Бесшумная буря

Глава 30

В его руках она была как пушинка. Бриджид замерла и затихла, когда он её поднял. Она уткнулась лицом ему в плечо, чтобы не видеть ничего вокруг, хотя он знал, что её магический взор так легко не перекрыть. Тирион был уверен, что она была сосредоточена на том же месте, куда смотрели его собственные глаза… на неподвижном теле Хэйли.

Некогда она была прекрасна, но теперь от неё осталась лишь стремительно остывающая плоть, поэтому у него свело горло, и он отвернулся. «Она заслуживала лучшего».

Пока он шёл обратно, чистое небо стало затягиваться облаками, но этого он ожидал. Голоса в воздухе были наполнены печалью, хотя была ли она их собственной, или принадлежала ему, он не мог быть уверен.

От вида остальных, ожидавших их, когда он вышел с арены, у него заныло в груди, но Тирион утешался медленным биением земли у себя под ногами. «Я ничего не чувствую».

Кэйт и Лэйла пристально наблюдали за ним, но первым заговорил Байовар:

— Сейчас будет ещё один матч.

На лице Тириона появилось беспокойство:

— Но это же наверняка не с одним из нас?

— Нет, это матч Прэйсианов и Гэйлинов, между двумя ветеранами. Победитель может уйти на покой, и стать надзирателем, — объяснил Ши'Хар. — Мы не можем увести их, пока матч не закончится, — добавил он, указывая на камеры изоляции.

— Мне нужно унести её. Ей нужна забота, — сказал Тирион, опуская взгляд на свою дочь.

Он посмотрел на остальных. С Байоваром он говорил на эроллис, поэтому лишь Лэйла поняла их разговор. Взгляд Кэйт всё ещё был полон беспокойства и вопросов.

— Я отнесу её обратно, и приведу в порядок, — сказал он ей, надеясь на то, что этого хватит, чтобы её удовлетворить.

Кэйт кивнула:

— Я пойду с тобой.

Он покачал головой:

— Нет, я хочу, чтобы ты оставалась здесь, с Лэйлой. Она вскоре принесёт тебя обратно.

— Принесёт меня? — спросила Кэйт. — У меня ещё есть ноги. Давай, я тебе помогу.

— Прости, Кэт, — сказал он ей.

Она нахмурилась:

— А на этот раз ты за что прощения просишь?

Он показал ей зубы, но улыбка немного не доставала до его глаз:

— Выбирай что угодно, список длинный.

Кэйт изучала взглядом его лицо, и увиденное её беспокоило. Там было что-то более глубокое, лежавшее за его небрежными словами.

— О чём ты д…

Воля Тириона окутала её разум, сглаживая буйство её мыслей, и подавляя её сознание вниз, во тьму. Она ощутила, как его губы мимолётно коснулись её лба, и её поглотило небытие.

— Спи… — тихо пробормотал он.

Лэйла поймала Кэйт, когда та обмякла, и начала падать. Она посмотрела на Тириона:

— А это зачем?

— Мне не хотелось с ней спорить, — просто сказал он. — Ты мне подчинишься, Лэйла?

— Конечно, мой лорд.

— Даже в смерти?

Надзирательница нахмурилась:

— Твоей или моей? Я не могу никого слушаться, если я мертва.

Её практичность заставила его слегка улыбнуться. Только надзиратель бы и задал такой вопрос.

— Моей.

— Не думаю, что кто-либо из ныне живущих смог бы тебя убить, мой лорд, — гордо ответила она, прежде чем понизить голос, — но, смерть или не смерть, я думаю, что я стала по отношению к тебе «глупой».

Её утверждение было последним, что он ожидал услышать. Наверное, для надзирателей это было самое близкое к изъявлению любви или дружбы. Это также было тем, в чём они терпеть не могли признаваться, поскольку такие чувства считались среди рабов Ши'Хар признаком слабости.

Тирион отвёл взгляд, не в силах ответить. Кэйт поняла бы его эмоцию как благодарность, но Лэйла воспримет её как смущение. Надзирательница уже начинала краснеть, осознавая, что именно она сказала.

— Когда ты вернёшься, я хочу, чтобы ты позаботилась вместо меня о Кэйт, — сказал он ей. — Она будет по вполне понятным причинам расстроена. Возможно, тебе также понадобится защитить Бриджид от неё, или от других. Позаботься о том, чтобы никто никому не причинил вреда.

Голос Лэйлы стал серьёзнее:

— Что ты задумал?

— Меня некоторое время не будет, — сказал он, когда с неба полился дождь. Казалось, что крупные капли были распухшими от всех тех сожалений, которые не могло в себе удержать даже огромное небо.

— Куда ты собрался? — спросила надзирательница, но он проигнорировал её вопрос.

Осторожно неся дочь, он пошёл к деревьям Рощи Иллэниэл, поскольку те граничили с Рощей Прэйсиан недалеко от арены, и оттуда он начал долгий путь обратно к Албамарлу, на который обычно уходил час.

Как только они оказались среди массивных деревьев богов, дождь будто исчез, ибо требовалось некоторое время, чтобы огромные ветви и листья у них над головами набрали достаточно воды, чтобы начать сбрасывать лишнюю влагу на землю внизу.

— Я могу идти, — сказала Бриджид, зашевелившись у него на руках.

— Я знаю, — ответил он, не желая её отпускать. Он хотел притворяться, пусть и ненадолго.

— Отпусти меня, — добавила она.

Дальше они пошли молча, разделённые лишь несколькими футами. Эти несколько футов представляли собой лежавшую между ними невозможную пропасть. Дождь снова нашёл их, когда они вышли из леса, и начали пересекать каменистое поле, которое вело к Албамарлу.

Тирион подогрел дождь, и на ходу направил большую его часть к ней, смывая с его помощью с её кожи кровь и грязь.

Бриджид вопросительно посмотрела на него.

— Надо прочистить порезы, прежде чем сращивать их. Но даже так у тебя в течение следующих нескольких дней может начаться лихорадка, — сказал он ей. — Не надорвись, пока не закончить восстанавливать силы.

— С тобой такое уже бывало? — спросила она.

Он кивнул:

— Что-то похожее.

— Это что, твоя доброта? — подала мысль Бриджид.

Тирион пожал плечами:

— Я слишком долго прожил среди Ши'Хар. Я не уверен, что всё ещё знаю смысл этого слова.

— Я тебя не прощу, — сказала она ему. — Я знаю, что в сегодняшних событиях виноваты Ши'Хар, и не только в них, но я не могу простить тебя. Рана слишком глубока.

— Я никогда не стал бы просить тебя о таком, — ответил он, прежде чем остановиться. Они стояли около дома, на пустом дворе, рядом с местом, которое стало перманентной уличной печью после того, как над ним поработал Раян. Тирион протянул руку к Бриджид, но теперь та отдёрнулась от его касания, внезапно оробев.

— Не надо.

— Давай я закрою эту рану, — сказал он. Коснувшись кожи на её голове, он сомкнул с помощью магии её разорванные края, приживив их друг к другу.

Бриджид зашипела от боли, и по её щекам потекли новые слёзы, но Тирион не останавливался. Вместо этого он протянул руку вниз, проведя по разорванной коже вдоль её рёбер, по порезу на боку, а затем на бедре, залечивая один за другим. Это были самые серьёзные рваные раны на её теле, и после них он отступил.

Бриджид подняла на него взгляд промокших, опухших глаз, которые, казалось, полностью отражали ярость и агонию, за годы наполнившие его сердце.

Он встал перед ней на колени.

— Не думаю, что у меня хватит сил, — солгала она, подняв татуированную руку.

Он довольно хорошо видел, сколько сил она уже успела восстановить, но вместо этого сказал ей:

— Я и не стал бы тебя заставлять. — Протянув руке к своему боку, он вынул деревянный меч из ножен, прежде чем протянуть его ей рукоятью вперёд: — Используй вот это.

Меч дрожал в её хватке, но тряслась не только её рука — дрожь охватила всё её тело.

— Я слишком устала, — сказала она ему. — Если ты передумаешь, то я и надеяться не могу убить тебя сейчас.

— Я хочу, чтобы ты это сделала, Бриджид. Я хочу, чтобы твоё лицо было последним, что я увижу. Ты заслуживаешь этого больше всех, — ответил он, взяв меч за кончик, и приставив его к своей груди, к шраму в форме креста, который он не так давно там оставил. Он ощутил присутствие остальных вдалеке. Они вошли в пределы действия его магического взора. Через несколько минут они доберутся до дома.

— У нас мало времени, — добавил он, создавая вокруг них щит, чтобы никто не вмешался.

Бриджид посмотрела прямо ему в глаза.

— Я тебя ненавижу, Даниэл Тэнник, — сказала она, назвав данное ему при рождении имя. — Я ненавижу то, что ты сделал с моей матерью, что ты сделал с людьми в Колне. Я ненавижу тебя за то, что ты сделал со столькими женщинами. Я проклинаю тебя за то, что ты привёл меня сюда! — По мере того, как она это говорила, её голос поднимался, обретая громкость и силу.

Она подалась вперёд, надавив на меч, и его кончик углубился в кожу у Тириона на груди. Бритвенно-острый, он не требовал много сил, чтобы вогнать его в тело, между рёбер, и пронзить бившееся в груди Тириона сердце. Голос Бриджид стал резче, когда она наконец прокричала:

— И больше всего я ненавижу тебя зато, что ты выбрал меня для убийства Хэйли! Будь ты проклят!

Кэйт, Лэйла и остальные уже бежали к дому. Они видели разворачивавшуюся во дворе сцену, и хотя никто из них не понимал, что происходило, Кэйт знала, что им нужно было это остановить. Её пронзительный голос прозвенел в воздухе, пока она бежала, но что бы она ни говорила, её слова не были разборчивыми.

Бриджид сделала ещё один вдох, и испустила гортанный рык, поднимавшийся из глубин её живота, и в нём эхом отражалась укоренившаяся в её собственном «я» фрустрация. Её руки крепко сжимали рукоять меча, а в это время издаваемый ею звук всё повышался, превращаясь в жалкий всхлип, её живот свело настолько сильно, что она едва могла вдохнуть.

По её щекам стекали слёзы гнева, в то время как из пореза на его груди стекала кровь, но она обнаружила, что не могла воткнуть в него меч. Глядя в печальные, голубые глаза своего отца, она увидела в них себя саму, истерзанную гневом и яростью душу.

На задворках своего сознания она всё ещё могла слышать слова Хэйли: «Его не трогай. Он нас любит».

Её ладони раскрылись, и оружие упало из её обессилевших пальцев. В ярости на свою собственную слабость, она ударила Тириона в грудь, поскользнувшись кулаком о пятнавшую его тело кровь.

— Я так тебя ненавижу, — прорыдала она, падая перед ним на колени. — Я ненавижу тебя, ненавижу Ши'Хар, я всех ненавижу!

Тирион вытянул руки, притянув её к себе, хотя она сопротивлялась, извивалась и царапалась.

— Для этого уже слишком поздно. Тебе следовало убить меня, пока была такая возможность, — прошептал он, прижимая её к себе против её воли.

— Я тебя ненавижу… — снова сказала она, а затем, с душераздирающим вскриком добавила: — …и я ненавижу Маму! Она мне солгала.

На это он ничего не ответил. Ему больше нечего было сказать.

— Она солгала! Так ведь?

Он прижимал её к своей кровоточащей груди, кожа к коже, и кровь из их ран смешивалась, пока Бриджид плакала. Дождь омывал их, унося их слёзы розовыми ручейками. Тирион опустил окружавший их щит, но остальные не приближались, стоя вокруг них двоих молчаливым кругом, опустив головы, скорбя вместе с ними.

— Ты — моя истинная дочь, — сказал он тихо, лишь чтобы собравшиеся вокруг него люди могли его слышать, — моя дочь во плоти и по духу. — Подняв голову, он оглядел остальных: — И это — моя семья: сыновья и дочери, рождённые из невзгод, и выкованные в пламени нашей общей боли. Я несу на себе сотворивший вас грех, и я могу предложить вам лишь одно утешение.

Его эйсар вспыхивал в ритме гневного биения его сердца:

— Вместе мы отомстим, за Гэйбриэла, за Джека, и за Хэйли. Вместе мы уничтожим Ши'Хар.

Собравшиеся вокруг него юноши и девушки кивали, бормоча:

— …за Хэйли. — Даже Иан присоединился к ним.

Кэйт обнаружила, что осталась одна в их окружении, подобно крошечной искре разума, плывущей в море безумия.

Тирион встал, и медленно отпустил Бриджид, позволив Эмме утянуть её к себе, для утешения. Все остальные проходили мимо него, один за другим, касаясь его плеча, или порой лишь одаривая его многозначительным взглядом. В конце концов они прошли мимо, зайдя в недавно покрытое крышей, но всё ещё незавершённое общежитие.

Лэйла уже ушла в основной дом, и Тирион обнаружил, что стоит в угасающем свете, уставившись на Кэйт. Она спокойно поймала его взгляд.

— А я — что? — спросила она. — Я — не маг, не боец, и я — не твоя родственница. — Она потёрла плечи, согревая их от прохладного бриза.

Тирион подошёл к ней, сокращая расстояние:

— Ты — моя жена.

Кэйт была ошарашена:

— Я уже зам… — начала возражать она.

— Нет, — перебил он. — То было в другом мире, в другой жизни. Та жизнь окончена. Ты принадлежишь мне. Я — твой муж, и это теперь — твоя семья.

— Но Сэт…

— … разведён, — закончил он вместо неё.

— У меня есть сын.

Тирион чуть помолчал в ответ на это.

— Хочешь, чтобы он жил там? — указал он на великие деревья Рощи Иллэниэл.

— Нет.

Он взял её за руку, и повёл к дому.

— Церемонии не было. Даниэл, люди не могут просто сказать что-то такое, и сделать это реальностью.

— Я — могу.

— Куда мы идём? — спросила она, хотя уже знала. Она чувствовала это так сильно, что удивилась, зачем вообще потрудилась открыть рот.

— Мы идём закрепить наш брак.

Сердце Кэйт гулко билось, пока Тирион непреклонно тащил её за собой. Его грубая рука была подобна стихийному явлению, и тепло от неё будто расходилось лучами по её собственной руке. «Надо это остановить», — подумала она, но слова проплыли сквозь её разум подобно платку по ветру — объёмные, но лишённые веса.

Она заупиралась у двери в спальню, потянув руку назад:

— А что, если я не хочу… этого? — сказала она, указывая на дверной проём.

Тирион выпустил её руку:

— Тогда наш брак обещает быть очень скучным. Ты можешь спать в другой комнате, если тебе так хочется. — Его голос был спокойным, будто он уже сдался.

— Нет, — поправила она. — Что если я не хочу быть за тобой замужем?

Его руки поднялись вверх, и он тихо произнёс какое-то слово. В его глазах застыло опасное выражение, когда он осторожно положил руки ей на плечи.

— Будь предельно неподвижной.

Она замерла, когда его пальцы коснулись её шеи, а затем был миг тихого сопротивления, за которым последовал странный хлопок. Ошейник распался на ней, и истаял, перестав существовать.

— Если хочешь уйти, то можешь это сделать, — сказал он ей. — Никто из Ши'Хар не станет преследовать безымянного раба. Тебе вообще не было необходимости приходить сюда. Ты свободна. День пути — и ты снова увидишь свой дом.

Её глаза расширились.

— Я люблю тебя, Кэйт. Ты была права на этот счёт пятнадцать лет назад, десять, и даже сейчас, но я — очень плохой человек. Я совершал ужасное. Я пытался держать тебя подальше от всего этого тогда, и пытался снова, когда мы привели сюда детей, но ты отказывалась оставаться в стороне. Ты видела, во что превратилась моя жизнь.

— Что ты пытаешься сказать? — спросила она.

— Что это — твой последний шанс.

Она отвела взгляд:

— Даниэл, это — наверное худшее предложение жениться за всю историю мира.

— Именно поэтому тебе и следует уйти, — сказал он ей. — Я не приглашаю тебя разделить со мной жизнь, полную любви, смеха и детей. Я приглашаю тебя разделить моё проклятие. Моя мораль деградировала настолько, что я наконец готов утянуть тебя вниз вслед за собой.

Она подошла ближе:

— Ты не лжёшь.

— Тебя это удивляет?

Кэйт прищурилась:

— Если честно — да. Каждый раз, когда мы сближались, ты лгал, и отталкивал меня. В кои-то веки ты сказал мне неприукрашенную правду.

Он смотрел на неё, пытаясь понять, какое решение она готова была принять. Её аура приняла неопределённый вид, но быстро изменилась, когда Кэйт сделала свой выбор.

Она подняла голову:

— Ладно же, значит, буду проклята.

Её рука поднялась к его затылку, и она притянула его лицо к себе, наконец поцеловав его. Прошло несколько бездыханных минут, прежде чем они снова оторвались друг от друга.

— Но у меня есть одно условие, — добавила она.

— Какое? — спросил он, поднимая её на руки, и готовясь отнести её в спальню.

— Ты будешь играть на цистре каждый вечер… для всех нас.

— А если откажусь?

— Очень жаль, — ответила она. — Тогда тебе не следовало жениться на мне.