Царство грезъ

IV. Городъ Перлъ.

Около трехъ лѣтъ прожилъ я въ этомъ любопытномъ государствѣ. Съ каждымъ днемъ открывались мнѣ въ немъ все новыя и новыя стороны, хотя, долженъ я сказать, до самаго конца я не успѣлъ себѣ многаго разъяснить; все было такое же на видъ, какъ въ средней Европѣ, и, однако же, на самомъ дѣлѣ, во всемъ была разница. Былъ городъ, стояли деревни, поля, была рѣка и были болота, горы, было озеро, но небо всегда было темное, не было ни солнца, ни луны, ни звѣздъ; облака спускались до самой земли. Одинъ ученый, мѣстный профессоръ, ставилъ это въ связь съ обширными болотами и лѣсами, дававшими густыя испаренія. Иногда что-то блеснетъ какъ будто между тучами и освѣтитъ городъ тусклыми лучами, — и снова сумракъ, и снова туманъ. Весна здѣсь длилась, по крайней мѣрѣ, пять мѣсяцевъ и пять мѣсяцевъ осень, а лѣто было короткое, съ безконечными сумеречными вечерами, и короткая зима, когда выпадалъ снѣгъ. На сѣверѣ съ Царствомъ Грезъ граничилъ высокій горный хребетъ, вершины котораго постоянно были окутаны тучами. Рѣка Негро каскадами ниспадала на скалистую равнину, потомъ она становилась все шире, текла медленно посреди болотъ и принимала почти чернильный тонъ, описавъ луку. У вершины этой луки стоялъ главный городъ царства — Перлъ. Новыя постройки въ городѣ воспрещались; предпочиталось, какъ уже было сказано выше, вывозить старые дома изъ Европы. Обойдя городъ, я кое-какъ набросалъ его планъ для собственнаго пользованія.

Перлъ распадался на четыре главныя части: Желѣзнодорожный кварталъ, расположенный на болотѣ, гдѣ находились архивъ и почтамтъ; къ нему примыкали Садовая часть, гдѣ жили богачи; на Длинной улицѣ проживали лица, занимающіяся торговлей, и вообще такъ называемый средній классъ; у рѣки городъ принималъ деревенскій характеръ; четвертый же кварталъ, который шелъ отъ Длинной улицы почти до самой горы, носилъ названіе Французскаго; тутъ жило около четырехъ тысячъ славянъ, романцевъ и евреевъ. Дома были старинные, деревянные, высокіе и узкіе. Было множество перекрестковъ, и эта часть города не составляла гордости столицы. А надъ всѣмъ городомъ господствовало чудовищное зданіе; грозно смотрѣли на страну и на обитателей высокія окна этого зданія, масса его тянулась до самаго центра города; это и былъ дворецъ Патеры.

Такъ какъ на сѣверѣ вздымались горы, на западѣ текла рѣка, а на востокѣ лежали болота, то городъ могъ расширяться только къ югу. Тамъ находились еще незаселенныя пространства, носившія названіе полей Томашевича, по имени покойнаго ихъ владѣльца. По той сторонѣ рѣки европейцы не смѣли селиться; предмѣстье это пользовалось особыми привилегіями; но объ этомъ послѣ.

Жители набирались изъ самыхъ исключительныхъ натуръ; лучшіе были тѣ, у которыхъ особенно развита была чувствительность; самыя тонкія проявленія неврастеніи особенно цѣнились.

Много встрѣчалось истерическихъ женщинъ, но преобладающій типъ населенія представляли собою застарѣлые пьяницы, иппохондрики, спириты, люди, помѣшанные на своемъ величіи, заскорузлые суевѣры, шулера, акробаты, политическіе флюгера, служащіе нашимъ и вашимъ, и такіе люди, которые за границей считались бы убійцами, фальшивомонетчиками и ворами. Мѣстный владыка удостаивалъ ихъ особой милости. Повидимому, разныя тѣлесныя примѣты, бросающіяся въ глаза, тоже играли роль; такимъ образомъ, было много людей съ колтунами, съ полипами въ носу и уродливыхъ горбуновъ. Дѣтей здѣсь не любили, и приростъ населенія совершался путемъ рекрутированія вновь прибывающихъ; на дѣтей смотрѣли, какъ на лишнюю обузу, а они, еще подрастая, уже начинали упрекать родителей, зачѣмъ они дали имъ жизнь. Жили въ Царствѣ Грезъ только настоящимъ, а будуще у всѣхъ было необезпечено.

Никто не хотѣлъ портить себѣ нервы изъ-за дѣтей, а женщины боялись состарѣться; больше одного ребенка не полагалось имѣть въ семьѣ, а многодѣтныя семьи переселялись изъ-за границы.

Въ городѣ было множество великолѣпно обученныхъ полицейскихъ; главную дѣятельность свою они проявляли во Французскомъ кварталѣ и въ таможняхъ. Всѣ эти организаціи управлялись Архивомъ, помѣщавшимся въ низенькомъ безконечномъ зданіи; оно было сѣро-желтаго цвѣта, покрыто пылью и, казалось, вѣчно дремало; стояло оно на большой площади и было оффиціальнымъ мѣстомъ, гдѣ помѣшалось все управленіе страной. Большей частью грезовцы были изъ нѣмцевъ; съ нѣмецкимъ языкомъ можно было пройти по всему городу, точно гдѣ-нибудь въ Баваріи; другія національности встрѣчались рѣже.

Что касается костюмовъ, то я на первыхъ же порахъ сказалъ своей женѣ:

— Здѣшніе люди носятъ платья своихъ отцовъ и дѣдовъ. Вышедшіе изъ моды цилиндры попадаются на мужчинахъ и даже цвѣтные сюртуки, и дамы ходятъ въ кринолинахъ и старинныхъ прическахъ. Настоящій маскарадъ.

Черезъ нѣсколько дней, однако, мы къ этому привыкли, и даже моя жена устроила себѣ что-то вродѣ кринолина, а я — сюртукъ съ таліей по модѣ шестидесятыхъ годовъ прошлаго столѣтія. Впрочемъ, я долго не соглашался надѣть сапоги съ узкими носками. Но, въ концѣ концовъ, ко всему приспособляешься, и въ особенности скоро начинаешь одѣваться, какъ одѣваются ближніе.

Съ перваго же дня я сталъ хлопотать объ удобной квартирѣ. Женѣ хотѣлось снять квартиру гдѣ-нибудь на краю города. Долго блуждали мы по Длинной улицѣ, пока, наконецъ, не бросился мнѣ въ глаза средней величины двухъэтажный домикъ съ балкономъ; повѣяло какой-то стариной, и обоимъ намъ напомнило дѣтство.

Оказалось, что тамъ было три комнаты съ кухней; управляющій домомъ былъ парикмахеръ, и его лавочка находилась внизу; цѣну онъ запросилъ умѣренную, и мы послѣ обѣда перебрались. Домъ принадлежалъ доктору медицины Лампенбогену. Такимъ образомъ, стали мы гражданами Страны Грезъ.

На третій день ко мнѣ пришелъ гибкій маленькій человѣчекъ и сказалъ:

— Я издатель-редакторъ «Зеркала Грезъ», хорошо всѣмъ извѣстнаго иллюстрированнаго журнала, и имѣю собственную типографію. Очень хорошо, что вы перебрались къ намъ… Мы давно ожидали человѣка съ вашими способностями. Кострингіусъ, наша главная сила, къ сожалѣнію, сталъ выдыхаться, и мы уже выпечатали всѣ старыя клише, какія только нашлись въ Перлѣ. Не угодно-ли посмотрѣть нашъ послѣдній нумеръ.

Я взглянулъ, и увидѣлъ портретъ графа Бейста, индѣйца въ воинственномъ нарядѣ и еще что-то въ этомъ родѣ.

— Что это — интересно? — спросилъ онъ.

— Нѣтъ, мой дорогой.

Онъ задумался, и потъ заструился по его лицу. Вдругъ онъ вынулъ заранѣе написанный контрактъ и попросилъ, чтобы я его подписалъ. Тысячу рублей въ мѣсяцъ, условія годичныя, и отъ меня зависитъ, дамъ я много или мало въ журналъ. Предложеніе показалось мнѣ недурнымъ, и я подписалъ контрактъ. Это было тѣмъ болѣе кстати, что въ Странѣ Грезъ необходимо чѣмъ-нибудь заниматься, чтобы что-нибудь представлять собою.

Одна изъ особенностей Царства Грезъ состояла въ томъ, что на первый взглядъ торговля здѣсь шла такъ же, какъ и въ другихъ странахъ. Но это была только видимость; все денежное хозяйство здѣсь было только символическое: никто не зналъ, чѣмъ онъ владѣетъ. Деньги шли въ оборотъ, ихъ брали, ихъ давали и опять брали назадъ, и всѣ становились при этомъ шулерами; да и самъ я научился слегка шулерничать. Считалось пустякомъ обмануть человѣка; сначала я пришелъ въ ужасъ, когда увидѣлъ, какъ легко грезовцы поддаются внушеніямъ; но волей неволей надо было съ этимъ считаться. Переходъ отъ счастья къ несчастью, отъ бѣдности къ богатству совершался здѣсь гораздо скорѣе, чѣмъ гдѣ бы то ни было; обыкновенно ссылались при этомъ на случайность; но всѣмъ управляла чья-то сильная рука; за непонятными на первый взглядъ обстоятельствами чувствовалась чья-то скрытая сила; надъ всѣми нами тяготѣла судьба, чья-то неограниченная власть; съ какимъ-то ужасъ наводящимъ любопытствомъ чей-то глазъ бодрствовалъ надъ всѣмъ, и ничто отъ него не могло скрыться; и въ этомъ заключалась вѣра грезовцевъ.