Царь пустыни

Глава 9. Город демонов

– Я харани дома Нейситил и гораздо старше тебя, – окрысилась Асталэ. – Назовёшь ещё раз девочкой – полог будешь ставить сам.

– Ага, и детей спасёшь тоже сама. Я-то сгорю на солнце.

– Иногда и боги ошибаются, – после продолжительной паузы тихо произнесла девушка. – Надо было идти одной. Пустыня лишила тебя рассудка. Только сумасшедший станет оставлять магов и могучих зверей и отправляться в город демонов налегке.

– Ну, тогда не знаю, как назвать принцессу, жалеющую, что не пошла в одиночку в самое опасное место Шунталы, имея в распоряжении воинов и чародеев родного дома.

Асталэ замолчала, шумно дыша.

– Никто меня не послушается. «Добыча пустыни неприкосновенна», талдычут старейшины. По-твоему, почему я наняла чужеземца?

Столько презрения содержалось в словах эльфийки. Будто речь о совершенно чужих ей разумных.

Рывком забрав протянутый бурдюк, девушка хлебнула воды и, перекинув через плечо, встала с циновки. Я подбросил ей округлую склянку мази.

– Обмажься, начисто лишает запаха и частично блокирует ауру.

Я накинул на голову капюшон плаща поверх шлема, обмотал шею и лицо шарфом. Плотно запахнул полы. Перчатки на руках, зачарованная сталь доспехов немного охладит тело, начертанные на теле знаки ослабят пагубное воздействие дня. На пояс повесил моток прочной верёвки.

Выйдя за барьер, невольно согнулся. К ногам и рукам словно привязали по пудовой гире, на шею повесили жернов весом килограмм под сто. В висках забухало, череп раскалывала боль, от слепящей белизны песков резануло глаза. Жар охватывал меня, мешая концентрироваться.

Теневые духи не откликались на зов, я не мог контролировать айгату. Только благодаря вливаемой Маркартом энергии держался на ногах и задавался вопросом: как разыщу детей в таком состоянии?

Свернувшаяся клубком в груди Тьма зашевелилась, ненавязчиво намекая на доступный мне покров тёмных духов.

– Вернёмся, короткоживущий?

Я выпрямился, демонстрируя готовность продвигаться вперёд. В моём положении спутник пригодится.

– Нанимая меня, ты, конечно, продумала, как спасти детей. Поделись соображениями, будь добра.

Асталэ шла справа и чуть позади, неотрывно глядя на вырастающие из песчаного моря руины.

– Я рассчитывала на твоих зверей и магов природы. Мы вломились бы в город, убивая любого у нас на пути, нашли детей и сбежали на рассвете. С одним тобой такого не совершить. Придётся хитрить.

Кем она возомнила дриад, боевыми магами?

– Вынужден разочаровать – хитрить пришлось бы в любом случае. Сегодня мы должны выяснить, как удобнее убраться из города. Повезёт – наткнёмся на детей. Ночью пройдусь по городу и поищу детвору. Полагаю, не стоит предупреждать о том, что шуметь, сотрясая воздух криками, и прикасаться ко всему странному и необычному в логове демонов лишнее?

– Типичный короткоживущий, считающий окружающих идиотами, а себя самым умным, – скривилась эльфийка.

– Думай, что хочешь. Мы в полном опасностей городе, неясно наверняка, кто его населяет. Осторожность уж точно не повредит. Асталэ, ты наняла меня спасти детей. И заплатишь деньги не за помощь, а чтобы именно я спас их. Станешь перечить, путаться под ногами – дети умрут, и мы с ними. Или помогай, или оставайся в палатке. Если что-то не устраивает, скажи, я приму к сведению твоё мнение. И не спорь, иначе твой громкий голосок привлечёт демонов.

Эльфийка, засопев от негодования, отстала. Когда я уже счёл, что избавился от её компании, она догнала меня и тихо пошла рядом.

– Я повидала много воинов, короткоживущий, и куда больше магов. В Поющем Ручье ты двигался как воин. Твоё оружие признаёт только тебя и твою сестру. Копьё, достойное великого воителя. Его близость пробуждает видения смерти. Тебе повинуются Дочери Леса, а это дорогого стоит. «Он не тот, за кого себя выдаёт», – подумала я. Умелый воин, может быть, выдающийся боевой маг, добившийся небывалого для простых смертных расположения у высших эльфов. Он храбрый, не лебезил пред хараном, не побоялся во главе малого отряда пересечь пустыню. Если кто и отберёт добычу у демонов, так это он, думала я. Боги свидетели, кабы знала, какой ты заносчивый и самовлюблённый, ночью устроила бы побег Миндону.

М-да, в империи дриад принимали за наёмниц, спасибо маскирующим чарам Смуглянки и наводящим морок амулетам. Магам мы не показывались, и никто не узнал в девчатах созданий высших эльфов. Норуи же, в кого ни плюнь, поголовно обладают задатками к магии, среди них большинство распознаёт в моих телохранительницах Дочерей Леса, отдельные личности делают выводы. В пустыне, где надеялся ненадолго затеряться, я на виду у всех, точь-в-точь прыщ на одном месте. А всё потому, что кое-кому захотелось быть с братом, нарушив указания.

– Терпи, – прокряхтел я по-стариковски, еле переставляя ноги и опираясь о копьё. Посох вместо Маркарта, лохмотья, и вылитый пилигрим-ангелианин, вознамерившийся ради отпущения грехов осуществить паломничество через самую суровую пустыню в мире.

Я протянул Асталэ амулет, частично блокирующий ауру. Из-за побочного эффекта эликсира эльфийка не сумеет нормально творить заклятия, поэтому «Весенний ручей» не предлагаю.

– Надень. С ним демоны не заметят.

Чем выше вырастали над нами полуразрушенные сторожевые башни, тем неправильнее выглядели развалины. Я никогда раньше не видел столь странной и зловещей архитектуры. Из волн ослепительно белого песка вздымались строения, сложенные из блоков красного пористого камня. Обломки стен носили осколки облицовочных гладких плит тоньше миллиметра толщиной, на которых застыли потемневшие капли краски. Приглядевшись, я различил блеск, точно за ночь выступила алая роса.

Узкие круглые башни пиками торчали над песчаным морем. Ни соединяющие их неоднократно проломленные стены, ни они сами не содержали в себе углов. Линии изгибались, даже блоки, и те имели форму овалов. С башен будто заживо содрали кожу, обнажив белесые балки перекрытий. Сходства с изувеченными конечностями добавляли и налитые багрянцем оттопыренные куски облицовки. Чёрные разводы навевали мысли о бушевавшем в незапамятные времена пожаре.

Потрясённая зрелищем эльфийка уставилась, не мигая, на остатки сооружений. Это она в городе не была. Там определённо есть на что посмотреть и чему удивиться.

– Асталэ, может, отдохнёшь на стоянке? Я и без тебя справлюсь.

Жаль потраченного эликсира, но рисковать, таща с собой перепуганную девчонку, то ещё удовольствие. Завалит операцию, и прощай, проводник.

Глубокий вдох, выдох. Эльфийка пока не напортачила, нечего предаваться пустым размышлениям о неудаче. Всё у нас получится.

– Пойдём, – встряхнув головой, сжала кулаки девушка. Упрямая донельзя. Возможно, её упрямство сослужит ей хорошую службу в городе.

Мы пролезли в широкую трещину в стене, сначала я, Асталэ за мной.

Над Мадбраджем тускло светило красноватое солнце, оправленное в бледно-голубой шёлк неба. Снаружи на Дневного Господина нельзя взглянуть, не ослепнув. Город укрыт барьером сродни тем, какие ставят норуи. Тяжесть в теле исчезла, мысли перестали путаться, рождая кошмарные видения, зато навалилось чувство неотвратимой беды. Подсознание подсказывало бежать без оглядки, пока не упадёшь от усталости. Я проклинал день, лишающий меня астрального восприятия. Красного города боится Гархар, девчонка вообще в ужасе, а я не понимаю причины. Неужели на самом деле не следовало сюда соваться?

Из оранжевого песка выступали проломленные округлые крыши близлежащих домов, похожие на черепки. Чуть дальше, к центру города, песок погрёб останки разрушенных зданий. Посреди пустоши высился окружённый дюжиной багряных башен и сверкающий червонным золотом почти целый купол то ли храма, то ли дворца.

– Асталэ. – Звук моего голоса раздался громом в тиши мёртвого города, хотя я старался говорить тихо. Казалось, обо мне сейчас узнали все твари Мадбраджа. Совладав с навалившимся страхом, я выдавил из себя: – Девочка, ты же чародейка, чувствуешь незримый мир. Скажи, что за аура у вон той громады?

Вылезшая из щели эльфийка поёжилась.

– Во дворце живёт нечто могущественное и злое, – запинаясь, прошептала она. – Нет, дворец и есть та сущность.

– Дети поблизости? И ваши хвалёные демоны?

– Город затапливает ужасающая аура мощи и ненависти. Я чувствую только её.

Сильная, должно быть, тварюга, раз мне не по себе. Я проверил, легко ли вынимаются свитки заклятий из футляров на поясе, надёжно ли укреплены склянки эликсиров, удобно ли вынимать оружие. Процесс немного успокаивал. Что бы ни обитало в городе, оно уязвимо. Нет в Трёхлунье сущности, неуязвимой для Маркарта.

Где искать детей? Город по-настоящему огромен, рыться в каждом доме не вариант. Магия харани подсказывает направление, но не расстояние до цели. Демоны любят темноту, прохладу. Логово у них под землёй, скорее всего, под чудом сохранившимся дворцом. Вот пекло, до чего же не хочется к нему подходить, не то, чтобы пробираться внутрь. То-то обрадуется нашему визиту Царь пустыни, охапку храмовничьих копий-шипов ему в глотку. Давненько к нему на обед никто из разумных не приходил.

Эй, Великий Князь Аллирана, не желаешь высказаться по поводу нашей с девчонкой авантюры? Безмолвствует его древнейшество. Ну, молчи, молчи.

Я расправил плечи, изображая непоколебимость, и решительно указал копьём на дворец. Девочке требуется показать уверенность.

– Нам туда? – Харани заторможено кивнула. – Не отставай и подготовь заклятья.

Барьер над городом ослабляет влияние Дневного Господина и, не исключено, позволяет демонам перемещаться не только под землёй.

Площадь у дворца выглядела подозрительно. Воронкообразная, с пологими песчаными склонами, она напоминала ловушку хищного насекомого. Не заходя на неё, я подобрал камень потяжелее и зашвырнул насколько мог далеко. Нехитрый снаряд размером с кулак на треть зарылся в песок. За последовавшие минуты ничего не произошло, и я осторожно ступил на пустырь, проверяя путь копьём. Не зыбучие пески, и ладно. Шурша сандалиями, след в след за мной двигалась эльфийка. В руке она сжимала рукоять оканчивающейся узкими стальными лезвиями плети и затравленно озиралась.

Дворец был самым необычным местом, какое я когда либо видел. Башни, точно выпрямленные суставчатые пальцы, высились на добрую сотню метров. Осколки обломанных вершин скребли натянутый над городом магический полог. По влажным, поблёскивающим стенам катились сверху вниз алые капли. Складывалось впечатление, что это не творения рук, а действительно сломанные суставчатые конечности гигантского чудовища, которые палач заключил в свечи из кровавого воска. На солнце воск начал плавиться, обнажив белесые осколки костей наверху и обрывки мышц. Сходство дворца с изуродованным существом усиливалось вблизи. Проломленный купол казался залитой свежей кровью крышкой черепа. Основание здания засыпали пески, о нём напоминала только многоугольная опора. Каждый угол обозначался изогнутой бледно-розовой пилястрой. Между ними, где песок не доходил до купола, темнели щели и отверстия, похожие на фрагменты окон.

– Похищенных разумных демоны-арати приносят во дворец Царя Пустыни, стоящий посреди занесённого песками древнего города, – процитировала Асталэ легенду пустынников. – Нам вправду нужно сюда.

Мы обошли дворец, определив, что дети именно там – на него указывала магия принцессы, – прежде чем отыскали проём достаточно широкий, чтобы в него пролезть. Полукруглое оконце затягивала белесая плёнка. Опустившись на колено, я пяткой копья разорвал непрочную преграду и замер, прислушиваясь. Из здания доносилась негромкая печальная мелодия. Словно песни волынки и флейты слились в протяжный звук. В нём слышались одновременно и боль утраты, и обещание скорой смерти. Звук сдавливал сознание удавом, сковывая мысли и движения, гипнотизировал. Даже я, несмотря на защиту от ментальной магии, едва не поддался его колдовству. Воображение рисовало поджидающих добычу во мраке древнего не то храма, не то дворца чудовищ.

Укол в сжимающей Маркарта руке вырвал из состояния транса. Я толкнул древком копья застывшую со стекленеющими глазами эльфийку. Та встрепенулась, закрыла ладонями уши и быстро зашептала что-то на языке пустынников. Потом выхватила из кармашка на поясе склянку и опустошила, выпив залпом содержимое.

Проклятое место. На мгновение я пожалел о решении исследовать город вдвоём. Раз уж местные играют на дудках, значит, не спят. Возможно, им известно о нас, и они ждут, когда мы придём к ним на обед.

Я жестами показал лезть за мной и неторопливо просунул в окно копьё. Не выпуская оружия, протиснулся в отверстие.

Пол в логове демонов упругий. Это я узнал, вывалившись из окна. Свет падал на синеватую стенку помещения, находящуюся в паре метров от меня и плавно перетекающую в пол. За границей столпа света еле различались очертания округлого, точь-в-точь труба, коридора. Вдоль освещённой стены тянулась полоса бледной, поблёскивающей от влаги плёнки, сквозь неё также просачивался свет – неяркий, красноватый, очевидно, падающий из пролома в куполе. Строить предположения относительно иного рода источников абсолютно не хотелось – вкупе с гипнотической музыкой воображение преподносило крайне неприятные сюрпризы, заставляя испытывать страх.

– Асталэ, – губами позвал я бухнувшую возле меня девушку, – ступай за мной след в след, как делала снаружи. И, главное, не думай о фиолетовом элефанте.

– Каком ещё элефанте? – еле слышно возмутилась эльфийка.

– Фиолетовом.

Нельзя ей постоянно размышлять об опасностях города. Лучше уж я задам ей направление мыслей. Запретить думать о чём-то верный способ заставить думать об этом самом предмете, если, конечно, ужас не захлестнул Асталэ с головой. Судя по вопросу, с ней порядок.

Мы очутились в загибающейся с двух сторон кишке своеобразной галереи, явно не созданной людьми. Сколько я ни всматривался, сколько ни ощупывал стенку, не нашёл ни малейшего намёка на кладку. Чуть влажная бугристая поверхность наводила на ассоциации с внутренностями, тем более, цвет соответствовал. Откуда взялась закрывающая окно плотная плёнка, сухая снаружи и насыщенная влагой в здании? Нехорошие предчувствия трансформировались в по-настоящему жуткие предположения. В аранье не встречалось ничего подобного, эльфы баловались выращиванием домов из деревьев, но на древесную архитектуру дворец совершенно не похож. Об экспериментах по созданию живых организмов в качестве дворцов никогда не читал и не слышал. Маги древности, построившие Мадбрадж, очевидно, продвинулись в исследовании природы плоти. На чём основывались их знания, ведь аллиры, предки нынешних солнечных и высших эльфов, вроде бы не строили зданий-существ? Возможно ли, что знания людям передали совсем не они, а представители иной расы? Вполне. Дети Звёзд не первые и не последние хозяева Трёхлунья, до них были другие, чьи достижения стёрлись из памяти современных народов.

А вдруг дворец никто не создавал, и… Чёрное пламя преисподней! Что за дрянь лезет в голову! Я волевым усилием отгородился от дурных мыслей, сосредоточившись на действительности.

Игра демоновой дудки разносилась по галерее, сбивая с толку. Звук пронизывал стены, равномерно наполняя пространство, обволакивал колючим шерстяным одеялом. Тем не менее, дышать не в пример легче, чем на улице. Я даже начал ощущать токи энергий вокруг, чего не бывало днём вот уже как несколько месяцев. Должно быть, дворец защищал от солнца на порядок эффективнее барьеров норуи.

Обозначающие живых разумных огоньки тонули в айгате неведомой сущности. Аура действовала не хуже шаманской «заглушки», не позволяя с точностью определить, находится ли кто-нибудь поблизости.

Зайдя за поворот, я зажмурился от хлынувшего в полутораметровые дыры в стене света. Участок галереи впереди отличался от того, в который мы пробрались, отсутствием плёнки и рыхлостью пола. Нога ступила на пористую, прогнувшуюся подо мной багряную массу. Прощупывая пол пяткой копья, я шагнул к ряду «окон» и тут же услышал удивлённый возглас девушки.

Изначально принятая за пролом дыра в куполе оказалась аккуратным круглым отверстием с ровными краями. Рубиновый световой столп словно пробил крышу и устремлялся в окутанные полумраком недра зала, опоясанного спиралью прерывающихся труб-галерей. Пыль танцевала в луче света, а глубоко внизу пульсировало нечто, наливаясь багрянцем и тускнея на доли секунды. Идущие от него лучи соединяли округлые стены зала.

Позади раздался короткий вскрик, вынудивший меня резко обернуться. Подошедшая слишком близко к «окну», верно, чтобы осмотреться, эльфийка повисла на мягкой «раме», впившись в неё пальцами и ногтями. Девушка изо всех сил старалась удержаться за подобие плоти, из которого построена галерея.

Мысленно выругавшись, я подскочил к ней, схватил за запястье и потянул вверх. В глазах Асталэ плескался подлинный ужас. Она смотрела куда-то за меня, на потолок, рот раскрылся в немом вопле-предупреждении, а затем её рука выскользнула из моей. Тишину прорезал удаляющийся крик, а эльфийка пропала из «оконного» проёма.

Я развернулся, подбирая выроненное копьё, и застыл, стараясь не дышать. На потолке отчётливо проступали очертания некоей свернутой клубком фигуры. Продолговатый череп, длинные сухие конечности, тонкий костлявый хвост, оканчивающийся костяным мечом. Отделяясь от бугристого свода, тварь неторопливо выпростала пятипалые когтистые лапы и бесшумно поставила на пол. Оторвавшись от потолка и приняв стойку на четвереньках, повела уродливой ассиметричной мордой из стороны в сторону. При взгляде на пустые глазницы, провал носа и усеянную мелкими жёлтыми зубами пасть вспоминалась нежить. У восставших мертвяков имеются признаки разложения, чего нет у существа. Гладкая белая кожа обтягивала скелет и тонкие жгуты мышц.

Пустынный демон, полагаю? Неприятно познакомиться. Та ещё образина. Учитывая размеры – стоя на четырёх лапах, она величиной с дога – и двухдюймовые когти, обитатель дворца достойный противник для вооружённого пустынника.

Тварь шумно вдохнула и, припадая к полу, медленно двинулась к окну, откуда выпала эльфийка. Высунув шишковатую башку в проём, прислушалась и, цепляясь когтями за «раму», выбралась из галереи. Вскоре она скрылась из виду.

Сколько же таких красавцев таится в стенах, потолках? Несомненно, существо отреагировало на крик. Шёпот оно не расслышало, следовательно, либо глуховато, во что не верится, либо пребывало в состоянии сна. Дабы не привлекать внимания местных, достаточно вести себя потише.

Асталэ, Асталэ, нетерпеливая, бедная девочка. Узнав о твоей пропаже, харан объявит за меня награду. В оазисе видели нас улетающими в пустыню, и я, с моей-то репутацией у эльфов, первый подозреваемый на роль убийцы. Норуи, разыскивая меня, перехватят караван с Лилианой и дриадами. Не обойдётся без боя.

Хотя, почему я убийца? Во дворце мало твёрдых частей, основу здания составляет упругий материал. Не исключено, что девушка выжила. Сломала себе кости, ушиблась, но жива. Найти бы её, и чем скорее, тем лучше. И детей проводника.

Пошли вызволять маленьких эльфов из лап демонов, ага. Ха-ха три раза. Приходится спасать спасательницу.

Я окинул взглядом пронизанный лучами зал. Чувствую, предстоит обыскать его весь, начиная с галерей и заканчивая заполненными клубящимся туманом глубинами. Поиски могут занять сутки, а то и дольше. Действие эликсиров завершится гораздо раньше, и тогда, хочешь – не хочешь, придётся использовать старые недобрые приёмы искусства теней.

Асталэ

Удар выбил дух из груди, взорвав правый бок нестерпимой болью. Асталэ расслышала хруст ломаемых рёбер, во рту чувствовался солёный привкус. Не успев ухватиться за твёрдую перегородку, девушка продолжила падение и спустя миг рухнула на упругую крышу нижней галереи, продавила её и полетела вниз, обрывая собой пронизанные синими и красными жилами плёнки, лианы ребристых трубок и извивающиеся белесые ленты. В конце концов, долгий болезненный полёт завершился плеском. Асталэ ощутила очередной удар, на сей раз двойной, о жидкость – язык не поворачивался назвать водой зловонную жижу – и о мягкое дно.

Рука вспыхнула болью, изо рта хлынула кровь – её вкус девушка хорошо знала с детства. Захлёбываясь, эльфийка засучила коленями и локтями, стараясь перевернуться на живот, приподняться, и захрипела, забулькала. Была бы возможность, она завыла. В руки вгоняли раскалённые спицы, ноги не слушались, грудь будто поместили в клетку из горящих лезвий, обжигающих и режущих при малейшем движении. Ни встать, ни продохнуть. Кашель сотрясал харани, усиливая муки.

«Неужели конец? Я столько перенесла… ради того, чтобы захлебнуться собственной кровью в каком-то вонючем бассейне?!»

Девушка, преодолевая боль, перевернулась, воткнула ладонь в углубление между склизкими буграми дна и поднялась. Спина точно ломалась, позвоночник немилосердно трещал, и всё-таки, Асталэ поползла. Выхаркивая кровь и кислую, едкую жидкость, она вытаскивала себя на возвышенность.

«Я не умру. Не здесь и не сейчас!» – твердила харани.

Эльфийка повалилась, теряя сознание от разрывающей тело боли, и принялась лихорадочно ощупывать пояс. В потайных кармашках хранились эликсиры. Выудив склянку, девушка поднесла её к глазам. Вытяжка из эмбрионов песчаного червя перекатывалась, точно живая, за толстым зелёным стеклом. «То, что надо». Зубами выдернув пробку, Асталэ глотком опустошила сосуд. Чрезмерная доза убивает взрослого скорпа, но ей вряд ли повредит. Она привыкла к лекарствам деда, текущим в её жилах. Иногда ей казалось, что они заменили кровь, так часто она пила их. Сиреневое «Вино жизни», правда, принимала всего трижды. Обычно его вливали через воронку, вставленную меж зубов.

Эликсир ускорит восстановление тела. Без него и заживляющего артефакта пришлось бы валяться до вечера.

«Вино жизни» чересчур красивое название для дурно пахнущего средства, имеющего вкус сырого мяса и пустынных колючек, зато оно в полной мере отражает суть целебного эликсира. На пороге смерти воины дома Фалкуанэ пьют его и спустя считанные часы идут обратно в бой. Во всей Шунтале не найти лекарства, быстрее справляющегося с ранами.

Асталэ нащупала на шее шнурок и, потянув, вытащила из-под одежды вырезанную из бирюзы фигурку полной луны. Приложив усилие, разломала её. Тело выгнуло дугой, выпростало, точно на разделочном столе, захрустели, становясь на место, сломанные кости. Родовой артефакт Нейситил «помнил» расположение внутренних органов, костей, мышц, помнило, какими они должны быть у здорового эльфа. При разрушении амулет целостности высвобождал заложенное в него заклятье, придавая телу почти идеальную форму. При восстановлении использовалась энергия, вырабатываемая с помощью эликсира.

Боль постепенно затихала, на смену спешили лёгкость и ясность разума. Эльфийка, наконец, задышала, не боясь потревожить разбитые рёбра и позвоночник. Пройдёт час, и она встанет на ноги и поплетётся к выходу из этого отвратного места.

Над бассейном висел редкий туман от испарений. Косые красные лучи пронзали его и пятнами скользили по стоящему посреди помещения холму. Покатые склоны покрывала бурая слизь. Девушка осторожно перевернулась на бок и едва сдержалась, чтобы не отпрянуть, выругавшись. На неё белесыми буркалами пялился обезображенный человеческий труп. Рот щерился в жуткой усмешке, впалые щёки зияли дырами, кожа слезала клочками. Не так-то и много её, кожи, осталось. Под ней набухали сизые наросты, о происхождении коих Асталэ решила не думать.

Нижняя челюсть мертвеца задрожала, и человек засипел, стараясь что-то сказать.

Вскочившая эльфийка поскользнулась и плюхнулась на спину. Падение отозвалось задремавшей, было, болью, впрочем, на неё девушка не обратила внимания. Её взор притягивала торчащая из бурой массы голова ещё не умершего разумного, а разум терзал давнишний страх перед неведомым.

Никто из Нейситил и подчиняющихся им нечистых не видел пустынного демона. Отродья Каранора всегда приходили с песчаной бурей. Пелена песка надёжно укрывала их от глаз смертных, а когда рассеивалась, никто не мог найти и следа чудовищ. Пережившие нападение мямлили о расплывчатых стремительных тенях. Те выхватывали разумных прямо из сёдел и вырывали из животных куски мяса, пожирая на ходу. Норуи, особенно из дома Фалкуанэ, иногда удавалось, по слухам, ранить демонов и даже убить, однако, тел не находили.

Неуловимых чудовищ страшились и храбрые мечники востока Шунталы, и нанимающие воинов-нечистых для защиты караванов Латахинэ, не говоря о трусливых магах Нейситил. Боялась их и считавшая себя смелой Асталэ. Однажды, будучи ребёнком, она попала в песчаную бурю. Тогда с ней были отец и старшая сестра, и лишь благодаря им она осталась невредима. До сих пор во сне девушку преследовала просунутая в щель палатки когтистая рука. Покрытые грубой кожей костлявые пальцы тянулись к ней, маленькой девочке, а закрывающий вход полог из плотной ткани трепала и рвала ужасная, потусторонняя сила.

Асталэ просыпалась с криком на устах. К ней спешили слуги, давали приготовленные дедом снадобья, поили тёплым молоком, утешали, но она, напуганная кошмаром, не засыпала до рассвета.

При виде города девушку затрясло. Хвала Звёздам и Матери Луне, она совладала с собой. Не без помощи успокоительного, всё же решилась войти в проклятый Каранор и в овеянное легендами обиталище Царя Пустыни. Что ей уродливый полутруп?

Вынув кинжал из-за пояса, харани коротким ударом оборвала муки смертного. Всё равно ему не спастись с его-то ранами. Сгнил бы заживо, или его сожрали бы здешние твари. Лишив человека жалкого существования, она избавила его от незавидной участи.

Выдернув клинок, Асталэ вытерла оружие о халат и, глядя то на мертвеца, то на покрытый слизью холм, задумчиво произнесла:

– А не сюда ли сбросили детей Миндона?

Кинжалом она копнула слой слизи. Под ним оказалась вывернутая рука, подтвердив догадку – холм состоял из частично разложившихся тел. Эльфийка зарычала, выметая из сознания ростки страха. Чтобы найти маленьких норуи, потребуется раскопать жертвенный могильник, потратив драгоценное время.

Она должна закончить днём, иначе уйти от демонов будет куда труднее.

В сердцах Асталэ наградила обитателей города нелестными сравнениями, припомнив слова, совершенно не приличествующие благородной девушке. Вынашиваемый в течение месяцев замысел катился барханному тушкану под хвост. Матерь Луна свидетельница, рушиться он начал с полёта на питомце имперца. Харани рассчитывала достичь города верхом на скорпах. Летающим скатом она управлять не умела, и колдун становился необходим для исполнения задуманного. Что, если с ним что-нибудь случится? Пешком от демонов не сбежать, сражаться бессмысленно.

Неясно, какие невзгоды свалятся на неё. Бродить одной по недрам дворца Царя Пустыни последнее, чего желала Асталэ.

– Виресса, Гвейн, – рискнула позвать детей Миндона девушка и сразу же пожалела об этом. Зов разнёсся по комнате, уходя ввысь эхом.

Решив про себя не произносить больше ни слова, харани побрела вдоль кромки жижи. Сломанная нога давала о себе знать резкими прострелами в колене и бедре, ступня не разгибалась, из-за чего ногу пришлось подволакивать и часто замирать, затаив дыхание, чтобы не вскрикнуть от боли. Позвоночник ныл, грудь будто затянули в железный корсет, не давая глубоко вдохнуть. И всё-таки Асталэ чувствовала себя победительницей. Она не лежала беспомощной куклой и могла при случае укусить.

Холм не был однороден. Отдельные места сгладились, скруглились, из других выпирали конечности, третьи вовсе шевелились, свидетельствуя о наличии живых. Из слизи на последних участках торчали фрагменты тел. Заметив движение, Асталэ ножом разгребала бурый слой, выискивая лица. Не узнав очередную жертву, перерезала бедняге горло или ударом в висок прекращала страдания. Всех не спасти. Даже относительно детей в душу ей закралось сомнение. Найдя их, как выбраться из логова, наверняка кишащего демонами? Стоило закрыть глаза, и память показывала сводчатый потолок галереи, а на нём становящееся более рельефным с каждым мгновением изображение мерзкой твари, отвратительную помесь вурдалака с берега Моря утопленников и скелета ящерицы.

Не внушала надёжды на побег и комната без дверей и окон. Пойманных, вероятно, сбрасывали сверху.

«Удивительное расточительство, – думала харани. – Почему их не едят? Любят пищу с душком, как речные драконы? Получается, я попала в кладовую демонов. И как же они сами сюда проникают? Спускаются по стенам? Я-то так не сумею».

Безвыходность разозлила девушку. Отправив к праотцам очередного разумного из кучи мертвецов, она захотела приостановить поиски и заняться обдумыванием пути к бегству, как вдруг до неё донёсся еле слышный стон.

– Помогите… прошу…

Заключённая в бурую массу девочка-эльфийка не шевелилась. Слизь окутывала детское тельце почти полностью, оставив измождённое личико, обрамлённое слипшимися тёмными волосами. В отличие от прочих пленников холма, Виресса могла говорить. Её покрасневшая кожа не сползала пластами, хотя и покрылась волдырями.

Асталэ кинжалом рассекла слой обволакивающей девочку слизи и, спрятав оружие, здоровой рукой потащила дитя из холма. С хлюпаньем девушка вырвала добычу демонов из объятий мертвецов и вместе с ней повалилась в жижу, испытав непередаваемые ощущения от соприкосновения с пологим дном. Сломанные рёбра и позвоночник точно стегануло огненным кнутом, заставив харани стиснуть челюсти.

– Удача улыбнулась нам обеим, – скорее прошипела, нежели прошептала, девушка, прижимая к себе Вирессу и переворачиваясь.

Положив дочь Миндона на «берегу», Асталэ бегло осмотрела её. Руки-ноги, хвала Матери Луне, целы. Огромный синяк на левом боку наводит на мысли о треснувших рёбрах и ушибе внутренностей. Пустяки, целительный эликсир поставит ребёнка на ноги за час. Подозрительно выглядела линия из крошечных точек, тянущаяся от низа живота до солнечного сплетения. Будто прошито иглой.

– Откуда у тебя это? – ткнула пальцем на загадочные отметины харани.

– Асталэ, ты? – простонала девочка, стараясь разлепить веки ладошками.

Понимая, что внятного ответа не добьётся, девушка развернула Вирессу. Открывшиеся взору порезы под рёбрами и ряд тех же точек от основания шеи до поясницы ничего хорошего не предвещали. Вокруг отметин кожа почернела и шелушилась.

– Проклятые демоны, скорпионье жало им в задницу, – процедила харани и, вытирая лицо девочки, зашептала: – Гвейн жив? Он здесь?

– Его… на куски… – Из невидящих глаз брызнули слёзы.

Асталэ крепко обняла Вирессу, прижала к груди. Не приведи Матерь Луна пережить то, что пережила кроха.

– Тебя больше не тронут, – поглаживая девочку, тихонько шептала харани. – Я не позволю. Выпей.

Она достала склянку эликсира. Не столь действенного, как «Вино жизни», но имеющего свои особенности. Помимо заживления ран он убивал заразу и выводил большинство известных эльфам ядов.

Раздавшиеся слева щелчки отвлекли девушку от лечения. Взглянувшая в направлении звуков Асталэ вздрогнула. Прорвав зеленовато-бурую стенку, из потайного лаза выскочила сухощавая тварь величиной с крупную собаку. Длинный хвост раскачивался составленным из плоских костяных пластин кнутом, змеями извивались растущие из хребта щупальца. Задрав шишковатую башку, демон издал те самые щелчки, после чего уставился на эльфиек бельмами выпуклых глазищ и прыгнул, преодолев расстояние до холма.

Девушка сорвала с пояса плеть, другой рукой обнажая кинжал, и бросилась навстречу врагу. Стальные наконечники тройной плети, свистнув, обожгли костистую морду. Рассечённое глазное яблоко брызнуло тёмной-красным, тварь дёрнулась и на ходу подставила под удары бок. Впрочем, Асталэ не успела хлестнуть дважды. Демон сбил её с ног, зато девушка по рукоять воткнула кинжал меж рёбер твари, рассекая жёсткое мясо. Зачарованная на остроту и освящённая жрецом Дневного Господина сталь беспрепятственно резала тушу. Клинок вспорол втянутое брюхо, и упавший демон, путаясь лапами в выпущенных кишках, забарабанил лапами по жиже.

Харани, насколько позволяли не зажившие переломы, отодвинулась от поверженного врага, попыталась встать, и тут тварь внезапно подскочила. Щупальца на её спине выстрелили в девушку. Молниеносное движение не дало шанса увернуться. Тончайшие шипы впились в плечи Асталэ, пробив зачарованную на прочность одежду.

Ноги сделались ватными, холм, лежащую девочку и разразившегося щелчками издыхающего демона заволокло алой пеленой. Харани тщетно попыталась поднять оружие, чтобы прикончить врага, и рухнула на «берег» зловонного озера.