Бездушный. Том 1

Глава 9 Маска

Горро проснулся и ощутил невероятную слабость во всём теле. Ему было трудно даже поднять руку. Голова раскалывалась от боли, затылок и челюсть тоже болели. Его тошнило, а во рту появился странный привкус.

Запах. Ужасная липкая вонь. Когда он открыл глаза, то обнаружил, что ничего не видит. Горро испугался, протёр глаза и взялся за голову. Неужели он ослеп?

«Что произошло? Где я? Как я сюда попал? И куда это, сюда?».

Горро начал осматриваться и вскоре нащупал стену. Она была каменной, холодной и грязной. Откуда-то издалека доносился лай собаки, похоже, это был Сердцеед.

Горро прислонился спиной к стене и сел. Пол тоже оказался холодным и грязным. Обхватив руками колени, мальчик старался успокоиться.

«Всё хорошо, это какая-то ошибка. Может, это сон? Да, скорее всего, это сон, и ему надо проснуться. Просто кошмар…»

— Горро? Ты тут?

Откуда-то сверху справа донесся голос.

— Горро! Это Кэл…Ты в порядке?

— Да…Наверное. Что произошло?

Тишина.

— Кэл?

— Прости. Все не так как я представлял. Надеюсь, ты освободишься.

— Кэл! О чем ты? КЭЛ!

Горро содрогнулся от оглушительного металлического скрежета, который раздался в кромешной тьме. Внезапно он увидел, как в тени отворилась дверь, зазвенели цепи и загремели железные ключи.

Он заметил как из небольшой щели деревянной двери пробивались тонкие лучи света.

Дверь открылась, и к нему направились тяжёлые шаги, сопровождаемые огромной тенью. Они были прерывистыми, как будто человек хромал. Перед воротами Горро увидел толстого мужчину. В левой руке он держал ключи, а в правой — факел.

Первое, что привлекло внимание мальчика, — это пурпурная повязка на плече мужчины. Точно такую же повязку носили Хроны.

— Его тоже? — тяжело дыша, спросил он куда-то вправо.

Казалось, ему было трудно говорить, он хрипел, будто в горле что-то застряло. Горро не услышал ответа.

— Такс, вроде обычный…

— Тебя разве спрашивали? Выполняй приказ! —кто-то подошёл поближе и возмущённо произнёс прямо в лицо толстяку:

Насколько мог понять Горро, это был Эхот.

— Эхот! Я разве учил тебя грубить?

Тяжело шагая, подошел Богот.

— Прости меня, Горро, но я уже говорил тебе. Есть вещи, которые выше нашей власти. Некоторые события случаются просто так. Я обязан сделать то, что меня ждёт. И не только меня, к моему глубокому сожалению. Я принял свою судьбу. И ты прими свою. Так будет легче. Когда мы окажемся там, я многое скажу, но ты должен знать, что я тебя не виню. Мы живём в такое время, и именно нам с тобой придётся пройти через это. Не бойся. Всё в конце концов будет хорошо.

Его схватили и унесли, словно безвольную куклу. И только теперь Горро смог в полной мере осознать весь ужас произошедшего: они нарушили Каноны. Горро нарушил третий, четвёртый и пятый Канон.

«Лина!».

Глаза мальчика наполнились слезами. Он не понимал, куда его ведут, и это вызывало у него страх и дрожь. Полуденный ужас охватил его разум. Мир словно натянулся, как струна, и, казалось, вот-вот лопнет. Ноги стали ватными и слабыми. Ему сделают больно? Отрежут пальцы? Убьют?

«Магна! Я же не виноват!»

Среди разнообразных звуков мальчик слышал только гул в своей голове, сжавшейся от тревоги.

На руки мальчика надели что-то холодное и тяжёлое, а затем — на лицо. Это было похоже на намордник, который закрывал рот и нос, оставляя только два маленьких отверстия для дыхания. Всю конструкцию закрепили на затылке, сильно сжав череп. Горро почувствовал, как при затягивании вырвали клок его волос. Сам факт такого жестокого обращения разрушал его представление о мире и понятии добра и зла. У него перехватило дыхание.

«За что? Почему это происходит со мной? Как же хочется, чтобы это закончилось, чтобы всё вернулось на свои места. Магна, может быть, это просто сон? Неужели это всё окажется лишь сном?»

На улице темное небо окутало всю деревню. Безлунная ночь нагнетала и тревожила. Их закрыли тучи? Или Лэннос не хочет смотреть? За дверью он увидел всех жителей деревни. Все смотрели на него. Изумлённые. Испуганные глаза излучали страх, а вместе с ним и ненависть. Толстяк снова потащил его, Горро опустил голову и почувствовал бесконечную вину. Тот человек, Воуд, он же жив? Неужели они с Линой его убили. Но Горро же ничего не сделал. Может у него получиться объяснить, что случилось на самом деле? И его отпустят.

Мальчик смотрел на свои башмаки и руки. У него не хватало смелости, чтобы смотреть в глаза. Стыд. Позор. Страх. Все чувства смешались в водовороте души.

На руках его были металлические цепи необычного тёмно-зелёного цвета, напоминающие чашу, в которую мама наливала суп. Цепи соединяли руки, а от их середины тянулась ещё одна — к лицу, к маске, которая крепилась примерно у рта. Металл на цепях отливал жёлтым, а его руки и лицо согрелись от тепла. Внезапно кто-то схватил его за подбородок и потянул к себе.

Стоял дарон Богот с факелом.

— А тебе идёт эта маска. Она не даст Хагнии завладеть тобой. Прям под цвет глаз. — затем, более мягким голосом добавил— Ты не виноват, Горро. Но скоро все закончится. Все получат то, что заслужили.

Богот медленно повернулся к толпе и молчал, оглядывая собравшийся народ. Все шушукались, переговаривались, но практически не шевелились и не поднимали голоса. Богот молчал долго. Очень долго. Настолько, что единственным звуком, был треск факела, который держал служитель Хронов, Крыло Рас’Зака.

— Слушайте! — крикнул Богот, — Слушайте и внемлите! Эти дети, эфреметы! Они жили среди вас, скрываясь под личиной мальчика и девочки. Эти существа питались вашими силами, удачей, Вашим здоровьем! Это настоящие демоны из мада, которые высасывают наше благодушие и сердечность! Вы не видели того, что видел я! Вы не держали в руках тело любимого человека, который захлебывается собственной кровью, которого растерзал Эфремет! Они ни знают чести, не знают любви, не знают добра! Они уничтожают всё на своем пути! Бездушные твари губят жизни!

Богот замолчал, зная, что наступит тишина. И когда вот-вот тишина казалось невыносимой, он разорвал её своим могучим голосом.

— Я видел, как они, будучи могучими, всевластными, не помогали нуждающимся. Они могут залечить любые раны! Они способны вырастить урожай за одно движение пальца, вместо ста мужей, трудящихся сквозь свои мучения, проливая пот и кровь. Единственное, что они делают, это наслаждаются своей властью и могуществом, считая нас отбросами, недостойными того, чтобы дышать с ними одним воздухом! Вот такие же дети притворялись невинными и безобидными, но я видел! Видел, как они без жалости убивали женщин, мужчин и детей с невиданной жестокостью разрывая их плоть на куски. Я сам это видел! ВИДЕЛ как души покидает тела! И вы это видели! Они убили нашего славного рыцаря, который поклялся защищать ваши дома! Мы, стражи Рас’Зака, жертвуем своими жизнями за очищение этого мира, за порядок, за вашу безопасность, за справедливость… ЗА ВАШИ ЖИЗНИ! И наш воин отдал свою, чтобы мы смогли поймать и спасти Всех ВАС!

Горро не слышал ничего. Он смотрел на обезумевшую толпу: лица людей, которые он знал, казались масками сумасшедших и жаждущих зрелища животных. Ему показалось, что он увидел в толпе маму и сестру. Мама будто потянула сестру прочь. В ушах стоял звон, он смотрел по сторонам, и казалось, что его кто-то зовёт его… Родных не было в толпе, но кто-то точно звал. Горро не понимал, откуда у него может оказаться чужой голос отдающий эхом в ушах. Он инстинктивно посмотрел в сторону, ощущая откуда исходили мольбы и увидел Элодию…

На неё тоже надеты каналы и маска. Она стояла вдалеке, а рядом, держа её за плечи, стояли солдаты. Волосы, которые всегда были ровные и причёсанные, стали взъерошенными. Со спутанными клубками нависали перед лицом, словно чёрная вуаль. Но он видел её голубые глаза над маской. Чувствовал, как ей страшно. Как она не понимает, всего происходящего… «Что я опять натворила? Я стараюсь, как могу. Ничего не сломала, никого не трогала. Так за что мне всё это. Что со мной сделают…»

Богот схватил мальчика за локоть и махнул рукой. Горро будто очнулся, в уши ворвался крик толпы. Кричали все. Солдаты взяли Элодию под плечи и отнесли на непонятную конструкцию, которая всё это время стояла рядом. Это был столб, а внизу столба -куча сухих веток и дров.

— Сжечь ведьму! — Горро только сейчас осознал, что будет дальше.

Элодия смотрела непонимающими глазами, полными детской наивностью и невинностью. Тут, среди толпы он увидел Удо в фиолетовом одеянии: кожаный ремень окружал его живот, на котором висел длинный кинжал, на груди белым вышита сломанная буква Г.

Это был другой Удо, совсем другой человек. Глаза, походка и холодное лицо послушника.

— Ты следующий, но для тебя я приготовил кое-что поинтереснее, — услышал он тихий голос Богота.

«Следующий?».

— Индория Гарлийский. Сегодня ты примешь клятву. И закрепишь его не словом, а делом, — Богот забрал факел у рядом стоящего и передал его Удо.

Удо мешкал, но это было не от страха. Это было волнение от удовольствия. От признания. Он даже не посмотрел на своего друга, а если быть точнее, бывшего друга. Эфреметы не люди.

Увидел взгляд Удо, Горро понял — друг потерян навсегда.

— Что вы творите? — тяжело ковыляя из толпы вышел дед Бродерик.— Опомнитесь! Они же дети. Всего лишь дет…

— Заткнись!!! Возвращайся в свою конуру, откуда и вылез!

— Да!

— Откуда тебе знать про наши беды! У меня вчера весь скот убежал! Весь!!!

— Правильно говорит дарон Богот! Я сегодня проснулся, а голова, где ноги! А ноги-то, на подушке! Все знают эту примету! К смерти она! Вперед ногами.

Все агакнули и закивали.

— Это невинные дети! Им страш…— тут Бродерика грубо толкнули. Дед и так был слаб; не потребовалось много усилий, чтобы он упал лицом в землю.

— Умолкни уже наконец. Старый срыч. Может ты тоже промышляешь с ними?

— Сжигайте ведьму!

— Кончайте её!!!

Удо поднял факел и подошел к столбу нагромождённому бревнами. На правой руке красовалась фиолетовая повязка. Ни секунды ни мешкая, Хрон бросил факел в центр сложенных дров.

«Что… Нет… НЕ НАДО!»

— НЕТ! — пытался закричать Горро, но из-за маски доносились разве что мычания.

«Что же мне делать? Я… я ничего не могу. Но… Мне стоять и смотреть?». Мальчик боялся Богота до безумия. Боялся его взгляда, его лица. Большие крепкие руки способны придушить тонкое горло лишь одними пальцами. Сердце стучало, как у испуганного кролика. Тут тишина лопнула в ушах у мальчика: Элодия начала кричать. Горро посмотрел на Богота не как на человека, который внушает страх, а как на того, кого он ненавидит. Мальчик ненавидел себя, ненавидел испуг, опутывающий его сердце. Ненавидел свое бессилие. Ему показалось, что где-то далеко в толпе он увидел Лину. Буквально недавно янтарные глаза, отдающие весельем и теплом, стали другими. Безжизненными. Безразличными ко всему, что не касалось её. Она стояла с широко открытыми глазами, а затем исчезла в толпе.

«Лучше бы это была ты!» — ужаснулся он от своих мыслей. Неужели он действительно так считает?

— Нет!— зарычал мальчик. Всё уже было не важно. Всё потеряло смысл.

— Видите! Они проникают вам в головы! Слабые подчиняются, как ваш дед. Но вы не он! Вы сильные! Вам не по чем их мерзкая Хагния!

— Кидайте деда в костер!

— Дааа!! Туда его!

Горро рванулся на Богота и пытался хоть как-то сделать ему больно в порыве слепой ярости. Богот не сдвинулся с места и коротким движением ударил мальчика в живот. Когда мальчик упал, то потянул к себе за цепь так сильно, что Горро показалось, что ему оторвало руки из плеч. Присев рядом, произнёс:

— Прости меня Горро. Но я не могу по-другому. У меня нет выбора. Возможно, в следующей жизни ты меня поймёшь. — затем он встал и повернулся к толпе — Смотрите! Видите, как бес показывает своё истинное нутро! Перед Огнём очищения! Перед защитниками слабых! Да славится имя Рас’зака!

Костёр начал гореть мадским пламенем, освещающим всё вокруг. Даже на большом расстоянии можно было почувствовать, насколько она горячая и насколько ещё пламя накроет собой всех своим огненным одеялом. Элодия буквально визжала, теряясь в огнище, разрезающим своими кинжалами небосвод.

Этот крик… он сломал что-то внутри Горро.

Все, что происходило было неправильным. Всё было элодией…

Словно кто-то за мгновение поменял небо и землю местами. Или если бы ему сказали, что Глаза Соллэса и Лэнноса на самом деле не вечны и могут погаснуть.

«Как? Что с этим миром не так? Почему он такой неправильный? Как такое может происходить? Как боги могут допускать такой ужас? И чтобы у тебя не хватало сил, противостоять ⁈»

Элодия… Её крики становились прерывистыми и хриплыми. Горро, ощущая, как его руки и разум вновь наполняются всепоглощающим гневом, встал. Он снова изо всех сил потянул за цепь, пытаясь вырвать её из рук Богота. Его руки потянули за собой и маску.

Внезапно его ударили ногой в бок. Мальчик упал, и пока он лежал, его били по всем частям тела. Кто-то наступил ему на ногу, и ему показалось, что в лодыжке сломались все кости. Горро кричал, но его крик был скорее похож на гул, как из бочки. Он посмотрел на своего обидчика — это оказался солдат, который был в комнате. И Удо.

— Эхот! Достаточно! — воскликнул Богот, глядя на своего сына, который, казалось, был на грани срыва. Он так старался завоевать доверие отца и показать, как хорошо справляется со своими обязанностями. Но Богот желал, чтобы его сын был не только слепым исполнителем, но и имел собственное мнение.

«Весь в мать. Ничего от меня нет», — подумал командир.

— Сжечь! — ревела толпа. Огонь разгорелся во всю свою мощь. Горро смотрел на оранжево-красное, всепоглощающее пламя, которого никто не сможет остановить. Он ощущал лишь жар на лице, который будто обжигал и его дух внутри тела. В толпе избивали деда Бродерика. Единственного, кто решился пойти против толпы. Против всех. Чтобы защитить их.

«Почему? Почему я так слаб… Я ничего не могу сделать. Я беспомощен».

— Да! Сжечь ведьму!!!

— Сразу было видно, что она ненормальная!

— Сжечь!

«Сжечь… и… Я следующий…?» думал Горро.

«Хочу справедливости. Хочу… Хочу Смерти». —прозвучало в его ушах.

Это были не его мысли. Это был спокойный, бесчувственный и холодный голос. Злой. Бесстрастный. Бездушный.

«Они убили её. Они виновны. Все они». Толпа ревела, и крики агонии смешивались с истерикой и экстазом. Он не слышал их, но видел, что они ликуют.

«Все… Все заплатите. МНЕ!»

Горро закрыл глаза и потерял сознание. Он чувствовал лишь, как дикий жар охватывает его лицо и руки. В голове эхом звучало лишь одно слово:

«Сжечь».

Боготу нравилось, как он управляет толпой. Нравился страх, который он внушал в души людей. Как бы ему не было жаль, но её глаза, наполненные страхом, доставляли извращённое удовольствие! Все его чувства обострились! Возбуждение от истошного вопля усиливалось с каждой секундой. Богот осознавал свой нездоровый интерес, но ничего не мог поделать со своей страстью. И власть… Как же она опьяняла. Богот не воспользовался им в прошлом и теперь превратился лишь в призрака среди своих братьев.

«Но ничего. Я верну всё на свои места. Я перепишу историю! Я заслужил…»

Хрон, окинув взглядом толпу, понял, что в глубине души испытывает к ним ненависть за их наивность и глупость. Держа мальчика за цепи, Богот наблюдал за тем, как горит огонь очищения. Пламя с жадностью поглощало сухие дрова, поднимаясь всё выше в небо. Богот был заворожён этим зрелищем, пока не почувствовал, как его руки начинают неприятно покалывать. Ни то сильный холод, ни то обжигающий жар пронзил его пальцы. От неожиданности Хрон подумал, что ему это показалось.

Он посмотрел на руку, в которой держал цепи. Это были необычные цепи из эфирита, способные удержать любое проявление хагнии. Маска из того же материала должна была перекрыть любое её направление. Такими цепями и намордниками сдерживали даже самых сильных и опасных Эфреметов. Но цепи на мальчике начали краснеть, и все звуки исчезли, словно кто-то разрезал воздух. Как тьма, поглощающая комнату после того, как задули свечу.

Богот хотел отдернуть руку, но не мог шевелиться, даже крикнуть. Позвать на помощь. Двухметровый гигант буквально встал как вкопанный. Богот посмотрел на Горро.

Бесчувственное и безжизненное лицо не выражало ничего. Глаза будто смотрели в пустоту и олицетворяли её. Эфремет повернул голову и посмотрел на пламя. Эфиритовая маска на лице окрасилась красным. Настолько сильным был жар от маски, что волосы около ушей мальчика стали гореть. Запах палёных волос и плоти ударил в нос Богота.

У всех присутствующих; всех кто смотрел на казнь-отказал слух.

В полной тишине, дым и огонь смешались в диком танце; будто на них со всех сторон подул сильный ветер. Пламя плясало в беззвучном урагане, пока под лучами Прагалита, из огня, не вышли три существа не поддающихся описанию.

Богот заморгал, не осознавая, что происходит. К нему вернулось тело. Ладонь охватила невыносимая боль от ожогов. Цепь раскаливать и начала плавится в руках. Он закричал от боли, страха и удивления.

«Что за хагнавщина⁈»

Эхот хотел, чтобы отец посмотрел на него, чтобы гордился им. Богот стоял неподвижно и не шевелился. Тут сын заметил, что рука отца, державшая цепи мальчика, дёрнулась. Пропали все звуки и крики, цепь раскалилась почти до жёлтого критического оттенка, после которого металл начинает плавиться. Эхот достал меч, ощущая, как к горлу поступает паника. Из огня вышли три существа. Слух вернулся, но толпа замолкла. Крики восхищённой ненависти превратились в «охи» и «ахи».

Из огня, словно дым, появился величественный олень, переливаясь зелёными оттенками. Это было огромное животное, каких не встретишь в природе. Его рост превосходил рост человека, а шаг был неспешным и грациозным.

Его рога, невероятно широкие и высокие, достигали двух метров. Внутри тела оленя пульсировала зелёная молния, словно биение сердца, каждый раз окрашивая всё вокруг. Олень остановился и задрожал всем телом, словно сбрасывая капли дождя.

Люди не могли поверить своим глазам, когда появились ещё два оленя — на этот раз самки, без рогов. Они встали в один ряд, гордые и невероятно красивые.

«Наверное, боги выглядят именно так», — подумали некоторые.

«Демоны», — решили крины.

«Колдовство… Интересно, насколько они горячи внутри… Можно ли расплавить железо?» — размышлял кузнец.

«Какая необычная шкура…» — удивлялся портной.

Но никто не двигался с места. Воцарилась мёртвая тишина.

Лишь Эхот осмелился и с мечом в руках побежал на Горро. Мальчик, который смотрел на огонь, с которого стекало раскалённое и тающее от жара железо, произнёс что-то на непонятном языке. Отчего-то, души всех присутствующих наполнились животным страхом, который проникал до самых внутренностей.

Олени подняли головы и издали душераздирающее пение: смешались голоса людей и животных, смех и плач, радость и агония.

Горро стоял, глядя на пламя, охватившее Элодию. Его лицо было в крови и ожогах, но он не обращал на это внимания. Его взгляд был прикован к огню, и он словно находился в каком-то ином мире.

Мальчик не заметил, как к нему подбежал солдат. Он даже не моргнул, когда Эхот замахнулся мечом и с силой ударил сверху вниз. Меч был уже почти у самой головы Горро, но он продолжал стоять неподвижно.

Богот наблюдал за тем, как его приёмный сын с криком замахивается, чтобы убить мальчика. Казалось, что меч вот-вот раскроет череп Горро.

«Да», — звучало в голове Богота, — «Буздушные твари! Убей его!».

Он услышал звук металла, входящего в плоть, и хлюпанье…

Меч сына не достиг цели. С такой же силой он вернулся обратно, ударив Эхота прямо в лоб. А Горро всё так же стоял и смотрел на огонь.

— Как… — только и смог вдохнуть Богот.

Металлические цепи, словно раскалённые докрасна капли, стекали по его рукам, обжигая кисти. С лица, словно золотые сгустки, на землю падал зелёный металл. Богот, словно заворожённый, наблюдал за этой картиной, забыв о своём сыне. Горро, подобно изумрудному солнцу, светился, заслоняя собой весь мир. А его лицо… То, что от него осталось…

Мальчик медленно повернул голову к Боготу. Его глаза, подобно солнцу, горели огнём.

Удо был в восторге от происходящего: он наблюдал за тем, как горит огонь, и радовался, что мир становится чище. В том числе и его деревня…

Он пристально посмотрел на эфремета, которого когда-то считал своим другом. Все это время Горро обманывал его, забирая силы у жителей деревни, его родных и близких. После того как Горро покидал их дом, всегда портились цветы!

Из-за него его дядя упал с лошади: тогда Горро пристально смотрел на их кобылу и, вероятно, проклинал её. Он явно завидовал.

Когда Удо рассказал ему о своей любви к дочери кожевника Ронни, Горро заявил, что видел её с другим мужчиной. После этого сын фермера вызвал своего соперника на дуэль за сердце Ронни, и один из них погиб во время поединка. Победитель скончался от ран через два дня. Сама же невеста повесилась от горя и стыда.

Всё это было делом рук Горро: он натравил односельчан, а Ронни заставил покончить с собой. Она повесилась в амбаре.

Последнее время он все меньше с ними общался и стало быть, готовил какой-нибудь ритуал. Но его вовремя успели остановить. Дарон Богот раскрыл Удо глаза. Спас их всех. Истинный воин.

Удо наблюдал, как Эхот с мечом в руках стремительно бросился на Горро. Внезапно раздались крики, и появились три существа. Когда Удо снова посмотрел на Горро, он увидел, что тот стоит неподвижно, не отрывая взгляда от огня. Перед его ногами лежал Эхот, весь в крови. Крики толпы, до этого полные ярости, теперь превратились в пронзительные вопли ужаса и агонии.

«Сжечь,» — прошептал Горро.

То, что Удо увидел дальше, было за пределами его понимания.

Это было нечто, что не могло существовать в реальности.

Олени перестали петь, и их тела начали меняться.

Огромные рога, словно раскалённое железо, запылали оранжевым огнём. Глаза устремились вверх, и по всей длине морды, вплоть до ноздрей, раскрылись новые пары глаз, которые невозможно было сосчитать. Аккуратный рот превратился в страшную улыбку, а затем в ужасную пасть, достигающую середины шеи. Копыт стало шесть: четыре задних превратились в ноги, а передние — в когтистые лапы.

Оленихи прижались к земле, приобретая больше волчье телосложение. Их передние копыта начали удлиняться, пока не превратились в когти.

Один солдат побежал с мечом и закричал:

— Да озарится истина! — воскликнул он, замахиваясь на олениху.

Меч внезапно застрял, словно в камне, и разлетелся на мелкие кусочки. Обломки меча начали двигаться по «телу» монстра, отражая свет огня. Они поднимались вверх, образуя пасть и зубы, острые и смертельно опасные, из осколков металла. Солдат попытался вытащить руку, но «дым» крепко держал его запястье и рукоять клинка.

Истошные крики раздались по всей деревне. Клыкастая пасть из осколков клинка откусила голову солдату, которая прошла брюхо насквозь, и покатилась по земле. Второе чудище с рогами начало высасывать огонь из костра: огни из всех факелов притянулся к монстру. Воцарилась полная темнота и лишь яркие существа освещали трупы и куски откушенных конечностей.

Огромный столб огня вырвался из оленя и освятил всю деревню. Звук бушующего пожара перекрыл все остальные звуки, все крики. Олениха наступила на доспехи мёртвого солдата и начал вытягивать металл из доспехов и кольчуги. Они превратились в когти, клыки и шипы. Олени закричали, как если бы это были люди, смеющийся в диком возбуждении. И пустились в толпу.

Говр бежал изо всех сил. Он ещё издалека увидел, как клубится дым из деревни и старался не поддаваться панике.

«Вполне возможно, сгорели один-два сарая».

Но он понимал, что просто утешает себя. Дыма было слишком много; чёрный и густой.

То, что Говр увидел, было невообразимо. Прямо перед выходом из деревни стояло большое пепелище, похожее на чёрную ёлку. Даже для сурового Говра это было слишком: десятки истерзанных трупов. Среди них он заметил деревенского плотника, мясника и казначея. А также были их жены и, возможно, как ему показалось, дети. Многочисленные оторванные конечности раскиданы во все стороны.

— Как такое возможно…. Как… Магна…

В грязи, свернувшись в клубок, лежал старый сумасшедший дед Бродерик. Из всех трупов, разорванных на куски, выжил только он. В крови. В грязи; живой.

Говра привлекло тело, которое лежало прямо у подножия «ёлки», он медленно подошёл.

Мужчина узнал одежду на нём, знал эти волосы на затылке. Мальчик лежал лицом вниз, и Говр медленно опустился на одно колено, неспешно перевернув ребёнка. Во рту у этого взрослого, сдержанного и сильного человека пересохло.

Это был Горро.

Но это совсем не тот мальчик, как пару дней назад. Всё лицо было изуродовано, у него не было губ,а щёки обгорели. Кисти рук как будто держались на костях, окрасившись в чёрный, угольный цвет.

— Эй, ты? Что здесь стряслось! — Говр от неожиданности даже не поверил.

И немного обрадовался, когда, обернувшись, увидел живого человека. Это был солдат, кажется, тоже прискакавший на дым. Следом примчались ещё пятеро конных. Тут солдат увидел мальчика, и глаза его расширились.

— Быстро отойди от него! — сказал он, достав меч из ножен.

— Ты знаешь этого Его? Отвечай! Что ради Магны здесь случилось⁈

Говр не мог ничего сказать. В голове была одна мысль, которую он всегда говорил сыну.

«Защищать семью любой ценой».

— Сын… — едва слышно сказал он.

— Что? — взревел солдат. Говр тяжело дышал. «Защитить семью».

— Это сын, — снова сказал он, — Это сын плотника. —повторил Говр.

— Ядра! Выруби его!

Говр увидел, как солдат подошёл к сыну и взял его за грудь. Мальчик отчаянно, почти бессильно, поднял руку, чтобы защититься. Но солдат ударил прямо в лицо тяжёлым кулаком. Горро просто повис на руках, как тряпка. Говр закрыл глаза и отвернулся.

«Этот звук. Удара».

— Эй! У него есть семья? Кто родные?

— Нет. Уже нет, — тяжело дыша, сказал Говр. — Вон труп плотника. Вся семья погибла.

— Славно! А то очищать надо всё древо, чтобы такие вот не рождались.

— Эфреметы,— плюнул он с явным отвращением. — Найдите командира! Кто остался из старших по званию?

Дедушка Боренгур сидел на крыльце. По какой-то причине вся семья задержалась. Его зрение и слух уже не были такими чёткими, как раньше, но он всё же смог разглядеть, что впереди идёт его любимая дочка.

«Наконец-то! Как же хочется есть! Сейчас бы горячего чайку… Ммм…» — подумал он. Когда они подошли ближе, он окликнул их…

— Ну что, моя красавица? Хорошо поторговались? Всё купили?

Он услышал то ли крик, то ли смех, то ли… Что происходит? Дочь просто кинулась домой, даже не поздоровавшись. Дедушка заволновался. Тяжело встал и зашел за ними внутрь.

— Что это с тобой?

Мать просто сила у камина. Дедушка начал нервничать. В этом старом и дряхлом теле снова загорелась сила.

Когда Говр прискакал домой, то не знал вообще, что делать. Что сказать? Из дома послушался грохот. Неужто солдаты? Он вбежал в дом и увидел, как дедушка разбросал всю Мебель. Сгорбившись, он нависал над Молл.

— Дедушка…

— Где мой внук⁈ — грозно воскликнул дедушка Боренгур, брызгая слюной. Его тусклые глаза, обрамлённые обвисшими веками, горели от ярости. Говр молчал. Внезапно дедушка схватил стул и с силой швырнул его в стену, разломав на куски.

— Нам нужно уходить как можно дальше и быстрее. Солдаты могут прийти к нам в любую минуту.

— Где мой внук!!! — повторил он ещё громче, и Говр заметил, как изо рта отца течёт слюна, как его губы приоткрываются в оскале, обнажая редкие зубы, а руки и пальцы дрожат от напряжения, готовые безжалостно разрушить всё на своём пути.

— ГДЕЕЕ ОН!!!

— Он Бездушен! ЕГО НЕТ! —так же громко закричал Говр. — Собираемся и уходим! Немедленно. МОЛ!

Дедушка молчал. Упал на колено. Потом на второе. Воцарилась тишина.