БОМЖ

Глава 15

Глава пятнадцатая.

Неуловимый Хомяков.

Август 1993 года.

Локация — помещение Дорожного РОВД

Василий выбежал из здания РОВД через сорок минут, обвел шалыми глазами стоянку перед отделом и наконец заметил меня, машущего ему рукой.

— Давай быстрее! — время уходило, не факт, что находящийся в розыске, гражданин Хомяков, в столь чудесное летнее утро будет дожидаться нас дома до полудня. Я бы, на его месте, уже куда-нибудь, свалил бы из дома.

— Павел Николаевич! — Снегирь при резком маневре «Ниссана» неловко ударился головой о стойку и сейчас судорожно застегивал ремень безопасности, но старался говорить вежливо: — Мы куда так несемся?

— Шадову и Клюквину срочно нужна помощь…- я вел юркого японца «шашечками» вклиниваясь между чадящими грузовиками и шустрыми «Жигулями». В какой-то момент туша «Леэнд-Крузера», который посчитал за оскорбление, мои маневры по его обгону, обиженно взревел каким-то паровозным гудком и стал прижимать меня к обочине, насилуя ревущий движок.

— Вася, посмотри в бардачке, бляха гаишная валялась. Покажи этим хмырям.

Не знаю, откуда в моей машине взялась большая красная бляха с гербом СССР, возможно, досталась от упыря Князева, выбрасывать ее я не стал, и вот теперь она пригодилась.

Несколько, коротко стриженных, «братков», сидящие в джипе, что еще несколько секунд назад глядели на нас холодными взглядами белых акул, о чем-то коротко посовещались, но сбавили ход, освободив нам пространство для маневра, и я снова пошел на обгон.

Дорога до поселка городского типа Река — это унылое направление, сложенное из двух рядов квадратных плит, с периодически торчащими наружу прутьями арматуры, забитая автомобилями практически круглосуточно, поэтому в город Река мы прибыли аккурат к обеду. Спросив у теток, торгующих семечками и пирожками, что оккупировали пятачок у гастронома- «стекляшки», как проехать к дому, где проживает Хомяков, мы, попрыгав по, кое-как засыпанному шлаком, внутриквартальному проезду, мы наконец затормозили между двумя, оббитыми доской — «вагонкой», бараками. Дверь квартиры с номером «6», неряшливо нарисованным краской на двери, ожидаемо зарыта, на наш стук никто не открывает, приложенное к щели, между дверной коробкой и косяком, ухо результата не дает — кроме передачи «Крестьянский вопрос», транслируемой радиоточкой, никаких звуков за дверью не слышится.

— Пошли… — я досадливо мотаю головой и тяну Василия за рукав — очевидно, что мы опоздали, и Хомяков убежал из своей норы. Во дворе я, из безысходности, оглядывая унылые окрестности и направляюсь к столику, стоящему посреди, заросшего травой, соседнего двора, где четверо мужиков азартно рубятся в домино.

— Здравствуйте… — я не успел дойти до деревянного столика, врытого в землю, за которым игроки, увидев нас, прекратили долбить по столешнице черными, заигранными «костями».

— Мы из милиции…- меня обгоняет Снегирь, выставив на вытянутой вперед руке, свое удостоверение: — Кто-то из вас видел сегодня…

Оказалось, что игроков не четверо, а пять — из-за плеч мужиков выглянул пятый — молодой парень с всклокоченной шевелюрой и выпученными глазами. Этот персонаж испуганно посмотрел на Снегиря и. чуть не запнувшись о лавку, бросился бежать.

— Ну что стоишь? — я повернулся к, замершему с приоткрытым ртом, Васе Снегиреву: — Беги, догоняй. Это, наверное, твой Хомяков…

— Я стесняюсь спросить…- мужики проводили взглядами убегающую парочку, после чего, один из них, здоровенный, с белым чубом, выбившимся из-под козырька бейсболки с надписью «I love NY», с силой опустил на стол костяшку «6:6»: — Вам зачем Иван Хомяков надобен?

— Спросить его хотел по работе…

— А еще хотел спросить — по работе вашей или его ищете Ивана?

— По его работе, по моей он вряд ли мне поможет…

— Так спрашивайте, что хотели… — парняга заулыбался мне крепкими, желтоватыми от курева, зубами.

— Вы Хомяков?

— Натурально, Иван Михайлович Хомяков, шестьдесят второго года рождения…

— А это кто? — я недоуменно показал пальцем в сторону, где скрылись два бегуна.

— Это Малых Пашка, а почему он побежал — ваш молодой если догонит, то спросим.

— Понятно…- я замер на несколько секунд, собираясь с мыслями: — Хотел насчет вашего экскаватора узнать, насчет его кражи…

— Так это прораб наш продал его, Семеныч. Мне сторож рассказывал, что он в выходные тягач с прицепом пригнал и экскаватор мой куда-то увез.

— То есть прораб увез? А что ты никому не сказал?

— Меня кто-то разве спрашивал? — Хомяков горько усмехнулся: — Семеныч на меня наорал и выгнал с работы в тот-же день, сказал, что это я свой экскаватор угнал. Милиция ко мне сейчас впервые приехала, а хозяйку нашей фирмы я не разу не видел, говорят ей вся техника в наследство от мужа –покойника досталась, но только она не в теме, все вопросы прораб решает.

— Иван, а у тебя паспорт поблизости имеется?

— А почему не имеется? Паспорт у меня сейчас дома лежит. Сходить?

— Сходи, будь так любезен. — я оглянулся в сторону проулка, из которого появился, вываленный в пыли беглец, которого, завернув ему руку, вел такой-же грязный Снегирев.

— Тезка, а куда ты так резко бежать бросился? — пока Снегирев вел к столику своего пленника, я успел сходить к машине за папкой со служебными бумагами и теперь был готов документировать признания беглеца.

— Дяденька милиционер, мы же не знали, что в том киоске ящики с водкой стоят, думали он заброшенный, ну и залезли просто так…

— Паша-Паша, в том месте, куда ты скоро попадешь, за просто так попе часто очень больно становится. — я показал головой: — Сколько ящиков водки взяли?

— Два. — парень опустил голову: — Но мы все вернем, мы всего четыре пузыря выпили…

— Сейчас идешь в ваше отделение, находишь там кабинет уголовного розыска и тем, кто в нем сидит, все рассказываешь. Ты меня понял? Времени тебе два часа. Через два часа, если я узнаю, что ты не пришел и все не рассказал, то тебе конец будет. Понял меня, Паша? Все, давай, беги. Отпусти его, Вася.

Не знаю, что за киоск и что за водка, что похитили местные пацаны, некогда мне этим заниматься — у меня перспектива, в числящимся раскрытом, уголовном деле образовалась.

Через сорок минут мы, взяв самое подробное объяснение с бывшего экскаваторщика Хомякова, двинулись в обратном направлении, в сторону Города, по забитому транспортом, узкому шоссе.

В Дорожный РОВД мы успели перед самым вечерним разводом.

Мои подопечные, Наглый и Кролик, как добропорядочные, сидели в служебном кабинете и писали какие-то бумаги.

— Здорово всем. — я встал за плечом Наглого и прочитал заголовок «Рапорт», выведенный аккуратным почерком: — Докладывайте, что сегодня сделали?

— Ну мы в засаде целый день просидели, хотели Хомякова наконец задержать, но он так и не появился…

Я махнул рукой в сторону, желающего что-то сказать, Снегирева и вновь повернулся к Наглому:

— А где сидели-то? Может быть Хомяков мимо вас, как-то незаметно, проскочил?

Парни переглянулись.

— Да нет, не должен был…- Наглый говорил уверенно, с напором: — Мы на лестнице сидели, над его квартирой, только в кусты поссать по одному отходили.

— Голодные, наверное? — я сочувственно покивал: — так вот, слушайте меня, засранцы — говорю один раз, повторят не буду. Вы можете там врать, в кабинете начальника, я вам даже слова не скажу — мы там все врем. Но, если вы еще раз соврете мне по работе, я любого из вас отпинаю и выкину отсюда, больше в этом кабинете вы работать не будете. А теперь пошли на развод, пока шеф звонить не начал.

Явка с повинной, принятая с утра Снегиревым у молодого человека, что залез офис по бывшему месту работы и взял из сейфа «свои» деньги и немножечко чужих, шефа вполне удовлетворила и на наш кабинет он сегодня рычать не стал. Про поездку в город Река, к гражданину Хомякову, а то вдруг начальник вспомнит, что это дело числится раскрытым и начнет задавать неудобные вопросы.

— Все свободны. — я даже не стал заходить в кабинет после развода, не хотел никого из этой троицы видеть, поэтому, сразу после окончания совещания у начальника двинулся на выход, тем более, что завтра с утра я заступаю на суточное дежурство.

Наглый и Кролик проводили меня долгим взглядом, а потом кинулись к Снегиреву, с расспросами, о причинах моего демарша. Выходя из РОВД, я бросил быстрый взгляд в конец длинного коридора, где у дверей в кабинет первой оперативной зоны застыли три человеческие фигуры — очевидно, что снегирь рассказывал своим коллегам что-то очень важное, что они забыли войти в помещение.

Следующий день.

Локация — Дорожный район.

— Паша, сгоняй в Дорожную больницу, в травму… — дежурный по РОВД сунул мне половинку стандартного листа: — Там ночью пьянь какую-то привезли, с ушибами мягких тканей лица. Было подозрение на СГМ, но не подтвердилось. Я девчонок в приемном покое попросил его придержать, пока он не смылся, а ты быстренько съезди и возьми объяснение, как ты умеешь, типа «Все, что со мной случилось, является моим личным делом и впредь по данному вопросу органы МВД прошу меня не беспокоить.»

— Угу, сейчас сгоняю. — я принял бумажку и довольно кивнул головой — ну и что, что ничего не помню по милицейской службе, только что дежурный дословно рассказал мне, в каком направлении надо двигаться, когда едешь к заявителю в лечебное заведение.

Ввалившись в приемной покой, считавшейся «приличной», больницы, финансируемой железной дорогой, я сразу нашел грустного мужичка с фиолетовыми синяками под обоими глазами.

Потерпевшего даже уговаривать не пришлось — общаться с милицией он не желал, да и ничего не помнил о обстоятельствах получения ударов по мягки тканям лица, поэтому старательно вывел «…впредь прошу по данному поводу не беспокоить» и был отпущен на свободу, но поиск новых компаний и новых приключений.

— М-м-м… Слава…- я повернулся к флегматичному водителю дежурного «УАЗика»: — Дежурный сказал еще в одно место заехать…

Старшина по имени слава равнодушно пожал могучими плечами и со скрежетом включил первую передачу, не задавая лишних вопросов — в частности, как мог дежурный дать мне новое задание, ведь рация находиться в машине, рядом со Славой.

Ну улице Вождя рабов, там, где двадцать дней назад, украли или не украли, экскаватор, кипела работа — на этот раз, на фоне, уложенных штабелем водопроводных труб, шустро работал небольшой, оранжевого цвета, экскаватор с темными буквами «Хитачи» на моторном отсеке, копая широкую траншею. Вокруг траншеи суетилось несколько человек.

— Слава, здесь притормози, я недолго. — не дожидаясь полной остановки вездехода, я, на ходу выскочил из кабины, по инерции пробежал несколько шагов и двинулся в сторону мужиков в красных пластиковых касках.

— Добрый день, а прораба я могу видеть?

— Ну я прораб, что хотел? — один из строителей, нехотя повернул ко мне голову.

Не люблю хамства, тем более, не спровоцированного.

— Уголовный розыск, Дорожный РОВД. — я раскрыл удостоверение, куда мужик, демонстративно заглянул одним глазом, даже не повернув головы.

— Ну и что? Ну, уголовный розыск? Что надо, то? — мужик явно нарывался, а парочка парней с совковыми лопатами, «греющая уши» в нескольких метрах, подобострастно захихикали.

— Представьтесь, пожалуйста.

— Слышишь, лейтенант… — хам в каске наконец-то повернулся ко мне: — Тебе что надо? Видишь люди делом заняты? Мы трубу укладываем, чтобы зимой людям в домах тепло было! Мы делом заняты, а ты тут приперся… Пошел на ху… отсюда. — мужик даже сделал движение в мою сторону, как будто хотел меня толкнуть.

— Прораб где? — я повернулся к парочке с лопатами.

Копщики непроизвольно перевели взгляды на моего агрессивного соседа и ничего не сказали, но ответ я уже получил. Легкого толчка в плечо прорабу хватило, чтобы он соскользнул с кучи свежей глины и рухнул в темную глубину ямы.

— Дай сюда! — я вырвал лопату из рук, замерших от удивления, копарей, и вернувшись к траншее, кинул первую порцию глины прямо в ошарашенную рожу прораба.

Я успел кинуть еще несколько порций земли, песка и глины, когда со всех сторон начали орать — орали копщики, бросившие свою единственную лопату и отбежавшие в сторону, орал, растерявший свое хамство, прораб, упавший на дно траншеи и пытавшийся закрыться раскрытыми ладонями от новых порций грунта. Орал экскаваторщик, что остановил свой «Хитачи» и бежал в мою сторону с каким-то металлическим ломом.

— На месте стой, раз-два! — я подпустил бегущего экскаваторщика поближе, после чего навел на него пистолет, большим пальцем снял его с предохранителя и отвел назад курок: — Бросил свой дрын и к машине шагом марш. Слава, прими человека и в собачник его посади.

— Ты, тварь! — проследив за траекторией упавшего на землю ломика и движением его хозяина в сторону «дежурки», я наклонился над зевом траншеи: — Ну что, закопать тебя здесь вместо трубы? Ты же Семеныч? Ты что, сучонок думал, что ты на меня «наедешь» и я отсюда уеду? А вот хрен тебе, дружок. Мне столько людей каждый день хамит, что для меня твои слова, как дым в трубе. Давай, вылезай, в РОВД поедем. И не дай Бог, ты еще хоть слово мне скажешь… Поверь, тебе не понравится, что я с тобой сделаю.

Вытащив, молчащего прораба, за руку из сырой траншеи, я заботливо отряхнул замолчавшего Семеныча от налипшей на одежду и каску глины и песка, после чего усадил его в салон вездехода и дал команду, растерявшего свою флегматичность, Славе ехать на «базу».

Тот же день, вечер.

Разговор с Семенычем, а по паспорту — с Матвеем Петровичем Рябушкиным не получился. Резкого экскаваторщика я отпустил почти сразу, по прибытию в РОВД, пояснив, что бывает с недалекими людьми, которые бросаются с тяжелыми железками в атаку на милиционеров, обряженных в форменную одежду цвета маренго и имеющих при себе оружие. Мужик оказался с дружественной Семенычу организации, взятый в краткосрочную аренду вместе со своим «Хитачи». О краже техники с объекта человек не знал совсем ничего, да и торопился он очень вернуться к своему экскаватору — выскакивая из кабины со своей железкой, чтобы поучить меня жизни, человек не заглушил двигатель своего «Хитачи».

Прораб же категорически отрицал всякое участие в краже, требовал адвоката, прокурора и журналистов, чтобы открыть им глаза на свой, не обоснованный, арест и жуткие репрессии, которыми он подвергается. Так, как обязанностей по суточному дежурству с меня никто не снимал, склочный прораб отправился в камеру «подумать», а там посыпавшиеся, одно за другим, сообщения о происшествиях и преступлениях, заставили меня отставить проблему с гражданином Рябушкиным на потом.

— Паша! — я не успел налить стакан кипятка, пытаясь отойти о трех, пришедших подряд, одна за другой, заявительниц, громко, до истерики сообщавших мне о кражах у них денег и документов в транспорте на участке от главного рынка до Вокзала, как на пороге кабинета появилась прекрасная девушка по имени Вероника. Вероника имела темно-вишневые волосы до плеч, погоны старшего лейтенанта и тяжелую кобуру с пистолетом «Макарова», нелепо оттягивающим широкий офицерский ремень на тонкой талии. Как можно догадаться, Вероника числилась в следственном отделе Дорожного РОВД и, волей судьбы, входила в состав суточного наряда, впрочем, как и я.

— Ты скоро будешь готов? Нам дежурный еще одну заявку дал — кража из квартиры, по улице Коммунарской.

— Две минуты. Хочешь печеньку? — я приглашающе махнул в сторону подоконника, где лежала вскрытая пачка импортных печенюшек, покрытых шоколадной глазурью.

— Нет, я после шести не ем. — Вероника провела ладонью по крутому бедру и, положив на стол папку с бланками, уселась за стол Кролика.

— Что-то поздновато хозяева квартиры домой вернулись… — я кивнул на настенные часы, где стрелки показывали половину двенадцатого ночи.

— Бывает. — Вероника пожала плечами: — Надеюсь, что это наш последний вызов на сегодня, мне до утра еще кучу постановлений печатать.

— Не с нашим счастьем, чтобы это был последний выезд. — я торопливо сделал пару крайних глотков и, отряхнув руки, встал, показывая готовность вдвигаться на задание: — Вчерашняя смена до шести часов утра до отдела доехать не могла, то в одно место. То в другое мотались. Ну что, поехали?

И мы поехали на банальную квартирную кражу.