Бесконечная книга

Глава VII ГОЛОС ТИШИНЫ

Живо ступал Атрей среди леса колонн, счастливо улыбаясь. Колонны отбрасывали в лунном свете чёрные тени. Глубокая тишина окутывала его, Атрей едва слышал собственные шаги. Он больше не знал, кто он, как и зачем пришёл сюда. Лишь беззаботно любовался: пол был вымощен плитками, мозаика их изображала загадочные орнаменты и таинственные картины. Атрей ступал по этим узорам, поднимался по широким лестницам, выходил на просторные террасы, снова спускался по ступеням и шагал по галерее колонн. Его занимало, что каждая колонна украшена на свой манер и расписана особыми знаками. Так он уходил всё дальше от ворот Без Ключа.

Вдруг до него донёсся странный колеблющийся звук. Звук приближался, то был поющий голос, очень красивый, словно колокольчик; чистый и нежный, как голос ребенка. Но он звучал бесконечно печально, а иногда даже, кажется, всхлипывал. Жалобная песня витала между колонн, проносилась, как дуновение ветерка, останавливалась, взмывала ввысь или опускалась к земле, удалялась, приближалась и кружила вокруг Атрея.

Он не шевелился и ждал.

Круги, которые описывали звуки, становились всё уже, и вот он начал различать слова:

Атрей поворачивался вслед за голосом, который беспокойно летал между колонн, но никого не было видно.

— Кто ты? — крикнул он.

— Кто ты? — эхом отозвался голос.

— Кто я? — пробормотал Атрей и задумался. — Кажется, когда-то я это знал. Но разве это имеет значение?

Поющий голос отвечал:

Атрей не горазд был сочинять стихи и понял, что беседа будет не из лёгких, коли голос понимает только рифмованные слова. Пришлось ему изрядно напрячься, прежде чем у него получилось:

И тотчас же голос ответил:

И пропел уже с другой стороны:

Голос становился то громче, то тише, но никогда не умолкал совсем. Даже если он не произносил слов или слушал обращённый к нему вопрос, всё равно в воздухе длилось звучание. Когда звук стал медленно удаляться, Атрей побежал за ним вдогонку и спросил:

Голос пронёсся мимо его уха:

— Значит, ты невидимка? — спросил он. Но не получил ответа и вспомнил, что должен спрашивать в рифму. «Слышать голос тишины — вот зачем стихи нужны!» — понял он, уже не замечая, что и думать стал стихами. А раньше Атрей совсем не представлял, зачем это надо «ходить на одной ноге да ещё приплясывать через каждые четыре шага». Так говорил о стихах один седобородый старец, случайно зашедший однажды в страну зеленокожих охотников… Но это совсем другая история, и мы её расскажем как-нибудь в другой раз.

Послышался тихий звон, который должен был означать смех или всхлипы, и потом голос пропел:

Атрей дивился и следовал за голосом, плутая между колонн. Пока он готовил новый вопрос, голос продолжал петь:

И снова послышался всхлип, и Атрей, не понимая, почему Уиулала плачет, спросил:

И снова отозвалось в гулком пространстве колоннады:

Голос затухал где-то между колоннами, и Атрей, потеряв его, стал вертеть головой, прислушиваясь. Какое-то время было тихо, потом снова послышалась песня, стремительно приближаясь, и почти нетерпеливо прозвучало:

Атрей пожал плечами и крикнул ей:

И голос пропел:

Какое-то время был слышен лишь жалобный стон без слов, потом Атрей торопливо сказал:

Атрей прилагал все силы, чтобы запомнить всё, что услышал. Это пение и разговоры в рифму утомили его, сморили в сон. Он плохо понимал, о чём говорит голос, но чувствовал, что всё это очень важно запомнить, чтобы потом когда-нибудь выполнить. Голос Уиулалы отвечал:

Голос удалялся, затихал, Атрей крикнул вдогонку:

Снова послышалось всхлипывание:

И потом из далёкого далека до Атрея донеслось:

Больше Атрей не услышал ничего.

Он опустился на пол у колонны, прислонился к ней спиной, глянул в ночное небо и попытался понять всё, что ему рассказали. Но тишина окутала его, как мягкое, тяжёлое одеяло, и он уснул.

А когда проснулся, его окружали холодные утренние сумерки. Гасли последние звёзды. Голос Уиулалы всё ещё звучал в его памяти. И вдруг он разом припомнил всё, что пережил до этого, и вспомнил о своем Великом Поиске.

Итак, теперь он знал, наконец, что делать. Только человеческий ребёнок из мира по ту сторону Фантазии может дать Детской Королеве имя. Надо найти этого человеческого ребёнка и привести к ней!

Нельзя терять ни минуты!

«Ах, — подумал Бастиан, — как бы я рад был помочь им. Я придумал бы самое красивое имя. Если бы знать, как попасть к Атрею! Я отправился бы туда сейчас же! Вот бы он удивился, окажись я вдруг перед ним! Но, увы, это невозможно. Или всё-таки возможно?»

И потом он тихо произнёс:

— Если есть дорога к вам, скажите. Я приду, Атрей! Слышишь?

Оглянувшись, Атрей увидел, что лес колонн с лестницами и террасами исчез. Вокруг простиралась пустынная равнина, которую он видел и раньше — перед тем как он входил в каждые из трёх ворот. Но теперь не было ни ворот Без Ключа, ни ворот Волшебного Зеркала.

Вдруг он заметил посреди равнины, совсем недалеко от себя, такой же провал в Ничто, какой видел однажды в Ревучем лесу. На сей раз он был гораздо ближе к нему. Атрей вскочил и побежал прочь.

Он бежал долго, и вот уже и знакомые места нагромождения горных плит, но только теперь они были не красные, а серые или бесцветные. А вон и ворота Великой Загадки, но верхней плиты на них уже нет.

Что произошло?

Подбегая ближе, он увидел, что верхняя плита, обрушившись, разбилась на куски, а сфинксы исчезли! Неужто, пока он спал, тут было землетрясение?

Атрей взобрался на холм, чтобы издали разглядеть то место, где он оставил Двоежителей и везучего дракона. Неужто и их поглотило всепожирающее Ничто?

К счастью, нет. Крохотное знамя над обсерваторией Энгивука по-прежнему развевалось на ветру. Атрей замахал руками и закричал, сложив ладони рупором:

— Эй! Вы ещё здесь?

Лишь только смолк его голос, как из ущелья, где была пещера Двоежителей, поднялся переливающийся перламутром белый дракон везения Фухур.

Царственными медленными изгибами он плыл по воздуху, напоминая змеящееся белое пламя, несколько раз он перевернулся от восторга, молниеносно описав петлю, а потом приземлился на горном уступе, где стоял Атрей. Опершись на передние лапы, он наклонил голову, радостно вращая рубиново-красными глазами, и прогудел своим бронзовым голосом:

— Атрей! Как хорошо, что ты вернулся! Мы уже потеряли надежду — то есть Двоежители, я-то нет!

— Я тоже рад снова видеть тебя, — отвечал Атрей. — Но что тут произошло за эту ночь, пока меня не было?

— За эту ночь? — воскликнул Фухур. — Ты полагаешь, что прошла всего одна ночь? Ты сейчас удивишься! Садись на меня, летим!

Атрей вспрыгнул ему на спину. Впервые он сел верхом на везучего дракона. И хотя ему приходилось укрощать диких лошадей, в первые минуты полёта у него заложило уши. Он вцепился в гриву Фухура, и тот рассмеялся:

— Придётся привыкать, Атрей!

— Сдаётся мне, — крикнул Атрей в ответ, — что ты уже вполне здоров!

— Почти. Ещё не совсем.

И они приземлились у входа в пещерку Двоежителей. Энгивук и Ургл поджидали их, стоя рядышком.

— Ну, что тебе удалось узнать? — нетерпеливо накинулся на Атрея Энгивук. — Ты должен мне всё рассказать! Как с воротами? Подтвердились ли мои теории? А Уиулала — кто это или что?

— Ни слова больше! — перебила его тётушка Ургл. — Вначале поесть. Что, зря я пекла и варила? На твоё пустое любопытство ещё будет время.

Атрей сошёл на землю и приветствовал Двоежителей. Все присели к столику, уставленному вкусными кушаньями и чашками с травяным чаем.

Башенные часы пробили пять.

Бастиан с тоской вспомнил о двух плитках шоколада, что припрятаны у него дома в тумбочке на тот случай, если ночью проголодается. Если бы он мог предвидеть, что никогда больше не вернётся туда, уж он прихватил бы этот шоколад с собой. Но теперь ничего не поделаешь. Лучше не думать об этом.

Фухур улёгся так, что его мощная голова оказалась рядом с Атреем, и он мог участвовать в беседе.

— Представьте себе, — сказал он, — Атрей думает, что пробыл там всего одну ночь!

— А разве не так? — спросил Атрей.

— Семь дней и ночей! — сказал Фухур. — Посмотри, за это время зажили все мои раны!

Только теперь Атрей заметил, что и его собственная рана зажила. Травяная повязка отпала. Он удивился:

— Как же это возможно? Я прошёл через трое заколдованных ворот, потом я говорил с Уиулалой, потом заснул — но не мог же я столько проспать!

— Пространство и время там, — сказал Энгивук, — видимо, несколько иные, чем здесь. Тем не менее, так долго, как ты, в Оракуле не пробыл ещё никто. Что же там произошло? Рассказывай наконец!

— Сперва я хотел бы узнать, что произошло здесь!

— Сам видишь, — сказал Энгивук, — краски исчезли, всё становится прозрачным, и ворот Великой Загадки больше нет. Похоже, началось уничтожение.

— А сфинксы? Куда подевались они? Улетели? Вы это видели?

— Мы ничего не видели, — пробормотал Энгивук. — Мы-то надеялись, ты нам что-нибудь объяснишь. Верхняя плита обрушилась, но никто из нас не видел и не слышал этого. Я даже сходил туда и осмотрел обломки. И знаешь, что оказалось? Развалины — древние, уже мхом поросли, как будто столетия здесь пролежали, как будто ворот Великой Загадки не было и в помине.

— Но ведь они были, — тихо сказал Атрей. — Ведь я проходил сквозь них и потом сквозь ворота Волшебного Зеркала и ворота Без Ключа.

И Атрей рассказал всё, что пережил. Он без усилий припомнил все подробности. Энгивук, который вначале задавал уточняющие вопросы, становился всё молчаливее. И когда Атрей почти слово в слово повторил всё, что открыла ему Уиулала, он окончательно замолк. На его морщинистом личике отразилась глубокая скорбь.

— Теперь ты знаешь тайну, — заключил Атрей, — которой тебе так недоставало. Уиулала — существо, состоящее из одного голоса. Её образ — только слышимый. Она там, где она звучит.

— БЫЛА там, ты хочешь сказать, — хрипло выдавил Энгивук.

— Да. По её словам, я последний, с кем она говорила.

По сморщенным щекам Энгивука покатились две слезинки.

— Всё напрасно, — вздохнул он, — вся работа моей жизни, мои исследования, мои многолетние наблюдения — всё тщетно! Только получил, наконец, последние данные для завершения научного труда — и, как назло, теперь это не стоит выеденного яйца, потому что самого предмета больше не существует!

Он затрясся от рыданий, тётушка Ургл сочувственно погладила его лысый череп и пробормотала:

— Бедный старый Энгивук! Не надо так сокрушаться! Найдём что-нибудь другое.

— Женщина! — запыхтел Энгивук, сверкая глазами. — То, что ты видишь перед собой, вовсе не «бедный старый Энгивук», а трагическая личность!

И, как это уже бывало, он убежал в пещерку и сердито захлопал там дверьми.

— Он славный старик, но, к сожалению, совсем сумасшедший, — вздохнула тётушка Ургл. — Пойду паковать вещи. Много нам не унести, но хоть кое-что.

— Вы хотите уйти отсюда? — спросил Атрей.

— А что нам ещё остается? Где началось уничтожение, там больше ничего не растёт. Да и моему старику нет больше смысла оставаться здесь. А вы? Что будете делать вы?

— Я должен делать то, что сказала Уиулала, — отвечал Атрей. — Искать человеческого ребёнка, чтобы привести его к Детской Королеве.

— Где же ты будешь его искать?

— Сам не знаю. По ту сторону Фантазии.

— Нам всё удастся, — прозвенел голос Фухура. — Вот увидишь.

— Мы поможем вам переехать! — предложил Атрей.

— Этого мне ещё не хватало! — ответила тётушка Ургл. — В жизни никогда не летала по воздуху. Порядочные гномы держатся земли. Да и вам надо спешить: ваше дело поважнее — для всех нас.

— Но я хотел бы как-то отблагодарить вас, — сказал Атрей.

— Лучше всего ты сделаешь это, если не будешь терять попусту время!

— Она права, — сказал Фухур. — Идём, Атрей!

Атрей вскочил на спину везучего дракона и обернулся, чтобы проститься, но Ургл была уже в пещерке.

Спустя несколько часов они с Энгивуком вышли наружу, нагруженные вещами, и заковыляли прочь от пещерки на своих маленьких ножках, не оглядываясь и увлечённо ругаясь между собой. Впрочем, Энгивук впоследствии даже прославился — правда, вовсе не из-за научных изысканий. Но это уже другая история, и мы расскажем её как-нибудь в другой раз.

В то время, когда Двоежители отправились в путь, Атрей с Фухуром были уже далеко от этого места.

Бастиан невольно поднял голову к слуховому окну и представил — что, если бы вдруг в этом небе, уже совсем потемневшем, он увидел сейчас белого везучего дракона — ах, если б они прилетели сюда и взяли его с собой!

— Да! — вздохнул он. — Вот было бы здорово!

Он поможет им — а они ему. Это было бы спасением для всех.