустыни

Глава 12. Карас-Гадор

Пепел сыпал с серых небес на укрытые полумраком улицы. Оказавшись здесь снова, я поразился тишине и пустоте руин. В прошлый раз то тут, то там бродили мертвяки в лохмотьях и мелькали тени, ощущалось присутствие таящихся в подземельях хищников и кого-то могущественного, подавляющего волю и внушающего первобытный ужас. Сегодня погибший город спал.

Я стоял на пороге удивительно хорошо сохранившегося храма. За мной опускалась на площадь лестница, охраняемая по бокам потрескавшимися статуями древней. В шаге от меня припорошенный пеплом пол граничил с водной гладью бассейна. На розовой воде покачивались крупные цветы белого лотоса, окружая платформу, где возлежал на подушках весьма упитанный мужчина в белой тоге. Вьющиеся белоснежные волосы падали на округлые плечи, сливаясь с лежащей на груди пышной бородой. Кожа незнакомца имела светло-оливковый цвет, редкий для имперцев и эльфов и распространённый среди абаримцев. Ярко-жёлтые глаза словно светились изнутри, придавая сверхъестественности образу. Властность сквозила во взоре, позе, выражении лица. Он олицетворял собой праздность короля, привыкшего отправлять на смерть тысячи подданных. Отталкивающий тип. К стоящим у края бассейна нефритовым колоннам храмового зала крепились цепями золотые курильницы в виде цветков лотоса. Сизый дымок вился к потолку, наполняя зал запахами благовоний.

Великан махнул ручищей, приглашая подойти по узкому мостику с древесными перилами к платформе. Другой он перебирал чётки, при более пристальном рассмотрении оказавшиеся вскрытыми лаком костями фаланг пальцев.

– Ты кто? – остановившись на середине мостика, спросил я.

Мужчина в тоге, задумчиво разглядывая меня, указал на колышущиеся цветы.

– Не догадываешься?

Белый Лотос! Я в Темнице пойманных духов. Иначе себе её представлял. Мне она казалась чем-то трансцендентным, недоступным для понимания смертных.

Снаружи, во внешней реальности, меня пытались убить, причём довольно-таки успешно. Последнее воспоминание о летающей твари и… холодной ярости, затапливающей сознание, будто морской прилив. На меня обрушился поток острейших лезвий, броня из тёмных духов не выдержала. В итоге личность перекинуло сюда, в общество пойманных духов, а моё тело, надо полагать, валяется в луже собственной крови.

– Чего нос повесил, юноша?

Он ещё спрашивает. В Темнице заключены лоа и духи разумных, желавшие мне смерти. Нежить я тоже ловил, зверьём не брезговал. Внимание, вопрос: что захотят сделать с попавшим к ним в камеру полицейским пойманные им уголовники? Правильно, ничего хорошего. Думаю, спокойствие Белого Лотоса показное, на самом деле его трясёт от предвкушения расправы. Я же этого эльфийского божка лишил последних почитателей, отобрал у него детей – дриад и древней, – уничтожил его воплощение, поместил в Темницу к куда менее важным персонам. Он самый могучий дух, пойманный мной. И, пожалуй, древнейший. Когда он при моём активном участии сменил место жительства с замкового подземелья со всеми удобствами и еженедельными детскими жертвоприношениями на задрипанную общагу с весёлыми соседями, из него уже песочек сыпался. Он не сопротивлялся, не считая попытки недоразвитой дриады атаковать меня. Недоразвитой в прямом смысле, принесённая эльфами-культистами в жертву девочка ещё не переродилась в Деву Леса.

Разжирел господин Белый Лотос на тюремных харчах. Невероятно, но факт.

– Успокойся, ничего я тебе не сделаю, – промолвил, перебирая костяные чётки, бог растений. – Твоя смерть, равно и распад личности, коего страшишься, не выгодны никому в Карас-Гадоре.

– А разве пойманные духи не раздирают раненого ловца и не овладевают им?

– В твоём случае – нет. Видишь ли, юноша, ты выбираешь противников не по себе. Убив тебя, большинство из них с высокой долей вероятности прихлопнет и нас, ибо бить они привыкли наверняка. Если уж действительно пожелают прикончить непонятного выскочку с задатками адепта Тьмы, то мелочиться не станут и ударят сильнейшим заклятьем. Взять то страшилище в пустыне. Почувствовав реальную опасность, оно приложило все усилия для отправки тебя стрелой на тот берег Багровой реки. И у него, стоит признать, почти получилось. Будь оно смелее и безрассуднее, мы бы с тобой не беседовали. И растерзание твоей драгоценной личности нам не на руку. Нас поглотит Предвечная Тьма. Почуяв в тебе слабину, она немедля захлестнёт тебя, подселив кого-нибудь из Апостолов. Собственными деяниями ты вылепил из себя идеальный сосуд. Пренебречь твоими трудами будет большой глупостью с её стороны, а она отнюдь не глупа.

– Не понимаю. Почему я здесь, почему ты говоришь со мной? Что, прах побери, с моим телом? Смогу ли я вырваться отсюда?

Будущее не на шутку пугало. Допустим, мной овладела Тьма. Это окончательно или есть варианты? Сколько продлится заключение? Как мне мириться с обитателями Темницы? Что такое Карас-Гадор? В голове варилась дурно пахнущая каша из вопросов, приправленная страхом неизвестности. Ненависть к Белому Лотосу отодвинулась на третий план, сыграло роль и его преображение. Я жаждал смерти вполне оформленному воплощению божества, и к тучному великану не испытывал жгучей ненависти.

– Для начала, добро пожаловать в Карас-Гадор, город-тюрьму, куда заключены пойманные тобой духи, призраки забытых воспоминаний и загубленных смертных и бессмертных. Ты сбежал сюда, боясь умереть, юноша. Опрометчивый поступок. К твоему сведению, влияние Предвечной Тьмы на тебя возросло, и следующее использование Даров приведёт к необратимым последствиям.

– Я правильно понял, что ещё не полностью отдал себя в распоряжение Предвечной Тьме и вернусь во внешний мир?

– Да, когда пожелаешь. Хочешь, можешь уйти прямо сейчас. Однако, я бы не советовал. Тьма потерпела поражение, и в данный момент ты валяешься бесчувственным куском окровавленного мяса. По возвращении тебя ожидают не самые приятные ощущения. Ты умрёшь.

Хм, не складывается мозаика. Если я тяжело ранен, и Предвечная Тьма на самом деле проиграла, она обязана ослабить своё присутствие во мне. Противник либо мёртв, либо улетел, не добив меня, и духам самое время взбунтоваться и выпорхнуть из клетки. Их что-то останавливает. Пустыня? Солнце сожжёт лоа, не нашедших укрытия. Животных мало, разумные поодиночке не ходят, караванные пути далековато, вселиться не в кого. Пещеры, норы и прочие укромные места заняты и раскиданы на большой площади, пока отыщешь, солнце взойдёт. У духов выход один – оберегать меня как зеницу ока. Скопычусь, и они сгорят на солнце.

Ясно, почему со мной говорит Белый Лотос собственной персоной. Взаимовыгодного сотрудничества захотел. Предлагать безвозмездную помощь ему не по рангу, божество всё-таки. Попробует выторговать выгодные для себя условия, причём с заделом на светлое будущее.

– Говоришь, необратимые последствия. А какой выбор? Сдохнуть? За мной охотятся все кому не лень, я постоянно в бегах, а освоение способностей ловца духов требует слишком много времени. Приходится понемногу скармливать самого себя Тьме ради защиты близких.

Конечно, я блефовал. Осознав происходящие со мной изменения, решил отказаться от тёмных Даров. Они для меня лазейка из безвыходного положения.

– Глупости, – повысил голос великан. – Близкие рано или поздно умирают, на то они и смертные. Хочешь помочь им – сделай сильнее. Каждый отвечает сам за себя перед собой же. Никого не спасти, таков закон мироздания. Чем раньше осознаешь это, тем лучше и для тебя, и для тех, кого любишь.

– По-моему, ты призвал меня не для чтения своей извращённой морали, – поторопил я собеседника. Надоело его слушать. Трачу драгоценные минуты на бессмысленный разговор.

– Извращённую мораль? – едва не взорвался бывший эльфийский бог. – Без неё не ступить на истинный путь, юноша.

– Дай-ка угадаю, по-твоему, он сводится к уничтожению всех вокруг ради себя любимого и абсолютному одиночеству. Мне он не подходит.

– Все одиноки в той или иной степени, – поутих Белый Лотос. – Только боги – настоящие, а не как мы с тобой – избавлены от него благодаря пастве и пророкам, сливающимся с покровителем в святом экстазе.

Я развернулся. В городе-темнице наверняка есть места и персонажи поинтереснее упитанного проповедника.

– Стой! – окликнул гигант. Не реагируя, я зашагал к выходу из зала. – Поведать, как перебороть в себе Тьму?

– Предложение изгнать её в обмен на поклонение одному бывшему божку не принимается, – обозначил я рамки, неторопливо оборачиваясь.

– Я правил растениями в эпоху, когда предки сынов адамовых ещё не выбрались на сушу из моря, – возгласил, поймав моё внимание, Белый Лотос. – Мне поклонялись народы до того, как ангелы загнали титанов в Трёхлунье. Я познал многое, юноша. Был свидетелем борьбы за Лантар между Первородными и детьми Предвечной Тьмы, вторжений ангелов, рождения и ухода в забвение мириадов разумных. Раз уж вышло, что моё существование зависит от тебя, я помогу уйти из-под влияния Тьмы.

– Ближе к делу.

– Не спеши, юноша. В Карас-Гадоре время течём иначе, нежели во внешнем мире. Час снаружи равен годам здесь.

– В кои-то веки хорошая новость. До рассвета, несущего мне смерть, проживу целых несколько лет в обществе нудного старика и своры злых духов.

– Какой же бесцеремонный, – скривился великан. – И не убить, даже припугнуть нельзя. Ты глупец или притворяешься, юноша? Перед тобой открывается океан возможностей, путей развития. Постигай тайны, учись, тренируйся, охоться на блуждающих в руинах призраков, обдумывай дальнейшие действия во внешней реальности. В тебе заложено сокровище, а ты строишь из себя не пойми кого. Самому проводить время, в компании духов или покинуть Карас-Гадор, выбирать тебе. Может быть, ты ненавидишь меня, но ради себя же, ради близких, выслушать обязан. Побеждает разумный, оставивший мешающие ему узреть истину эмоции.

Частично Белый Лотос прав. Сотрудничество с ним вкупе с замедлением времени сулит невообразимые выгоды, но я не знаю, как вернуть тело, и это меня бесит не меньше пространной манеры речи божества.

– Слушаю, – согласился я с его доводами.

– Прежде спрошу: так ли тебе важна связь с Тьмой? Возможно, попытаешься пойти иным путём, более безопасным для всех нас?

– Будто мне нравится взывать к ней, – буркнул я.

– Мощь, даруемая ею, тебе определённо по вкусу. Почему ты не нанял проводника до обелиска, вернувшись в оазисы Латахинэ? Нет, пришёл в кишащий изменёнными город. Желание помочь солнечному эльфу и заполучить проводника предлог. В действительности ты надеялся на тяжёлый бой, давший бы повод вновь почувствовать себя почти всесильным. Не так? Вглядись в своё сердце и не обманывай хотя бы себя.

– Чушь! У меня были веские причины поступить именно так, а не иначе. Откуда, кстати, тебе известно, что я делаю?

– Я божество. Старое, немощное, однако, божество. Всё, виденное тобой, все твои воспоминания, переживания, чаяния стекаются сюда, словно в канализацию. От меня не скрыть подлинные мотивы твоих поступков.

Лотос прав. Я наслаждаюсь Силой. Под бронёй из тёмных духов чувствую себя всемогущим, а без неё будто инвалид без рук, ног, слепой и глухой. Ничто не сравнится с этими ощущениями. Их хочется испытывать снова и снова. Ступая по земле, я получаю удовольствие от её дрожи. Раздавливая одержимого, смакую его ужасом. Уничтожая в одиночку вражескую деревню, любуюсь разрушением. Вкушая тёмные Дары, я вытаскиваю чудовище из невообразимых глубин подсознания и замещаю себя им. Либо, что страшнее, сам становлюсь дикой, кровожадной тварью. Именно поэтому сдерживаю жгучее желание надеть Доспехи Тьмы и убивать, убивать, убивать, упиваясь страхом и болью поглощаемых мною душ.

– Перед тобой открыты несколько путей развития. Какие-то приведут к желаемому быстрее, требуя принятия рискованных решений, какие-то более безопасны. Предупреждаю: ни один из них не превратит тебя в живого бога. Зато сможешь на равных бороться с нефилимами, воплощениями старейших лоа, младшими детьми Бездны и прочими созданиями, властвующими над Трёхлуньем.

У меня перехватило дыхание. Старейшие лоа в трудах имперских магов обозначены как божества, властвовавшие над Лантаром в доангелианскую эпоху.

– Удивлён, юноша? – самодовольно усмехнулся Лотос. – Истинные боги владеют гроздьями миров, а не грызутся за место под солнцем на жалком клочке суши в третьесортном мирке, населённом недалеко ушедшими от зверей разумными. Ангелы, демоны, асуры, драконы склоняются пред истинными повелителями вселенной. Низшим расам и мороки кажутся божествами, смертные же для этих «богов» по развитию не выше червей, копошащихся в почве принадлежащего им сада.

– Мне пока хватит Силы старейших лоа, – сказал я.

– Пока – правильное слово. Итак, юноша, приступим. Для смертного ты на удовлетворительном уровне справляешься с копьём. Дикари вроде лесных и горных троллей сочтут тебя мастером. До эльфийских копьеносцев тебе, конечно, далеко. Мягко говоря. Чтобы побеждать высокорожденных, необходимо уметь больше и быть быстрее. Советую сделать упор на изучении эльфийского стиля копейного боя, уделить внимание техникам скоростного перемещения, боевого режима и «духовного клинка». У тебя превосходное оружие, юноша, лучшее на континенте, пренебрегать им, по моему мнению, преступление.

– Я наслышан о техниках эльфийских мастеров клинка. Только вот долгоживущие оттачивают боевые навыки на протяжении столетий. С учётом разницы во времени между Темницей и внешней реальностью, я бы мог изучить кое-что из арсенала эльфов, но у меня нет ни свитков с описаниями техник, ни учителя.

– В моём распоряжении отпечатки душ множества искусных воинов, поклонявшихся мне. У них есть, чему поучиться. Прикажу, и тебя будут тренировать, не давая и минуты отдыха. Ты покинешь Карас-Гадор умелым копьеносцем, а не той пародией, которой ныне являешься.

– Какова цена? – Небось, затребует себе вольную. Или что-нибудь, усиливающее его.

– Души, – на губах великана зазмеилась улыбка, в глазах на мгновение отразился нечеловеческий голод. – Мы заключим договор. Обязуешься поставлять мне души десяти взрослых эльфов либо полусотни других разумных за технику копейного боя. Жертвами должны быть здоровые особи. Никаких стариков и детей. Мужчины, женщины – на твоё усмотрение. Врагов у тебя предостаточно, выбор широкий. Поставив на высокорожденного моё клеймо, вытянешь из тела сущность. Дух тебе, душа мне. При необходимости поделюсь с тобой добытой жизненной силой. Мы оба в выигрыше.

Рискованно. Укрепляя таким образом божество, предоставляю ему шанс овладеть мной. Подавив волю других пойманных духов, он получит над ними абсолютную власть. Дам слабину, а Тьма потерпит поражение, и он взбунтуется.

Владение копьём мне нужно позарез. Сам по себе Маркарт оружие бога, а в моих руках из-за недостатка умений его потенциал не раскрыт полностью. Он уникальный артефакт, им можно не только тыкать в противника.

От полусотни разумных сил у Белого Лотоса, естественно, прибавится. Ха, ничего подобного! Он меня обещает в чёрном теле держать до идеального владения техникой, и я ему отдыхать не позволю. Раз уж предложил делиться жизненной силой, основой души, пусть делится. Ему не до мятежа будет.

Стоп. Он бог и, наверное, предусмотрел вариант с истощением. Я чего-то не учитываю.

– Хотелось бы услышать о других путях развития, – решил я отложить тему изучения копейных техник.

– Ты ловец духов, юноша, и любой пойманный дух обязан подчиняться тебе. Прикажи пойманному духу. Он исполнит любой приказ, вплоть до наделения присущими лишь ему свойствами.

– Я в курсе.

Игнас – Ночной Охотник, давший наводку на замок поклонников Белого Лотоса – был ловцом духов и рассказал о вариациях развития способностей нашей общей специализации. Понимаю, к чему ведёт Белый Лотос.

У магов предрасположенность к одному, значительно реже к двум видам магии. Гении преодолевают естественные ограничения и осваивают три, четыре, максимум семь видов. Яркий тому пример Габрилл Радужный, за две тысячи лет овладевший семью ветвями Искусства. Для ловца духов границ нет. Он копирует и применяет заклятья пойманной сущности. Однако, чтобы стать по-настоящему сильным, следует выбрать несколько и бесконечно совершенствовать.

Путь Ловца состоит из пяти шагов, перенимание способностей – четвёртый. Я застрял на втором – различении. Не зная имени духа, его не подчинить в полной мере и не разложить по составляющим на астральном плане, без чего не начать перенимать способности. Хотя…

От озарения я чуть не подскочил, костеря себя последними словами. Для близкого знакомства с духом его надо отличать от прочих узников Темницы. Представив в мельчайших подробностях пойманную сущность – память в помощь, момент поимки незабываем, – ловец обращается к ней, вычленяет из сборища собратьев по несчастью и узнаёт её имя. У меня с вычленением туго. Духи не откликаются, как ни стараюсь, проводя часы в медитации.

Я в Карас-Гадоре, Темнице. Уж где-где, а здесь им от меня не уйти. Будь со мной нормальное оружие и набор шамана, поймать их заново не составило бы проблем, а так придётся рвать жилы. Дальше разбор на запчасти, подсаживание в моё астральное тело фрагментов духов с полезными свойствами. Море работы! Тут тоже есть одно «но». Из пойманных сущностей нет никого сопоставимого с Анарионом, кроме разве что Белого Лотоса.

– Что ты задумал? – заподозрил неладное бог растений.

Нет оружия – порву зубами.

– Ты прав, Лотос, передо мной океан возможностей.

– Понял, наконец?

– Возможно ли подчинить Тьму?

Бывший бог удивлённо вскинул бровь.

– И не спросишь о том, как проще всего отобрать у духов их особые свойства?

– Времени навалом, без тебя додумаюсь.

– Воля твоя. О, эта тайна стоит дорого, юноша! – осклабился великан. – Благодари Создателя за моё великодушие. Заключим договор? Я расскажу о ритуале очищения от Тьмы и её подчинения, а ты отпустишь меня из Карас-Гадора. Вселишь в растение, смертного. Поклянёмся друг другу в ненападении и разойдёмся миром. Я даже стану твоим союзником, советчиком и наставником. Никто не узнает от меня о твоём боевом потенциале, намерениях и прочем.

Так-так. Чем я рискую, заключая сделку со старым пройдохой? Наверняка останется какой-нибудь неучтённый момент, и всё равно выгода перевешивает. Вечный союз с божеством! Освободившись, он автоматически перейдёт из разряда бывших в действующие, правда, на наращивание «мышц» уйдут века, почитателей-то у него нет. Зато заполучит немалый стартовый капитал в плане накопленной жизненной энергии – души за техники копьеносцев.

Добавив ряд условий, я сформулировал договор с наибольшей для меня выгодой. Белый Лотос, не затягивая с обсуждением, дал добро.

– Звёздные Камни не только впитывают свет и перерабатывают его в чистую айгату, – заговорил он, обменявшись со мной клятвами. В свидетели он призвал Предвечную Тьму и Присносущее Пламя, при обращении к ним сверкнула молния, прорезав враз почерневшую тучу, которая осыпает город пеплом. – У каждого из них определённое свойство. Например, Кровь Богов, ныне хранящаяся в сокровищнице светлоэльфийского Университета Высшего Искусства, изменяет тело. Идеальное подспорье для магов крови и метаморфов. Самоцвет блистал в диадеме княжны Железного Леса Айраэль, позже известной под именем королевы Калорского царства Амигулэ. Рубин не был единственным Звёздным Камнем великой волшебницы. Она унаследовала ещё один, сотворённый из души впавшего в Предвечную Тьму титана. Особенность самоцвета в поглощении Тьмы и её преобразовании в чистую айгату. Аллиры именовали самоцвет Слезой Бездны, а калорские маги – Пламенем Гиганта.

– Хочешь сказать, тот камешек в городе демонов и есть самоцвет, перерабатывающий Тьму? – опешил я.

В мои руки чуть не попало бесценное сокровище, разом решившее бы множество проблем. Бездна и небеса! Я же могу по измерению теней проникнуть в чудовищный дворец и умыкнуть артефакт, только б ночь пережить да день продержаться.

Спокойно обдумываю ситуацию. Для меня главное перебороть яд и регенерировать до утра. Сделать это можно, подсоединившись к энергетической структуре Чёрного Копья. Допустим, Лотос не соврал, и я валяюсь шматом мяса. Совладаю ли с болью и найду оружие? Сомневаюсь.

Думай, голова, думай! Духи снабжают меня айгатой, обладают уникальными свойствами. Кто-то из них наверняка устойчив к ядам или как минимум умеет таковые нейтрализовать. Взять того же бывшего бога. Он же маг природы высшей категории, по сравнению с ним архимаги детсадовцы.

– Что со мной?

– Сосредоточься протекающих в организме процессах и поймёшь.

Я сконцентрировал внимание на дыхании, сердцебиении. Пахло горелой плотью, дымом, мертвечиной и благовониями. Тяжёлый воздух втягивался в лёгкие, кое-как насыщая кровь кислородом. Чем глубже я погружался в транс, тем отчётливее чувствовал собственное тело и ауру. Вот разрыв селезёнки, тут рассечены, точь-в-точь острейшим скальпелем, мышцы. Не счесть кровоточащих порезов, кожа свисает лоскутами, барабанные перепонки лопнули, глаза вытекли, повреждены сухожилия, куча ушибов внутренностей, переломы костей, позвоночник раздроблен. И яд, само собой.

Удивительно, что я ещё цепляюсь за жизнь. Судя по состоянию, мне недолго мучиться, несмотря на вбухивающих айгату в ауру духов и остатки жизненной энергии из разбитых восстанавливающих артефактов.

– Как же меня угораздило. Доспех Тьмы непробиваем.

– Нет ничего неуязвимого, – с сожалением проронил бывший бог. – Положение, впрочем, не безнадёжное. Я бы мог помочь вывести яд и затянуть раны.

– Договаривай, – подтолкнул я замолчавшего Белого Лотоса.

– Потребуется снятие ограничений Карас-Гадора. Передашь мне контроль над твоей полудохлой физической оболочкой, и я залатаю тебя. Чтобы утром не сожгло солнце, выращу панцирь, не пропускающий свет. Не обещаю прохлады и полного выздоровления на следующую ночь, однако, передвигаться самостоятельно и дать отпор зверям сможешь. Разумеется, в благодарность за спасение обязуешься предоставить в моё распоряжение души дюжины эльфийских детей. Скромная плата за пребывание в мире живых, с сестрой и любимой женщиной, не находишь? Решай быстрее. Взойдёт солнце, и Предвечная Тьма, дабы не упустить сосуд, полностью овладеет тобой.

То есть, Белому Лотосу пустыня побоку, он боится Предвечной Тьмы. Контроль над телом с согласия ловца обеспечит ему тот минимум свободы, которого добивается пойманный дух. Поселившись в теле, бог теоретически способен держать меня в Карас-Гадоре сколько угодно. Ради выхода во внешний мир он наверняка помог моему появлению на пороге его жилища. Думал, убедившись в критическом состоянии, уцеплюсь за протянутую им соломинку и забуду о последствиях. Каков хитрец!

– Непростительная наглость – требовать награду за спасение собственной шкуры, – процедил я. – Умру, и вы, духи, захлебнётесь Тьмой. Канув в Предвечную Тьму, вы превратитесь в безропотных рабов. Я не собираюсь никому передавать контроль над телом. У тебя, узника Карас-Гадора, целительские способности, умение возводить защитный барьер, столь необходимые мне, твоему хозяину. Перенять их я могу, разделав тебя. Как же поступить?

– Безумец. Я не сдамся без боя.

– Победив, откроешь двери Предвечной Тьме. Проиграв, прекратишь существовать.

Божество занервничало. На его упитанной, холёной физиономии отразились попеременно ярость, презрение и злость.

– Я подскажу, кого препарировать для получения нужных способностей, помогу найти его и укротить. Никто не желает умирать повторно.

В городе-тюрьме всегда царят сумерки и падает пепел. Нет ни дней, ни ночей.

Я не нуждался в пище, воде, сне и постоянно работал над совершенствованием себя любимого. Отдыхать, по-моему, здесь невозможно, не располагает обстановка.

Карас-Гадор окружала кольцом и поныне массивная стена. За ней плескалось море кипящей Тьмы, куда в здравом уме не сунется разумный, да и духи подходить к ней не горели желанием. В сумраке под полуразрушенной стеной ютились ходячие мертвецы – духи смертных, пробывшие в этом богами проклятом месте слишком долго и потерявшие рассудок. Иногда их что-то пугало, и они, заполошно размахивая руками, ковыляли по засыпанным горячим пеплом улицам. За ними, бывало, охотились сущности покрепче. Более развитая нежить подстерегала бедолаг в развалинах домов, впивалась зубами в сухую плоть, высасывая накопленную айгату, и отпускала. Мертвяки черпали энергию из излишков моей айгаты, как и все обитатели города.

Пока я находился в Карас-Гадоре, колышущаяся Тьма подступила к проломам в стене. Ещё чуть-чуть, и хлынет на улицы. Она уже затопила сохранившиеся подвалы, выгнав оттуда упырей и лоа. Духи перебрались в руины домов и под обломками устраивали себе логова. Прекращение энергетической подпитки толкало их на необдуманные действия. Дурея от голода, нежить нападала друг на друга и всё чаще вылезала на открытые пространства за добычей. Мало того, совсем обезумевшие твари осмеливались нападать на меня и бога растений, становясь нашей пищей. Их сущности разлагались на чистую айгату и поглощались нами без остатка. Дополнительным плюсом был опыт, получаемый в схватках. Мне недоставало реальной опасности для выявления в полной мере приобретённых способностей, и энергии. До сих пор я держался на крохах от общего с Карас-Гадором запаса.

Лотос, вопреки сомнениям, обучал на совесть. Вместе с его слугами – девочкой-дриадой и духами убитых в замке эльфов – мы отыскали нежить с нужными мне свойствами, обездвижили, и я принялся за эксперименты под чутким наставничеством божества. Изучал, вычленял ответственные за ту или иную способность фрагменты, заменял ими повреждённые ядом и атакой крылатой твари участки духовного тела, затем проверял эффективность на практике. О, Бездна, я и не подозревал, насколько болезненна процедура вживления! Не забыть ощущений, когда засовывал в себя ткани и целые органы, закреплял, сращивая силой воли, а они отторгались из-за недостаточной концентрации на процессе. Мне гарантированно будут сниться в кошмарах операции, которые я проводил над собой. Однажды, не теряя сознания, заменял себе костную ткань. Разрезал ритуальным ножом из куска медного светильника, обнаруженного в руинах, мышцы, аккуратно, раздвинув вены и артерии, в моём случае олицетворяющие энергетические каналы духовного тела, понемногу срезал кость и на её место ставил чужеродную ткань. Постепенно, фрагмент за фрагментом, для лучшего приживления. Приходилось заменять и костный мозг. Тут уж не обходилось без посторонней помощи. Помогала девочка-дриада. При иных обстоятельствах я бы и близко не подпустил бога растений к себе, однако, выбор у меня невелик, а мы с ним в одной лодке. После боль грызла тише, изредка уходя. Я вставал и трясущимися руками брался за следующий фрагмент, чувствуя себя мясником, решившим поиграть в хирурга.

Моему донору тоже было несладко. Пребывая в сознании, он клацал челюстями в попытке дотянуться до кого-нибудь поблизости, шевелил когтями и злобно шипел, испуская слабеющие эманации боли и отчаяния. Умер он с последним использованным осколком кости. Пыль, заменявшая ему головной мозг, растаяла на плоском камне, служившем операционным столом. Хотя, какой, к демонам, операционный. Уместнее назвать его разделочным.

Лотос уверял, что перенимать способности в специальном трансе на порядок сложнее и дольше, из-за чего большинство ловцов отдают предпочтение развитию привязанных к ним питомцев-духов и мало чем отличаются от шаманов, достигших вершин управления лоа и элементалями. Единицам удаётся придать своему внутреннему миру и Темнице образ.

Город-тюрьма достался мне по наследству. Бог растений не уточнил, от кого, но, подозреваю, Карас-Гадор построил аллирский князь. Косвенным тому доказательством служит величественное здание с княжеским символом над чудом сохранившимися железными вратами. В щель между ними не просунуть и лезвия ножа. Створки заперли печатями в глубочайшей древности. На вопрос, из чего созданы печати, Лотос ответил устами дриады, дескать, из крови последнего в Трёхлунье божественного дракона. Кровь удивительным образом окаменела и напоминала ярко-красный янтарь.

Обломки печатей лежали горкой под воротами, оставшиеся две еле висели. Нижняя растрескалась и готовилась вскоре повторить судьбу располагавшихся ниже, чьи следы алыми отметинами горели на потемневшем металле створок. О назначении здания никто не говорил, расспросы натыкались на могильное молчание. Окон строители не предусмотрели. Проникнуть внутрь я подумывал через обвалившуюся крышу, но позднее отказался от затеи. Рядом со зданием сердце сжал ледяными когтями страх, и чем ближе к воротам, тем явственнее ощущалась ужасающая аура чего-то сродни старейшему лоа – неимоверно древнего, могущественного и голодного.

Не надо быть гением, чтобы понять – за воротами тот, кого мне бы хотелось увидеть воочию меньше всего. Я включил здание в список запретных мест и больше не подходил к нему.

Освоение способностей разобранного на детали духа требовало времени, предельной сосредоточенности и безупречного контроля энергетических потоков. Пришлось улучшить боевой транс, потратив недели, а возможно, и месяцы на медитации. Затем настал черёд практики.

Я выслеживал и поглощал без остатка прячущихся в развалинах хищных лоа. Так пополнял запас айгаты. Для выживания под солнцем понадобится огромное количество энергии. Наиболее стойких духов, обладающих полезными свойствами, «выпивал» не полностью, рассчитывая в дальнейшем использовать в качестве свиты. У каждого уважающего себя шамана имеется свора послушных лоа. У меня, вон, теневые духи, но ими я решил не ограничиваться. Против летающих противников они ноль, а вот умеющий хотя бы высоко прыгать воплощённый дух пригодится. Заново укрощая обезумевших от близости Тьмы и голода сущностей, я выпытывал у них имена, привязывая ко мне, вбирал большую часть айгаты и отпускал.

Между охотами медитировал, совершенствуя способности. Яд из ауры вывел на этапе пересадки и замены повреждённых фрагментов, оставалось избавиться от разъедающей плоть гадости, что сделать из Карас-Гадора проблематично. Близился час возвращения во внешний мир.

Бог растений удовлетворённо хмыкнул, окинув взором площадку перед храмом. На каменных плитах извивались отрубленные щупальца-побеги, вздымая клубы пепла и пыли. Истекающая зелёной кровью маленькая дриада прислонилась к стене. Её утопающие в белых цветах и пепле ноги дрожали, в больших карих глазах застыли покорность судьбе и господину.

– Теперь я вижу, что ты готов, – сухо констатировал Лотос.

– Незачем устраивать цирк, проверяя меня, – пробурчал я, стоя на противоположном от входа краю площадки. – Недостаточно боёв с взбунтовавшимися лоа?

– Отребье, недостойное внимания. Никто из них в нынешнем состоянии не убил бы и заблудившегося в лесу ребёнка. Только бой с сильным противником выявляет преимущества и недостатки и заставляет развиваться. Девочке поединок также пошёл на пользу. Возможно, в будущем она займёт место подле тебя, а твоё окружение должно состоять из хороших воинов.

– Пустая трата энергии. Дриада не вынудила меня сражаться и в полсилы.

– Вероятно, да, – поразительно легко согласился Белый Лотос. В наших бесконечных спорах он редко соглашался со мной. – Тебе пора покинуть Карас-Гадор. Звёзды бледнеют. Остаётся меньше часа на удаление яда и возведение защиты от солнца. Я поделюсь силой, как обещал. Тебе хватит.

Я присел на верхнюю ступень лестницы, отвернувшись от божества. Подо мной раскинулся город с его разрушенными дворцами, храмами, библиотеками, площадями. Серый, мрачный, неприветливый и сроднившийся со мной. Низко висящие над Карас-Гадором тучи иногда освещались изнутри багряными сполохами. Бока туч отсвечивали алым. Что горело в вышине, я не узнал. Небеса были недоступны.

– Не прощаюсь, – бросил я напоследок и сосредоточился на ощущениях израненного тела.

…Сандэр распался лоскутами истаивающего тумана. Сдвоенный удар сердца прогремел в горящих небесах, и человек окончательно исчез. С его уходом на город опустилась давящая аура создателя Карас-Гадора. На площадке храма, у верхней ступени лестницы, материализовался высокий, укутанный в плащ из тьмы мужчина. Исходящая от него Сила душила истощённого Лотоса. Дриада, не устояв, распласталась на пороге, полумрак зала обратился темнотой. Дым от курящихся благовоний припал к полу, боясь подниматься в присутствии возвратившегося господина.

– Приказ исполнен, о, великий, – просипел склонивший голову бог растений. – Он не подозревает о наших истинных намерениях.

– Наших? – повернулось к Белому Лотосу жёсткое лицо, обрамлённое мраком. От раздавшегося голоса дрожь охватила обитателей города. – Не забывайся, старик. Твой жалкий план он прочитал задолго до ухода отсюда.

– О, великий, – простёрся ниц Белый Лотос, – смиренно умоляю о прощении и прошу снизойти до меня.

– Чего тебе?

– Зачем подвергать нас опасности? Мы едва не погибли от заклятья крылатого чудовища.

– Преувеличиваешь. Я контролировал битву со стражем Амигулэ. По-твоему, кто поддерживал в Сандэре жизнь, пока ты обучал его? Даже мою тень не убить так просто. Ранение повредило предпоследнюю печать, предоставив мне возможность ненадолго покинуть склеп, а Сандэру, наоборот, попасть сюда.

– Преклоняюсь пред вашей мудростью, о, великий.

– Не волнуйся, Нинквену, с тобой всё будет в порядке. Мы вместе завоёвывали мир. Ты из тех немногих, кто ещё помнит меня смертным. Я не наврежу тебе без веской причины.

В следующий миг великий пропал с площадки. Давление безмерной Силы снизилось, и бог растений, испытывая отвращение к самому себе, сел на платформе. Его черты исказила злость, сменившаяся спустя удар сердца страхом. Он оглянулся, словно искал свидетелей своей минутной слабости, и стиснул в кулаке костяные чётки.

До возвращения великого Лотос мнил себя повелителем, каким когда-то был. Пусть мальчишка и презирал его, обходился с ним непочтительно, всё равно бог растений повелевал дриадой и духами поклонявшихся ему эльфов.

– Ему хорошо, он вспомнил, каково вдыхать прохладный ночной воздух, – бормотал старик. – А я вынужден прозябать в тесной, грязной тюрьме среди зловонных ничтожеств. О, пламенные боги, властвующие в холодном мраке вселенной, помогите мне быстрее выбраться отсюда!

К нижней печати на вратах склепа в центре города добавилась трещина, приближая освобождение правителя Аллирана.