Брат по мечу" ()

I

Когда это случилось, он думал о снеге.

Ему действительно следовало бы полностью сосредоточиться на поставленной задаче, но в тот день температура превысила 110 градусов, и даже сейчас, когда солнце уже зашло, все еще было за девяносто. Этого было более чем достаточно, чтобы заставить любого человека мечтать о каком-нибудь месте попрохладнее, даже если это было - что? Три года с тех пор, как он по-настоящему видел снег?

Нет, поправил он себя со знакомой болью. Два с половиной года... с той последней поездки на лыжах с Гвинн.

Сержант-артиллерист Кеннет Хоутон сжал челюсти. После стольких лет боль должна была ослабнуть, но этого не произошло. Или, возможно, так оно и было. Сразу после того, как он получил известие о несчастном случае, она была такой огромной, такой ужасной, что угрожала поглотить его, как какой-то черный, ледяной прилив. Теперь это была всего лишь рана, которая никогда не заживет.

Эта мысль промелькнула у него в голове, когда он стоял в командирском люке с правой стороны плоской башни бронетранспортера и вглядывался в ночь. Будучи старшим сержантом во взводе лейтенанта Алвареса, Хоутон командовал бронетранспортером номер два (неофициально известным своей команде как "Крутая мама"), с капралом Джеком Машитой в качестве водителя и капралом Диего Сантандером в качестве наводчика. Технически "Крутая мама" была БТ-25, легкобронированной машиной на базе канадской МОВАГ Пиранья, восьмиколесной машиной-амфибией, защищенной от огня стрелкового оружия и вооруженной 25-миллиметровой автоматической пушкой Бушмастер M242 и спаренным с ней 7,62-миллиметровым пулеметом M240. Второй M240 был установлен на командирском посту, и "Крутая мама" развивала скорость более шестидесяти миль в час на приличных дорогах. Она потребляла дизельное топливо JP-8 и технически имела запас хода более четырехсот миль при приводе на четыре колеса. При приводе на все восемь колес дальность хода быстро падала, а первые бронетранспортеры серии были печально известны негерметичными топливными баками, что еще больше уменьшало номинальную дальность. По крайней мере, самая последняя программа продления срока службы баков, похоже, наконец-то справилась с этой проблемой.

В данный момент Машита сидел за рулем, справа от него располагался большой дизельный двигатель Детройт, а его голова и плечи торчали из люка над его отсеком. Двадцатилетний капрал только что закончил проверять уровень всех жидкостей - что он делал снова каждый раз, когда машина останавливалась. Сантандер стоял в стороне, методично пережевывая огромный комок жвачки, и тихо разговаривал с капралом Леви Джонсоном, старшим из их вечерних пассажиров. Разведывательное подразделение из четырех человек, за транспортировку и поддержку которого они отвечали, уже погрузило большую часть своего снаряжения на борт, и Хоутон напомнил себе проверить лаз от отсека водителя БТ до десантного отсека, прежде чем они на самом деле отправятся в путь. Предполагалось, что он всегда должен быть свободным, но у людей была привычка защищать от повреждений оборудование и принадлежности, захламляя ими лаз, вместо того, чтобы складывать их в открытый контейнер, установленный на задней части башни, или прикреплять их к внешней стороне транспортного средства, как должно быть.

Хоутон уже завершил все свои другие проверки перед миссией. Топливо, аккумулятор, боеприпасы, приборы ночного видения, тепловизионные прицелы, связь, личное оружие... У него все еще оставалось добрых двадцать минут до запланированного выхода, но он и его команда твердо верили в то, что нужно опережать сроки.

Никогда не помешает быть готовым раньше, чем нужно, - размышлял он, в глубине души все еще представляя тихий, ровный полет снежинок. В любом случае, это чертовски лучше альтернативы! И лейтенанту не понравится, если что-то пойдет не так, пока...

Вот тогда-то это и случилось.

Вселенная внезапно стала шокирующе серой. Не черной, не туманной, не туманно-серой. Его мозг настаивал на том, что невыразительная серость, окутавшая его, была почти болезненно яркой, но его зрачки и зрительный нерв одинаково настаивали на том, что уровень освещенности вообще не изменился. Его руки мертвой хваткой вцепились в край командирского люка, когда четырнадцатитонный БТ, казалось, вывалился из-под него, но даже когда его охватило тошнотворное чувство свободного падения, он знал, что на самом деле вообще не двигался.

После шестнадцати лет службы в корпусе Кен Хоутон полагал, что видел и испытал практически все, что может встретиться на пути морского пехотинца. Однако это было нечто совершенно иное - нечто, для восприятия или описания чего человеческие чувства никогда не были предназначены, - и вспышка чего-то слишком похожего на панику пронзила его.

Казалось, это продолжалось часами, но также казалось, что с его чувством времени было что-то не так. Казалось, он не мог говорить, казалось, даже не дышал, но ему удалось взглянуть на свои наручные часы, и цифровой дисплей полз, полз. Он мог бы сосчитать до десяти - медленно - за то время, пока каждая полудохлая секунда тянулась в вечность. Две мучительно медленные минуты, прихрамывая, прошли мимо. Затем три. Пять. Десять. А затем, так же внезапно, как цвета вселенной исчезли, они вернулись.

Но они были не того цвета.

Загар, седина и выжженный солнцем коричневый цвет Ближнего Востока исчезли. Так же как и ночь. БТ располагался на пологом склоне холма, покрытом степной травой высотой в три-четыре фута, под солнцем, до захода которого оставалось еще по меньшей мере два-три часа.

Хоутон услышал глубокий, взрывной возглас изумления Машиты по каналу связи шлема, но он не понадобился сержанту-артиллеристу, чтобы понять, что они точно не в Канзасе.

Хоутон ошеломленно уставился в высокое кристально-голубое небо, почувствовал осеннюю прохладу в легком ветерке, охлаждающем пот на его загорелом от пустыни лице, услышал пение птиц, которых здесь не должно было быть, и задался вопросом, что, черт возьми, произошло. Он медленно повернул голову, и именно тогда увидел высокого седовласого мужчину со странными глазами, стоявшего почти сразу за бронетранспортером.

Венсит из Рума удивленно поднял глаза, когда на свет появилось причудливое транспортное средство песочного цвета - а это, очевидно, было транспортное средство, даже если он никогда не видел ничего подобного. Это определенно было не то, чего он ожидал.

Конечно, судя по выражению лица человека, стоявшего в проеме наверху, Венсит был не единственным, кто был удивлен.

Мужчина, о котором шла речь, повернул голову достаточно далеко, чтобы увидеть Венсита, и его зеленые глаза внезапно сузились. Его правая рука метнулась к левому боку, на мгновение исчезнув из поля зрения с того места, где стоял Венсит, затем снова появилась, держа что-то еще, чего Венсит никогда раньше не видел. Однако, судя по тому, как новоприбывший повернулся, чтобы направить его в его сторону, это должно было быть какое-то оружие, и, вероятно, самое неприятное.

Венсит решил, что было бы очень хорошей идеей держать свою руку подальше от рукояти меча, когда он пристально смотрел на новоприбывшего.

- Кто ты, черт возьми, такой? - хрипло спросил мужчина в машине. Его губы двигались не точно в такт голосу, который услышал (и понял) Венсит, и волшебник отметил, что, по крайней мере, языковые аспекты заклинания сработали должным образом.

- Меня зовут Венсит из Рума, - сказал он, говоря медленно и четко, и по выражению лица собеседника было очевидно, что он понимает Венсита так же хорошо, как Венсит понимал его.

Другой мужчина на мгновение наклонил голову, пробормотав что-то, чего Венсит не расслышал, затем медленно и осторожно выбрался из люка, в котором он стоял. Он не сводил глаз с Венсита больше, чем позволял смещать точку прицеливания своего оружия, и Венсит, в свою очередь, воспользовался возможностью изучить его более внимательно.

Громоздкий шлем был сделан из какого-то материала, которого Венсит никогда раньше не видел, но который, судя по тому, как он двигался, должен был быть довольно легким. И новоприбывший был одет во что-то, что, очевидно, было униформой. Она была хорошо оснащена разумно расположенными карманами, хотя ее диковинный узор из коричневых, серых и песочных пятен казался невероятно неуместным в его нынешней обстановке.

А разве его машина не выглядит неуместной, Венсит? - сухо спросил себя волшебник.

- Где мы? - спросил человек в форме, и Венсит был впечатлен. Голос незнакомца был напряженным, очевидно, более чем немного сбитым с толку, но он был очень сосредоточен, игнорируя все то, что должно было пугать, если не откровенно ужасать, в то время как он сосредоточился на главном.

- Ты в империи Копья, - сказал ему Венсит. - Между болотом Даркуотер и Шипвудом, к западу от реки Спиар.

Глаза сержанта-артиллериста Хоутона сузились, когда стоящий перед ним сумасшедший ответил совершенно рационально звучащей тарабарщиной. Лунатик, о котором шла речь, не мог быть таким старым, как предполагали седая борода и волосы, - не с хорошо натренированными мышцами, видимыми на его руках, и этими сильными, жилистыми запястьями. На самом деле, он выглядел как неудачный кастинг для малобюджетного фантастического фильма. Очевидно, они выбрали кого-то слишком молодого для этой роли и попытались использовать грим, чтобы он выглядел старше, но почему-то Хоутон был уверен, что ответ не так прост. Потертый кожаный камзол, высокие сапоги всадника и неряшливый вид, который мог появиться только после нескольких дней, проведенных в поле, были слишком подлинными для этого. Если уж на то пошло, меч на его боку выглядел слишком поношенным и пригодным для использования.

Теперь старик стоял там, слегка склонив голову набок, терпеливо ожидая, как будто то, что он только что сказал, действительно имело какой-то смысл. И когда мозг Хоутона снова заработал, он понял, насколько необычно на самом деле выглядел другой мужчина. Дело было не только в противоречии между его очевидным возрастом и физической подготовкой, не в его росте, хотя Хоутон привык видеть не так много мужчин, которые соответствовали его собственным шести футам четырем дюймам. Действительно странной вещью в нем были его глаза.

Кеннет Хоутон никогда не представлял себе ничего подобного мерцающему, колеблющемуся, разноцветному дикому огню, который медленно и бесконечно танцевал под белоснежными бровями незнакомца. Это танцевало не перед его глазами; это заполнило сами глазницы, посылая маленькие протуберанцы колдовского огня, свернувшиеся выше его век, но как, во имя Бога, у кого-то могли быть глаза, которые выглядели так? И как мог кто-то действительно смотреть ими?

Вопросы мелькали в его голове, но дуло его Спрингфилда XD 45-го калибра оставалось неподвижно нацеленным, как скала, на грудь другого мужчины. Пистолет в полимерном корпусе не был стандартной комплектацией, но когда человек служил в корпусе так долго, как Хоутон, он мог обойтись несколькими личными предпочтениями. Ему нравилась эргономика автомата и управление им... а также его убойная сила и емкость магазина на четырнадцать патронов. И то, и другое в данный момент казалось ему очень утешительным.

- Как мы сюда попали? - спросил он резко, с вызовом. Почему-то он был уверен, что человек, стоящий перед ним, был ответственен за невозможный переход.

- Боюсь, это моя вина, - признался незнакомец с горящими глазами. - Я искал помощи, но, - у Хоутона создалось впечатление, что глаза, которые он не мог полностью разглядеть за этим колеблющимся взглядом, сузились, - я, конечно, не ожидал, что получу тебя.

- Что ты имеешь в виду под этим? - потребовал Хоутон.

- Это будет немного сложно объяснить, - сказал Венсит, затем пожал плечами. - Если ты хочешь стоять здесь и продолжать направлять свое оружие - я полагаю, это оружие? - на меня, пока мы разговариваем, я полагаю, мы можем это сделать. Или мы можем вместо этого посидеть вон там у моего огня и насладиться чашечкой чая во время беседы.

Он склонил голову набок, глядя на аккуратный костер, горящий в тщательно сложенном из дерна очаге, и на боевого коня, который размеренно щипал высокую траву с одной стороны участка, который он вытоптал для своего лагеря. Глаза Хоутона на мгновение проследили за движением, затем снова переключились на Венсита.

- Как понимаю, мы останемся здесь, по крайней мере пока, - сказал он. - И, да. Это оружие.

- Я скорее думал, что так и должно быть. - Венсит криво улыбнулся. - Не думаю, что мне следовало ожидать от тебя какой-либо другой реакции, особенно при таких обстоятельствах. - Он взмахнул рукой, описав небольшую дугу, указывая как на причудливое транспортное средство, так и на луга, простиравшиеся во всех направлениях.

- Да, не следовало. И, - голос другого мужчины слегка посуровел, - я все еще жду этого объяснения.

- Понимаю. Очень хорошо, короткая версия заключается в том, что мой друг вот-вот столкнется с ситуацией, которая еще более опасна, чем он осознает. Происходит больше, чем, как я подозреваю, он знает, и его враги гораздо могущественнее, чем у него были основания ожидать. Так случилось, что я следил за некоторыми из этих врагов по своим собственным причинам, и именно поэтому я знаю, что происходит. Итак, я применил заклинание призыва, отыскивая союзников. Очевидно, по какой-то причине оно принесло тебя, хотя ты и этот странный... твой фургон, - он еще раз указал на транспортное средство, - совсем не похожи на тот ответ, который я ожидал.

Хоутон прекрасно понял эти слова, несмотря на то, что они были очевидной и вопиющей бессмыслицей.

Прекрати это! - сказал он себе. Это может показаться безумием, но у тебя есть какое-нибудь лучшее объяснение, Кен?

- Что такое "заклинание призыва"? - услышал он свой вопрос.

- Это заклинание, которое должно быть очень тщательно настроено на определенную сущность или тип сущности, - ответил Венсит. - Заклинатель - в данном случае я - устанавливает качества и... личность, за неимением лучшего слова, для сущности, которую он надеется призвать. Заклинание предназначено для того, чтобы найти кого-то - или, иногда, что-то - что соответствует тому, что указал волшебник.

- И - предположим на мгновение, что я поверил во все это - это просто дергает того, на кого ты направишь его, туда, куда ты хочешь, не так ли?

Острая грань гнева, отточенная, несомненно, вполне понятными страхом и замешательством, была безошибочна, и Венсит покачал головой.

- На самом деле, нет, - спокойно сказал он. - Я придерживаюсь ограничений Правил Оттовара, и по этому вопросу они очень ясны. Ни один волшебник не может принуждать какое-либо другое существо или сущность подчиняться его требованиям, за исключением определенных, очень тщательно оговоренных случаев самозащиты или в столь же специфических случаях защиты других. Я абсолютно не представляю, почему мое заклинание могло так внезапно принести тебя сюда. На самом деле, оно вообще не должно было приводить тебя сюда, если только ты сам не захотел прийти.

- Что ж, в таком случае, - мрачно сказал Хоутон, - я предлагаю тебе просто отправить нас с Джеком туда, откуда мы пришли, поскольку, черт возьми, ни один из нас не вызвался добровольно участвовать в этой твоей маленькой экскурсии.

- В машине есть кто-то еще? - смятение Венсита вовсе не было притворным.

- Конечно, есть! Ты же не думаешь, что я бегаю по всей этой чертовой машине в одиночку, не так ли?

- Я не знаю, - откровенно сказал Венсит. - Я знаю о тебе, твоем транспортном средстве или твоем спутнике не больше, чем, по-видимому, ты знаешь о колдовстве. Но тот факт, что с тобой пришел кто-то еще, является лишь еще одним признаком того, что, должно быть, что-то пошло не так с моим заклинанием. Я искал только одну личность.

- Ты искал, да? Если этот твой друг в таком глубоком дерьме, почему ты попросил помочь только одного человека? Что? Ты ожидал увидеть Кларка Кента?

- Я понятия не имею, кто такой "Кларк Кент", - ответил Венсит, осторожно выговаривая странно звучащее имя. - Я надеялся, что мне удастся убедить грифона прийти мне на помощь.

Грифон? Против своей воли Хоутон начинал верить, что старик с горящими глазами говорит ему правду о том, как он, Машита и "Крутая мама" попали сюда. Где бы, черт возьми, это "здесь" ни находилось!

- Ты имеешь в виду одну из этих тварей, гибридах льва и орла? - Он фыркнул от смеха. - Черт возьми, зачем соглашаться на что-то подобное? Почему бы не пойти напролом и не "призвать" гребаного дракона?

- Объяснять что-то драконам слишком долго, - резонно ответил старик. - Или, скорее, убедить их, что они должны принять участие. К тому времени, когда они заканчивают исследовать временной поток и философствовать, обычно уже слишком поздно многого добиваться. Затем есть небольшая проблема в том, что большинство из них в наши дни не очень рады иметь что-либо общее даже с белым волшебником. Но в основном, честно говоря, потому, что мне нужно было что-то настолько мощное, насколько я мог достать.

Хоутон еще мгновение пристально смотрел на него, затем вздохнул. Конечно, все это было полным безумием. К сожалению, казалось, что это действительно происходит с ним.

Он сунул пистолет обратно в наплечную кобуру под левой рукой. Затем он снял шлем и обхватил его левой рукой, пока прохладный ветерок трепал рыжие волосы, все еще влажные от ближневосточного пота.

- Ты, конечно, понимаешь, - сказал он непринужденно, - что я думаю, насколько ты, вероятно, чокнутый, как фруктовый пирог. С другой стороны, у меня нет лучшего объяснения тому, что, черт возьми, здесь происходит. На самом деле, на данный момент ты, кажется, единственный игрок здесь, когда дело доходит до ответов. И, по-видимому, если ты привел нас сюда, ты тоже можешь отправить нас домой.

- Конечно, могу, - согласился Венсит и увидел, что другой мужчина расслабился, по крайней мере немного. - К сожалению, я не могу просто повернуться и сделать это щелчком пальцев, - продолжил он и мысленно поморщился, когда мгновенное расслабление исчезло.

- И почему это может быть? - подозрительно зарычал Хоутон.

- Это сложное заклинание, - извиняющимся тоном сказал Венсит. - Для подготовки к нему требуется время, и в данном случае это особенно верно. Поскольку вы даже отдаленно не похожи на то, что или кого я ожидал, мне придется быть очень осторожным в определении того, куда вы должны пойти. Это моя вина, что ты здесь, и если я отправлю тебя домой, то именно туда, куда тебе нужно. Я, конечно, не хочу в конечном итоге просто отбросить тебя в еще один мир, который тебе не принадлежит.

- Я понимаю. - Хоутон знал, что его тон звучит недовольно. Что, теперь, когда он подумал об этом, было просто слишком плохо. Старик был прав - это была его вина, что Хоутон и Машита оказались там, где, черт возьми, они были. И все же, напомнил он себе, другой человек - волшебник, как он предполагал, - казалось, был готов признать свою ответственность и сделать все возможное, чтобы все снова стало на свои места.

- Меня зовут Хоутон, - услышал он свой голос. - Сержант-артиллерист Кеннет Хоутон, морская пехота США.

- Хоутон? - повторил другой мужчина, как будто это имя показалось ему странным в его устах. Затем он встряхнулся. - Люди зовут меня Венсит из Рума, - сказал он.

- Ну что ж, Венсит, - сказал Хоутон, - как скоро мы сможем приступить к этому твоему "сложному заклинанию"?

- По крайней мере, не в течение нескольких часов, - ответил Венсит. - Как я уже сказал, я ожидал призвать своего союзника из этой вселенной; мне никогда не приходило в голову, что мое заклинание может в конечном итоге распространиться на другую. К сожалению, так оно и случилось. Поскольку я этого не ожидал, я не включил команду для идентификации того места, откуда вы пришли, и заклинание создало рябь в поле волшебства. Мне нужно дать ему время немного успокоиться, прежде чем я смогу начать искать следы, которые приведут меня в вашу вселенную.

- Мою вселенную? - Хоутон покачал головой. - Ты хочешь сказать, что я нахожусь в совершенно другой вселенной?

- Очевидно, - ответил Венсит. Еще один взмах его руки указал на униформу Хоутона и ремни безопасности, а также на "Крутую маму", стоящую на траве позади него, и Машиту, который выбрался на броню через свой люк, маячивший на дальней стороне башни. Затем та же рука указала на собственную одежду Венсита, на костер и великолепную лошадь, пасущуюся неподалеку. - Возможно, я не узнаю твою машину, Кеннет Хоутон, - сказал он, - но не кажется ли тебе, что она здесь немного неуместна?

- Я думаю, можно сказать и так, - признал Хоутон и оглянулся через плечо на Машиту.

Капрал, очевидно, слушал ранние этапы, по крайней мере, той части разговора, которую вел Хоутон, по каналу связи своего шлема. Теперь невысокий, жилистый потомок японцев пожал плечами и небрежно устроился на вершине башни рядом с пулеметом М240 на командирском посту. Это позволило ему подойти достаточно близко, чтобы слушать разговор Хоутона с их... хозяином, и, несмотря на кажущуюся искренность этого Венсита, Хоутона ничуть не беспокоило, что пулемет на всякий случай был наготове.

- Итак, мы в другой вселенной, - сказал он, поворачиваясь обратно к Венситу. - Что это? Одна из тех "параллельных вселенных", которые так любят писатели-фантасты?

- Я не знаком с "писателями-фантастами", Кеннет Хоутон, - ответил Венсит. - Но назвать наши вселенные "параллельными" на самом деле может быть хорошим способом описать это. Или, по крайней мере, самый хороший способ, который я когда-либо слышал от кого-либо другого.

- Ты можешь называть меня Кен, а не Кеннет, - сказал Хоутон. Его голос прозвучал резче, чем он намеревался, когда знакомый укол воспоминаний о потере пронзил его. Ему всегда не нравилось свое имя. На самом деле, Гвинн была единственной, кто когда-либо мог называть его "Кеннет", не заставляя его чувствовать себя каким-то слабаком.

- Кен? - повторил Венсит, затем издал звук, подозрительно похожий на смешок.

- Ну, Кен, - сказал он через мгновение, - как я уже говорил, наши вселенные, возможно, не совсем "параллельны", но время в них обеих течет с одинаковой скоростью и в одном направлении. Я полагаю, что лучший способ описать различия между ними - это сказать, что каждая из наших вселенных была сформирована из множества различных возможных исходов немыслимого числа отдельных событий. Судя по твоей внешности, твоему снаряжению и тому факту, что волшебство, очевидно, так же чуждо тебе, как твое снаряжение кажется мне, наши вселенные, должно быть, разошлись давным-давно.

- Что, - продолжил он более серьезным тоном, - оставляет меня еще более озадаченным тем, как мое заклинание могло проникнуть так далеко от предполагаемого места назначения. И как вы могли появиться во плоти, так сказать. Обычно, когда вы пытаетесь переместить людей между вселенными, все, что вам на самом деле удается вызвать, - это человека-тень, своего рода... двойника, я полагаю, вы бы назвали это, а не реального человека. Я почти начинаю задаваться вопросом, не приложил ли кто-нибудь еще руку к этому конкретному пирогу.

- Знаешь... Венсит, - сказал Хоутон, - в эту минуту больше всего меня беспокоит то, что я начинаю чувствовать, будто в твоих словах действительно есть смысл.

Венсит усмехнулся сухому, как пустыня, тону Хоутона. Затем он снова покачал головой.

- Ты сказал, что ты "артиллерийский сержант", - сказал он. - Это воинское звание, да?

- Да. Сержант-артиллерист - старший унтер-офицер во взводе морской пехоты, - сказал Хоутон.

- Ах. Я подумал, что это должно быть что-то в этом роде. И это. - Дикий волшебник снова указал на необычное, громоздкое, массивное транспортное средство. - Весь этот фургон, или что там еще. Это оружие, не так ли?

- Он вооружен, - осторожно признал Хоутон, приподняв одну бровь. Он скрестил руки на груди и склонил голову набок. - Это не совсем основной боевой танк, но я бы предположил, что он может выстоять против всего, с чем мы, вероятно, столкнемся здесь.

- Я понимаю.

Венсит на мгновение потер свою аккуратно подстриженную белую бороду, затем поморщился.

- Сержант-артиллерист, - серьезно сказал он, - как я уже сказал, ты совсем не такой, как я ожидал. Но если ты и твой друг, - кивком головы он указал на Машиту, все еще сидящего на восьмиколесном транспортном средстве, - оба солдаты, возможно, заклинание, которое привело вас сюда, сработало лучше, чем я сначала подумал.

- Подожди минутку, Венсит! - сказал Хоутон. Он узнал этот тон. Это был тот тон, который офицеры - или, что еще хуже, гражданские разведчики или даже офицеры ВВС - использовали, когда им нужно было, чтобы кто-то вызвался добровольцем для какой-то совершенно дурацкой операции.

Волшебник замолчал и пристально посмотрел на него. Или, по крайней мере, Хоутон думал, что так оно и было. Удивительно, как трудно было прочитать чье-то выражение, когда ты на самом деле не мог видеть его глаз.

- Я уверен, что ты бы не "вызвал" нас - или грифона, которого ты пытался заполучить, в любом случае - если бы дерьмо действительно не попало в вентилятор. И, насколько я знаю, ты совершенно хороший парень, у которого есть совершенно законная причина обратиться за любой помощью, которую ты можешь получить. Но, как ты говоришь, это не наша вселенная, и у нас с Джеком есть свои обязанности дома.

- Я понимаю это, - искренне сказал Венсит. - Но в то же время, разве у хороших людей не те же обязанности, где бы они ни оказались?

- Не ходи туда, - предостерег Хоутон, твердо качая головой. - Каждый раз, когда я попадал в неприятности в своей жизни, это было потому, что кто-то убеждал меня, что это "правильный поступок". На этот раз это не сработает.

- Так тебе даже не интересно, почему ты оказался здесь?

- Я этого не говорил. Я только что сказал, что нам с Джеком нужно вернуться туда, где наши собственные люди ждут нас для операции, которую мы собирались провести. Поверь мне, Венсит, у нас и так более чем достаточно своего дерьма, с которым нужно разбираться дома.

- Действительно? - Венсит скрестил руки на груди и откинулся на пятки. - Значит, вы на войне?

- Да, это так, - мрачно согласился Хоутон. - Нам потребовалось некоторое время, чтобы разобраться в этом. И мы облажались на этом пути, и не раз. Но это то, что мы есть.

- Какого рода война?

- Ха! На то, чтобы ответить на этот вопрос, уйдет больше нескольких часов! Давай просто скажем, что мы имеем дело с кучей дипломированных психопатов, которые более чем готовы убить столько мирных жителей, сколько потребуется, чтобы доказать свою точку зрения. И, - неохотно признал он, - многие из них вполне готовы сами умереть на этом пути.

Венсит заметил, что голос высокого рыжеволосого "сержанта-артиллериста" стал ровным и жестким. Он скорее сомневался, что Хоутон осознал, насколько это было правдой, но это подтвердило несколько вещей, о которых Венсит уже подозревал.

- Ты говоришь как человек, который видел слишком много кровопролития, Кен Хоутон, - тихо сказал он. - Слишком много невинно убитых.

Мышцы челюсти Хоутона на мгновение сильно сжались. Затем он глубоко вдохнул.

- Чертовски верно, что это так. - Его голос был таким же тихим, как у Венсита, но в нем слышались гнев, пепел и звон старой ненависти. - Не все они также являются результатом усилий другой стороны, - продолжил он. - Я не знаю о здешних войнах, но та, с которой мы сражаемся дома, - это покрытая медью сука. Мы делаем все возможное, чтобы свести к минимуму жертвы среди гражданского населения, но как, черт возьми, это делать, когда другая сторона растворяется в остальном гражданском населении? Когда ты ведешь свои чертовы бои прямо посреди чертового города?

Он сильно покачал головой, и Венсит кивнул.

- Это из-за детей, не так ли? - мягко спросил он. - Это из-за детей так больно.

Ноздри Кеннета Хоутона раздулись, когда он услышал сочувствие - понимание - в голосе Венсита. Каким-то образом, он знал, старик, волшебник, действительно понял. И поскольку он знал это, сержант-артиллерист обнаружил, что признает правду.

- Да. Это из-за детей. - Его челюсть снова сжалась. - Это все, кто попал в переделку, но особенно дети. Они никогда ни о чем таком не просили, им никогда не приходилось выбирать. Если бы мы были только против плохих парней, в открытую, один на один, это было бы одно дело. Но это не так. И я не думаю, что это может быть на самом деле. Мы называем это трусостью, и, возможно, так оно и есть. Но это также то, что они называют "асимметричной войной". - Он хрюкнул резким, горьким смехом. - Они не собираются выходить туда, где мы можем надрать им задницы, потому что они знают, что они не могут вести войну такого рода, как у нас, и победить. Так что вместо этого мы должны сражаться таким образом. И чем больше жертв среди гражданского населения будет нанесено, тем лучше это сработает для их планов. В конце концов, мы единственные солдаты в их городах. Если кого-то убьют, кого местные жители будут винить в этом?

- Ты устал, - сказал Венсит. Хоутон посмотрел на него, и волшебник криво улыбнулся. - Возможно, не физически. Но устал - так устал - видеть, как убивают невинных.

- Что? - Хоутон попытался собраться с силами. - Ты тоже умеешь читать мысли?

- Нет, я волшебник, а не маг. Но мне не обязательно уметь читать твои мысли. Не видеть этой правды, артиллерийский сержант Хоутон. Поверь мне, - улыбка на мгновение стала еще более кривой, - даже если мы никогда раньше не встречались, я узнаю, что ты за человек. Я знавал таких, как ты. Иногда мне кажется, что их слишком много.

- И? - сказал Хоутон, когда волшебник снова сделал паузу. Маленький предупреждающий звоночек пытался зазвучать глубоко в мозгу Хоутона. Каким-то образом разговор выходил из-под его контроля, заходя туда, куда он никогда не собирался его заводить. Он намеревался сосредоточиться на требовании, чтобы его и Машиту отправили обратно в их собственную вселенную, но что-то внутри него знало, что это происходит совершенно в другом направлении. И что-то еще внутри него не смогло устоять перед этим изменением места назначения.

- И я боюсь, что вот-вот потеряю еще одного из них, - сказал Венсит. - Хороший человек, с чувством ответственности, который уже видел и столкнулся с количеством зла, достаточным на целую жизнь любого другого человека. Я думаю, он бы тебе понравился, если бы вы когда-нибудь встретились.

- И ты собираешься пригласить меня сделать именно это, не так ли? - сказал Хоутон. Это был вызов, но без той грани конфронтации, которую Венсит наполовину ожидал. - Ты собираешься предложить, чтобы я пошел дальше и помог ему - и тебе - выбраться, как один хороший, ответственный человек другому.

- Что-то в этом роде, - признался Венсит.

- Я так не думаю, - ответил Хоутон. Но его тон был не совсем таким твердым, каким он хотел его видеть.

- Ты сказал, что дома ведете уродливую войну, - сказал Венсит. - Я тоже, мой друг, и держу пари, я боролся с этим даже дольше, чем ты. На самом деле, намного дольше. Я знаю, что это такое - иметь кровь на своих руках. Терять друзей, товарищей. Видеть невинных, оказавшихся в центре всей этой бойни , - задаваться вопросом, не делают ли твои усилия на самом деле еще хуже . Если хотя бы часть тебя не становится тем самым, с чем ты борешься. Это то, что я делаю здесь, у черта на куличках, причина, по которой я применил заклинание, которое в конечном итоге привело сюда и тебя, и твоего друга.

- Я поверю тебе на слово, - сказал Хоутон. - Это все еще не моя война.

- Нет? - Венсит склонил голову набок. - Может быть, так оно и есть. Конечно, зло во многом одинаково в каждой вселенной, не так ли? И, - он посмотрел прямо в зеленые глаза Хоутона, - довольно много детей уже погибло на моей войне. И еще больше из них очень скоро умрут, если не остановить это.

- Дерьмо случается. - Предполагалось, что это выйдет жестко, безразлично.

Это не удалось.

- Да, это так, - сказал Венсит. - Могу я хотя бы показать тебе, о чем я здесь говорю?

Хоутон знал лучше. Он знал лучше, и все же кто-то другой, казалось, контролировал его голос.

- Конечно, - сказал он. - Продолжай. Выкладывай, но тебе придется немного постараться, чтобы перекрыть то дерьмо, которое я уже видел.

- Да неужели?

Венсит странно улыбнулся, а затем его руки задвигались. Они нарисовали в воздухе нематериальный квадрат примерно на уровне груди, около четырех футов в поперечнике и два или три в высоту. Хоутон нахмурился и начал открывать рот, чтобы спросить его, что, по его мнению, он делает, но затем воздух в квадрате, очерченном руками Венсита, казалось, резко заколебался.

Рот морского пехотинца снова захлопнулся, когда эффект пульсации исчез так же внезапно, как и появился. На его месте появились изображения - четкие, кристально чистые, как на любом видеоэкране или телевизоре, которые когда-либо видел Хоутон. И, увидев их, Хоутон почувствовал внезапную, полную уверенность в том, что видимое им было реальной, достоверной записью того, что действительно произошло.

Это была одна из самых ужасных вещей, которые он когда-либо видел.

Кеннет Хоутон видел мужчин, женщин и детей, искалеченных "самодельными взрывными устройствами", минометным и ракетным огнем, артиллерийскими снарядами, бомбами, пулеметным огнем и стрелковым оружием. Он видел ужас, который оставил после себя напалм, неописуемые ожоги от белого фосфора. И все же это...

Он смотрел на изображения Венсита и видел жестокую схватку с мечами, топорами, пиками и алебардами - чистую, личную бойню, когда острая сталь рассекает плоть, достаточно близко, чтобы кровь врага брызнула человеку в лицо и глаза. Он видел ураганы стрел и грохочущую кавалерию. Он увидел фонтаны пламени, которые, как он почему-то знал, были порождены тем же самым "колдовством", которое привело его в этот мир, в это место. И он увидел другие языки пламени - языки горящих городов и деревень, их улицы, усеянные телами тех, кто когда-то жил в этих пылающих домах. Он видел тела женщин, матерей, изрубленных, когда они бежали с детьми на руках. Он видел детей, которых они пытались спасти. Он видел смеющихся воинов, бросающих кричащих детей в огонь. Он видел залитые кровью алтари, окруженные расчлененными телами жертвоприношений, в то время как еще больше отчаянно сопротивлявшихся жертв тащили навстречу своей судьбе. И он увидел... существ, для которых у него не было названий - существ из самых темных глубин кошмара - убивающих, калечащих, пожирающих. Он видел, как их направляли, контролировали во время их резни.

И он увидел мужчин - и женщин, - которые противостояли волне резни и тьмы. Он наблюдал за ними, узнавал железную решимость и необузданное мужество, которые удерживали их на ногах перед лицом этой лавины ужаса, когда простое здравомыслие, должно быть, взывало к ним бежать, спасая свои жизни. Некоторые из них казались окутанными сверкающими коронами голубого света, похожими на какую-то молнию. Другие были просто мужчинами и женщинами, без света, без особой ауры. Только мужчины и женщины, которые не могли позволить Тьме восторжествовать без сопротивления. Которые должны были столкнуться с этим лицом к лицу.

И которые погибали, сражаясь с этим.

Он видел все это, и только гораздо позже он понял, что то, что, казалось, заняло несколько часов в то время, не могло длиться более нескольких минут.

А потом, так же внезапно, как и началось, все закончилось. Образы исчезли, и он обнаружил, что смотрит в горящие диким огнем глаза Венсита из Рума.

- Это моя война, артиллерийский сержант Хоутон, - сказал волшебник очень, очень тихо. - И это война, на которую мой друг отправляется совсем один.