Братья по разуму

Глава 10

Сапоги не очень помогли. После дождя на ветках осталась влага и пока пробирались через лес одежда промокла. В сапогах тоже стало мокро – набежало с одежды. Так можно и ноги натереть. Вскоре вышли на просёлочную дорогу, стало легче.

– Выбиваемся из графика, – озабоченно говорит Родик. – Нам еще девять километров топать. Прошли всего три.

Задержались на первом этапе. Выйдя во двор, перебрались через забор к соседям, предварительно усыпив гипноизлучателем огромного лохматого пса. Потом долго высматривали собаку в следующем дворе, чтобы тоже отключить. Так пройдя через пять дворов, добрались до опушки леса. Сначала шли осторожно, опасаясь нарваться на засаду. По мере удаления стали чувствовать себя свободнее, но гипноизлучатель не прячу до сих пор.

– Ты как? Держишься? – озаботился Родик.

– Нормально. Ноги мокрые только.

– Потерпи, нам еще через лес пару километров пройти, потом сможем переобуться.

Дорогу Родик освещает тусклым фонариком, я сзади бреду вообще в полутьме. Хорошо, что Бирри заставила меня тренироваться, иначе сейчас пришлось бы туго. Усталости нет, только сердце бьется часто, из-за повышенного содержания кислорода.

– А станция это что? – надоело мне молчать.

– Это место где останавливаются поезда. Поезд – это такой вид транспорта, увидишь. Мы идём на станцию не самую ближнюю, чтобы меня там точно никто не знал. А в город приедем, там уже точно не задержат.

– А город большой? – продолжаю расспросы.

– Большой. Нет, если по вашим меркам то маленький, у вас, как ты рассказывал, один дом как наш посёлок. Представляю, какие у вас города!

– У нас нет городов. Есть, как это по-вашему… регионы. Но между ними нет пустого пространства, границы условные. И домов нет, жилкомплекс состоит из множества квартир и других помещений. Школы, магазины, рабочие блоки, развлекательные центры. Одно здание рассчитано на 25 тысяч человек.

– Ну у вас и масштабы! – охнул Родик.

– Да, здание двадцать этажей вниз и сто пятьдесят – двести – вверх. На крышах развлекательные центры. Многие годами не покидают комплекс, особенно пенсионеры. Деревьев нет, но есть оранжереи, только съедобных фруктов там не выращивают, как у вас. Цветы в основном и небольшие кустарники.

За разговором путь пролетает скорее. Выбравшись на ровную дорогу, переобулись и выжали мокрую одежду. Мне-то ничего, а Родик вижу продрог.

– Костёр бы разжечь, обсохнуть, да сухой ветки не найдёшь, – жалуется он. – Придётся ждать, пока солнце взойдёт. Снова задержка.

Солнце уже показалось на востоке, самый краешек. Красиво так, никогда такой красоты не видел. Засмотрелся и полетел плашмя, запнувшись о край выбоины. Точнее не выбоины, а хорошей такой ямы. И это посреди дороги покрытой специальным покрытием. Таких ям на ней оказалось много.

– Смотри под ноги, тут опаснее, чем в лесу! – помог мне подняться Родик.

– Что это?

– Где? – не понял Родик. – Вот это? Яма.

– Зачем?

– Ну как…, просто, появилась…, – мой вопрос поставил его в тупик.

– Но ведь это дорога для транспорта? Для чего на ней ямы?

Мне показалось, он обиделся. Зашагал вперёд. Лишь метров через сто бросил через плечо:

– Чтобы враги не прошли!

– Жестоко вы с ними!

– А то! А у вас что, все дороги зеркальные?

– У нас нет дорог для транспорта, – поясняю ему. – Те, которые для пешеходов и того, что похоже на ваши велосипеды – из материала, который невозможно повредить. А яму на нём и бластером не выжжешь.

– А как вы на дальние расстояния перемещаетесь?

– Через порталы. Такие, в какой Данька попался.

Теперь Родик умолк надолго.

Так я и не понял предназначение выбоин. Движемся дальше. Несколько раз, услышав звук мотора, ныряли под прикрытие деревьев. Один раз звук раздался сверху.

– Вертолёт? – угадываю я.

– Да. В стороне идёт, будем надеяться, не нас ищет. От него не спрячешься, тепловизор и под деревом обнаружит.

Потом услышали совсем другой звук. Протяжный гул, как из рога.

– Поезд, – пояснил Родик. – Подходим к станции. Но сначала обсохнем, чтобы внимание не привлекать.

Расположились на полянке, стоим под лучами солнца – сушимся. Медленно очень.

– А мы не опоздаем на эту, как её, электричку?

– Она каждые два часа ходит. Не хочу пока телефон включать, по нему засечь могут. Вот мы слышали, наверное, эта на семь часов пошла. Теперь на девять будет, часик постоим и пойдём. Ой, чего я торможу, давай перекусим пока, – Родик достал из рюкзака пакет с продуктами. Аппетита особо не было, съели немного кругляшков мяса, именуемых колбасой. Специально для меня Родик щедро намазал их горчицей.

– Ты только на людях не демонстрируй свои извращенные вкусы, – предупреждает он. – И, вообще, меньше говори. А лучше молчи, изображай глухонемого.

– Это как? – не понял я.

– Ну это когда не слышишь ничего и говорить не умеешь.

– А так бывает?

– У нас да, – снова обиделся Родик. А что я сказал?

Запили завтрак молоком. Потом Родик спрятал сапоги под камень. Сказал, что потом заберет. Осмотрел меня внимательно.

– Слушай, мама мне дала остатки бронзатора. Давай и меня намажем, а то слишком с тобой различаемся. Ты почти мулат, а я бледнолицый.

Осторожно растираю крем по его лицу. Темнеет понемногу. Когда крем закончился, стало понятно, что мы совершили ошибку. Слишком уж большой контраст между бронзовым лицом, (пусть и не таким как у меня), и белыми волосами.

– Ерунда, – отмахнулся от моего предупреждения Родик, – что теперь блондинам, не загорать?

Но спрятал волосы под сооруженной из куска ткани повязкой. Как он сказал – банданой. К тому времени одежда, пусть не полностью, но подсохла. Выдвигаемся дальше. Станция, к которой вышли метров через пятьсот, представляет собой бетонный прямоугольник без одной стенки, под которым находится несколько человек. Вдоль неё тянутся две параллельные металлические полосы, уходящие за пределы видимости.

– Это что? – сотый раз задаю один и тот же вопрос.

– Дорога, – устало отвечает Родик.

– А, понял! – радуюсь я. – Для себя вы сделали хорошую дорогу из металла, а для врагов ту, с ямами!

– Слушай! Ты это…, заткнись. Ты глухонемой, не забыл?

Внимаю предупреждению. Подходим к ожидающим поезд людям. Несколько человек бросили на нас не особо заинтересованные взгляды. В форме никого не видно. Радик говорил, что могут в поезде проверять, если что, буду валить всех подряд из гипноизлучателя. Стоим долго, сушим оставшиеся влажные места. Молчим, я ведь немой. И вот долгожданный гудок, появляется домик на колёсах, тянущий за собой еще несколько домиков. Прикольно, как говорят ребята! Поезд плавно затормозил, потом раздвинулись двери. Заходим, с двух сторон на широких лавках сидит много людей, занимаем свободные места напротив двух старушек с кучей сумок и тележками. Покосились на нас с подозрением. К Родику вернулось его многословие, постепенно разговорил проникшихся доброжелательностью бабушек, они даже угостили нас пирожками. Я чуть было не повторил вслед за Родиком «спасибо», несмотря на то, что он успел поведать им о моей неполноценности. Я, как выяснилось, его двоюродный брат, кроме того что глухонемой, еще и умственно отсталый. Вот гад такой! Как я должен дурочка изображать? Эмоции удержать на лице не удалось, но видимо они оказались в тему, так как одна бабуля поохав, протянула мне несколько конфет. Я их не ем, поэтому брать не стал, зато прикарманил Родик. Подошла женщина, у которой Родион приобрёл билеты на проезд. Следом появился парень со струнным музыкальным инструментом в руках и стал петь. Мне захотелось заткнуть уши, вовремя вспомнил, что я глухой. Потом парень прошел с протянутой кепкой, в которую пара человек бросили деньги. Остальные, похоже разделяли моё мнение о его музыкальных способностях. Смотрю в окно, мимо проносятся странные постройки, дороги для врагов, поселения, но больше всего деревьев. Накапливается много вопросов, а спросить нельзя! Появился человек в форме, я напрягся. Родик объяснил бабушкам, что я хочу в туалет и, попросив их покараулить места, потащил меня за собой. Открыв дверь, завёл в дурно пахнущее маленькое помещение.

– Блин, ты что дерганый такой, – сердито начал выговаривать мне. – Совсем не похож на глухонемого, на звуки оглядываешься, по глазам видно что всё понимаешь.

– Да уж прости, практики у меня нет в этом деле. А тот военный что проходил…

– Какой военный? Это железнодорожник! То есть тот, кто работает на этом поезде. У нас форму не только военные носят, так что не нужно от всех шарахаться. Вообще ни от кого шарахаться не нужно, чтобы внимание не привлекать. Изображай дурочка лучше. Взгляд рассеянный, слюну пусти. Можешь промычать что-то нечленораздельное. Хотя нет, лучше не надо, перебор будет.

После инструктажа возвращаемся обратно. Поезд остановился на следующий станции, народа прибавилось. Мест свободных уже нет, нас тоже потеснили. Рядом села женщина с двумя небольшими девочками. У меня снова появился вопрос: почему они такие одинаковые? Родик быстро познакомился и с ними, снова грустный рассказ о брате – идиоте. Девочки меня сначала опасались, потом пообвыклись и осмелели. У них, наверное, задницы были намазаны горчицей, потому что на месте не сиделось. То им к окну, то на руки маме, потом и к Родику забрались. Как раз в этот момент мимо проходили три человека в форме, с рациями в руках и дубинками на поясе. Стражи порядка. По нам скользнули мимолётным взглядом. Только сейчас до меня дошло, зачем Родик проявляет такую активность. Искать то будут одиночных подростков. А мне роль дурочка больше всего подходит, чтобы не проколоться.

Приехали? Похоже да, все стали подниматься, двигаться на выход. Родик предложил бабушкам помочь, сунул мне в руки две тяжелые сумки, а сам схватился за тележку. Так и выбрались из вагона. Не зря – людей в форме на перроне оказалось немало. А ведь могут, как мне говорили, и в гражданской одежде караулить. Так что мы тащили сумки до автобуса почти километр. Бабушки наделили нас на прощанье еще фруктами и уехали. А мы, стараясь держаться в толпе, двигаемся к условному месту, где назначена встреча. Это высокая стела с часами рядом с вокзалом. Вот на лавочке за ней и должна нас ждать мама Таня. Однако её нигде не видно.

– Странно, по времени давно пора быть, – встревожился Родик. – Не стоим, двигаем дальше.

Дальше идут два ряда небольших пятиэтажных домов, разделенных дорогой. Отправляемся вдоль них, у небольшого заведения с выставленными на улицу столиками, Родик останавливается:

– Давай мороженого поедим, заодно подумаем что делать.

– Но мы, ведь, обсуждали варианты вчера, – напоминаю ему.

– Такого варианта, что её вообще не будет, мы не предусмотрели! А если её задержали?

– Будем ждать, если не появится – действуем, как планировали сначала. То есть – едем сами в Москву. Могу сам поехать, – предлагаю, внутренне боясь, что он согласится с предложением.

– Поедет он! Далеко ты сам уедешь. Тебе какое мороженое?

– Мороженное что? Мясо, фрукты?

– Молоко. Сладкое. Ах да, я и забыл, что ты сладкое не ешь, – чуть растерялся Родик. – А с горчицей мороженое не бывает. Пойдём тогда дальше.

Проходя мимо зеркальной витрины, он притормозил, глядя на своё отражение. Бандану он снял, когда вышли с вокзала.

– Да, и правда, слишком контраст большой. И не отмоешь теперь, – почесал он затылок. – Ничего, есть идея!

Заходим в помещение с вывеской «Салон красоты». Сначала он усаживает в кресло меня.

– Мой брат глухонемой, я сам расскажу что сделать. Всё укоротить, вот здесь побольше, тут косой срез, челка прямая. Я вернусь, рассчитаюсь.

И уходит в женский зал. Что он задумал?

Процесс стрижки ничем не отличается от нашего. Только машинка другая. Разница в развитии в тысячелетия ничего нового не добавила. Это для мужчин. Для женщин изобрели столько всего, что легче разобраться в устройстве двигателя звездолёта. Парикмахерша, пожилая по местным меркам, по виду добродушная и веселая. Шутит со мной, словно пропустила мимо ушей информацию о моей глухоте. С трудом удерживаюсь, чтобы не реагировать. Хорошо что процедура длилась недолго. Усаживаюсь в сторонке и жду Родика. Даже волноваться начал, так долго его не было.

– Хей! Я тут! – не сразу узнаю в смуглом шатене Родьку. Даже брови покрасили! Во даёт!

– Я и бронзатора еще прикупил, можно будет футболку без рукавов надеть. А ну повернись, – осматривает меня. – Вот, на человека стал похож. Хотя бы внешне. Двигаем к вокзалу.

Издалека видим, у стелы мамы Тани нет. Рискнули немного постоять около неё, рассматривая.

– А кто такой Гагарин? – всмотрелся я в надпись.

– Это наш первый космонавт! – гордо сообщает Родик.

– Да? Вы летаете в космос? – удивился я. – но на орбите нет космодрома! Только технические спутники.

– Мы пока недалеко летаем, по орбите и назад. А почему космодром должен быть на орбите?

– Он занимает много места. Сначала у нас тоже был на планете, а сейчас челноками доставляют на орбиту пассажиров и экипаж. Там целый комплекс с искусственной гравитацией. Я Даньке показывал видео, когда он у нас был.

– Следующий раз пусть меня похищают! – предложил Родик. – Похоже мамы не будет. Придётся телефон включать. Хотя есть вариант… точно, придумал! Сейчас у кого-нибудь попрошу…

Что попросит узнать не успел, меня проходя толкнул какой-то малец. Ну чуть ниже меня. Сильно, я в Родика плечом ударился. Нет, я понимаю что толпа, но так нагло! У меня уже готовы были сорваться пару неласковых слов, когда Родик сжал мою руку.

– Тс-с, тихо. Это Данька, – прошептал он. И точно, теперь и я узнал. Сначала незнакомая одежда ввела в заблуждение.

Даня сделав полукруг прошел обратно мимо нас с нейтральным выражением морды лица. Следуем за ним на расстоянии, чтобы не терять из вида. Входим в здание вокзала, поднимаемся на второй этаж. Даня идёт к рядам кресел, мы свернули к столикам, за которыми люди питались.

– Садись, я возьму что-нибудь, – указал мне Родик на свободный стол. Пока он ходил, наблюдаю за Даней. Ага, а вот и мама Таня! На шее у неё ярко-красная косынка, сигнал опасности. То есть за ней следят. Но зачем она Даню взяла с собой, это не планировалось? Видимо что-то произошло, изменившее планы.

– Вот, попробуй это, – Родик поставил передо мной бокал с разноцветным содержимым.

– Ты видишь?

– Да. Не зыркай туда, сейчас посидим и уходим. Действуем по плану Б.

План Б предусматривал вариант со слежкой. В таком случае нам нужно самостоятельно добираться до Санкт-Петербурга. Оттуда сделаем звонок отцу Родика и Дани. Как ни странно, я испытываю облегчение. Теперь я уверен, что мама Таня не собирается сдавать меня.

Управление ФСБ г. N – ск.

Знакомый нам подполковник стоит навытяжку в своём же кабинете, перед разъярённым начальством. Не каждый день в провинциальный городок приезжает директор ФСБ, причём наградами даже не пахнет, а вот наоборот – даже очень.

– Чему вас… учили… недоделанных. Участковый лейтенант из Задрыщенска и то справился бы с такой работой! Вы…, даже наблюдение толком организовать не смогли, мать…, в …. Я что президенту должен докладывать? Полсотни профессионалов, которых шесть лет учили, обвёл вокруг носа мальчишка!

– Разрешите? – в дверях появляется Марина. На этот раз почти в форменной одежде – белый верх, тёмный низ.

– И эта еще! Я тебя зачем сюда посылал? – её появление спровоцировало новую вспышку. – В отставку, и поедешь в Лондон учиться, хватит, поиграла в агента!

– Разрешите сообщить новую информацию! – девушка побледнела, но держится спокойно.

– Давай, добивай уже, – Александр Васильевич вытер со лба выступивший пот.

– Утверждение Шуваловой Татьяны, что её сын Родион отправился на рыбалку не подтвердилось. Все его друзья находятся по домам, все водоёмы проверены. Взяты под наблюдение ближайшие железнодорожные станции, автовокзалы, фото передано в управление полиции с пометкой «особо важно», за Татьяной Шуваловой установлено наблюдение.

– Я не понимаю, зачем вы её отпустили? – снова взорвалось начальство. – Не могли «хорошо» с ней побеседовать?

– У нас не было оснований для задержания, – холодно отвечает Марина. – Доказать, что в доме находился кто-либо посторонний, было на тот момент невозможно. Отпечатки пальцев вполне могли оказаться какого-нибудь одноклассника.

– Так возможно так и было всё? Пацан на рыбалке, записи скачали с интернета, как заявил тот Даниил. Никто ни при чём, а мы как дебилы их три дня стережем?

– Никак нет! – ожил подполковник. – В компьютере обнаружена программа для монтажа видеозаписей, в которой сохранились звуковые нарезки.

– И еще, – добавляет Марина, – только что я получила результат ДНК экспертизы. Для исследования были взяты волосы и эпидермис, найденные в постелях, а также засохшая кровь, найденная на полу и канцелярском ноже. Вот заключение.

– Давай коротко основное, некогда вникать в детали! – требует директор ФСБ.

– Если своими словами, то доказано, что в доме находился посторонний, более того он там ночевал. Вывод экспертов – это однозначно человек, земного происхождения. Составлен примерный автопортрет. Это мужчина, 15–18 лет, цвет волос каштановый, цвет кожи ярко-желтый.

– Какой? – одновременно спросили оба мужчины.

– Ярко-желтый, так в заключении. Отмечена анормальность – группу крови определить не удалось. Таких людей у нас один на 250 тысяч, все на учёте. В радиусе пятисот километров ни одного.

– То есть версия пришельцев не подтверждается? Если не считать сбитый объект, – задумчиво протянул Александр Васильевич. – Ваши предложения?

– Искать нужно двоих, Родиона и второго, примерно его ровесника. Первоначальная версия интереса подозреваемых к полигону, не подтвердилась. Считаю: они направляются в Санкт-Петербург или Москву. Рассылаем всей нашей агентуре приметы, подключаем полицию, автомобильную инспекцию, железнодорожные службы, – уверенно рапортует подполковник. – Продолжаем наблюдение за Шуваловой Татьяной, которая, по её утверждению, везёт сына на встречу с отцом. Берём под контроль Максима Шувалова.

– Это мы и без тебя догадались, – обрывает его директор. – Не смогли уследить на десяти квадратных метрах, теперь ищи их по всей стране! Телефон Родиона проверяли?

– Дома телефон не обнаружен, пеленгация результатов не дала. Считаю: он с ним, но батарея вынута, – докладывает Марина. – Как только появится на связи – будет зафиксирован.

– Понятно. Хорошо, действуем как сказано, вы оба в Санкт-Петербург, я в Москву – получать разнос от президента. Малейшая новая информация – сразу доклад мне.