Битва

ТОРЖИЩЕ

Меня трясет, когда мы выходим из машины. Каждая из нас получила одно и то же сообщение по электронной почте от видеохудожницы с ником 10Еша, и хотя послание оказалось коротким, надо признать, что смысла там было хоть отбавляй. У 10Еши задатки настоящего поэта.

Там говорилось: «В субботу в отделе „Эсте Лаудер“ намечается бонусный День Подарков».

— Сун, что-то ты паршиво выглядишь.

— И тебе спасибо, Кери.

Она стоит прямо передо мной, загораживая обзор закусочной «Тако белл», где, могу поклясться, я только что видела Алекса Руссо, вприпрыжку спешащего по тротуару к входу в универмаг «Мейси». Что за парень!

— Лучше колись, что, по-твоему, намечается?

— Не имею ни малейшего представления, Кери. Честное слово.

— Ты только обыграла ее в шахматы, верно? По сети, так ведь? Поэтому она даже не знает, кто ты, не так ли?

— Да.

— И больше ничего? Я лживо кивнула.

— А как же твой электронный журнал? — встряла Сук Хи. — Ты похвасталась в журнале.

— Ну и что? Хвастовство не преступление. Как и просмотр ее сюжетов.

— Хорошие обзоры? — поинтересовалась Кери с надеждой.

На самом-то деле я прокрутила только два: один с перестрелкой в Хасбрук-Хайтс, второй — с сопливыми детишками, измывающимися над мерзким старикашкой.

— Ну… мне жутко нравятся некоторые сюжеты из ее архива. Но в большинстве случаев она слишком уж передергивает.

Кери издала протяжный стон.

— Я так понимаю, мне придется прибегнуть к дипломатии ради тебя. Впрочем, как обычно. Ты знаешь, какие лейблы ей нравятся? Удастся от нее откупиться?

— Весьма сомневаюсь.

— Что ж, тогда вопрос в следующем: с какой стати она вызывает нас подобным образом? «В субботу в отделе „Эсте Лаудер“ намечается бонусный День Подарков». Бог мой, звучит так напыщенно. Чего ей от нас надо?

Кери решительно шагала вперед, то и дело размахивая руками. Я видела, как внимание всего Торжища стало притягиваться к ней, словно мелкая стружка к здоровенному магниту в форме лошадиной подковы.

— С кем ты нынче встречаешься, Сук Хи? — спросила я, когда мы через стоянку двинулись к универмагу «Нордстром». Ревность других девушек, которые раньше встречались с парнями Сук Хи, в прошлом не раз доставляла нам немало неприятностей.

— Ни с кем, — жизнерадостно отозвалась Сук Хи. — Ты что, забыла, что мне запрещено водиться с мальчиками, пока я не поступлю в Гарвард?

— По мне так полный абсурд, — вставила Кери. — Какая разница, будет ли у тебя приятель здесь или в Гарварде?

— Предполагается, что я должна сосредоточиться на учебе. Папа говорит, что если я достаточно созрела, чтобы крутить любовь с мальчиками, то, значит, созрела и для того, чтобы записаться на магистерскую программу в Гарварде. К тому же он грозится выбросить мои мягкие игрушечки. — Она казалась искренне расстроенной. — Он говорит, что, пока я живу дома и учусь в школе…

— Да ладно, не бери в голову, — сказала Кери. — Меня от этого воротит, да ты и сама знаешь… — Потом: — Ты собираешься в следующем году? В Гарвард?

Я едва сдержалась, чтобы не съязвить по поводу поллюций Кери, в которых она грезила о том, чтобы самой отправиться в Гарвард — грез, которым никогда не суждено сбыться.

Сук Хи небрежно повела плечиком.

— О! Крошки, мы можем взглянуть на обувь? Я просто тащусь от всяких там туфель.

— Ну, это зависит оттого, хочешь ли ты попасть в засаду, устроенную 10Ешей, — ответила я. — Если не поостережемся, придется нам на следующие выходные тащиться за покупками в «Калдор».

— Ни за что в жизни, — уверенно сказала Кери. — Это всего лишь шутка.

— А если нет? — донеслось до меня собственное невнятное бормотание.

— Агрессия в сети никогда не соответствует отношению в реальной жизни.

— Волчицы, — авторитетно заметила Сук Хи, проскальзывая через автоматические двери внутрь «Нордстрома», — могут быть вожаками стаи. Вы знали это?

— Не-а, — ответила Кери и ловко оттеснила Сук Хи от обувной витрины. — Что еще?

— Волчица-лидер сражается с другими самками, чтобы решить, кто спарится с вожаком. Сильные самцы время от времени вступают в схватку с другими волками, которые хотят спариться с самками, но им ой как далеко до «девичьих» разборок.

— Гм-м, — задумчиво протянула я, хотя вовсе не слушала.

— Молодые волчицы быстрее, чем их ровесники-самцы, поэтому они лучшие охотники. К тому же черные волки — всегда самцы. Вот почему Альфа — моя мягкая игрушка — это он, пусть даже имя его больше подходит самке. Да уж. Если один волк воет, все остальные присоединяются к нему. А воют они для того, чтобы ощутить эмоциональное единение друге другом. Вой для них как некий ритуал.

— Ты, никак, на что-то намекаешь?

Сук Хи примолкла. Мы все внезапно остановились перед отделом мужской одежды «Нордстрома». Последняя возможность унести ноги, прежде чем мы появимся на камерах наблюдения Торжища.

— Что думаешь? — поинтересовалась Кери.

— Не сюда. — Я слегка качнула бедрами, чтобы лишний раз удостовериться в прочности липучек, удерживающих пистолет. Мы с Кери посмотрели друг другу в глаза.

— «Ниман-Маркус»? — спросила Кери.

— «Лорд&Тэйлор», — поправила я, она кивнула в ответ. — Давайте покончим с этой бодягой.

Торжище было переполнено спешащими по своим делам людьми с полиэтиленовыми пакетами в руках. Мы вышли из «Нордстрома», и в ту же минуту сердце мое заколотилось. Страх мне больше всего ненавистен из-за того, что он словно пелену с глаз снимает и заставляет видеть дерьмо так, как оно выглядит на самом деле, без всяких прикрас. Я окинула взглядом раскинувшееся передо мной пространство Торжища и внезапно увидела все как есть. Я превратилась в охотника, и прикосновение оружия к голой ноге вдруг наполнило меня странным ощущением. Будто бы я смотрю сейчас на деревья, фрукты, животных, гнезда, реки и всякие другие элементы экологической структуры, какие только существуют в природе: они все были здесь, точнее, их грубая подделка из плитки и стекла, выставленная в витринах магазинчиков. Словно кому-то пришло в голову сотворить паршивую имитацию реальности, отлив ее из пластмассы марки «Фишер прайс», а потом выставить передо мной, чтобы я в штаны наделала от восторга. Все здесь существует только с одной целью, подумала я. Запудрить мне башку так, чтобы я кинулась покупать барахло вместо того, чтобы разрывать зубами сырое мясо. И знаете, что самое интересное? Сырое мясо лично мне кажется более привлекательным. Я, блин, нисколько не горю желанием приобретать что-нибудь в «Нейчур компани».

Однако даже страх не помешал мне здраво рассудить, что в настоящих джунглях я бы больше десяти секунд вряд ли продержалась. Хотя воображение и захватило меня полностью, я все же чувствовала вонь выхлопных газов от машин, несущихся по шоссе № 4, к нему примешивался идущий от моих волос аромат мусса «Л'Ореаль», к тому же от ресторана доносился еще и запашок кипящего масла, так что на меня прямо там чуть не нахлынуло некое подобие просветления. Но, видать, не судьба, потому что в эту самую минуту Сук Хи увидела те туфли.

— О, детка! — завопила она, стремглав рванув к витрине.

Сук Хи передвигается маленькими изящными шажками, как будто ее ноги все еще связаны своего рода воспоминанием о былых гонках. Улыбаясь, она наставляет тонкий пальчик на пару розовых кед. Должна признать, выглядят они и впрямь славно. Вообще-то, если бы я не знала, что на мне они будут смотреться совсем по-дурацки, я бы даже и сама купила такую пару. Я принялась оглядываться по сторонам в поисках чего-нибудь такого, в чем смогла бы ходить, не рискуя повредить лодыжку.

Вся соль в том, что ты незаметно скатываешься до состояния под названием «почти подойдет». Эта вещь так близка к тому, чтобы «подойти», что напрочь забываешь о том, что такое «подходить на все сто», и начинаешь радоваться новой паре ненужных серег, попадаешь под власть какого-нибудь коварного футового снимка великолепных ног красивой девчонки, когда она куда-то несется в последнем рекламном ролике о женских прокладках. Ты веришь, что существует реальный мир, в котором живет она, такая совершенная, такая радостная, где все гораздо привлекательнее, чем в твоем мире с недалекой матерью, тоскливой школой, нехваткой привлекательных парней и прочими столь же трагическими недостатками. Поэтому ты горишь желанием проникнуть в этот таинственный рекламный мир, думаешь, он ждет тебя, а тем временем мало-помалу теряешь себя. По крайней мере у меня все происходит именно так.

— Двинули, девочки, — говорит Кери. — Потом их купим. Сначала в «Лорд&Тэйлор».

Сук Хи надувает губки. Она терпеть не может, когда ей указывают, что делать, но при этом никогда не возмущается, потому как боится, что будет казаться менее привлекательной, если проявит каким-нибудь образом свое недовольство. Так что она плетется следом за нами, поедая глазами витрину с канцелярскими принадлежностями.

Когда мы приближаемся к «Лорд&Тэйлор», СХ внезапно издает пронзительный вопль и начинает проталкиваться к отделу с игровыми автоматами «Видеоэкстраваганца от Винни», расположенному рядом с магазином «Банановая республика».

— Хочу поиграть в «Когда свиньи летают»! — визжит она.

— Пра-а-да-да, — пропела Кери так, словно дразнила Сук Хи вишнями.

— Морфический боров, — возразила СХ. — Я хочу Морфического борова.

— Сегодня не получится, — пробормотала я. — У нас встреча.

— А после? — спросила Сук Хи. — После мы сможем поиграть?

— Да-да. Конечно. Но придется биться в компании восьмилеток. Почему бы тебе не взять диск с игрой домой?

— Потому что я просто кипятком писаю, когда жму на те большущие кнопки. А еще мне нравится сидеть в этой штуковине.

— Фу, что за пошлость, — сказала я. — Как-то раз Кен прилепил внутрь свою жвачку, так там их уже было столько, что походило на самое настоящее кладбище жевательных резинок.

Сук Хи дулась, пока мы не дошли до отдела косметики в «Ниман-Маркусе», где, кто бы сомневался, на меня накатывает такое отчаяние, что даже смех разбирает.

Но посетительницы отдела косметики, вот так гадость, все как на подбор относятся к средневозрастной группе. Мне на глаза не попадается ни одной из нас: только кучка престарелых сорокалетних теток с хозяйственными сумками и солнечными очками, лихо водруженными на голову. Ди-джей, подбиравший музыку для трансляции по сети «Мьюзак», явный профан: сейчас играет запись в стиле Генри Манчини или какое-то похожее барахло. Благоухание духов и вид всех этих прозрачных витрин и упаковок с указанием цвета вызывает у меня чувство полного сумбура и неполноценности. Продавщицы сложены как языческие богини и все до одной сияют такой чистотой, словно работают в спа-салонах.

Да, теперь-то я начинаю догадываться, почему у меня до сих пор нет приятеля.

— Мы сейчас купим тебе те темно-перламутровые тени для век, о которых я тебе говорила, — деловито сообщает мне Сук Хи и тянет за рукав. Я не вижу никого, кто хотя бы чуть-чуть смахивал на 10Ешу.

У меня странное ощущение. Мысли то и дело возвращаются к той пятнице, когда у нас был урок истории. Бульдозеры, передвигающие штабеля человеческих тел. Люди с ввалившимися глазами, обреченные на смерть, знавшие, что они уже считай что покойники, но тем не менее продолжавшие упорно цепляться за жизнь, как ребенок за любимую куклу. Когда я увидела эти кадры, то подумала: после такого мне никогда уже не быть прежней. Я стану другой.

Но сейчас я здесь, в «Лорд&Тэйлор», а Кери выбирает духи и антиаллергенную губную помаду. Посещение магазинов похоже на подготовку к спектаклю, которому не суждено увидеть свет пюпитров.

— «Прада»! — провозглашает Сук Хи. — Мы сейчас испытаем эти. Вот, попробуй.

Она протягивает мне пробник, и я покорно наношу на глаза выбранные ею тени. Сук Хи делает то же самое, и мы смотрим на свое отражение в увеличивающем зеркале.

— Слишком синюшные для тебя. Ты с ними похожа на трупак. — Кери хихикает, пялясь на меня. Потом придирчиво рассматривает Сух Хи. — Хотя на тебе, СХ, они выглядят просто сногсшибательно.

Должна признать, Кери права. Начинаю стирать краску, злясь на себя. Стоит только подвернуться очередной новой шмотке, и вот я уже думаю, что стану другой. Но не все ли равно? С тем же успехом я могла бы превратиться в невидимку. Повсюду куча зеркал, чтобы я смогла почувствовать себя важной персоной. Но мне не до них. Зачем 10Еша замыслила эту встречу? Я ведь всего лишь критик. А вам следует научиться принимать критику в свой адрес, если вы собираетесь называть себя художником.

— Думаю, стоит побрить голову, — говорю я.

Никто не обращает на меня внимания. Я хмуро смотрю на свое отражение в зеркале. Челка обрезана слишком резко, еще больше увеличивая и без того сплющенный контур глаз. Нос у меня еврейско-сеульский, такой вытянутый нос, как у жеребца-липициана. Впрочем, это единственная особенность моего лица, в которой чувствуется настоящий характер. Хотелось бы, чтобы у меня были такие же губы, как у Сук Хи, но чего не дано — того не дано.

Тихонечко она напевает слова под льющуюся из трансляторов музыку, которая кажется неотъемлемой частью благоухания, разлившегося в дорогущем воздухе «Лорд&Тэйлор».

I just call to say I love you…

Продавщица приносит СХ ее тени для век.

— Это последние, больше ничего не осталось, — сообщает она нам. — Их расхватали как горячие пирожки. Хотите купить еще и тушь в тон?

СХ тщательно рассматривает тушь. Из-под тяжелого патронташа мой желудок начинает посылать утробные ворчания. Внезапно мне в руку вонзаются ногти Кери.

— Табита на двух часах, — говорит она.

Я застываю. Сук Хи не слышала ее, она с головой погрузилась в оживленную беседу с продавщицей, обсуждая сомнительные достоинства водостойкого карандаша для подводки глаз.

Я слегка разворачиваюсь, сделав вид, что мне срочно понадобилось достать что-то из рюкзака. «Табита» — наше кодовое слово для обозначения неприятеля, и когда я увидела, о чем именно говорила Кери, то подумала, что ей следовало бы сказать «Табиты», потому что их было никак не меньше семи.

Теперь я понимаю, почему мне все утро хотелось наделать в штаны. Как того и следовало ожидать, 10Еша оказалась не просто видеохудожницей-одиночкой. У нее есть связи. А теперь ее банда идет по нашу душу.

Твою мать! То есть я хочу сказать: кого мы, по-нашему, хотим провести этими своими мини-юбками и пушками? Конечно, у нас в сети есть свой горячий сайт, а мой электронный журнал чертовски хорош, но все это здесь, в Торжище, нам мало чем поможет. Давайте смотреть фактам в лицо: мы не такие привлекательные, в совокупности, да и не такие модные, какими бы нам хотелось казаться. Мне никогда прежде не доводилось встречать этих игроков-тяжеловесов, но надо признать, они просто отпад. Взгляните только на юных грудастых латиноамериканок и чахлую, похожую на шведку блондинку, которой самое место в каталоге Дж. Кру. А та толстуха — разумеется, среди таких обязательно есть хотя бы одна жирная корова, которая угрожающе нависает над тобой в решающую минуту, этакая мисс Громадина. Я в том смысле, что хотя у нас и есть Сук Хи, все же нас с Кери брать в расчет не стоит, мы не из этой лиги.

— Эй вы, детишки, уже получили свой бонус в подарок?

Их заправила была высокой, шоколадного цвета девчонкой с миндалевидными глазами. Я раньше никогда в глаза не видела 10-ю, и предполагала, что она опасная штучка. Но кто мог подумать, что настолько опасная? Предположив, что это и есть 10-я, я ощутила острый укол сожаления, что не устроила разнос всем ее видеосюжетам, с первого до последнего — даже моему самому любимому, тому по-настоящему сюрреалистичному фильму, где еврейские бабульки устроили жаркую потасовку из-за блузки в отделе женской одежды фирмы «Кауфман», не обращая внимания на то, что собака-поводырь в это время стаскивает кошелек одной из них.

Сук Хи увлеченно обсуждала что-то с продавщицей, которая едва заметно улыбнулась, когда подкатила шайка во главе с 10-й, дружно воняя бесплатными пробниками духов. Сук Хи даже глаз на них не подняла. Я не имею ни малейшего представления, можно ли было назвать ее поведение новой стратегией в тактике боя — всегда трудно понять, что творится в голове у СХ, — но ее равнодушие оказывает заметное воздействие на шайку, которая во всем остальном превосходит нас как по степени вооружения, так и по численности. При таком соседстве вряд ли кто-нибудь будет выглядеть столь бестолково и расслабленно, как Сук Хи.

Да, это моя девочка!

Я осторожно сказала:

— Слышала, что сегодня бонусный День Подарков. Но мы просто проходили мимо… и вот, зашли из любопытства.

Я хотела ненавязчиво дать понять 10-й, что уважаю ее. Может, пока еще существует малюсенькая возможность выбраться из этой ситуации без лишней пальбы, которая выставит нас полными идиотками на обозрение всей сети. Я горжусь своим электронным журналом. И вовсе не горю желанием, чтобы мои френды решили, что я тряпка.

Я стала усиленно думать о любимой пушечке, чтобы придать себе бодрости.

Заправила шайки тем временем принялась рыться в покупках СХ, разложенных на прилавке.

— Надеюсь, ты не намерена и впрямь угрохать денежки своего папочки на это дерьмо?

На лице Кери появилось выражение крайней обеспокоенности. Девушка за прилавком делала знаки, чтобы мы проходили и дали ей возможность обслужить нескольких дамочек среднего возраста со стрижками, как у эльфов, но Сук Хи не сдавала позиции, прося показать ей все новые вещи. На окружающих она просто не обращала ни малейшего внимания, что не пришлось по вкусу высокой девчонке.

— Все такое костлявое и бесполезное, что я даже не стала бы скармливать это моей золотой рыбке Фреду, — продолжала высокая.

Остальные, сгрудившиеся за ее спиной, медленно, но верно обступали нас с флангов. Одна из них выглядела просто гнусно — в очках, и, в соответствии с правилами, она снимала нас ярко-розовой цифровой портативной видеокамерой. Чувствую, что после этой истории мы навсегда останемся в глазах окружающих полными тупицами.

Заправила сказала:

— Ну так кого из вас зовут Сука?

Мои ноздри затрепетали от бешенства. Сук Хи даже не обернулась.

— Имя произносится как Сук Хи, — как можно спокойнее поправила я. — А кого это так интересует?

Стоящая в центре шайки блондинистая Дж. Кру бросила свое тощее тельце на жирный корпус подружки, пытаясь добраться до Сук Хи. Ярко-розовый румянец вспыхнул на ее словно вырезанных искусным мастером щеках.

— Пусти меня к этой свиноматке! — завопила она с ужасным акцентом обитателей центральных районов Джерси. — Пусть меня пропустят к ней, КрайЗглу!

КрайЗглу едва заметно кивнула, после чего жирная деваха схватила блондинку и заткнула ей рот. Я разглядела ее голубые глазищи, сверкающие бешенством над рукой жирной подруги, у которой на пальцах красовалось золотое кольцо с матовым голубым камнем, с вплавленным внутрь каким-то насекомым типа таракана.

Ох, мать вашу! Да это же «Страшилы»!

Именно в эту секунду до меня окончательно дошло, что девчонки не просто прикалываются, они самая что ни на есть настоящая банда, и мы здорово влипли. Торжище — территория «Страшил».

— Это ты Сук Хи? — повторила вопрос КрайЗглу, обращаясь прямо ко мне.

Сук Хи, как ни в чем не бывало, треплется с продавщицей о румянах. Стоявшая за спиной КрайЗглу латиноамериканка дергает атаманшу за рукав и шепчет что-то на ухо. Лицо КрайЗглу расплывается в ленивой улыбке. Она и впрямь обворожительная девица.

— Эй! С чего это вы так разволновались, киски? Что вас тревожит? — Пока КрайЗглу говорит, маленькая негритяночка из их числа уже сменила позицию. Темная, стремительная рука скользит за спину Кери и умело разоружает ее.

— Славная пушечка.

— Это «смит-вессон» — эй, подожди, не стоит так им размахивать. А то нас попросту вышвырнут из магазина.

— Я всегда делаю то, что хочу, засранка, — сказала мелкая негритянка, лихо вертя барабан оружия Кери, как в шестизарядном револьвере.

— Эй, я тебя уважаю, — сказала Кери. — Я вполне понимаю твое положение, я действительно…

По-прежнему не отрывая взгляда от моего лица, КрайЗглу потянулась и стиснула лицо Кери двумя пальцами с острыми ноготками. Кери сдавленно вскрикнула, из глаз покатились слезы. КрайЗглу заговорила жуть каким нежным голоском:

— Только не надо тут разводить всяких дерьмовых соплей по поводу понимания моих чувств, мис Великий Психолог. Почему бы тебе не посочувствовать одной гребаной корове, потому что ты и есть эта самая корова.

Кери скрывает слезы под прядями волос.

Чернокожая девушка передает оружие Кери специалистке по видеографике, пышногрудой девчонке с очками в розовой оправе.

— Тебе решать, 10-я, — говорит она. — Мы просто позволим вышвырнуть их из магазина или станем вести себя как девочки-паиньки?

Значит, гнусная деваха с камерой и есть 10-я. Слишком большой удар по моим иллюзиям. В эту минуту она оглядывается на меня и нежно говорит:

— Улыбнись, Сун, тебя снимают.

СХ хлопает меня по руке, прежде чем я успеваю ответить.

— Гм… Я купила себе помаду, так что, может, пойдем? Высокая девчонка пихает Сук Хи:

— Не встревай, Барби.

Сук Хи, похоже, порядком струхнула. Она заткнулась. Краем глаза замечаю, как в нашу сторону направляется какая-то женщина, у нее на груди прицеплен значок помощника по продажам. Она подходит к 10-й и говорит:

— В магазине запрещается вести съемку.

— Простите, — отвечает 10-я глубоким мелодичным голосом, которым только всякую задушевную музыку типа «соул» и петь. Она опускает глаза. Служащая Торжища — европейка и ведет себя властно. Навряд ли исходящие от нее вибрации по отношению к шайке КрайЗглу можно отнести к разряду «Добро пожаловать в „Лорд&Тэйлор“».

Кери почувствовала, что это наш шанс, и без промедления ринулась в бой:

— А почему это ей нельзя снимать?

В глазах Кери зажглась искорка. Ее солдатский стиль просто вопил об обеспеченности, как, впрочем, и ее акцент, и вся ее поза, когда она обрушила вес этих больших деньжищ на помощницу по продажам, месячная зарплата которой, надо думать, значительно уступала размеру выдаваемых Кери карманных денег на расходы, а были ведь еще и бонусы за хорошие оценки.

— Таковы правила, — твердо говорит женщина. — Безопасность. — Она обегает глазами нашу группу, и у нее на лице появляется выражение легкой озабоченности, но в эту минуту Сук Хи посылает в ее сторону широкую, великолепную улыбку. — Может, вы планируете ограбление.

Кери презрительно фыркает, чтобы показать, каковы ее мысли на сей счет.

— Вы хотите забрать пленку? — спрашивает она со снисходительными нотками.

— Нет необходимости. Просто выключите видеокамеру и можете вернуться к покупкам.

Она уходит прочь, все еще подозрительно косясь на нас, и я, не теряя времени даром, поворачиваюсь к КрайЗглу и тихо говорю:

— Слушай, давай просто забудем об этом? Между нами возникло недоразумение, и точка. Нам жаль, мы просто не знали, что это ваша территория.

По неизвестной мне причине слово «территория» вызвало у них хихиканье.

— Да вы только послушайте! — сказала крупная толстая девчонка, обращаясь к продавщице, которая слабо улыбнулась, протягивая Сук Хи чек за покупки. — Территория?

Но внимание КрайЗглу с меня переключилось на Сук Хи. Видеокамера 10-й снова работала, но помощница по продажам в эту минуту отвернулась, чтобы ответить на вопрос маленькой старушки с сумкой от «Гуччи». Одна из шестерок передала какой-то розовый предмет КрайЗглу, которая стиснула его в левом кулаке, как гранату.

— Ты переспала с парнем Снежного Рожка, звать его Лэйбэк, — заявила КрайЗглу.

Снежный Рожок снова забилась в истерике, пытаясь освободиться от хватки своей жирной подружки, а КрайЗглу неожиданно вытянула руку и стала размахивать перед носом Сук Хи розовыми кружевными трусиками.

— Это не мои трусы, — сказала Сук Хи.

— Да, правда. Снежный Рожок получила сообщение по электронной почте, в котором говорилось, что ты была с ним.

— Лэйбэк? Да я даже не знаю такого.

— Снежный Рожок также получила цифровой снимок, — сказала КрайЗглу.

Она протянула руку, и девчонка, которая разоружила Кери, поспешно отдала ей фотографию. Сук Хи уставилась на нее. Там была запечатлена сцена, как Сук Хи сладострастно делает минет какому-то здоровенному молодцу, которого природа наградила щедрым хозяйством. Сук Хи презрительно фыркнула.

— Да невооруженным глазом видно, что это подделка. Запросто можно сделать на «ФотоОп5». — Она развернулась к продавщице, которая запаковала бонусный подарок Сук Хи и теперь выкладывала его на прилавок.

— Сестринский дух, — заговорила Кери, — вот что на самом деле важно. Мы должны быть сильными, не убивать других девчонок. Особенно из-за мужиков. Пожалуйста.

Она была несколькими градусами белее и униженнее, чем обычно. КрайЗглу произнесла:

— О, вот как мы теперь запели?

Латиноамериканка коснулась ее плеча и зашептала на ухо.

— Хорошо, Ларисса, — наконец сказала КрайЗглу. — Я могу проявить благоразумие. — Повернувшись к Сук Хи, она добавила: — Итак, ты утверждаешь, что даже не знакома с Лэйбэком. Полагаю, мне следует просто поверить тебе на слово.

Ларисса тем временем вынула из стеклянного ящичка помаду Сук Хи.

— Гм… она, вообще-то, моя, — пролепетала Сук Хи.

— Думаю, я оставлю ее себе, — сказала девчонка.

— Давай, Ларисса, разберись с этой индюшкой, — загалдели остальные. 10-я посмотрела куда-то за левое плечо. Я повернулась в том направлении и увидела камеру наблюдения. 10-я перехватила мой взгляд и улыбнулась.

Сук Хи сказала:

— Ах, это последняя, и она миленькая, не так ли? Но она мне просто страх как нужна, да к тому же я заплатила за нее.

— Вот и славно, потому что мне вовсе не хочется тратить деньги на такое барахло.

— Ты можешь взять мой бонусный подарок. — Сук Хи предложила тюбик крема «Перпетуа» против морщин вокруг глаз. Ларисса презрительно скривила губы.

— А как насчет «Божоле найтс»? — предложила СХ. — Будет великолепно смотреться с твоим нарядом.

Я заметила, что напор Сук Хи окончательно сбил их с толку. Они не могли разобраться, то ли она действительно такая малахольная, то ли просто придуривается. Поэтому я не стала вмешиваться. Хотя надо было. Ларисса потянулась и ткнула пальцем в значок с изображением волка, пришитый к рюкзаку СХ.

— Какая уродливая собачонка, — сказала она, подмигнув в видеокамеру 10-й.

— Это не собака! — взвизгнула Сук Хи. — Да катись ты к чертовой матери!

Она стремительно выхватила свой пистолет, и все бросились врассыпную.

— У этой киски серьезные проблемы с головой, — сказала КрайЗглу, обращаясь к Кери. — Не думаю, что кто-нибудь из вас останется в живых после такого.

— Опусти пистолет, Сук Хи! — закричала Кери. — У нас будут неприятности.

Я так подозреваю, что мы уже по уши в неприятностях. Надо сказать, что при виде семи пар глаз, принадлежащих «Страшилам», у меня в уме вдруг начинают всплывать всякие истории о том, скольких своих представительниц эта шайка зарыла в кладбищенскую землю. Прошлым летом рэпперша Чарисса Шарк использовала в одном из своих припевов погребальное песнопение «Страшил» — ну, вы понимаете, они его обычно поют, когда хоронят одну из своих. Так эта песня поднялась аж до восьмого пункта в музыкальном рейтинге компании «Пепси».

Я пытаюсь прикинуть, насколько мой опыт стрельбы из пистолета увеличивает шансы выжить, и понимаю, что они просто мизерные. Но какого черта? Срочно надо что-то предпринять.

Я принимаю решение. Закричала какая-то женщина, и два громадных типа в непонятных хламидах двинулись в сторону Сук Хи… и остановились как вкопанные, когда увидели меня. Потому что к этому времени моя верная крошка перекочевала мне в руку.

— Уноси отсюда ноги, Сук Хи! — кричу я. — Беги что есть мочи. Просто беги!

Это строчка встречалась мне раз пятьдесят, не меньше, в различных фильмах, и она выскакивает из моего рта непроизвольно, как рефлекс. Мне становится жарко. Краем глаза я слежу за мужиковатыми моделями, но при этом не выпускаю из поля зрения и КрайЗглу. Теперь, когда это и впрямь происходит, все именно так, как я себе представляла. Я двигаюсь стремительно, не задумываясь — меня ведут инстинкты. Вот я взлетаю на прилавок, ноги широко расставлены и слегка согнуты в коленях, вытянутые вперед руки намертво ухватили пистолет. Я ощущаю, как воздух вихрями вздымает мою юбку и щекочет кожу там, где он касается слегка влажных местечек — последствий утреннего развлечения. Я ощущаю напряжение в дельтовидных мышцах, чувствую свой затылок. В поле моего зрения попадает безоружный красавчик, скорее всего гомосексуалист, решивший прошвырнуться по магазинам, чтобы поднять себе настроение. Гитлер был женщиной.

Забавно, о чем подчас думает человек, которому приходится выбирать: или дать себя арестовать, или застрелить кого-нибудь. Словно со стороны до меня донесся собственный крик:

— А ну-ка вали отсюда к чертовой матери, КрайЗглу! КрайЗглу и вся честная компания бросаются врассыпную, со знанием дела ныряя в укрытия. Сук Хи застыла на месте, поэтому я решаю отвлечь от нее внимание и выиграть время, чтобы дать ей возможность взять себя в руки, так как понимаю, что обидное высказывание про волка сильно ранило ее чувства. Я бегу по прилавкам, отшвыривая ногами бутылки и образцы товаров, втайне надеясь, что эти самые ноги снизу смотрятся недурственно, и в глубине души радуясь, что у меня нет таких варикозных вен, как у Кери. Охранников вокруг тьма-тьмущая, и все палят почем зря. Я резко затормозила и нырнула вниз, укрывшись позади одной из громадных витрин: «Клиник».

«ОПУСТИТЕ ОРУЖИЕ», — говорят охранники. Они также талдычат всякую другую чепуху, типа «ВЫХОДИТЕ С ПОДНЯТЫМИ РУКАМИ» и все в этом духе. Сук Хи, по ходу дела, их даже и не слышит. Я же вконец растерялась. Но одно знаю точно: оружие я не брошу. Ни за что в жизни. Ведь речь идет о моей любимой пушечке!

Сук Хи не сводит глаз с витрины очищающих средств по уходу за кожей. Когда двое охранников бегом приближаются к ней, она восклицает с интонациями пятилетней девочки:

— Это так красиво!

Она подбросила свой бонусный подарок высоко в воздух и прострелила его. Потом, уже не останавливаясь, продолжала стрелять, разрушая пирамиды и колонны аромата и цвета. Эсте Лаудер, Нина Риччи, Ланком, Гуччи, Кельвин Кляйн, Клиник, Шанель, Ральф Лорен… впитывание в хрустальный шар, в котором Сук Хи видела смутные очертания некой идеальной жизни.

Внезапно я поняла, что пистолет вовсе не продолжение руки.

Пистолет — продолжение глаза.