Бремя Чести

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Дункан сидел во главе длинного праздничного стола в большом Зале Пиршества и с тревогой смотрел на большую толпу солдат, которые собрались перед ним. Он знал, что должен радоваться тому, что видит – в конце концов, здесь, перед ним, находится то, что он жаждал увидеть: все его воины здесь, в Андросе, пируют, наслаждаясь своей победой. Здесь также находились люди Кавоса и Сивига, все вместе, заняв места пандезианцев, вкушая лучшие яства и лучшее вино и отмечая, как они и заслужили, взятие столицы несмотря на неравные силы. Дункан думал о том, как им удалось одержать победу от Волиса до Эсефуса, до Озера Гнева и на вершинах Коса, и теперь, наконец, в самой столице. Это казалось нереальным. Они разожгли движение в Эскалоне и освободили полстраны. Это было спонтанное восстание, начатое Кирой, нечто, чего никто из них никогда не планировал. Видение свергнутых сегодня статуй знаменовало победу всей жизни.

Дункан знал, что он должен чувствовать себя победителем, должен расслабиться. Но это было не так. Перед ним, среди его воинов, находился непростой альянс других, люди Банта, которые сидели по другую сторону стола, вместе с дворянами и королевской стражей и которые, как подозревал Дункан, все еще были преданы Тарнису. Это был хрупкий союз воющих кланов и интересов, несмотря на то, что все они были родом из Эскалона, с различными распорядками и точками зрения. Группа людей, жаждущих царствования, обладающих противоречивыми идеями относительно вытеснения Пандезии. Дункан ощущал едва скрытое напряжение в воздухе, каждая сторона была себе на уме. И по мере того, как вино текло рекой, он чувствовал, что напряжение растет.

Дункан окинул взглядом зал, отчаянно желая думать, что это единая группа его соотечественников, сражающихся за одно дело. В конце концов, они все хотели свободы. Но он чувствовал, что для каждого из них дело было другим, пути для достижения этого были различными. Чем больше Дункан наблюдал за ними, тем больше начинал осознавать, что перед ним не один народ, а группа конкурирующих интересов, которые живут на одном и том же острове. Он начал видеть, что Эскалон на самом деле никогда не был единым народом, это было лишь название. На самом деле это было отчаянное собрание крепостей, которые делили границу, со своими собственными упрямыми воинами и военачальниками, заботящимися только о своем регионе. Дункан осознавал, что работа Короля заключается в том, чтобы объединить их всех, поддерживать этот союз, который, казалось, висел на волоске. Дункан по-новому зауважал старого Короля. Несмотря на свою вину, Тарнису, по крайней мере, каким-то образом удавалось удерживать их всех вместе. Дункан понял, что добиться единения будет сложнее, чем победы.

Дункан также ощутил страх, оглянувшись и заметив Эниса, сына Тарниса, легко различимого в своем аристократическом одеянии, благодаря своим бегающим глазам, длинному вертикальному шраму вдоль уха. Он бросал холодные взгляды на Дункана, пока тот, в конце концов, не посмотрел на него, после чего Энис отвернулся. Меньше всего Дункан доверял Энису, с его полыми глазами и голодным взглядом. Он вспомнил об их непростой встрече вскоре после того, как он арестовал его отца. Энис настаивал на том, что он будет лучшим королем на месте своего отца и практически умолял Дункана дать ему власть, в ответ пообещав всевозможные союзы. Испытывая отвращение к этому вероломному сыну, Дункан отослал его с глаз долой. Ему было ненавистно присутствие Эниса за этим столом, и он бы этого не допустил, если бы не его близость с Бантом, королевской стражей и всеми дворянами. Это всего лишь еще одна неприятная сторона политики.

Пир продолжался уже несколько часов, зал был полон музыки, женщин и выпивки. Пир был предназначен для укрепления их братства. Дункан желал бы отвоевать Эскалон своими силами, но он знал, что ему понадобятся Бант и его люди, а также королевская стража. Освобождение нескольких городов – это одно, но взятие целой страны, защита ее границ и правление – совершенно другое. Дункан нуждается в них, особенно когда Пандезия, несомненно, готовится к ответной атаке.

Пока остальные ели и пили, Дункан едва притронулся к еде. Ему уже была ненавистна роль Короля. Он ненавидел политику, ненавидел править, ему было неприятно арестовывать Тарниса, который когда-то было ему вместо отца. Выбор у него был небольшой – смерть или арест – и Дункан, по крайней мере, радовался тому, что он выбрал второе. Он знал, что этот выбор угрожал его союзу с Кавосом, который все еще кипел от ярости из-за того, что он оставил Тарниса в живых, и союзу с Бантом и дворянами, которые были довольны еще меньше. Дункан со всех сторон ощущал, что его союзы распадаются.

Дункан посмотрел на Артфаэля и присутствие друга, как всегда, утешило его. Он заметил рядом с ним пустое место Энвина, своего доверенного командира. Когда он подумал о миссии, с которой отослал Энвина, у него снова засосало под ложечкой. Дункан знал, что прямо сейчас Энвин скачет сквозь ночь в Тебус, чтобы обезопасить Южные Ворота, пока не слишком поздно. Дункан задавался вопросом, удастся ли его командиру сделать это вовремя, до того, как Пандезия вторгнется с юга подобно приливной волне. Дункан ничего не хотел так, как присоединиться к своему другу, но он знал, что нужен здесь, чтобы укрепить этот союз перед следующей атакой.

Мужчины перед ними пили и наслаждались, празднуя, словно на рассвете им не предстояло отправиться в бой. Дункан видел это прежде со своими солдатами – это было их способ приготовиться к возможной смерти, лишить себя страха перед сражением. Он не стал лишать их этого удовольствия. Он видел, что даже его собственные сыновья выпили слишком много, судя по их раскрасневшимся лицам. Несмотря на их покрасневшие щеки, несмотря на их пьяное высокомерие, Дункан знал, что сейчас не время обуздывать их.

Хотя, глядя на них, он испытывал боль, потому что ему не хватало дочери. Дункан спрашивал себя, где сейчас Кира. Добралась ли она до башни? Больше всего на свете он хотел, чтобы она была здесь, с ним – она и ее дракон. Как же он нуждался в них сейчас.

«Мужчины Бариса – лучшие воины Эскалона!» - воскликнул резкий пьяный голос.

В толпе поднялись крики.

Дункан сжал зубы, оглянувшись и увидев, как пьяный Бант стукнул по столу своей кружкой, акцентируя внимание на хвастовстве своих людей, разговаривающих достаточно громко, чтобы спровоцировать людей Дункана, которые сидели по другую сторону стола. Люди Банта заголосили в знак одобрения, в то время как люди Дункана помрачнели. Казалось, что Бант ищет повод спровоцировать Дункана и его воинов, нарушить союз. Дункан подумал, что Бант, возможно, просто пытается сохранить лицо после сегодняшней капитуляции и нанести небольшой ответный удар.

Дункан не купится на эту приманку. Как человек, удерживающий этот союз вместе, он знал, что должен выбрать свои сражения и проявлять сдержанность – ту самую сдержанность, которую он всегда ненавидел как воин. Как бы он ни презирал хвастливых мужчин Бариса, он понимал, что ради Эскалона должен сделать глубокий вдох и найти способ не дать этому союзу распасться.

«В Барисе также самые лучшие крепости во всем Эскалоне! Попробуйте найти хоть одну получше!» - продолжал Бант под пьяные крики своих людей.

«Ты имеешь в виду ту крысиную нору глубоко в каньоне, который ты называешь городом?» - выкрикнул голос с противоположной стороны стола.

Наступила тишина, когда глаза всех присутствующих проследили за голосом. Дункан оглянулся и его сердце ушло в пятки, когда он увидел то, о чем заподозрил в ту же секунду, когда услышал голос – его сын Брэкстон, рядом со своим братом Брэндоном, смотрел на Банта. «Нет», - молча призывал своих хвастливых сыновей Дункан. – «Не сейчас».

«А что касается лучших воинов», - вмешался Брэндон. – «Десятеро твоих людей не смогут противостоять одному из нас».

В этот раз одобрительно закричали люди Дункана, в то время как Бант покраснел. Он бросил на сыновей Дункана хмурый взгляд.

«У нас больше побед, чем ты можешь сосчитать, мальчишка», - прошипел от злости Бант, положив обе ладони на стол.

Брэндон фыркнул.

«Победы!» - насмехался он. – «Это то, чем ты называешь стычки скота?!»

«Единственная победа, на которую ты можешь претендовать», - добавил Брэндон. – «Это поцелуй в зад старого Короля!»

Зал заревел и загудел.

Униженный Бант поднялся со смертельным взглядом в глазах. Он поставил кулаки на стол, повернувшись к ним лицом.

Взбешенный Дункан знал, что он должен это прекратить, пока все не вышло из-под контроля.

«Мальчики!» - прошипел он, желая, чтобы они замолчали. Они были молодыми и глупыми и идеально клюнули на наживку Банта.

Дункан ожидал, что они посмотрят на него, но оба его сына, подогретые вином, казалось, его не услышали. Дерзкие, молодые и импульсивные, они стояли лицом к лицу с Бантом.

«Скажи мне», - добавил Брэкстон. – «Каково было сегодня поцеловать зад нашего отца?»

Лицо Банта побагровело. Он плюнул на стол, в то время как все его люди встали рядом с ним, возмутившись, словно собираясь сразиться. Бант повернулся к Дункану.

«Мои люди больше не с тобой!» - крикнул он. – «Ты можешь атаковать Пандезию в одиночку и умереть один. С нашим союзом покончено!»

Его люди одобрительно заголосили, когда Бант вынул меч. Они последовали его примеру.

Люди Дункана тоже поднялись по другую сторону стола, вынув мечи. Впереди находились Кавос, Брамтос, Сивиг и Артфаэль, вся видимость вежливости исчезла. Они стояли друг против друга, и Дункан понимал, что должен быстро что-то предпринять.

Дункан отодвинул стул, поднялся во главе стола, ударил кулаком по столу и крикнул:

«ДОВОЛЬНО!»

Все мужчины повернулись к нему, почувствовав властность в его голосе.

«Есть только один путь к победе!» - объявил Дункан, его голос – голос великого командира – гремел. – «За нашими воротами находится враг – враг, который отберет у нас все, что мы имеет, все, кем мы являемся. А мы будем сидеть здесь, как дети, сражаясь друг с другом?»

Он медленно окинул взглядами мужчин с раскрасневшимися лицам по обе стороны стола, которые все еще держали в руках мечи, противостоя друг другу. Они не сложили свое оружие, но, по крайней мере, пока стояли спокойно.

«Я не стану терпеть подобное оскорбление от твоих отпрысков!» - крикнул Бант.

Дункан посмотрел на своих сыновей, опасаясь бороться с этим. Он знал, что его мальчики правы, и ему было ненавистно просить их извиниться, особенно перед этим хвастуном. Но на кону было слишком многое, а хорошие руководители делают то, что должны.

«Вы должны извиниться перед Бантом!» - приказал Дункан. – «Оба!»

Его сыновья нахмурились, все еще опьяненные вином.

«Мы не станем извиняться за то, что сказали правду!» - крикнул Брэндон.

«Этот человек провоцировал нас всю ночь!» - крикнул Брэкстон. – «Разве он не должен извиниться?»

«Если он такой великий воин, как он о себе говорит», - добавил Брэндон. – «Давайте посмотрим, сможет ли он оправдать это звание!»

Дункан почувствовал, как у него скрутило желудок, когда он понял, что его планы рушатся у него на глазах.

«Ах вы мелкие отбросы!» - Бант бросил на них сердитый взгляд. – «Я убил больше человек прежде, чем вас отлучили от груди и, если бы ваш отец не стоял здесь, я бы прямо сейчас пронзил ваши сердца своим мечом».

«Попробуй!» - вдруг крикнул Сивиг, встав рядом с Брэндоном. – «И встретишься с моим мечом!»

«А ты – с моим!» - пригрозил один из людей Банта.

Мужчины по обе стороны стола начали кричать друг на друга, пока Бант, в конце концов, не прыгнул на стол и не плюнул.

«С нашим соглашением покончено!»

Глаза всех присутствующих устремились на него, мужчины замолчали.

«Мы отступаем в Барис!» - крикнул Бант. – «А когда Пандезия убьет всех вас, мы первыми это отпразднуем!»

Он вдруг спрыгнул со стола, повернулся и выбежал из зала. Его люди последовали за ним, и с ним опустело ползала.

Глядя на то, как они уходят, Дункан видел, как вместе с ним исчезает его союз. Он знал, что он мало что может сделать, чтобы не дать своему королевству не рассыпаться на части.