Большая игра

ГЛАВА ДЕСЯТЬ. ВА-БАНК

Экипаж «Марисоль» выбрался из тесных кабин. Они летели из Гонолулу девять часов с дозаправкой в воздухе, и мышцы затекли до одеревенения. Майор Козловский слез до половины лесенки, когда обратил внимание на два момента. Во-первых, рядком стояли готовые оружейные контейнеры для RB-58C в полностью ракетном снаряжении. Во-вторых, его встречал друг, капитан II ранга Пол Форман.

— Привет, Майк. Растёшь, как вижу? Я слышал, ты на «Красном Солнце» посадил свою дамочку с серьёзными повреждениями. Что случилось?

— Привет, Пол. Пошел между парой каджунов на 106-х, когда мы были на двух скоростях звука. Нас спас как раз «стручок», рассёк поток воздуха во время отделения и прикрыл отсек гидравлики. Теперь у «Марисоль» модификация «30». Новая гидравлика с улучшенной дублирующей системой, две новые ракеты воздух-земля GAR-9 и AAM-N-7. И ни одна ракета средней дальности на учениях нас не догнала. А у твоей птички тоже появилась новая игрушка?

— Пока не совсем. Только-только получили. Называется «Орлан». Русские подали идею, «Локхид» её развил и заставил работать. Мы наводим его на корабль, пускаем с высоты примерно тринадцати тысяч, он поднимается на двадцать пять, летит к цели и потом вертикально пикирует на неё. У разработчиков теперь истерика — как его перехватывать. Кажется, GAR-9 пока лучший вариант. Ты обратил внимание, что для «Марисоль» приготовили боевое снаряжение? Для нас тоже. «Орланы» оснащены термоядерными зарядами на триста пятьдесят килотонн. Ладно, у нас есть дела, а потом за пивом я выклюю тебе мозг. Хочу посмотреть, что там задержалось после «Красного Солнца».

Адмирал Сорива вздохнул и взял планшет с записями. Если до сих пор обстановка не казалась плохой, то сегодня уже стоило поволноваться. Старый эскортный авианосец «Чуйё»[98] перевозил в Дананг небольшую партию самолётов и наскочил на мину прямо на фарватере. Капитан попытался выброситься на берег, но повреждения были слишком тяжёлыми. Корабль затонул, полностью заблокировав проход. Тральщик выловил поблизости ещё одну мину — старую, японскую, поставленную ещё в 1941 году. Вероятно, она сорвалась с якоря и течение вынесло её на судовой ход. Ну да, как же… тот, кто поверит такому выводу, поверит в любую чушь. Однако, пока всё не протралят, порт будет закрыт.

Сорива покачал головой и вернулся к карте. Пока у него на ногах висят транспорты с их двенадцатью узлами, индийско-австралийский конвой вырвался вперёд. Они уже опередили их более чем на пятьдесят миль и разрыв увеличивался с каждым часом. Догнать их с таким бременем не было ни малейшей возможности, так что пора с этим завязывать. Если взять только линкоры и набрать скорость, то конвой он догонит через шесть-восемь часов. И ультиматум. Или они разворачиваются, или он уничтожит их ядерными снарядами главного калибра. Это непререкаемый аргумент, и они неизбежно подчинятся. Другой вариантом были два авианосца адмирала Идзумо, идущие позади. Правда, «Шокаку» и «Дзуйкаку»[99] несли по двадцать восемь истребителей и тридцать два бомбардировщика. В австралийском конвое шло два авианосца, судя о донесениям, с тридцатью шестью истребителями F-11F каждый. Японцам не хватало сил атаковать их. В лучшем случае они могли обеспечить прикрытие для своего ордера и, может быть, немного покусать отставших. С другой стороны, и F-11F не могли работать штурмовиками. Нет, линкоры — лучшее решение вопроса. И будем молиться, чтобы всё закончилось, прежде чем узнают американцы. Сорива вновь склонился над штурманским столом, ощущая ногами вибрацию. «Мусаси» набирал скорость.

— Передают «Удачи» и «С богом», сэр. Капитан Лэдоун слегка вздрогнул. «Худ», «Рана» и «Раджпут» отдалялись от конвоя. Чуть ранее японское соединение линкоров, возглавлявшее соединение, ускорилось и начало нагонять австралийско-индийский конвой. Угроза была очевидной. Неспособный настичь быстроходные войсковые транспорты, японский командующий решил отделиться и уже объявил ультиматум. «Разворачивайтесь, или мы откроем огонь». Уже было известно, что для 457-мм орудий у них есть атомные снаряды.

После быстрого совещания приняли предложение Лэдоуна. Он уводит три индийских корабля навстречу «Ямато» и «Мусаси». Если они попытаются прорваться, он сдержит их сколько получится, давая конвою время рассредоточиться. Потом настанет черёд австралийских крейсеров и эсминцев. Если им повезёт, когда враг их всё-таки преодолеет, большинство солдат будут в безопасности.

— Но что мы сможем сделать, сэр? — спросил его первый помощник. — Нам не сравниться даже одним из этих чудовищ, не говоря уже о двух.

— Мы можем бросить им вызов. Они нас проигнорируют. Мы начнём бой, и они нас потопят. Вот и всё.

— Сэр, на нашем корабле почти две тысячи человек. Мы не можем вести их на смерть. Надо спасать команду.

Лэдоун едва не взорвался в гневе, но сдержал себя. Первый помощник был молодым и только входил в толк. Его надо учить. Хотя это будет трудно.

— А в конвое пятьдесят тысяч. Мы их прикрытие, на нас лежит ответственность за них. Помнишь же, что произошло у нас на квартердеке несколько месяцев назад?

Офицер кивнул. Он стал первым помощником только потому, что все остальные погибли как раз при том взрыве.

— Нам нельзя их подвести. Но даже не это самое главное. Мы — боевой корабль, мы созданы для сражений. Не убегать, не прятаться. Наносить врагу столько урона, сколько возможно. Индийский военно-морской флот молод, у нас ещё не установились традиции. Сегодня мы можем заложить их, провести первый бой. Независимо от шанса на победу, мы будем сражаться, пока у нас есть возможность. И завтра каждый враг, который столкнётся с одним из наших кораблей, будет знать, что если начнётся бой, это будет битва насмерть. Однажды, столкнувшись с таким выбором, враг отступит даже при том, что у него будет перевес в силах. Более того, когда противники усвоят, что бой с нами это бой насмерть, они испугаются стычки. А потом наши корабли будут побеждать несмотря ни на что. Сегодня мы сражаемся не только чтобы сохранить транспорты, но за наше будущее. За то, чтобы когда-нибудь те, кто окажется в нашем положении, не отступали. Теперь — самый полный ход[100]. Нам надо успеть выйти на позицию.

Лэдоун посмотрел с мостика на переднюю башню 380-мм орудий. «Могучий Худ» начал разгон.

Выйдя в точку перехвата, они выдвинули радио-антенну. Всё, что теперь требовалось, уточнить данные о положении «Крыланов». До авианосцев было ещё далеко, и лодка находилась вне радиуса их гидролокаторов. Каждые десять минут Ранкен поднимал антенну на одну минуту, и это было дольше, чем ему хотелось. Но, по крайней мере, они пока ничего не передавали. Капитан обернулся на тактический планшет. Впереди, в кильватер, идут два авианосца. С боков их прикрывают по два эсминца, таким же порядком. И ни один не имеет ни малейшего представления, кто на них охотится.

— Сэр, пакетная передача от «Крылана-1». Есть координаты. Они хотят, чтобы мы начали через пятнадцать минут.

— Отлично. Погружаемся на сто метров. Скорость такая, чтобы выйти к сроку вот сюда, — Ранкен поставил на карте отметку. — Подойдём под жидким дном, а потом вынырнем.

Палуба наклонилась вперёд. «Скипджек» дал самый полный ход.

Небо здесь было тёмно-синим, и самолёт на его фоне оставался почти неразличимым. Радарный горизонт охватывал радиус почти в девятьсот километров. Обзорный экран показывал пять групп кораблей. Австралийский конвой уходил на запад, в центре был «Худ» с двумя эсминцами, потом два японских линкора с парой крейсеров и восемью эсминцами неподалёку. Их разделяло менее 30 морских миль, картина говорила сама за себя. На полпути к востоку полз японский десант с комплекте с двумя авианосцами у восточного обреза экрана.

Если ситуация станет на самом деле критической, «Крылан-1» вместе с «Восьмым» займутся линкорами, «Девятый» и «Шестнадцатый» транспортами десанта. «Орланы» легко с ними расправятся. Но сначала…

Форман повёл сектора газа до упора вперёд. Кресло ощутимо пнуло под зад. «Крылан-1» вместе с ведомым «Вторым» вошли в затяжное пике.

— Какие же они огромные!

Размер японских линкоров внушал Лэдоуну страх даже на расстоянии. В своё время «Худ» был самым крупным в классе, но эти два значительно его превосходили.

— Каналѝ, когда мы откроем огонь, начинай торпедную атаку. Пусть твои механики выжмут каждый фунт давления из машин. У вас хорошие торпеды и проверенные магнитные взрыватели. Если сумеете попасть, повреждения будут неслабыми. Стреножь линкоры.

— Так точно. Будет исполнено. Удачи, «Худ».

— Связист, передача японцам. «Вы входите в зону военной операции. Согласно морским правилам, район закрыт для плавания. Просим изменить курс и обеспечить достаточно места для учений». И да смилуется над нами бог.

Сорива был разъярен. Как эти грязные индийцы смеют указывать ему, куда направлять корабли?

— Радио на «Худ». «Приказываю вам убраться с дороги. Сохранение текущего курса будет считаться враждебным действием с соответствующим итогом». Приказ орудийным расчётам: приготовиться к отражению атаки с поверхности. Индийцы попытаются провести торпедную атаку с эсминцев, когда начнётся обстрел. «Тонэ» взять «Акидзуки», «Терудзуки», «Хадзуки» и «Оодзуки» выйти на перехват и уничтожить эсминцы.

— Господин адмирал, по левому борту приближается высотная группа неопознанных самолётов. Шестнадцать единиц, приблизительная высота двадцать километров. Два только что отделились от строя и пикируют на чрезвычайно большой скорости.

Дурное настроение Соривы усугубилось. Что, черт возьми, происходит?

Первый помощник опознал их раньше всех. Радар воздушного обзора засёк неопознанные самолёты почти за двести километров, но расстояние стремительно сокращалось. А потом от них отделилась пара и вошла в пике.

— Тёмно-синий окрас, дельтовидные крылья, сэр. Да у них скорость почти три тысячи километров в час! Американцы. Больше ни у кого подобных самолётов нет.

PB5Y «Хастлер», подумал Лэдоун. Он никогда не видел их, но был наслышан. Новейший морской ударный бомбардировщик дальнего действия ВМС США, несёт дальнобойные ПКР с ядерными боеголовками. Похоже, кавалерия, как обычно, явилась в последнюю минуту. Теперь его заботило только одно — успеют ли они убраться из зоны поражения.

Самолёты заходили по вытянутой дуге, до них оставалось менее пятнадцати километров, и приближались они невероятно быстро. Два тёмно-синих бомбардировщика неслись над морем на высоте около пятидесяти метров, разрезая пространство между двумя группами судов. Позади них ударная волна сотрясала воду, вытягивая за самолётами гигантскую стену брызг. Они уже миновали «Худ», и только тогда навалились подавляющий грохот и вой двигателей. Когда капитан очнулся и проводил их взглядом, самолёты уже мчались вверх, в безопасность стратосферы. Стена брызг оседала, оставляя длинную, широкую белую линию на поверхности моря.

— Проклятые янки, не могли не выпендриться, — с благодарностью сказал Лэдоун.

На мгновение Сорива решил, что загрохотали его собственные орудий, но это был звуковой удар от пролёта пары американских бомбардировщиков. Они промчались так стремительно, что их даже рассмотреть не получилось. Зато услышал лучше некуда. И видел стену брызг, оседающую в радужных сполохах от солнца. Она рассеивалась и исчезала, но её значение было очевидным. А если у кого-то оставались сомнения, их рассеяли радиометристы.

— Господин адмирал, на нас смотрят несколько ракетных радаров самонаведения, и постоянно отслеживают. Пусков нет, но сигналы такие мощные, что будь там креветки, из них уже получилась бы темпура.

— Предупредите адмирала Идзумо. Пусть немедленно поднимает воздушное прикрытие и отгонит бомбардировщики. Рулевой, курс 010, параллельно белой черте.

Это было театрально и очень по-американски. Провели линию по морю и дали понять: «Пересеки её и огребёшь!».

— Пусть направит истребители к нам.

— Ну что, народ, устроим цирк? Дайте по ближайшему эсминцу радаром, на полной мощности, пока не задёргается.

Ранкен посмотрел на карту. Если бы у кого-то ещё имелась такая же картина обстановки, стало бы понятно: вектор радарного импульса накрывает прямиком группу японских транспортов.

— Господин адмирал, излучение вражеского радара! Пеленг 270. Видимого источника нет, это подводная атака.

— «Яхаги» и «Сакава» — поднять вертолёты, обнаружить лодку. Атаковать, если это противник. «Агано» и «Ноширо» выйти из строя, преследовать и давить, пока мы не отойдём на безопасное расстояние.

— Ход самый полный, реактор на максимум, рули направления влево до упора. Рули глубины на погружение до упора.

Поворот и нырок на пределе возможностей оставят в толще воды долгоживущее и громкое завихрение, чтобы привлечь акустические буи вертолётов. Когда они доберутся до него, «Скипджек» уже окажется в трёх с половиной километрах в стороне, под слоем жидкого дна, прямо под килями у эсминцев перпендикулярно их курсу. Надо тщательно рассчитать время… Ранкен прикрыл глаза, представляя тактическую схему. Вертолёты уже должны клюнуть на оставленную приманку. А вот и разрывы первой пары глубинных бомб. Они не пытаются его потопить, иначе использовали бы торпеды. Он уже должен быть по другую сторону от эсминцев. Вот, сейчас… Точно. Начинаем второй акт.

— Всплываем под перископ.

Подводная лодка на полной скорости вытеснила столько воды, что видно было за сотни метров. Японцы обязаны это заметить. Пусть они не очень хорошо обучены, но точно не тупицы.

— Погружаемся на сто двадцать метров, делаем поворот точно на 000. Надо довести их до истерики.

- Господин адмирал, «Ноширо» передаёт: «Обнаружен перископ. Точно по левому борту». Идзумо посмотрел на карту. Чёрт побери, ещё одна подводная лодка? Наверняка. Больше четырёх километров от первой отметки, и вертолёты её всё ещё глушат… — Что там ещё? «Ноширо» — повернуть и атаковать новую цель.

Он зашагал по палубе и будто шестерёнки защёлкали в голове. Адмирал нервно глянул на карту.

— «Ноширо» — отмена приказа!

Но было слишком поздно.

Капитан предполагал, что «Агано» получил такой же приказ и повернул следом, чтобы засечь и атаковать нового противника. Когда он осознал ошибку, его корабль уже шёл точно в борт «Агано». У второго эсминца не было никакой возможность уклониться, он едва заложил поворот, когда «Ноширо» врезался в район кормового машинного отделения. Борт прогнулся, застонал металл, вылетело облако чёрного дыма. Теперь двум сцепившимся эсминцам хватало других забот, кроме неопознанной подводной цели.

Центральный пост разразилась аплодисментами. Звуки столкновения были отчётливо слышны на гидролокаторе. «Скипджек» снова стал разгоняться, преодолевая расстояние между эскортом и авианосцами. Теперь следовало заставить понервничать самого командующего вражеского соединения.

— Молодцы, ребята. Подготовиться к всплытию под перископ.

Южно-Китайское море, авианосец «Шокаку», флагманский мостик

Адмирал Идзумо в ужасе смотрел на море. Его прикрытие было полностью выведено из боя. Два эсминца по левому борту потеряли ход и медленно дрейфовали в сцепке. Замыкающий и один из эсминцев по правому борту готовились к приёму вертолётов.

— Господин адмирал, «Оёдо» сообщает о перископе прямо по курсу.

Идзумо обернулся на тактический планшет. Уже три подводные цели, все на большом расстоянии, и эта последняя — на отличной позиции, чтобы выпустить по авианосцам торпеды. Как бы там ни было, враг грамотно распределил задачи и устроил отличную засаду. У него не оставалось выбора. Вообще не оставалось.

— Прекратить все воздушные операции. Авианосцам — манёвры уклонения на максимально возможной скорости. «Агано» и «Ноширо» — добираться до базы самостоятельно.

В этот миг корабль потряс мощный удар.

После показа перископа ведущему японскому эсминцу «Скипджек» сначала нырнул, потом повернул и начал всплытие, заходя поперёк курса приближающегося авианосца. В последнюю минут Ранкен переложил рули на погружение, но за лодкой оставалась большая масса взбаламученной воды. Именно удар этой массы поразил «Шокаку» в борт, создавая убедительную, но необъяснимую имитацию серьезного столкновения.

— Ну всё, ребята, поигрались и хватит. Уходим под жидкое дно и прячемся. Будем издалека поглядывать.

— Господин адмирал, на связи адмирал Сорива. Ему угрожают морские ударные бомбардировщики, требуется прикрытие с воздуха и вытеснение противника.

Идзумо глянул на планшет. Его корабли выписывали противолодочные зигзаги, чтобы уклониться от возможных торпедных попаданий. Если он вернётся на прямой курс, чтобы поднять авиацию, то окажется предельно уязвимым для атаки — при том, что одно попадание, возможно, уже было, и хорошо что без сквозной пробоины. Он не мог рисковать.

— Передайте адмиралу Сориве. «Сожалею, но вынужден отказать. Нахожусь под массированной атакой от трёх до шести вражеских подводных лодок. Два эсминца повреждены, вероятно, есть попадание в один авианосец. Работа с самолётами невозможна из-за манёвров уклонения».

Адмирал Сорива раз за разом перечитывал сообщение и ощущал, как в висках у него начинает стучать. Как это понимать? От трёх до шести подводных лодок? Два эсминца повреждены, вероятно, есть попадание в один авианосец. Работа с самолётами невозможна из-за манёвров уклонения. Какое такое вероятное попадание? Авианосец подбит или нет? Сориве захотелось побиться головой о переборку, или, для вящего облегчения, постучать об неё головой адмирала Идзумо. В груди кольнуло болью. Он несколько раз глубоко вздохнул и заставил себе успокоиться. Обстановка и без того достаточно напряжена.

«Ямато» и «Мусаси» шли параллельно трём индийским кораблям на расстоянии чуть менее 20 морских миль, на грани дальности стрельбы орудий. Линия, прочерченная американскими бомбардировщиками, давно рассеялась и исчезла, но адмирал знал, где она проходит, и они знали, что он знает. Они стегали его корабли радарами управления огнём, не давая забыть о себе. Пойти на сближение с индийцами было невозможно, пока бомбардировщики держатся поблизости, то есть пока Идзумо не поднимет перехватчики и не отгонит их.

Но что бы там ни случилось, всё было серьёзно. Два эсминца торпедированы, хотя, похоже, удержались на плаву. Вероятно, передача пришла с ошибкой. Должно быть, «попадание в авианосец, возможны повреждения». Так как Идзумо наверняка владеет обстановкой лучше, и знал бы о попадании в собственный корабль, подбит, скорее всего, «Дзуйкаку». Так всё выглядело более логично: он мог увидеть фонтан воды от попадания, но заметил, что авианосец фактически неповреждён. Или торпеда не сработала, или сила взрыва разошлась по внешней защите. Да, так смысл есть. Но он не знал, насколько успешно «Идзумо» контратаковал подводные лодки. И ему отчаянно требовались истребители. Каждая минута задержки означает, что ему потребуется три лишних минуты на преследование австралийского конвоя, который всё ближе подходит к зоне работы дружественной авиации.

— Связист, передача адмиралу Идзумо. «Угроза с воздуха предельно серьезна. Как можно скорее требуется прикрытие. Вы атаковали врага?»

Адмирал Идзумо тревожно расхаживал по мостику. После множества контактов не было больше ни одной засечки, и эта пауза сильно его беспокоила. Четыре вертолёта пытались обнаружить и уничтожить первую подводную лодку, но потеряли её. Сбросили глубинные бомбы и торпеды, но хитроумный экипаж уклонился от всех. Они до сих пор были где-то там, хотя и отстали от оперативной группы. Субмаринам не хватало скорости, чтобы догнать быстроходные авианосцы. Значит, соединение вырвалось из засады. Надо отправить Сориве расширенный доклад. А потом можно подумать о подъёме авиагруппы.

— Передайте: «Потери флота таковы — два эсминца столкнулись во время преследования подводного контакта. «Шокаку» получил попадание неустановленным предметом, возможно, неисправной торпедой».

Офицер-связист вернулся всего через несколько минут, то есть едва успел добежать до радиорубки и обратно. На его лице Идзумо рассмотрел вынужденную невозмутимость. Взяв доставленное сообщение, адмирал прочитал его и сначала взбесился. «Угроза с воздуха предельно серьезна. Как можно скорее требуется прикрытие. Вы атаковали врага?». Конечно, это было оскорблением, намёком, будто он уклоняется от своего долга. А потом задумался. Адмирал Сорива пользовался заслуженным уважением, им восхищались офицеры, он зарекомендовал себя как умелый и способный флотоводец. Истребители-бомбардировщики ближнего радиуса не могли создать предельно серьёзной угрозы. В этот момент до него дошла суть сообщения Соривы и он проклял себя за то, что не догадался сразу. Индийские и австралийские флоты учились у британцев, а у британцев конвои всегда сопровождали две группы. Ближний отряд крейсеров и эсминцев, и авианосцы на некотором расстоянии от основных сил, но готовые атаковать нападавшего.

Сорива, должно быть, определил местонахождение этой второй группы. Как помнил Идзумо, индийцы и австралийцы купили по два «Эссекса». Считалось, что им ещё от полугода до года для ввода в строй, но возможно, они успели быстрее. Адмирал Сорива ожидает налёта их объединённых групп, и неудивительно, что он описал угрозу как предельно серьезную. Ну, доктрина войны авианосцев была предельно ясна. Расправься с ними, пока они не расправились с тобой.

— Что передают вертолёты? Они перехватили лодку?

— Говорят что да, господин адмирал. Контакт исчез после последнего захода и сброса торпед. Зафиксирован взрыв, она не могла вырваться. Достали.

— Передайте адмиралу Сориве: «Вырвались из вражеской засады. Одна подводная лодка потоплена. Готовлю воздушный удар. Где находится вторая группа вражеских авианосцев?». Прекратить маневрирование, начать подготовку к выпуску. Снаряжение противокорабельное. Реактивные торпеды на бомбардировщиках, ракеты «воздух-воздух» на истребителях. Наводить будет адмирал Сорива.

Следующее сообщение адмирала Идзумо поразило Сориву, словно почечная колика. Два эсминца столкнулись, «Шокаку» получил торпеду. Значит, четыре из шести эсминцев Идзумо вышли из строя, и есть попадания в оба авианосца. Что там за сражение произошло? Подводные лодки лишили соединение двух третей прикрытия, и только с помощью богов не потопили авианосцы. Это не какая-то случайная перестрелка, а настоящий бой. Но отсюда происходил закономерный вопрос — а почему американцы просто не уничтожили его? Без истребительного прикрытия Идзумо был беспомощен против бомбардировщиков. Значит, что-то важно проскользнуло мимо его взгляда.

— Господин адмирал, ещё одно сообщение.

Сорива взял бланк и прочитал радиограмму. Внезапно его озарило и он ощутил невероятный позор, достойный заявления об отставке. Он винил коллегу за задержку с подъёмом авиации, а теперь тот пишет следующее: «Вырвались из вражеской засады. Одна подводная лодка потоплена. Готовлю воздушный удар. Где находится вторая группа вражеских авианосцев?». Это и есть недостающая часть загадки.

Идзумо вычислил второй отряд авианосцев противника, просто не знает его точного положения. Вместо того, чтобы отказаться от риска и бросить Сориву, он поднял ставки и пошёл прямиком через засаду, проводя разведку боем и отводя удар от линкоров. Он рискнул жизнью и карьерой, не говоря уже об экипаже. Сорива мысленно попросил у него прощения. Он поступил как истинный воин.

Потом его озарило ещё раз. Адмирал наконец понял обстановку. Вовсе не линкоры были целью второй группы авианосцев. Он сделал понятную ошибку, решил, что главная мишень — артиллерийские корабли. Конечно же нет, это транспорты десанта. План врага был в том, чтобы перехватить японские авианосцы подводной засадой, а в это время вторая группа атакует конвой. Это объясняло выходку американцев, при том что огонь они так и не открыли. Все знали, что у «Ямато» и «Мусаси» есть ядерные снаряды для главного калибра. У Тройственного Союза такого оружия не было. И американцы, с их замысловатым пониманием «честной игры» сравняли условия.

Так сколько там авианосцев Союза? Не меньше двух, плюс прикрытие. Но сколько во второй группе? Два? Четыре? Если два, то Идзумо был бы способен с ними справиться. Но сейчас у него ослабленный эскорт, а его собственные корабли повреждены. Надо прикинуть вражеские силы. Если они были вынуждены выпустить недообученные команды, значит, следует принять, что в море вышли все четыре «Эссекса». Они передавят Идзумо, а потом уничтожат транспорты. Сорива понял, что линкоры в этом уравнении совершенно неважны. Идзумо тоже наверняка это понимал, и именно поэтому не спешил поднимать палубную авиацию по требованию коллеги. Ибо первостепенная задача — защита десанта.

— Радиограмма адмиралу Идзумо: «В засаде четыре вражеских авианосца. В первую очередь прикройте корабли десанта. Как можно раньше организуйте «зонтик» для транспортов».

Он глянул на карту. Это всё время было очевидным. Он не мог перехватить австралийский конвой и при этом не подставиться под атомный удар. Его транспорты не смогут дойти до Рангуна, так как их атакует авиация. И тогда вся операция потеряет смысл. Надо сворачиваться.

— Адмиралу Ивате. «Прерываю операцию ввиду подавляющего превосходства противника. Смените курс на 145 и идите в Дананг».

Офицер откашлялся и напомнил о происшествии с «Чуйё».

— Ну да. Исправьте — в Хайфон. Передайте адмиралу Идзумо приказ тоже поворачивать на Хайфон. Рулевой, курс 160.

Капитан Лэдоун ощущал, как его нервы буквально скручиваются от напряжения. То же самое он чувствовал в то время, когда шёл на «Принце Уэльском» через Атлантику во время «Большого спасения». Его старший брат Джек был на «Бархэме», одном из шести старых линкоров, которые не дошли до Канады. Подводная лодка поразила корабль четырьмя торпедами. Немцы торжественно опубликовали съёмки взрыва и переворота. Он всегда задавался вопросом, что чувствовал Джек, когда его линкор взрывался под ногами. Ну, скоро сам узнает.

Он уже принял тот факт, что погибнет. Вопрос всего лишь как. Китапонцы не отступят, не позволят себя обмануть. Если это, конечно, обман. Здесь виделась логическая развилка. Американцы либо блефуют, либо нет. А во вторых, задействуют ли враги ядерные боеприпасы, или нет. Итак, случай первый. Американцы блефуют, китапонцы стреляют обычными снарядами. Начнётся артиллерийская дуэль, которая продлится ровно до того момента, пока в его погреба не прилетит 457-мм снаряд. Случай второй. Американцы блефуют, но в ход идут ядерные снаряды. Тогда «Худ» просто мгновенно сгорит. Случай третий — американцы не блефуют, и начинается перестрелка. Значит, янки выпустят по ним ядерные ПКР, и «Худ» уцелеет. Случай четвёртый. И американцы не блефуют, и китапонцы не струсят. «Худ» испарится, а противники через долю секунды отправятся за ним в Валгаллу. Было очевидно, что эта логика понятна и врагу. Вывод получался один — в конце концов они всё равно используют ядерные снаряды.

Поэтому Лэдоун ждал сообщения от наблюдателя, что один из линкоров выстрелил по ним одним-единственным снарядом. Времени у него останется на кратенькую молитву. И если повезёт, то он успеет заметить ответный пуск ракет с американских бомбардировщиков. Именно это ожидание и терзало его нервы. Он посмотрел прямо по курсу, поверх носовой башни. Будет ли у их старичка последний шанс выстрелить по врагу? Его орудия развернули для сопровождения головного линкора. На таком расстоянии он успеет дать один бортовой залп, возможно, два. И если боги войны справедливы, хотя бы одно попадание да будет — просто ради чести, раз уж ничего более не остаётся.

— Они отворачивают.

Лэдоун не мог поверить своим ушам.

— Повтори.

— Сэр, вражеские корабли отворачивают от нас. Все. Предполагаемый курс между 145 и 175. Они выходят из боя.

— О, хвала господу, — сорвались с губ Лэдоуна нечаянные слова. Он почувствовал, как его распирает истеричный смех облегчения.

— Сохраняем текущий курс. Задержимся между ними и конвоем.

Но китапонцы на самом деле уходили. Оба линкора развернулись на курс 60 и через несколько минут исчезли за горизонтом. Скоро рассеялись даже их слабые дымы. И остались только инверсионные следы американских бомбардировщиков в вышине.

— Рассчитайте курс для возвращения к австралийцам, потом самый полный ход. Свяжитесь с «Раной» и «Раджпутом», пусть присоединяются.

Адмирал Идзумо похлопал по столу, прерывая тихий гул разговоров.

— Адмирал Сорива приказал написать полный отчет о действиях против вражеских подводных лодок. Несомненно, будет расследование сегодняшних событий, и у нас на руках должны быть готовые доклады. Как я понимаю, нас атаковали минимум три субмарины, из которых мы потопили одну, не получив при этом заметного ущерба. Тем не менее, «Агано» и «Ноширо» столкнулись, серьёзно повредив друг друга. Но это неизбежный риск на море. Следует признать, что при управлении скоростными кораблями в плотном строю бывают несчастные случаи. Желает кто-нибудь высказаться, прежде чем мы восстановим картину наших и вражеских манёвров?

Каждый капитан и каждый пилот вертолёта бросились добавлять детали. Из запутанных и противоречивых данных стала появляться связная картина. Соединение поджидали три, возможно четыре подводные лодки, две сбоку, одна или две прямо по курсу. По замыслу противника предполагался стремительный манёвр, чтобы выстроить классическую атаку «хаммерхедом». Только непонятный удар, полученный «Шокаку», остался загадкой. Возможно ли, чтобы авианосец действительно столкнулся с одной из подводных лодок? Раз так, они могут претендовать на две потопленных, а это уже большой успех. Через час они сошлись на том, что так оно и было. Никто не заметил, что капитан Ирайя с «Нийёдо» не участвовал в разговоре. Только его лицо становилось всё более взволнованным. В конце концов, адмирал обратил на него внимание.

— Капитан, что же вы молчите? Вам нечего сказать?

Ирайя смотрел на карту. Честь требовала выговориться, даже если это покончит с его карьерой.

— Господин адмирал, я обязан указать на нежелательную вероятность. Я делаю это неохотно и с величайшим почтением, но это мой долг. У нас нет ни одного твердого доказательства, что мы вообще встретились с вражескими подводными лодками.

В салоне вскипело негодование, зазвучали оскорбления и вызовы. Идзумо заколотил по столу молоточком. Пришлось потрудиться, пока все угомонились.

— Капитан Ирайя, вы сказали или слишком много, или слишком мало. Уточните ваше замечание и объясните нам своё видение произошедшего. Ведь все уверены, что подводные лодки были. Возможно, вы хотели бы начать с радарного облучения, засечённого всеми нашими кораблями?

— Как раз излучение радара меня и озадачило, господин адмирал. Мы ведь определили его пеленг, верно? — Ирайя подошёл к тактическому планшету и отметил направление. — Но если мы продлим пеленг в обратную сторону, то увидим следующее, — он прочертил удлинённый луч на большом стратегическом планшете. Тот чётко пересекал курс японского транспортного отряда. После этого взаимосвязь стала очевидной.

— Мы находимся в Южно-Китайском море, погода очень влажная. При этих условиях над водой образуется слой воздуха, насыщенного взвесью солёных брызг. Он действует как труба и заманивает радиоизлучение в ловушку, позволяя ему распространяться далеко за обычные пределы. Это явление называют аномальным прохождением, Южно-Китайское море печально им известно. Наши вертолеты следовали за этим пеленгом, опустив погружные буи, пока не наткнулись на область водяных завихрений. Скажите, пилоты — если бы не этот пеленг, приняли бы вы взбаламученную воду за след лодки?

Оба лётчика выглядели неловко, что само по себе было ответом.

— Что до прочего, например, наблюдения перископов ничем не подтверждены. Мы не перехватили импульсы гидролокатора, не засекли более ни одного импульса радара, не слышали пуска торпед или их движения в толще воды, не видели следов. У нас нет ничего, кроме сомнительного пеленга из неизвестного источника и таких же сомнительных наблюдений. И как часто наши дозорные принимали за след перископа игры китов только за этот поход? Может там были подлодки, господин адмирал, а может и нет. Но я утверждаю, что мы не можем уверенно заявить об их присутствии.

В салоне наступила тишина. В глубине сердца слишком многие понимали, что Ирайя привёл веские аргументы — и любое расследование этого провала разгрома придёт к такому же выводу.

Им потребовались двенадцать часов, чтобы догнать конвой. Когда трио кораблей стало занимать предыдущие места в ордере, с флагмана замерцал ратьер.

— Передача с «Сиднея», сэр. Пишет: «Прошу оказать нам честь и возглавить флот в походе в Рангун».

— Подтверди приём. Прикажи «Ране» и «Раджпуту» выйти из строя и занять позиции по правому и левому траверзу. Проложи курс на Рангун.

Сигнальные фонари замигали один за другим.

— «Канберра», сэр. Пишет: «Лишнее доказательство, что важен не размер бойцовой собаки, а степень боевитости собаки».

— «Звезда запада». «А вы хулиганы, однако».

— «Уаррамуга». «Вами гордится весь индийский флот».

— «Хобарт». «С нас пиво».

— «Арунта». «Поделитесь рецептом вашего карри? Очевидно, на нём выросли настоящие мужчины».

— «Мельбурн». «Чёрт возьми, «Худ», вы их так просто отпустили?».

Джим Лэдоун поудобнее устроился в капитанском кресле. Репутация его корабля была наконец восстановлена.