Боевые репетиции

Глава 23

Заседание Политбюро получилось не вполне обычным. На нем присутствовали приглашенные: нарком внутренних дел Берия и комдив Жуков.

Первым вклад в экстраординарность атмосферы внес Молотов. Он совсем недавно (в мае) стал наркоминделом, но понимал, что докладывает об очень важных вещах. В этом он не ошибся.

— …таким образом, товарищи, есть все основания полагать, что английская и французская делегация просто тянут время на переговорах и не уполномочены подписывать сколько-нибудь обязывающие соглашения. С другой стороны, по дипломатическим каналам с германской стороны производится зондаж относительно не только обширного торгового договора, но и пакта о ненападении. На подписание соответствующих документов из Германии в Москву готов приехать весьма высокопоставленный чин. Возможно, их министр иностранных дел Риббентроп. Предварительные предложения по торговле следующие…

Сам Сталин уже давно оценил складывающуюся ситуацию. Это и немудрено: пока что отклонений от истории, которая была описана Странником, не наблюдалось. Исключением были события на Дальнем Востоке: решающее продвижение советских свойск состоялось намного раньше, чем ТОГДА. Да и потери РККА оказались значимо меньшими.

— Давайте заслушаем отчет товарища Жукова по боям на Халхин-Голе.

Комдив был краток. Оценили силы противника… противодействие японцам было оказано в виде… авиация оказалась значительно сильнее, чем… танковые сражения выявили преимущество… общие потери на сегодняшний день составили…

— Надо ли понимать, товарищ Жуков, что вы целиком удовлетворены действиями подчиненных вам войск?

Накануне перед заседанием Политбюро Жуков получил то, что знакомый ему коринженер назвал "аналитической запиской". Секретной, понятно дело. В ней содержались некоторые советы. Поскольку они были скорее политического, чем военного свойства, Жуков решил им последовать. Тем более, заключались они не в том, что докладывать, а в том, как докладывать.

— Нет, товарищи, не считаю наши действия полностью удовлетворительными. Потери могли быть и меньше. Так, наши танки жгли, разбивая бутылки с бензином о моторные жалюзи, причем танкисты даже не видели вражеских пехотинцев. Некоторое улучшение положения дел принесло изменение тактики, предложенное полковником Яковлевым, и все же уровень потерь полагаю слишком высоким. Также значительные потери в танках и в экипажах наблюдались от действий противотанковой артиллерии. Считаю, что настала пора отказаться от противопульной брони танков в пользу противоснарядного бронирования. Совершенно недостаточно транспортных средств. Также…

— Следует ли понимать, товарищ Жуков, что Красная Армия не готова к войне?

Вопрос был крайне опасным, однако ответ мог оказаться и того опаснее. Но Жуков проявил осторожность:

— Красная Армия готова воевать и победить. Но если война будет завтра, то потери в ней окажутся очень большими. Нам предстоит сделать многое, чтобы их уменьшить.

— Это хорошо, товарищ Жуков, что у вас нет шапкозакидательских настроений, — резюмировал Сталин. — Кто желает высказаться по докладу Наркоминдела?

Вторым человеком, оценившим ситуацию быстро, был Ворошилов. Все же военное прошлое сказалось, а потому Климент Ефремович поднял руку, дождался разрешительного кивка председательствующего и уверенно заявил:

— Что касается германских инициатив, то Гитлер затеял большую войну и не хочет получить два фронта, как тогда. По словам товарища Жукова, мы готовы воевать и победить. В таком случае пусть империалисты истощают друг друга, а мы получим мирную передышку, в течение которой подготовимся к войне наилучшим образом. Я не верю, чтобы Гитлер полностью отбросил мысль о войне на востоке, и похожие планы вынашивают наверняка Англия с Францией.

Сказано было хоть и коряво, но вполне понятно. Сталин чуть усмехнулся про себя. Клим высказал именно ту мысль, к которой его подводили.

Вторым необычным ходом была поднятая рука Микояна. Он не был военспецом, это знали все, но уж в торговле толк понимал.

— Мы вас слушаем, Анастас Иванович.

Такое обращение не осталось без внимания. Оно было сочтено за знак благожелательного внимания.

— Коль скоро речь идет о расширении торговли, то у нас появится возможность купить то, в чем СССР истинно нуждается. Например, оборудование для пищевой промышленности. Советский народ заслуживает хорошего питания.

При этих словах свежевыбранный член Политбюро от Украины Никита Сергеевич Хрущев энергично закивал. Себя он полагал сведущим в сельском хозяйстве. Между тем Микоян продолжал:

— Вот еще пример: я слышал, что мы отстаем в качестве оптических приборов. А уж фирму "Карл Цейс" все знают. Почему бы не закупить у немцев цех или даже целое предприятие? Разумеется, могут найтись и другие потребности. И закупки, полагаю, могут пойти не за золото, а за сырье.

— Думаю, некоторые разъяснения по этому вопросу нам может дать товарищ Берия. Прошу.

Могущественный нарком был предельно деловит.

— Что касается золота, то у нас положение с ним лучше, чем планировалось. Геологи обнаружили весьма перспективное месторождение в Узбекистане. Золотоносный слой богат и, главное, находится сравнительно близко от поверхности. Уже страна получила триста пятьдесят тонн золота сверх плана, а год далеко не окончен. Также выявлено перспективное месторождение алмазов недалеко от города Архангельска. С развитием добычи мы получим возможность изготавливать алмазные инструменты, которые ранее приобретали за валюту. Сверх того, наша разведка получила подробные данные как о тех видах военной техники, которые сейчас находятся на вооружении у Германии, так и о перспективных разработках. Что касается авиации, то в СССР в серийном производстве уже находятся истребители И-180, которые превышают по возможностям любые германские образцы. Запланировано дальнейшее развитие истребительной авиации, но, к сожалению, пока что производство новейших самолетов обходится очень дорого. То же относится к штурмовой авиации, а равно к бомбардировочной. Особо отмечу, что внедрение специальных методов переобучения летного состава в рамках одного истребительного полка позволило как резко снизить аварийность, так и повысить боевые умения летчиков, что доказывает опыт боев под Халхин-Голом. И это было достигнуто без перехода на новейшие модели. Что до танков, то полученные из германских источников сведения однозначно доказывают…

Все слушатели до единого не были зелеными новичками в политике. Вот почему аудитория с некоторым напряжением ожидала слова "однако". Ожидания оправдались.

— …информация, полученная из совершенно надежного источника, указывает, что отставание наблюдается в части взаимодействия отдельных частей и подразделений. У Германии оно отлажено и работает, как часы. На учениях у них артподготовка производится по тщательно разведанным целям в нужное время, после чего следует атака силами как пехоты, так и бронетехники. То же относится и к авиации. Этого нельзя сказать о РККА. Частично подобное положение объяснимо насыщенностью всех германских частей и подразделений надежной радиосвязью — а это то, чего нам не хватает. Но также имеет место расхлябанность отдельных командиров, в том числе высшего звена, также отсутствие должной требовательности и, наконец, безграмотность в современных методах войны. Сравнение по результатам снабжения войск также оказывается не в нашу пользу. Вы, товарищи, можете ознакомиться с результатами проверки, инициированной нашим наркоматом и проведенной подчиненными товарища Тимошенко. А вот данные разведки…

Некоторое время в помещении царила глухая тишина, нарушаемая лишь шелестом страниц.

— Что вы предлагаете для исправления описанного вами положения дел, товарищ Берия?

Ответ с очевидностью был готов, поскольку на раздумия нарком внутренних дел не взял и доли секунды:

— Недостаточная готовность отдельных частей и подразделений преодолима путем распространения самого передового опыта. Предлагается создать отдельную воинскую часть осназа НКВД. Скажем, это будет полк со средствами усиления. Ему будут предоставлены новейшее вооружение, а также время на его освоение и обучение личного состава. По предварительным оценкам, до декабря этого года обучение будет завершено. Когда эта часть докажет свою эффективность в бою, можно будет подумать о перевооружении и переобучении других войсковых частей РККА.

— Не "когда", а "если", — проскрежетал Ворошилов. Идея создания воинской части (прекрасно вооруженной и обученной) вне рамок РККА ему до последней степени не понравилась.

Почему-то Берия не обратил внимания на слова уважаемого члена Политбюро, к тому же признанного специалиста в военных делах. Вместо этого он воодушевленно продолжал:

— Что до компетентности высшего командного состава, то тут моим наркоматом уже приняты меры. В частности, дела осужденных военачальников пересматриваются, и если выявляется их невиновность, то им возвращают честное имя и звание. Также проводятся проверки по военной линии, то есть оценивается фактическая боеготовность. Эта работа уже начата, как я говорил, наркоматом обороны и будет продолжена.

Тут попросил слова Жданов. Он был из Ленинграда, и морская тематика могла быть ему сравнительно близка, хотя сам он моряком не являлся.

— Вы описали положение в РККА, товарищ Берия. Не поделитесь ли сведениями о состоянии дел в РККФ?

Видимо, этот вопрос также предвиделся.

— СССР находится еще в процессе становления собственного флота. Ни по количеству вымпелов, ни по техническому уровню мы пока что не можем тягаться с ни с одной из сильнейших капиталистических стран — имею в виду Великобританию, Францию и Германию. И ликвидировать эту разницу быстро мы не можем. Ради объективности стоит отметить, что с дисциплиной во флоте обстоит намного лучше, чем в армии. Также достойно упоминания, что весь флот Германии ориентирован на противостояние Великобритании. Но если по степени обученности германские моряки, как минимум, не уступают британским, то в количественном отношении Германия пока что находится сильно позади Великобритании, хотя по темпам развития ее опережает. В сумме же наши аналитики полагают, что если опасность вооруженного столкновения с Германией существует, то главную роль в нем будут играть сухопутные силы и авиация, а не флот. То же относится и к Великобритании. Что же касается вопроса, поднятого товарищем Ворошиловым, то некоторый опыт успешного обучения летчиков и танкистов новой технике и тактике у нас уже есть — имею в виду бои на Халхин-Голе — и твердо уверен, что бойцы и командиры создаваемой опытной части не обманут ожидания.

— Вы планируете развертывание этого вашего полка в дивизию осназа?

Вопрос был невинным лишь с виду, и Берия это прекрасно понял. Но ответ был заготовлен заранее:

— Вовсе нет. Запланировано лишь опробование на полковом уровне нового вооружения и особых методов обучения.

— Какое вооружение вы имели в виду?

И этот вопрос предвиделся.

— По имеющимся у меня данным, сейчас в разработке находятся танки А-20 и А-32. По мнению военных экспертов, последний представляет собой перспективную модель среднего танка, но решение о ее запуске в серию будет принято лишь после всестороних испытаний, в том числе в бою. То же относится и к тяжелому танку КВ. Весьма вероятно, осназ в ближайшем будущем освоит применение этих моделей танковой техники. Также будет опробовано новое стрелковое оружие: пистолет-пулемет Судаева (опытная партия уже выпущена), пистолет-пулемет от других конструкторов, который только находится в стадии конструирования, но скоро выйдет опытная партия. Сверх того, планируется опробовать автоматический гранатомет АГС-17, а равно новые образцы тяжелых минометов полкового уровня, — Берия подразумевал системы залпового огня, но, имея прямое указание Сталина, не стал раскрывать существенные подробности.

После непродолжительной дискуссии решение было принято: тому договору, которому предстояло получить название "пакт Молотова-Риббентропа" — быть.

Особый полк осназа в темпе пополнялся личным составом.

Почему-то первыми были авиаторы, точнее бомбардировщики (будущие). Рославлев мельком подумал, что тут наверняка сыграла ведомственная солидарность. Летному составу легче и скорее было добраться до места.

Надо отдать Голованову должное. Он имел возможность собрать целое созвездие блистательных гражданских пилотов — имена Водопьянова, Мазурука, Ляпидевского чего-то стоят — и сделал это, рассудив, что в свете поставленной основной задачи гораздо ценнее будут летчики и штурманы, имеющие опыт полетов на дальние расстояния. Правда, Главсевморпуть наотрез отказался откомандировать знаменитого штурмана Аккуратова, но отказ был оформлен по всем правилам дипломатии и бюрократии. Дескать, означенный штурман в данный момент выполняет сложный полет, а так как в Арктике связь сами знаете, какая, то и вызвать его не имеется ни малейшей возможности — ни в воздухе, ни по приземлении. Тем более, что по выполнении текущего задания он (Аккуратов) тут же приступает к следующему, тоже в далеких краях под северным сиянием. И все прочее в таком же духе.

Что и говорить: громада Ту-95 произвела сильное впечатление. Оно ничуть не ослабело, когда летный состав собрали в учебном зале, где коринженер (кое-кто уже был с ним знаком) Александров сделал сообщение. В нем среди всего прочего до слушателей доводилось, что отработка конструкции некоей очень секретной бомбы будет сначала производиться со знакомого большинству летчиков ТБ-7, причем пробные бомбометания будут производиться с высоты 8000 метров.

Закончилось сообщение следующими словами:

— …и только по доведении конструкции бомбы до требуемого уровня будет произведено пробное бомбометание с высоты 11000. А до тех пор все вы, товарищи, будете осваивать полеты на Ту-95 по заданным маршрутам, отклоняться от которых строжайше запрещено. Нам не нужны разговоры о невиданных самолетах, а силуэт у девяносто пятого очень уж узнаваем. График полетов на ТБ-7 составите сами, товарищ Голованов. На нем летать придется по очереди, поскольку задачу освоения новой машины с вашего летного состава никто не снимет. Но для начала штурманам придется осваивать новейшие прицелы для бомбометания. Летчикам придется знакомиться лишь с основными принципами этих приборов.

Вечером того же дня Рославлев вызвал на разговор Полознева.

— Николай Федорович, вот случай, когда твоя помощь необходима. Здесь пакет для наркома. Можно передать через Серова, но желательно как можно быстрее. А вот тут… — начальник ткнул пальцем на два не особо больших металлических ящика, два мотка хорошего провода и две загогулины, вроде как из толстой проволоки, но явно не из металла, — …как бы тебе сказать… железо, которое нужно доставить в Берлин, в наше посольство. Диппочтой, понятное дело. Инструкции — в том же пакете.

— Диппочтой не получится, наверное, — отвечал капитан госбезопасности, — вот эти штуковины — они же ни в один чемодан просто не войдут.

— Не вижу проблем. Сверху изоляция, сами они из меди, их можно согнуть, а потом выпрямить, только аккуратно. В бумагах все описано.

— Сроки?

Сергей Васильевич помрачнел.

— До тридцать первого августа все нужное должно быть в нашем посольстве. Но если удастся раньше, то хорошо.

Назавтра Полознев уже отбыл на ТБ-3 в Москву, рассчитывая там быть к вечеру. А в середине дня прибыли те, которым предстояло осваивать истребители — правда, не все. И первым на бетон выскочил комдив Рычагов. Вторым — комкор Смушкевич.

Группу встречал на взлетно-посадочной полосе лично Чкалов. Прибывшие сочли это знаком особого внимания.

Хотя первым делом гостеприимный хозяин предложил отобедать, но гости со всей непреклонностью отказались от приглашения. Мотивировку такого решения высказал вслух сам Рычагов:

— Сначала хотим увидеть машины.

Они увидели эту технику. У летчиков нашлись подходящие к случаю выражения, но они не стоят опубликования, поскольку читатели и сами их знают. Засим слово взял Чкалов.

Вопреки обыкновению, Валерий Павлович отнюдь не выказывал благодушия в отношении МиГ-19. Скорее наоборот:

— Вот рассказывал мне Старый про такое развлечение у американцев, в штате Техас. Сажают наездника на спину быку. Тот, понятно, скачет, брыкается. Кто больше секунд просидит на спине, тот и выиграл. Так вот, эта зверюга похожа на того самого быка, но хуже. Если уж сравнивать с быком, так тот мало, что дикий, еще бешеный, злобный, плохо управляемый и умный в добавок. Хотя на тренажере меня погоняли, а все не то. На взлете такая перегрузка… теперь я точно знаю, что чувствует виноград, когда из него вино делают. На взлете! Пикировать мне прямо запретили. Хотя одевают в специальный костюм, он помогает лучше переносить… то есть хочу сказать, сознание не потеряешь. Ну так при полной ясности ума в кисель и превратишься. Сначала погоняют вас на тренажерах, а там уж я покажу да расскажу.

И уже после ужина к Смушкевичу и Рычагову заявился сержант госбезопасности и строго по уставу доложил, что, мол, товарищ коринженер Александров требует к нему прибыть прямо сейчас.

Александров предложил обращаться друг к другу по имени-отчеству, а затем приступил к сути.

— Вы уже видели те истребители, на которые вам придется переучиваться. Имейте в виду: их технические характеристики диктуют совершенно новую для вас тактику. Отставьте в сторону мысли о пилотаже: вы не сможете освоить на должном уровне МиГ-19 за оставшееся время. Если вкратце, то от вас потребуется: налететь, дать залп, выйти из боя. Забудьте о "собачьей свалке": разница в скоростях между этой машиной и потенциальным противником слишком велика. И эту мысль вы должны усвоить накрепко сами и вбить в голову вашим подчиненным. Вот тактические схемы, изучите на досуге. Далее: ни один самолет не должен достаться противнику даже в виде обломков. Слишком много там новизны. Поэтому при малейшем подозрении на какую-либо техническую неисправность выходите из боя и тяните в сторону своего аэродрома. На грунт сажать запрещаю — угробитесь сами и технику погубите. Над своей территорией разрешаю катапультироваться. Именно так, вы не ослышались: выпрыгнуть из этой машины не получится. Обломки потом подберут, это уже не ваша забота. И еще одно. Это уже касается лично вас, Яков Владимирович.

Смушкевич не изменился в лице, но в глазах появилась некоторая повышенная цепкость.

А хозяин кабинета неторопливо продолжал:

— Я очень высоко ценю вас как летчика-истребителя. На сегодняшний день вы наверняка входите в пятерку лучших. Боевой опыт обширный. Но у вас имеется один неустранимый недостаток…

Не давая собеседнику времени на обдумывание перечня возможных недостатков, Александров продолжал:

— …возраст, Яков Владимирович.

Это взорвало Смушкевича:

— К вашему сведению, товарищ коринженер, я девятьсот второго года рождения, а Чкалов младше меня всего на два года.

— Я читал ваше личное дело. Но участие Чкалова в боевых операциях с самого начала не предполагалось. У него будут другие задания. Если вы и будете отстранены от боевых вылетов, то сделаю это не я, а врачебная комиссия. Прошу поверить мне на слово: требования врачи предъявят жесточайшие. Причина: огромные физические нагрузки, которые не всякий организм выдержит. Отсюда не следует, что вас отстранят и от командования. Наоборот, полагаю именно вас более чем достойной кандидатурой на должность командира авиакорпуса, а то и повыше. Вашей задачей будет не сбивать самолеты противника и не бомбить, а обеспечить условия для этого. Вы должны будете передумать противостоящего вам генерала — или кто он там будет. Перехитрить. Обдурить. Обыграть. Вполне возможен другой вариант: вы будете подниматься в воздух на таком же истребителе, но не вступать в бой, а координировать и направлять действия ваших людей. Управлять боем, а не вести бой. Ну, а штурмовую авиацию вам не освоить в отведенное время, тут и думать нечего. Хотите подтверждения — спросите Чкалова.

Пока все это говорилось, Рычагов тускнел на глазах. Видимо, он представил для себя подобную роль и тяготился ей заранее. Конечно, Старый это заметил, сделал выводы и облек их в словесную форму:

— Павел Васильевич, Яков Владимирович, вам обоим предстоит научиться летать на новых истребителях и, что еще важнее, отработать новую тактику. Уверен, что вы справитесь прекрасным образом — разве что вмешается какая-то мерзкая случайность. Но стране предстоит война, а на ней всякое случается. Не могу исключить поворота событий, когда понадобятся все резервы, до последнего самолета и летчика. Вот тогда и вам придется сесть за штурвал истребителя, имеющего полный боекомплект. Но до этого вы оба будете скорее нагружать мозги, чем пальцы на гашетках. Все понятно? Тогда приказываю отдыхать, а завтра начнем работать.

И закружилось. И завертелось. И навалилось.

Рославлев пропустил момент заключения пакта о ненападении с Германией и даже не обратил внимания, что наступило первое сентября, и началась очередная Мировая война. Красная Армия через две недели вторглась в Польшу, но и это событие Странник не заметил. Правда, на то имелось оправдание: по договоренности со Сталиным, никакого вмешательства со стороны пришельца в действия РККА в этом конфликте не предполагалось. Так что никаких изменений по сравнению с прежним вариантом Странник не предполагал.

Но весь личный состав читал газеты. И в курилке разговоры обострились.

— …да чего там говорить, Польша — противник несерьезный. Их же размели в пыль. Сколько там на это понадобилось?

— А что, ты веришь, что Гитлер на Польше и остановится? Ага, держи карман…

— Ну, пока у нас мир…

— …не совсем же дурак фюрер, у него и так война с Англией и Францией, туда ж — вешать на себя второй фронт с востока…

— …вот слежу за продвижением западного фронта, так не то, что на километры — и на метр нет…

— А я смотрю на цифры потерь — так ведь и о них совсем ничего…

— Странная война, пра-слово. Как читаю: вроде бы они стоят друг напротив друга, да в бинокли поглядывают…

— О, вот кстати: достигнута договоренность, что "Цейс" аж целый оптический заводище нам поставляет.

— Ну, надеюсь, не только очки для книгочеев будут делать.

Курилка заржала.

Но как-то дела приобрели некоторую упорядоченность. С утра: работа с топливом. Осипенко была права: его уходило более чем много, хотя (спасибо Серову и другим чинам из ГУГБ) некоторая помощь приходила. На только что введенном в эксплуатацию нефтеперегонном заводе в Капотне освоили производство авиационного керосина. Правда, его вырабатывали отчаянно мало, но все же… Там же в дополнение к проекту смонтировали полупромышленную установку каталитического крекинга с целью увеличения выхода высокооктанового бензина. Но его-то как раз требовалось не очень много. Зато дизтоплива… Черняховский не жалел ни техники, ни экипажей.

Пехота тоже училась. Правда, Рославлев решил не форсировать производство автоматов Калашникова в Коврове (оружие нуждалось в солидной технологической проработке перед началом серийного выпуска), а вместо них в полк поступили винтовки Симонова, которые советская промышленность уже освоила. Все же это было автоматическое оружие, пусть и хуже "калаша". То же относилось и к пистолетам-пулеметам и автоматическим гранатометам. Но с пулеметами в Красной Армии дело обстояло куда хуже, а потому РПК и ПКМ попали в полк и деятельно изучались личным составом. Само собой, образцы автомата и пулеметов отослали в Ковров, где они подверглись тщательному изучению. Но тут можно было даже ослабить внимание. Зато та самая умная бомба попила немало крови разработчиков.

Первым, самым быстрым и, несомненно, самым легким этапом была установка соответствующей аппаратуры — нет, не в Ту-95, а всего лишь в ТБ-7. К некоторому удивлению разработчиков (они же монтажники) на экране перед креслом штурмана появилось изображение того, что находилось в пределах "зрения" объектива, врезанного в фюзеляж в носовой части. Особенное уважение вызвала четкость картинки и цвет. Чуть большие трудности появились, когда испытания перенесли в воздух. Но и тогда картинка была вполне сносной, хотя чуть заметно дрожала, несмотря на "оптическую стабилизацию" — так ее обозвал Старый.

Целых три самолетовылета ушло на то, чтобы штурман научился "удерживать картинку" вплоть на нажатия кнопки "Сброс". На четвертом самолетовылете кнопка была нажата. Из осторожности никакого самоуничтожителя не предусмотрели.

Парашют раскрылся нужным образом на заданной высоте. И это оказалось единственным успехом.

Блок с устройством управления и не подумал отделиться от основного груза. Хуже того: и цель осталась далеко в стороне.

— М-м-мазила!!! — дал оценку бомбометанию командир экипажа.

В день первого испытания бомбы на эту должность назначили старшего лейтенанта Сергея Михайловича Люлина. Задача и так была ему не по душе (из-за нее на день был отложен вылет на Ту-95), а тут еще промах, да какой! Бомба упала вместо начала взлетно-посадочной полосы в точно противоположный ее край, к тому же не взорвалась. Уже потом начальство довело до сведения всего экипажа, что штурман вовсе не виноват: причиной позорного результата явился отказ механизма прицеливания бомбы, а также отсутствие контакта в цепи подрыва пиропатронов.

Лишь девятая бомба условно поразила цель (имелось в виду попадание в радиусе десяти метров). Правды ради стоит добавить, что битву с пиропатронами выиграли сравнительно легко. Куда хуже дела сложились с самоуничтожителем.

— Михаил Петрович, вы сколько тротила заложили? — вежливо поинтересовался коринженер. — Нам ведь не крейсер подорвать нужно. О разлете осколков корпуса я вовсе молчу. Повторяю, там же гражданские были.

— Так что, уменьшить, что ли? Там было всего семь шашек по двести грамм.

Фраза оказала странное воздействие на заказчика, он же куратор.

— А это идея, — молвил он раздумчиво, — и даже неплохая идея. Подождите, я сейчас вернусь.

Александров и в самом деле вернулся очень быстро. На ладони у него был комок неопределенного серо-желтоватого цвета.

— Это пластическая взрывчатка, сокращенно называется пластид. Мягкая, пальцами любую форму придать можно. Мощность ее превышает тротил примерно в полтора раза, учтите это при расчетах массы взрывчатки. А теперь смотрите: вот главная плата управления. Если из пластида сначала скатать колбаску, а потом ее…