Без окон, без дверей

Глава 33

Скотт слишком быстро мчался к дому Колетты Макгуайр, безрассудно беря повороты, опасно смещая центр тяжести автомобиля. Когда доехал, подъездная дорожка пустовала, погребенная под слоем снега в полфута. Подбежал к парадному, трижды сильно стукнул, фактически заколотил. Крикнул сквозь дверь:

— Колетта! Открой! Это Скотт. — Голос уплыл за какой-то дальний угол зимнего неба, полностью от него оторвавшись. — Надо поговорить.

Нет ответа. Он уже собрался позвонить ей по сотовому, когда дверь со скрипом приоткрылась. За ней сидела тетя Полина в кресле-каталке.

— Скотт, — сказала она. — Рада тебя видеть.

— Колетта дома?

— Конечно. Заходи с холода.

Пахучее цветочное изобилие вернулось, усилилось, почти зримо клубилось в полосах света, брошенных на пол. Следуя за инвалидной коляской, Скотт старался взглянуть в лицо старушки, но она завернула за угол очередного коридора. Он впервые сообразил, что первый этаж дома Макгуайров не слишком отличается от планировки Круглого дома. Правда, здесь все стены, полы, потолки сходятся под правильными прямыми углами. Но в остальном оба дома вполне мог спроектировать один и тот же архитектор. В голову опять взбрела случайная мысль, что черное крыло как-то связано с этим.

— Тебе нравится жить в лесу? — спросила тетя Полина, и Скотт заморгал, гадая, не рассуждал ли вслух.

— Простите?

— Нравится жить в прелестном старом доме? — На сей раз старушка оглянулась, сверкая крошечными глазками на личике, напоминавшем сушеную сливу. — Там тихо, мирно, правда?

— Мне бы хотелось поговорить с Колеттой…

— У пруда был?

— Тетя Полина…

— Он за домом среди деревьев. Пруд, я имею в виду. — Она дотронулась до уха. — Слуховой аппарат в спальне оставила. Может быть, принесешь? Он на комоде из красного дерева рядом с дверью.

Даже не думая о том, что делает, Скотт поднялся по лестнице. Регенерация памяти. Вот какие слова он искал в разговоре с Оуэном. Несмотря ни на что, утешает, что вспомнил. Возможно, почти все мозги работают нормально.

Войдя в старушечью спальню, увидел слуховой аппарат — маленький розовый приборчик, лежавший в одиночестве на серебряном блюде. Улучив минуту, оглядел театральные сувениры на стенах, изображения хорошенькой молоденькой Полины, похожей на Барбару Стэнвик. Взгляд остановился на забранной в рамку афише спектакля «Незавершенная комната». Что-то знакомое, но белая таблетка размыла память в туманном водовороте. Скотт подошел поближе, прочитал мелкий шрифт.

— Ищешь что-то конкретное? — спросил за спиной мужской голос.

Скотт круто развернулся и увидел Реда Фонтану в махровом халате, смотревшего на него из дверей. Халат не подпоясан, распахнут, под ним видно голое тело.

— Пришел поговорить с Колеттой, — объяснил он.

— Значит, попал не в ту комнату.

На этот раз разговор будет крупный, и очень хорошо.

— Что случилось с «Бижу»? Почему прекращена реконструкция?

— А что? — улыбнулся Ред. — Братец склочничает из-за платы? Он всего пару дней проработал.

— Он говорит, там что-то нашлось.

— Кинопленка?

Скотт тряхнул головой.

— Нет, еще что-то. В яме.

— Нашелся ребенок, залезший в фундамент и закопавшийся в пепел. Соня хотела вызвать социальную службу. Хорошо, что парнишка мне симпатичен.

— Значит, там ничего больше нет? — допытывался Скотт.

— Например?

— Того, из-за чего остановились работы.

— Из-за постановления о зоне застройки, — сказал Ред и спрятал руки в карманы халата, как бы надеясь там что-то нашарить. — Разрешения ждем, вот и все. Бюрократическая волокита, знаешь… А может, и не знаешь. — Он пожал плечами, посторонился в дверях спальни тети Полины, и Скотт прошел мимо так близко, что сумел прочитать вышивку на халате: «Холидей-Инн». Рука Реда до него дотянулась, слегка прижала локтевой нерв.

— Что именно сказал твой брат?

— Сказал, что внизу еще тело найдено. Погибшего ребенка.

— Потрясающе… — искренне восхитился Ред буйным воображением Оуэна. — После которой бутылки?

— Он вполне уверен.

— Не сомневаюсь. Только если бы мы нашли тело, зачем его скрывать? Думаешь, не сообщили бы полиции?

Скотт не знал, что сказать. Обдумывал воспоминание Оуэна, как он на пути к выходу схватил мальчика… похожего на Генри. У кого забрал, у матери?.. А если… Но следующая мысль мгновенно улетучилась.

— Одно точно, — сказал Ред, — чувство вины чертовски угнетает.

— Что это значит?

— Слушай, посмотри вот с какой стороны. Если б твой внучатный дядя не решил показать кино именно в тот самый вечер, все погибшие при пожаре были бы до сих пор живы. — Видно, он разглядел выражение лица Скотта, поэтому добавил: — Не обижайся, но ведь так и есть, правда? Тяжкий груз, особенно для такого парня, как Оуэн. Может, находка старой катушки с пленкой совсем сбила его с панталыку.

— Выходит, по-твоему, люди погибли из-за фильма Бутча?

— Нет, конечно. Просто пожар случился. То есть источник возгорания не установлен, однако…

— Я думаю, дело в проводке, — сказал Скотт. — В проекционной будке.

Ред покачал головой:

— Пожар начался в передней части, у экрана.

— И там тоже есть провода…

— Я только говорю, что сознание выкидывает непонятные фокусы, — проговорил Ред задумчиво и загадочно. — Особенно когда испытываешь чувство вины.

Внизу Скотт услышал слабый скрип коляски тети Полины, неустанно переезжавшей из комнаты в комнату в ожидании слухового аппарата.

— Эй, — окликнул его Ред, — ты что-то уронил.

Скотт оглянулся, увидел у него в руке пузырек с таблетками. Ред прочел надпись на этикетке.

— Леденцы для мозгов? — Он выпятил губы. — Забавно, а я не отнес тебя к такому типу.

— Есть такой тип?

— Конечно, — кивнул Ред и пожал плечами. — А может, и нет.

— Ред, милый! — проплыл по прихожей тихий, нерешительный голос, женский, не Колетты, но откуда-то знакомый. Скотт не смог догадаться, да и не пришлось: женщина выглянула из комнаты, закутанная выше груди в простыню. — Ох, я не знала…

Он мгновенно отметил родимое пятно в углу рта, жующего жвачку. Перед ним была Даун Уиллер из городской библиотеки. Узнав его, она вспыхнула, слегка вздернула подбородок, триумфально смутилась, будто что-то ему доказала одним своим присутствием здесь. «Наконец-то я сплю с квотербеком».[14]

— Пойди оденься, детка. А ты, — Ред хлопнул Скотта по плечу, — передай привет брату. — На губах вечно загадочная улыбка игрока в покер. — Скажи, я с ним свяжусь.

— Тетя Полина!

Старушка сидела на кухне спиной к нему, обмякнув в коляске, склонив седую голову набок, умостив пучок волос на плече. Скотт сначала решил, что она умерла от инфаркта или инсульта за считаные секунды до его появления.

Но она заваривала чай и почти игриво повернулась:

— Принес?

Он протянул слуховой аппарат:

— Я видел в вашей комнате афишу «Незавершенной комнаты».

— Да?

— Помните пьесу?

— Конечно. Я должна была играть главную роль. Это было бы для меня настоящим прорывом на старте. — Она улыбнулась почти вызывающе. — Но разве объяснишь это кому-нибудь, если тебе уже перевалило за тридцать?

— И что?..

Радость на старческом лице отчасти угасла, будто невидимая рука приглушила ее, повернув реостат.

— Спектакль не вышел. Том не дописал пьесу, инвесторы взбесились. Грозились отсудить у него каждое вложенное пенни, да было уже слишком поздно, никто из нас ничего не смог сделать.

— О чем пьеса?

Тетя Полина подула на чай, поднесла к губам чашку, хлебнула, поморщилась.

— Об одном доме.

— Почему он ее не закончил?

— Зашел в творческий тупик. — Она сложила руки, прищурилась на Скотта, пока тот едва не почувствовал, как расплывается и фокусируется в ее глазах. — Заявил, что в Нью-Йорке не может писать, слишком многое отвлекает. Поэтому вернулся в лес, в Круглый дом у пруда. Знаешь, там полное уединение, тишина и покой. Работал какое-то время, но чем ближе двигался к полному пониманию былых событий в том доме, тем тяжелее ему становилось. Когда пришла пора рассказывать о ней, все стало меняться… он больше уже не оправился.

— Что значит «все стало меняться»? О ком пришла пора рассказывать?

Наверху хлопнула дверь. Оглянувшись, Скотт увидел Даун Уиллер, которая пролетела мимо него к парадной двери, обливаясь слезами. Через минуту проследовал Ред, не спеша, тихонько про себя напевая, распространяя свежий запах одеколона. Задержался в прихожей перед богатым набором верхней одежды, выбрал великолепное пальто из верблюжьей шерсти, влез в него внушительным телом.

— Вернусь поздно, тетушка, — сказал он. — На случай, если кто-нибудь спросит.

Легонько звякнули ключи, дверь щелчком захлопнулась. Тетя Полина стиснула чашку, слегка закачалась в кресле в молчаливом, но ощутимом восторге. Вновь перенеся внимание на нее, Скотт испытал непонятное чувство, что она не только полностью поняла ситуацию, но и терпеливо ждала подобного исхода во время беседы.

— Так что с пьесой? — напомнил он.

Тетя Полина наклонила голову, сочувственно причмокнула.

— Автор плохо кончил.

— Умер?

— После того, как окончательно сошел с ума.

— Поэтому не дописал?

— Нет. — Она подняла палец, корявый, словно корень дерева, поправляя собеседника столь же тщательно, как учитель латыни поправляет легкую, но критически важную ошибку в спряжении глагола. — Пьеса его с ума свела, поскольку в ней описывалась ваша семья.

— Что? — переспросил Скотт.

— Пьеса была основана на неоконченной истории, записанной его отцом. То, что узнал Томми, довело его до предела. Он начал что-то видеть в пруду за домом… утопленные трупы несчастных на дне, прикованные цепями, чтоб не всплыли. В конце концов уже не мог отделаться.

От чего? От пруда, от трупов, от недописанной пьесы?

— Но ведь он видел нечто нереальное, правда? — спросил Скотт.

— При его происхождении реально то, что видишь.

— При чем тут происхождение?

— Ну… — Тетя Полина всплеснула крошечными руками и улыбнулась, будто этот жест все объяснял. — В конце концов, он был Маст.

— Я тоже Маст, — сказал Скотт.

— Разумеется, дорогой, — улыбнулась она.