Царство грезъ

II. Путешествіе.

Подробно описывать, какъ я путешествовалъ, не стану. Всякое путешествіе скучно.

Въ Будапештѣ уже повѣяло Азіей. Я проѣхалъ черезъ Бѣлградъ, оставилъ позади себя Бухарестъ и очутился въ Констанцѣ, на берегу Чернаго моря, откуда пароходъ австрійскаго Ллойда доставилъ насъ въ Батумъ.

Стояла чудесная погода. На берегу мы пересѣли на желѣзную дорогу, подивились просторнымъ русскимъ вагонамъ и черезъ недѣлю послѣ отъѣзда нашего изъ Мюнхена были уже въ Красноводскѣ. Каспійское море мы пересѣкли на русскомъ пароходѣ въ нѣсколько часовъ. Мы мчались черезъ пустынныя страны, прямо на Мервъ, а направо и налѣво отъ насъ тамъ и здѣсь зеленѣли оазисы. Я безбожно курилъ, и при помощи двухъ рублей спасъ на русской таможнѣ свой запасъ табаку.

Жена моя чувствовала себя хорошо. Чѣмъ дольше продолжалось путешествіе, тѣмъ она становилась свѣжѣе. Въ Мервѣ была короткая остановка.

Тамъ, на запасномъ пути, мы увидѣли товарный поѣздъ, наполненный старымъ желѣзомъ и еще какимъ-то хламомъ, и я подумалъ, что, вѣроятно, товары эти направляются въ Перлъ — въ царство Грезъ. Я подошелъ къ окну, и на станціонномъ дворѣ увидѣлъ пеструю толпу, состоявшую изъ всевозможныхъ народностей. Тутъ были и грузины, и греки, и евреи, и русскіе въ своихъ шубахъ, и татары, и косоглазые калмыки, и даже нѣмцы; ходили турки со своими закутанными въ шали женами, и какой-то армянинъ требовалъ, чтобы я купилъ у него пакетъ шафрану. Красавецъ въ красной черкескѣ, должно быть, офицеръ, сѣлъ рядомъ съ нами въ купэ. При свѣтѣ трехъ яркихъ фонарей развертывалась живописная картина, и я увидѣлъ груды шелковыхъ матерій, которыми нагружали вагоны. Наконецъ, поѣздъ нашъ тронулся.

Въ то время, какъ жена чувствовала себя недурно, я, признаюсь, впадалъ все болѣе и болѣе въ дурное настроеніе; какое-то чувство безнадежности и глубокаго разочарованія овладѣвало мною. Самъ не знаю, что со мною происходило.

— Ну что можетъ бытъ здѣсь хорошаго? — брюзжалъ я. — Что для меня этотъ Востокъ?

Жена сказала мнѣ:

— Если намъ не понравится, можемъ уѣхать назадъ, но пока нѣтъ еще основаній капризничать.

— Въ самомъ дѣлѣ, можетъ быть, ты была права, — продолжалъ я: — этому агенту Патеры нужно было просто указать на дверь.

— А денегъ развѣ ты не получилъ? — спросила съ улыбкой жена.

— Прошу тебя, не упоминай больше о деньгахъ. Если бы Патера въ самомъ дѣлѣ былъ такъ богатъ, то онъ могъ бы прислать и милліонъ, чтобы только видѣть около себя приличныхъ людей.

Съ этими словами я повернулся къ женѣ спиной.

— Кажется, ты ужъ черезчуръ переоцѣниваешь наше общество, — проворчала жена.

Мы пріѣхали въ Бухару раннимъ утромъ. Очутились въ странѣ тюрбановъ и бараньихъ шубъ, а послѣ обѣда прибыли въ Самаркандъ.

Несмотря на ноябрь, было только прохладно. Страну оживляли стада верблюдовъ и табуны лошадей. Путь, по которому мы двигались, былъ оцѣненъ въ торговомъ отношеніи еще Александромъ Великимъ. Но боюсь, я впадаю въ стиль туриста, а меньше всего я этого желаю. Городъ Самаркандъ обрисовался вдали. Онъ состоялъ изъ длиннаго ряда огромныхъ домовъ, минаретовъ, церквей, и солнце пестрыми огнями отражалось на синей и зеленой глазури изразцовъ, которыми украшены здѣсь зданія.

Когда мы вышли въ Самаркандѣ изъ вагона, къ намъ подошелъ неизвѣстный маленькій человѣкъ, нѣчто вродѣ помѣси армянина съ пруссакомъ. Онъ какъ-то весь согнулся и сказалъ:

— Я агентъ господина Гауча Куно Эбергардъ Теретаціанъ. Не имѣете ли вы мнѣ что предъявить?

Я показалъ миніатюрный портретъ.

— Благодарю васъ. Этого достаточно, — отвѣчалъ онъ. — У вашей милости въ распоряженіи еще три часа времени. Теперь два, значитъ, въ пять часовъ выступитъ караванъ въ путь. Я позволю себѣ сдѣлать вамъ предложеніе отдохнуть пока у меня и подкрѣпить свои силы.

Два носильщика, сильные, какъ медвѣди, взвалили нашъ багажъ на двухколесную телѣжку и удалились, а мы пошли рядомъ съ Теретаціаномъ.

— А далеко ли до васъ? — спросилъ я.

— Съ добрыхъ полчаса пройдемъ, — отвѣчалъ онъ.

— Ну что жъ, впередъ съ Божьей помощью.

Незачѣмъ описывать азіатскій городъ. Вы уже, конечно, знаете наружность этихъ городовъ — такая же точно, какъ и у нашихъ, только на азіатскій манеръ.

Вкривь и вкось кружили мы по улицамъ и площадямъ и натыкались на сцены изъ «тысячи и одной ночи», пока не дошли до дома, передъ которымъ нашъ проводникъ остановился и сказалъ:

— Здѣсь.

Мы вошли въ комнату, полъ которой былъ на уровнѣ земли. Багажъ нашъ лежалъ уже на дворѣ. Намъ былъ предложенъ завтракъ на разостланномъ коврѣ, и я спросилъ:

— Ну что, герръ Теретаціанъ, что новаго въ Царствѣ Грезъ?

— Ничего новаго, не очень много новаго. Вы, вѣроятно, уже слышали о нашемъ театрѣ?

— Не имѣю никакого представленія, — отвѣчалъ я, глотая превосходный виноградъ.

— Зданіе уже стоитъ цѣлый мѣсяцъ. Много недѣль занятъ я былъ перевозкой кулисъ и старыхъ париковъ. А это вамъ, фрау, слѣдуетъ оставить здѣсь, — произнесъ онъ и указалъ на сверкающую спиртовую машинку.

— Что это значитъ? — спросилъ я и толкнулъ мою жену, которая смотрѣла въ окно, очарованная видомъ прелестнаго ребенка, игравшаго на дворѣ.

— Прошу васъ слѣдовать моему совѣту, — продолжалъ Теретаціанъ.

— Но мнѣ нужны мои вещи, къ которымъ я привыкъ! — вскричалъ я.

— Господинъ долженъ знать, что заботиться ему здѣсь не о чемъ и ни въ какихъ вещахъ нужды не будетъ. Вы можете успокоиться.

— Но, можетъ быть, вещи мы можемъ здѣсь, въ самомъ дѣлѣ, оставить? — сказала жена. — А потомъ твой другъ велитъ доставить багажъ.

— Даже оперная пѣвица, которая къ намъ пріѣхала, осталась всѣмъ довольна, — подхватилъ агентъ. — Ваши милости путешествуютъ не въ какой-нибудь дикой странѣ. Черезъ два дня въ Перлѣ вы найдете все, что вамъ нужно.

— Черезъ два дня?

— Самое большее — черезъ три.

— А что же намъ съ собою взять? — спросила жена.

— У насъ правило, фрау, что черезъ ворота нашего государства можно провозить только подержанныя вещи.

— Не угодно ли вамъ въ такомъ случаѣ осмотрѣть нашъ багажъ? — сказала жена.

Мы вышли во дворъ. Всѣ вещи, которыя были въ употребленіи, мы могли взять съ собою. Теретаціанъ все пересмотрѣлъ. Ни малѣйшая мелочь не ускользнула отъ его глазъ.

— Теперь все въ порядкѣ, — сказалъ онъ и согнулся въ три погибели.

А вмѣсто нашей машинки я купилъ въ городѣ великолѣпный старый самоваръ. Когда я вернулся, были приготовлены двѣ огромныхъ фуры на гигантскихъ колесахъ, и въ каждую былъ запряженъ верблюдъ. Съ сомнѣніемъ посмотрѣлъ я на эти фуры, или арбы.

— Вамъ будетъ очень хорошо путешествовать, — сказалъ армяно-пруссакъ. — Найдется также чѣмъ покрыть арбу. Проводникъ постарается удовлетворить всѣ ваши желанія.

Двѣ корзины, наполненныя провизіею, расположили меня, надо замѣтить, къ этого рода путешествію. Я поблагодарилъ и потрясъ руку агента. Проводникъ ѣхалъ на долгогривой киргизской лошади. А при каждой арбѣ состоялъ особый человѣкъ и двое слугъ шли въ хвостѣ каравана; на нихъ были желтыя шапочки и темные кафтаны.

Когда городъ давно уже исчезъ изъ глазъ, все еще возвышалась на фонѣ золотистаго заката фіолетовая гробница великаго Тамерлана.

Спутница моя невнятно отвѣчала на мои вопросы, потому что боролась со сномъ. Въ нашей арбѣ стояла темнота. Ландшафтъ становился все пустыннѣе и каменистѣе, и былъ окрашенъ въ какой-то холодный темнозеленый тонъ. Арбы равномѣрно качались. Проводникъ что-то жалобно напѣвалъ. Постепенно я тоже сталъ засыпать и на минуту проснулся только отъ ослѣпительнаго луннаго свѣта. Мы какъ разъ остановились у цистерны, и я слышалъ, какъ пили верблюды. Жена лежала рядомъ со мной съ плотно сомкнутыми рѣсницами. Наконецъ, и я заснулъ, и въ первый разъ я такъ крѣпко спалъ.

Колеса перестали вертѣться.

— Долгонько вы изволили спать, — сказалъ кто-то возлѣ меня.

Жена моя уже проснулась и шутливо сказала:

— Вставай, мы въ Царствѣ Грезъ.

Въ самомъ дѣлѣ, я былъ еще въ царствѣ грезъ, и потому все не просыпался. Наконецъ, я стряхнулъ съ себя сонъ и вылѣзъ изъ арбы. Глазъ не сразу привыкъ. Передо мною разстилался сѣрый туманъ, въ сумракѣ мигали только два огня. Сдѣлавъ нѣсколько шаговъ, я чуть не наткнулся на какое-то чудовище съ неопредѣленными формами.

— Прошу васъ садиться, — послышался чей-то громкій голосъ. — Багажъ у васъ въ порядкѣ. Вы имѣете пропускъ?

Я вглядѣлся. Говорящій былъ высокій, бородатый человѣкъ, въ форменной шапочкѣ. Мы стояли у низенькаго блокгауза, освѣщаемаго двумя фонарями. Чиновникъ вернулъ мнѣ предъявленную мною миніатюру, и сказалъ, что, если мы желаемъ скорѣе переѣхать ворота, то должны спѣшить на поѣздъ.

— Какія ворота, какой поѣздъ? — подумалъ я и продолжалъ дальше итти.

— Развѣ ты не видишь? — сказала мнѣ жена.

Тутъ, въ самомъ дѣлѣ, предстала передо мною въ туманѣ огромная безграничная стѣна и какъ-то неожиданно вынырнула передо мною изъ зыблющагося сумрака. Тутъ же чернѣлось какое-то отверстіе. Это и были ворота въ Царство Грезъ. Мы вошли въ туннель, держась, какъ можно ближе къ нашему проводнику. Странное дѣло, едва я очутился подъ сводами этихъ воротъ, я испыталъ какое-то незнакомое чувство. Дыханіе мое остановилось, сердце готово было вырваться изъ груди. Я безсильно посмотрѣлъ на свою жену. Она сама была блѣдна, какъ трупъ. На ея лицѣ я увидѣлъ выраженіе смертельной тоски. Дрожащимъ голосомъ она прошептала:

— Никогда больше я уже не вернусь отсюда.

Но тутъ освѣжающая волна пробѣжала по моимъ нервамъ. Силы вернулись, и я молча взялъ жену подъ руку.