БОМЖ

Глава 8

Глава восьмая.

Легализация.

Июль 1993 года.

Локация — территория станции «Город-пассажирская».

Инстинкт самосохранения орал «Беги! Беги!», а дурная голова погнала меня наперерез молодым загонщикам. Они этого не ожидали, сначала дали мне приблизится, замедлив шаг, после чего вообще остановились, превратившись в идеальные мишени. Один полез в карман брюк, поэтому получил первым две пули из нагана, после чего схватился за бок и его скрутило винтом. Второй, вскрикнув, как заяц, подпрыгнул на месте и бросился бежать в сторону стоящего через пару путей, товарняка. В нарушении требований закона о милиции, я выстрелил ему в спину, но, очевидно, не попал, парень только ускорился. Третий меня чуть не подловил… Сначала меня посетила дурная мысль, что негоже оставаться с единственным патроном в «нагане», и я полез в свою сумку за запасным стволом, а этот ухарь, что-то заорав, бросился ко мне, держа какое-то короткое лезвие впереди себя, в вытянутой руке.

У меня не было не секунду на раздумья, поэтому я выстрелил последней пулей из «нагана» не целясь, просто в сторону противника. Нападавший согнулся, схватившись за живот, и сделав пару шагов, опустился коленями на блестящие рельсы, прямо мне под ноги. Из его руки выпала какая-то откровенная заточка — кусок лезвия, обмотанный синей изолентой. Вот, реально, если выживет, будет хранителем воровских понятий.

Я бросил разряженный наган в сумку, достал «ТТ» и двинулся к парню, что пытался что-то вытащить из кармана джинсов.

— Доставай, что там у тебя! Слышишь меня? — я наклонился к замершему на земле раненому, что странно извернувшись, держался за потемневший бок, постанывая и закрыв глаза. Хрен его знает, что у него в кармане, и хрен его знает, насколько он ранен. Ствол пистолета, приставленный к голове гарантировал меня от внезапного нападения, и я сунул руку в карман, с трудом вытащив оттуда револьверчик, типа «Бульдога», правда выглядевший крайне несерьезно. Я со всей дури бросил револьвер на рельсы, один раз, второй. От третьего удара дурулюминий, или еще какой, дурацкий, сплав газового убоища, лопнул в районе рамки, и на шпалы посыпались спусковой крючок и пара пружинок.

Посчитав, что после этого безобразия, в спину мне стрелять не смогут, я двинулся к представителям возрастного контингента. «Уважаемые» только что поняли, что ситуация поменялась кардинально и, перекинувшись парой враз, как раз, бодро потопали в сторону вокзала.

— Стоять на месте, руки в стороны! –двадцать метров, по подсвеченным фонарями железнодорожной станции, ростовым мишеням — нормальное упражнение, пару раз точно попаду.

— Ты че, беспределишь? С тобой люди поговорить хотели… — у дядек смыться в «тихую» не получилось, следовательно, попробуют «наехать».

— Ага! Ты еще скажи — со всем уважением. Короче, еще со мной кто-то поговорить захочет — ляжете все…- я развернулся, чтобы уйти, так как линейные милиционеры совсем то лопухами не были, кто-то из смазчиков- обходчиков выстрелы просто был обязан различит, даже среди шума, никогда не спящей, железнодорожной станции. Значит меня скоро начнут окружать.

— Ну, с «волыной» то ты герой, а ты попробуй…

— Да мне пох…на твое мнение. — я, не оборачиваясь, уходил через стальные пути.

«Частник» на красной «Ниве», пойманный через пять минут на улице, за полчаса довез меня до крупнейшего в Городе издательства, откуда я, за пять минут, дошел до забора садового общества. Садоводство было небольшим, ограниченной со всех сторон частным сектором и автомагистралью, ведущей в Миронычевский район. Дом я ведьмой на трубе я нашел быстро, благо, зловещий силуэт на метле на фоне висящей в небе, полной луны, видно было с соседней улицы. Естественно, что никакой щеколды на калитке не было — проход перекрывал серьезный замок. Высокий забор плотно пригнанных досок и зловещий огонек включенной сигнализации дополняли меры безопасности на даче старшего опера капитана Князева. А еще на участке стояла светлая иномарка, которая показалась мне очень знакомой. Не знаю, откуда я ее знал, но я просто физически почувствовал желание забраться в кабину, повернуть ключ зажигания, нажать на педаль тормоза и перевести рычаг переключения коробки-автомата в режим «Драйв».

Напротив, ухоженного, выложенного из светлого, силикатного кирпича, дома Князева, находился совсем небольшой, дощатый домик, закрытый снаружи на большой висящий замок, поэтому, через невысокий штакетник я перешагнул смело. За домиком я нашел деревянную лестницу и несколько старых удилищ, одно длинной метра в четыре. Приставив лестницу к забору участка Князева, я оседлал его вершину и начал тыкать кончиком удилища по оконному стеклу, в районе форточки. Через пять минут я аккуратно прибрал за собой, вернув лестницу и удилище на место, сам же стал наблюдать за дальнейшим развитием событий из густого малинника соседнего участка, заодно лакомясь поспевшей ягодой.

Время реагирования группы захвата местного отдела вневедомственной охраны составил двадцать минут — с учетом того, что садовое общество находилось в черте плотной городской застройки, ворота на въезде на территорию садоводства были просто обмотаны цепью, районная ОВО отработала на твердую двойку.

Охранники с собой ключей не имели, поэтому просто перелезли забор, осмотрели окна и двери, после чего, громко ругаясь, укатили восвояси.

Новые сработки начались через полчаса. На этот раз охрана приехала быстрее и осматривалась тщательней, шатали стекла в рамах и форточку, обломали две ветки на яблоне, которые теоретически, при ураганном ветре, могли задевать стекло, заставляя датчики срабатывать. Кроме следов своих собственных берцев на заборе, иных признаков проникновения на территорию участка милиционеры не обнаружили, на чем и уехали.

— Да я тебе говорю, что там форточка ходит и поэтому, от ветра, «сработки» идут. Нет тут никаких следов. Не дозвонились до хозоргана? Значит снимай объект с охраны, пусть завтра техники разбираются. Я что, по-твоему должен всю ночь здесь стоять? Нет, у меня третьего нет в экипаже, посмотри ведомость… Понял, отбой.

Новая «сработка», случившиеся через пятнадцать минут, окончательно взбесила старшего группы, и он потребовал от дежурного по пультовой охране либо доставки владельца объекта, либо одно из двух. Не знаю, по какой причине жена Олега Князева на телефонный звонок из охраны не ответила, но отдел ОВО с себя ответственность за сохранность охраняемого имущества снял. Команду дежурного, переданную по рации «Ну вы посматривайте там, периодически, за полноценную охрану принять было нельзя».

— Привет — к моему удивлению Олеся, несмотря на ранний час, была одета и готова к выходу из дома: — Ты меня чудом застал, я уже ухожу. Что ты хотел.

— Олеся, извини, что приперся, я не знаю, как сказать… В общем, мне надо свою машину с вашей дачи забрать…

— Какую машину?

— Понимаешь, мы, перед тем как с Олегом несчастье случилось… в общем…

— Бухали на нашей даче? Правильно?

Я покаянно закивал головой.

— И конечно, с бабами⁈

Я замотал головой, так, что она чуть не отлетела.

— Слушай, чем хочешь тебе поклянусь, но последние разы, что я с Олегом виделся, там никаких баб не было.

— Допустим. И что дальше?

— Олеся, я запойный, и в тот раз в разнос ушел. В общем, моя машина на вашем участке осталась, а мне она срочно нужна. В общем, ты не разрешишь мне ее забрать. Вон, кажется, ключи от нее. — я ткнул пальцем в сторону вешалки, где на одном из крючков висело несколько ключей от автомобилей.

— Слушай, даже если это так, как я могу без хозяина тебе неизвестно, чью машину отдать? Давай я у Олега в госпитале все уточню…

— Хорошо. — я еще ниже опустил голову, изображая вселенский стыд: — А ты, если не секрет, куда собралась?

— Я сейчас, как раз, на дачу еду. С утра с охраны позвонили, сказали, что с сигнализацией что-то случилось, просили подъехать, скоро техник должен приехать, оборудование посмотреть, а потом я уже к Олегу в госпиталь съезжу.

— Так Олеся, смотри, как удачно получилось. Давай ты ключи с собой возьмешь, а в машине или на даче должны быть мои документы на машину. Если они там, то ты их посмотришь, и отдашь мне машину, а я тебя до госпиталя довезу, хорошо.

— Хорошо, Коля.

— Ты же сама сказала, что я не Коля. Я Паша, паша Громов.

— а почему прошлый раз Николаем назвался?

— Стыдно было, не в форме я совсем был, в штопоре полнейшем.

— Ладно, уговорил. Сейчас я продукты соберу и поедем.

Все-таки, автомобиль — великое изобретение человечества. Тащится через весь город, с пересадками, загруженным сумками с едой для раненого Олега — удовольствие из разряда сомнительных. Тем более, что Олеся поручила переноску тяжелых пакетов мне. Но, рано или поздно любое удовольствие заканчивается. Закончилось и наше путешествие. Я почтительно шел за хозяйкой, изображая незнание дороги, громко пыхтя и обливаясь потом.

Естественно, что никаких техников охраны возле дачного домика мы не встретили, поэтому спокойно открыли калитку, Олеся вошла в дом, подозрительно оглянувшись на меня, набрала код на ящике охранной сигнализации, только после этого разрешила мне входить в дом и нести сумки на кухню. А буквально через пару минут в калитку заснулась пожилая женщина, оказавшаяся соседкой, которая, поминутно оглядываясь на меня, начала долгий рассказ, о том, как на участок постоянно приезжала милиция и бедная женщина не могла уснуть до самого утра. Минут через двадцать Олеся выдавила соседку за калитке, после чего погнала меня в погреб за картошкой — нужно было приготовить гарнир для ее благоверного. Погреб в дачном домике практически ничем не отличался от тысяч подобных хранилищ на территории бывшего союза, кроме одного момента — кроме деревянного стеллажа с банками варений и солений, ямы с картошкой и прочими свеклами –морковками, одна из стенок погреба представляла собой не плотный слой глины, а, поддернутое ржавчиной, подобие металлической двери. Я попытался немного расковырять глину по бокам от стального листа, но ничего не добился, а продолжать любопытствовать означало оставить слишком заметные следы.

— Я думала, что ты там уже уснул, или? Погоди. — Олеся шагнула ко мне, и старательно втянула воздух носом, а я не преминул сделать тоже самое — шагнул еще ближе и, ткнувшись лицом в шею девушке, погрузился в облачно легкого парфюма.

— Дурак! Что-ты делаешь⁈ — Олеся отскочила от меня, густо покраснела и стала судорожно стискивать неглубокий вырез платья на груди.

— А что? Или ты меня обнюхивала, потому, что решила, что я в погребе домашнее вино все выпил? — догадался я, по лицу хозяйки поняв, что угадал.

— Ну, не обижайся, просто. Ты же сам рассказывал…

— Я у друзей и знакомых водку и вино, а также деньги не ворую. Ладно, проехали, пошли, мою машину откроем.

— А она точно — твоя? — Чувство вины передо мной вновь сменилось на подозрительность.

— Точно. Вот на эту кнопку нажми. — Я дождался щелчка центрального замка, после чего открыл багажник и ткнул пальцем в горку одежды, лежащей в углу: — Я думаю, что здесь мои документы найдутся.

Все было на месте — и служебное удостоверение, и водительские «права» и технический паспорт на машину, поэтому, я, по-хозяйски забрал у девушки ключи и, с некоторым содроганием, включил зажигание. «Ниссан» не подвел — двигатель мощно взревел, панель приборов подсветилась зеленым.

— Так ты что, отсюда голым ушел? — Олеся покопалась в одежде и теперь трясла моими, уверен, трусами.

— Ну, не совсем. У меня плавки были, я в них на речку вашу пошел, там с кем-то познакомился, ну и понеслась душа в рай. Короче, на дачу я не вернулся. Олеся, если можно, давай не будем об этом говорить. Мне итак неприятно, что ты обо мне узнала, что я запойный… — я резко отвернулся и отошел в сторону, за машину, не желая продолжать разговор с любопытной девушкой. Олеся ушла готовить обед, через некоторое время на участок заявились да типа в спецовках, назвавшиеся техниками из вневедомственной охраны, поэтому я временно выпал из зоны внимания Олеси, в результате чего нашел нечто любопытное. Примитивная садовая скамейка, состоящая из двух, вкопанных в землю, бревен и переброшенной между ними доской, оказалась не совсем скамейкой. Одно из бревен имело несколько сквозных дырок, откуда несло прохладой и запахом земли. Судя по всему, это было не бревно, а труба вентиляции погреба, который располагался примерно в том месте, где была металлическая дверь.

Через час техники, прозвонившие все шлейфы и каналы сигнализации, смущенно сообщили хозяйке, что они ничего не нашли, только на всякий случай установили на форточке тонкую резинку, чтобы она не дребезжала, так как других возможных причин для нештатной «сработки» сигнализации они не знают. После того, как технари откланялись, я выгнал «Ниссан» из ограды, загрузил в багажник сумки с, замотанными в тряпки и полотенца, кастрюльками, помог сесть Олесе рядом с собой, после чего повез девушку в сторону военного госпиталя.

Локация — военный городок.

— Олеся, я вас здесь подожду. — бойцы на КПП отказались меня пускать на территорию городка, несмотря на мое красивое и красное удостоверение, поэтому последние пятьсот метров пути Олесе пришлось тащить свои кастрюли самостоятельно.

Прождал примерно полчаса, облокотившись на теплый кузов иномарки и думая, что или кто встретит меня сегодня дома, во всяком случае, по адресу, значащемуся в схеме оповещения личного состава, как мой дом. И что я буду делать завтра. И после завтра… Вид необычной процессии, на всех парах, мчащийся от крыльца госпиталя в мою сторону привлекал всеобщее внимание.

В инвалидной коляске, выставив вперед загипсованную ногу, в мою сторону быстро катил Олег, внешне напоминающий какого-то итальянца в фильме про Ленинград. Сзади коляску, с силой навалившись на нее, толкали двое молодых людей, судя по застиранным, коричневым, больничным халатам, двое «срочников» из команды выздоравливающих, а сзади, бежала и что-то кричала, запинаясь на высоких каблуках, держащаяся за щеку, Олеся.

Не доехав до меня несколько шагов, солдатики, по окрику Олега, остановились и, размахивая парой купюр, зажатой в руках, бросились к стоящему на автобусной остановке, коммерческому киоску, а коляска. Влекомая силой своего седока, медленно двинулась ко мне.

— Привет, Олежа! — вежливо поздоровался я: — Хреново выглядишь.

При этом я не имел в виду гипс и прочие последствия ранения — лицо Олега, от дурной, прилившейся крови, было похоже на темно-красный кирпич, так что я боялся, что у моего оппонента случиться кровоизлияние, и он уйдет, не дав мне насладится местью.

— Ты что о себе возомнил, урод! — Олега трясло от ненависти: — Ты как посмел вылезти из той дыры, куда я тебя отправил? Да ты должен быть счастлив, что живой остался, спрятаться в тайгу и сидеть там, обсираясь каждый день, от одной только мысли, что я тебя найду!

— А ты не боишься, что я сейчас поеду в прокуратуру и все им расскажу?

— Не боюсь! Ты никто и звать тебя никак. А я лучший опер района, меня даже скоро орденом наградят!

— А, так это у нас так награждают! — я улыбнулся: — Когда ножка заживет, ты мне только скажи — я тебе еще раз устрою, может второй орден дадут…

— Так это ты⁈ — Олег от ярости попытался порвать воротник пижамы, но сил не хватило — силы оставались лишь на то, чтобы гонять желваки и скрипеть зубами: — Я тебя падаль в следующий раз не просто убью! Я в следующий раз сначала. На твоих глазах убью твоих родителей, Наташу, Кристину!

Судя по его крикам. Речь шла о ком-то, очень мне близком, но мне было все равно. Очень хотелось ударить, плюющегося слюной, отчаянного раненного, ударом ноги сбить коляску и потом, долго, с остервенением, втаптывать Олега в асфальт, но вокруг было слишком много народу, да и солдатики –рикши, уже возвращались от киоска, поэтому я только печально потрепал его по плечу:

— Выздоравливай Олег, скоро увидимся.

Я вывернул в поток, проехал двадцать метров и встал возле остановки автобуса, наблюдая в боковое зеркало, как Олег очень долго орал на жену, после чего попытался ее ударить, но девушка успела отскочить в сторону. В довершении разговора, раненого героя покатили обратно в госпиталь, а Олеся, держась за опухшую щеку и утирая слезы, двинулась мимо меня, к автобусной остановке. Когда девушка поравнялась с машиной, я с силой вдавил кнопку звукового сигнала и помахал рукой, привлекая внимание Олеси.

Та, не чинясь, села рядом со мной, после чего, в упор, посмотрела на меня.

— А ведь ты обманул меня, Паша. Олег…- девушка болезненно поморщилась: — Сказал мне, что вы совсем не друзья.