Боги, пиво и дурак. Том 6 (СИ)

Глава 17 Первый блин

О ростке древних врат я позаботился согласно оставленной Нергалом инструкции. Ничего хитрого: от меня требовалось только воткнуть его в землю и раз в два дня поливать кровью любого существа, обладающего энергией.

Теперь нужно было позаботиться о самом Нергале.

Я очень рассчитывал на его помощь в поимке Кира. В конце концов, Нергал ведь собирался освободить Сотота — другими словами сделать именно то, чего так жаждал Оракул. Так неужели не договорятся между собой?

Окрыленный этой мыслью, я полностью погрузился в размышления по поводу продвижения Нергала. Конечно, топовым богом мы его не сделаем, но стряхнуть вековую пыль с его имени было нам вполне под силу!

Целый день мы с Гайем изобретали велосипед. Вернее, рекламную кампанию для нашего раненого бога.

В маленькой комнатке у самого входа в святилище мы устроили свой совещательный штаб. На столе горели две лампы и стояли набухалованные мной бокалы с коньяком. В центре стола на серебряном блюде чернел перечным краем запеченный окорок, нарезанный ломтями, и белела стопка бумаги. И все это тонуло в крепком тумане от наших папирос.

В такой творческой обстановке мы и принялись креативить на всю катушку.

Сначала Гай вообще не понимал, о чем идет речь, что такое «реклама» и для чего она нужна.

И я, окончательно и бесповоротно испорченный до мозга костей культурой потребления своего мира, методично и терпеливо принялся лишать его продажно-покупательской невинности.

Гай округлял глаза, стонал, охал, чесал затылок и время от времени задавал один и тот же вопрос:

— И что, это правда работает?..

Да, блин, еще как! И сиськи модели, и запотевшее стекло бокала с пивом, и даже раздражающе вездесущее напоминание об одном и том же товаре, и дурацкие слоганы. Все это — абсолютно рабочие приемы, если использовать их в правильном месте и правильное время!

Со стаканом коньячеллы в руке я разложил перед Гаем бумагу и принялся рисовать на ней развернутую презентацию проекта.

— Чтобы подобрать правильный прием, нужно сначала четко определить цели. Сейчас я их напишу…

— А что тут определять-то? — растерянно похлопал глазами мой бывший коллега, который вновь стал коллегой нынешним. — Цель одна: придать Нергалу сил.

— Точно. Но что может дать силу божеству? Смотри сюда. Память людей, вера, подношения. Так?

— Ну, вроде, — не очень уверенно отозвался Гай. — Только разве память о боге не то же самое, что вера?

Я хитро улыбнулся.

— О, спасибо аудитории за вопрос! Я с радостью на него отвечу!

Гай скривился.

— Не делай так — ты почему-то похож на зазывалу бродячего цирка.

— Ладно, — рассмеялся я. — В общем, я как-то видел одного древнего бога, который умудрялся выживать по большей части на одной только памяти. Причем по большей части о нем помнили только сами боги и жители донорских миров. И вряд ли кто-то в донорских мирах прям всерьез поклонялся ему. По крайней мере, в моем мире я такого культа не встречал. Можно помнить кого-то как… персонажа, образ, понимаешь? Но не относиться к нему всерьез. Типа ну да, была такая легенда и тому подобное.

— Вроде Дубины и Придурка из уличных комедий?

— Вот! Отличное сравнение. Вот мы и должны сделать Нергала таким Дубиной и Придурком, понимаешь?

Гай хмыкнул.

— Хорошо, что он в отключке и нас не слышит.

— Да нет, это как раз-таки плохо. Не будь он в отключке, не пришлось бы нам огород городить, — проговорил я. — Но вернемся к нашим баранам.

— То есть к Нергалу? — с двусмысленной ухмылкой добавил Гай. — Экий ты непочтительный, жрец и. а.

Я вздохнул, с укором посмотрел на приятеля.

— Во-первых, не «жрец и. а.», а «и. о. жреца», то есть исполняющий обязанности. А во-вторых, я имел в виду паству, которую нам предстоит привести к вере. Короче, мы должны хорошенько напомнить и людям, и другим богам о великом и неподкупном господе нашем Нергале. Благо, ему сейчас не требуется полное жизнеобеспечение, а всего лишь энергетический толчок, который помог бы застрявшему маятнику качнуться в нужную сторону. А воспоминания в свою очередь должны привести к вере. Она, как известно, бывает разной. Невинные верят радостно, отомщенные или спасенные — с благодарностью. А грешные верят со страхом.

— Самый действенный метод, кстати, — заметил Гай.

— Не уверен, — возразил я. — Вот ты из страха пришел к Нергалу? Или кошки, которые ему служат? На мой взгляд, страх хорошо работает, если больше деваться некуда. А в нашем случае излишнее давление в сторону запугивания может привести к паломничеству в храмы Чернобога, например. Богов-то целая куча, выбирай кого угодно. Но нам же так не надо? Поэтому я предлагаю сделать упор на радостную благодарность и веру в заступничество Нергала. «Богом стал моим Нергал, чтобы я спокойней спал», понимаешь? А не «Мне приснился лик Нергала — я постель всю обоссала».

Гай негромко рассмеялся.

— Во даешь! А ты в своем прежнем мире случайно не поэтом был?

Я хмыкнул.

Вспомнил строчки кода, спускающиеся лесенкой вниз. В самом деле, чем не Маяковский?

— Ну… что-то в этом роде, но не совсем, — отмахнулся я. — И последний момент, который нужно обсудить. Подношения.

— Нергал не принимает подношений, — сразу возразил Гай. — Только жертву. И теоретически мы могли бы это обеспечить, поскольку жрец имеет право быть связующим звеном между смертным и богом, которому служит. Но для этого нам нужно его благословение, или одобрение — называй, как хочешь. Без одобрения бога казнь преступника есть всего лишь убийство.

Я допил коньяк и закурил.

— Верно. Кроме того, мы-то с тобой не боги, и не знаем, за каким смертным какая сила прячется. Как напоремся на какого-нибудь любимчика Тора. И все. «Торец» нам обоим.

Гай заулыбался. Словечко «торец» в новом значении ему явно понравилось.

— Вот, значит, как. После твоего подробного разъяснения я впервые сообразил, зачем богам регулярные пышные празднества. Все эти лепестки роз, носилки, платье со шлейфом в пол-улицы, целое стадо коров и прочее.

— Так и есть. Праздник — самый простой и удобный способ напомнить о себе. Произвести впечатление и собрать приуроченные к празднику пожертвования.

— Но мы так не можем. У Нергала нет праздников. Возмездие не отдыхает и не веселится, оно не носит пышных одеяний и его нельзя подкупить дарами. Таков закон.

— А может…

— Не может! — сказал, как отрезал, Гай. — Иначе мы даже порадоваться не успеем тому, что он вернет себе здоровье и силу. Такого надругательства над своей репутацией Нергал не простит, даже не надейся. Поставить его на одну ступень со всякими Флорами и Арахнами? Да нас с тобой найдут в виде заготовки для жаркого на главной площади!

Я почесал затылок.

— А кстати, заготовка для жаркого — не такая уж плохая идея. Если при этом осквернить пару могил… А еще лучше — пыточную в Ямах. Слушай, да это же гениально! — вскричал я, охренев от внезапного озарения. — Главное, не забыть побрить свинью…

Гай посмотрел на меня, как на умалишенного. Правый глаз его нервно задергался.

— Ты это. Чего там себе в бокал набухал? Кого нужно побрить?..

Я расхохотался.

— Свинью, друг мой! Для эпичности еще бы напустить немного суккубской иллюзии…

— Нутром чую, что я об этом пожалею. Но зачем суккубской-то? Кое-что я и сам теперь могу.

Я охнул.

— Слу-ушай, а тот амулет, которым ты открывал портал? Он еще разок не сработает?

— Сработает, — уверенно кивнул Гай. — И не один раз, а два или три. Я очень бережно его использую. Могу подбирать и интенсивность свечения, и размер, и даже цвет! — похвастался он. — А в чем дело-то?

— Держись за стул, — довольно потирая руки, сказал я. — Сейчас я тебе такой триллер расскажу — закачаешься!

Вот с этой конкретной идеи и начался наш идейный прорыв.

К ночи мы опустошили целую гору стеклянной тары, исписали десяток листов бумаги и крепко уснули прямо там, за столом.

С утра пораньше меня вместо будильника разбудил Лёха.

Искренне поблагодарив его, я растолкал Гая и отправился на свою медицинскую смену в комнату с камином.

Нергал спал. Его дыхание было ровным и спокойным. Лицо — бледным. Повязки намокли, и в комнате снова запахло гниением.

Я срезал их, снова промыл раны специальным раствором и тщательно замотал свежими бинтами. Во время всех этих манипуляций Нергал так и не проснулся. Только в самом начале чуть приоткрыл глаза и вновь провалился в дремоту.

Потом Гай привез в лес двух худых свиней, и принесли их в жертву своим коварным планам. Уже мертвых мы их тщательно побрили, чтобы ни одна щетинка не осталась и не попала куда не следует.

Следом за бритьем последовали водные процедуры.

Гладкие и чистые, хрюшки были разделаны и нарублены на мельчайшие кусочки вместе с кое-какими внутренностями. Кости пришлось хорошенько раздробить. Кровь мы собрали в ведра.

Вытирая пот с лица, я спросил Гая:

— Ну что? Как думаешь, похоже на человечину?

Тот задумчиво пожал плечами.

— Знаешь, если мы добавим последний ингредиент, у горожан просто не будет другого выбора, кроме как поверить. И даже если глашатай с крыльца ратуши станет уверять, что это свинина, все вокруг будут уверены, что городские власти нагло врут, чтобы замять дело. А ты это… Профессионально их оприходовал, кстати. Все-таки в тебе погиб отличный палач!

Комплимент был сомнительный, но сделан от чистого сердца. Так что я не обиделся, а улыбнулся и сказал:

— Янус говорил — кто свинью не мочил, героем не станет! Пришлось научиться.

— Ясно. Ты это… Мясца пожаришь, пока я на могильник к Ямам схожу?

Я театрально нахмурился.

— Хочешь съесть кусок трупа, бездушная ты сволочь?

— Очень хочу, и не один кусок, а много! — ничуть не смутился мой товарищ.

— Если «много», то у нас покойники больно мелкими и худыми покажутся. Так что перебьешься. Но немножко я отберу.

После жаркого бритья и рубки я хорошенько помылся и занялся готовкой.

Гай вернулся быстро. Ругал мороз, но тем не менее притащил целый мешок добычи.

— В основном — ерунда всякая, — пожаловался он. — Пальцы, куски кожи. Только одна кисть приличная. Но зато какая попалась нога! Хочешь, покажу?

У меня комок подкатил к горлу.

— Нет уж, давай сначала поедим, а потом уже займемся этим, — кивнул я на его ношу. — А то потом мне кусок в рот не полезет.

Гай насмешливо хмыкнул.

— Ишь какой впечатлительный. А как я в свое время? Высек приговоренного, руку за кражу отрубил — и чаю с сахаром, чтобы подкрепиться. Потом ноги какому-нибудь стражнику-дезертиру обварил — и за супчиком на кухню! Работу и жизнь нужно уметь разделять.

— Я еще не достиг такого уровня познания пути, — пробормотал я. — Да будет тебе прибедняться, — проскрипел проснувшийся Лёха. — Что-то не помню, чтобы тебя синий стюард смущал!

— Это другое. Нет, ну правда! Чего вы ржете? Стюард хотя бы целый был, и выглядел вполне себе живо!

— Если надо, я и этих оживить могу, — важно проговорил Лёха, и мешок Гая зашевелился.

Я ругнулся.

— Да ну вас к черту! Весь аппетит испортили.

— Ничего, сейчас восстановится, — хлопнул он меня по плечу и, вытирая руки о штаны, двинулся на съедобный запах.

Я даже позавидовал его непробиваемости.

В итоге почти всю еду сожрал Гай, потому что мне еле-еле удалось впихнуть в себя только пару кусков.

Потом мой напарник ушел инструктировать кошек, а мне пришлось перемывать замороженные пальцы, руки и ногу, при виде которой я пожалел, что съел те два куска.

Она была мозолистая, здоровая, с потемневшими и толстыми от грибка ногтями и черной шерстью на пальцах.

К вечеру все приготовления были закончены.

Я устал, как собака. Но если Гай мог себе позволить завалиться спать, то мне нужно было сначала обработать Нергалу раны и сменить повязки. После этого я похлопотал над сценическими костюмами, исколол себе все руки иглой и пополз отдыхать.

Шоу было назначено на утро, примерно в половину десятого. А значит, я должен был встать часов в пять, чтобы опять поработать доктором, собрать все для выступления и успеть занять свое место в зрительном зале. Потому что в этом представлении у меня имелась своя пусть маленькая, но эпичная роль.

Итак, шоу начинается, господа!

В положенное время я уже морозился возле ратуши на площади Вышгорода. Холодное солнце ярко светило с безоблачных небес, шапки обновленного снега блестели на крышах, а ветер весело раздувал юбки женщинам.

Чтобы никто лишний меня не признал, я укутался в старый коричневый плащ, подбитый собачьим мехом, и опустил пониже капюшон — благо, из-за мороза сейчас так выглядели почти все мужчины. Под плащом у меня имелся еще один, черный. На плечах аккуратно лежал сценический реквизит, из-за которого меня со стороны можно было принять за Квазимодо. На шее болтался платок, завязанный сзади крепким узлом.

Красота, да и только.

Горожане активно подтягивались к площади, уплотнялись — день был выходной, и в десять часов ожидалась казнь разбойника. Идеальное стечение обстоятельств!

Новый палач, прикрыв лицо маской и кутаясь в накидку, прохаживался по лобному месту вокруг плахи. Время от времени он поглядывал на большие часы, поблескивающие облезлой позолотой с башни городской ратуши. И, похоже, ругал себя, что пришел слишком рано. Смертника еще не привезли, и даже стражники, которые были обязаны проследить за порядком, еще не подтянулись сюда и не заняли свой пост по периметру деревянной сцены.

Часы звякнули, отмерив половину десятого.

Я весь напрягся. Несмотря на мороз, аж жарко стало.

И тут…

Прямо за спиной палача засветился портал. Он открылся эпично, будто зев преисподней — темно-красный, мрачный и огромный. И из этого зева, в черном плаще с кровавым подбоем шаркающей кавалерийской походкой прямо на лобное место между двумя храмами почитаемых богинь вышел прокуратор… то есть вышел жрец великого Нергала! Голову его покрывал капюшон, лицо скрывал черный платок. А в руках он держал огромное полотно савана, в котором виднелось кровавое месиво. Кровь заструилась с полотна на свежие доски настила.

Толпа ахнула. Все непроизвольно отпрянули, но любопытство оказалось сильнее испуга, и никто не бросился прочь. Затаив дыхание, люди смотрели на Гая во все глаза, словно боялись пропустить главную сцену.

Только палач, оказавшийся слишком близко к порталу, медленно попятился к краю настила со ступеньками.

Портал постепенно таял, но от этого выглядел еще более зловеще. Рваное свечение с черными тенями напоминало какое-то живое чудовище.

Тяжко ступая, жрец подтащил наполненный мертвой плотью саван к плахе и, крякнув, положил на нее свою ношу.

Стоило Гаю отпустить края ткани, как из савана, влажно шмякнувшись, на деревянный настил попадали частички останков. Отрубленная кисть руки красиво и многозначительно откатилась в сторону от всей кучи и замерла.

Несколько женских голосов хором взвизгнули в воцарившейся тишине. Ветер качнул полы жреческого плаща, и Гай, торжественно вскинув руки, громким басом воскликнул:

— Возмездие великого господа Нергала свершилось! Ибо он есть отмщение страждущих!

Откинув полу плаща, Гай вытащил из нагрудного кармана лист бумаги с цифрой.

Мы долго спорили, какое именно число следует написать. В итоге мы сошлись на семерке. Ну а что? Пусть сами думают, где и когда были убиты остальные.

По нашему плану жрец должен был торжественно уронить эту бумажку на кучу мяса, но Гай сообразил, что на таком ветру ее просто сдует. И подошел к делу творчески: поднял один из кусков мяса и звучно припечатал им бумажку, будто камешком.

Тем временем от ратуши к месту действия трусцой двинулись всполошившиеся стражники.

Обернувшись к толпе, жрец Нергала громко воскликнул:

— Ты здесь, брат мой? Нам пора!

Я натянул импровизированную маску и рывком скинул с себя коричневый плащ. Раздувшись на ветру, он попал на голову мелкорослому щуплому мужичку, оказавшемуся позади меня.

Мужичок с перепугу закричал и рухнул на колени.

А над ним возвышался еще один жрец в черно-красном плаще с мужской ногой на плечах.

Да еще какой!

Я не пожалел времени, очищая тошнотворные пятки и превращая страшные больные когти в отполированные до блеска ногти. С такой ногой и на люди появиться на стыдно!

Народ в ужасе отхлынул от меня. Какая-то женщина пронзительно вскрикнула и рухнула в обморок.

Господи, с такой нервной системой разве можно бегать по выходным на казни смотреть?

Теперь я стоял на чистом пятачке — второй служитель великого Нергала с куском человеческой плоти на плечах.

Все теперь смотрели на меня.

Я поднял над головой зажатую в кулаке бумажку.

— Мария, твое письмо было найдено, а просьба — услышана! — как можно величественней крикнул я в толпу, где добрая четверть женщин носили это имя. — Твой обидчик больше не тронет тебя!

И пока я это говорил, в моей душе шевельнулось такое странное чувство гордости, как будто я и правда отомстил за какую-то Марию. Вот что животворящий Станиславский делает!

Смотрите на меня, люди! Смотрите со страхом и трепетом! Мы представляем не какую-нибудь развлекательную конторку, а справедливого и воинственного бога!

— Так иди же сюда, брат мой! — воскликнул на всю площадь Гай, который тоже явно вошел в раж. — Ты слышишь? Нас призывают другие неотомщенные страждущие!

Покосившись на стражников, нехотя пробирающихся сквозь толпу под понукания своего командира, я решительным шагом двинулся к эшафоту.

— Слышу, брат! И да пребудет с нами сила! — крикнул я.

Возможно, последняя фраза была немножко лишней, но плевать. Здесь все равно никто не смотрел «Звездные войны».

Людское море хлынуло в стороны от меня, как если бы я был прокаженным.

Они не пытались меня остановить.

Пусть даже с точки зрения закона мы были убийцами.

Ведь закон, как известно, состоит из буквы и духа, как человек — из тела и души. И по духу Нергал был близок многим. Я чувствовал это в устремленных на меня взглядах.

Казалось, будто каждый третий горожанин носил в себе точно такую «Марию», над которой кто-то надругался, и вот теперь в воздухе наконец-то запахло надеждой.

Я поднялся по ступеням к Гаю.

Мы торжественно поклонились друг другу, как архиереи на Пасхальной службе.

— Время пришло! — заявил Гай.

— Да будет так, — пафосно отозвался я и замер в ожидании финальной красочной сцены.

Мой напарник вынул из кармана блеснувший на солнце амулет и бросил себе под ноги.

Кристалл амулета засветился, напрягся, и…

Погас.

Немая сцена.

Портала не было.

Фокус не удался. Опускайте занавес, включайте титры.

— Ты же говорил, в нем полно заряда! — прошипел я сквозь зубы, покосившись на напарника.

— Я не знал, что красный цвет жрет столько энергии, — растерянно пробормотал Гай.

Недоумевающий шелест пронесся по толпе зевак.

— С-ссобака ты страшная, — ругнулся я.

— Что делать будем?..

— Импровизировать, — коротко ответил я. И, повернувшись к Гаю, громогласно заявил:

— Брат, это знак, что наша миссия здесь еще не выполнена до конца!

— Так что мне делать-то? — еле слышно спросил Гай, бросив взгляд на стражников.

— То же, что и мне, — так же тихо ответил я. — Бежать, конечно!

— Как?..

— Желательно, эпично, — не моргнув глазом, заявил я.