Царство грезъ

IX. Новогоднее приключеніе.

Нѣсколько дней спустя шелъ я по улицѣ. Наступалъ Новый годъ. Шелъ я медленно, какъ вообще ходили въ Перлѣ; я уже привыкъ и сталъ усваивать себѣ мѣстныя манеры. Едва свѣтились кое-гдѣ фонари. Туманъ страшно преувеличивалъ предметы. Въ старомъ женскомъ монастырѣ я купилъ двѣ бутылки врачебнаго вина для жены, и когда я подходилъ къ одной церкви, то увидалъ въ тѣни портала черный узелъ; раздались неясныя слова, и оттуда протянулась ко мнѣ голая изуродованная рука; я бросилъ мѣдную монету, но страшное любопытство стало меня разбирать. Невольно я наклонился къ нищей, и вдругъ увидѣлъ два свѣтлыхъ страшныхъ глаза, которые вонзились въ мой мозгъ, какъ змѣиное жало. Они произвели на меня такое впечатлѣніе, что, я добрелъ домой полумертвый отъ страха.

Подобныхъ случаевъ было много, всѣ они дѣйствовали на мою нервную систему. Я рѣшилъ во что бы то ни стало пробраться къ Патерѣ. Вѣдь онъ былъ моимъ товарищемъ. И почему ни въ чьемъ присутствіи нельзя было о немъ говорить? Почему всѣ такъ боятся его и избѣгаютъ? Неужели онъ это заслужилъ? Онъ долженъ былъ мнѣ помочь, или намъ предстояла смерть.

Слѣдующій день былъ необыкновенно темный; жена моя стонала отъ головной боли, а я дѣлалъ ей компрессы. Такъ продолжалось до часу ночи, когда вдругъ у нашихъ дверей раздался стукъ и послышались голоса. Я подумалъ, что это опять стучитъ студентъ. Вскорѣ я услышалъ, какъ произносятъ мое имя, вскочилъ, накинулъ на себя халатъ и схватилъ трость. Я рѣшилъ отдуть студента. Въ самомъ дѣлѣ, онъ стоялъ за дверями, и отъ него разило пивомъ. На мой свирѣпый вопросъ, что ему нужно, онъ спросилъ, не найдется-ли у меня двухъ сигаръ и кстати онъ очень радъ былъ бы, если бы я посѣтилъ его и роспилъ съ нимъ грогъ.

— Ахъ, ты, срамникъ! — закричалъ я внѣ себя.

Онъ же съ пьяной улыбкой произнесъ:

— Ну, ну! держи руки подальше.

И схватилъ меня за руку. Я потерялъ самообладаніе и мгновенно ударилъ его такъ, что онъ упалъ.

Но мнѣ этого показалось мало. Да и легко понять мое положеніе. Жена моя была больна, я былъ этимъ страшно озабоченъ, и всюду я видѣлъ враждебное къ себѣ отношеніе и даже ненависть. Это лишило меня разсудка, и, весь дрожа, я неистово помчался искать правосудія прямо во дворецъ.

Я пробѣжалъ по всей Длинной улицѣ вплоть до площади — мимо газовыхъ фонарей, которые въ туманѣ казались желтыми пятнами. По дорогѣ я сочинилъ цѣлую рѣчь, съ которой я долженъ былъ обратиться къ Патерѣ, но постепенно я охладѣлъ. Прежде всего я увидѣлъ, что на мнѣ нѣтъ надлежащаго туалета, чтобы имѣть право предстать предъ очи его свѣтлости. На мнѣ былъ старый цвѣтной шлафрокъ, и я былъ только въ ночной сорочкѣ, и въ одной туфлѣ, потому что потерялъ другую.

На площади я увидѣлъ большой дворецъ, который поднимался къ небесамъ. Тамъ же стояла часовая башня. Холодъ и сырость отрезвили меня, и я понялъ нелѣпость своего поведенія. «Нѣтъ, — подумалъ я: — теперь не время». Въ шлафрокѣ, и съ тростью въ рукѣ, около часу ночи я рѣшилъ возвратиться, но по болѣе короткой дорогѣ, и очутился на боковой улицѣ. Тутъ сразу повѣяло на меня страшнымъ холодомъ. Хотя жена должна была безпокоиться обо мнѣ, но, чтобы согрѣться, я забѣжалъ въ какой-то домъ, гдѣ были ярко освѣщены окна. Въ немъ играли на роялѣ и пѣли. Хорошо если бы меня не замѣтили; но я обратилъ на себя вниманіе и увидѣлъ, что попалъ во Французскій кварталъ. Надо мной стали смѣяться, но я выскочилъ на улицу и быстро пошелъ впередъ.

Люди побѣжали за мною. Я дѣлалъ шаги громадные; они не отставали. Было грязно, и изъ домовъ несло дурнымъ запахомъ. Какой то мальчишка, схватилъ меня сзади за халатъ и разорвалъ его пополамъ. Я ему отвѣтилъ пощечиной, но лучше бы я этого не дѣлалъ. Поднялся страшный ревъ и улюлюканіе, какъ на охотѣ. Какая-то женщина подставила мнѣ ногу, я полетѣлъ и потерялъ свою палку, и кромѣ того съ меня слетѣлъ шлафрокъ, а рубашка осталась въ рукахъ враговъ, какъ трофей. А за мной еще бѣжала дикая толпа, чуть не половина населенія всего Французскаго квартала. Бросали въ меня ножами и бутылками. Напрасно на каждомъ перекресткѣ я кричалъ: «Караулъ! Полиція!» Но помощи ни откуда не было. И не могло быть спасенія. Вдругъ я увидѣлъ красный фонарь и высокій узкій домъ. Дверь была открыта, и когда я вбѣжалъ въ нее, то въ первомъ этажѣ меня встрѣтила высокая дама съ распущенными волосами, великолѣпными руками, въ серебристой рубашкѣ. Она не удивилась, что я голый, и съ улыбкой сказала:

— Вы ошиблись, пятый номеръ не здѣсь.

Я сталъ извиняться, прикрываясь руками, и отворилъ указанную дверь. Но тамъ я засталъ уже парочку. Дама въ серебристой рубашкѣ исчезла. Ноги мои были въ крови и казались стопудовой тяжестью. Задыхаясь, я сдѣлалъ еще нѣсколько шаговъ, а враги не дремали, они вошли въ домъ, увидѣли меня и съ крикомъ погнались за мной по лѣстницѣ. Съ непонятой силой и ловкостью я скользнулъ въ узкое окно, къ водостоку, по которому какъ бѣлка, спустился внизъ среди тишины и мрака и упалъ на кучу мусора. Мусорщикъ же на своей пахучей повозкѣ доставилъ меня домой.

Жена провела страшную четверть часа въ моемъ отсутствіи, но каково ей было увидѣть меня въ такомъ положеніи!

На другой день собаки играли на улицѣ полами моего халата.

Израненныя ноги мои были всѣ въ бинтахъ, и жена не отходила отъ моей постели.