Бесконечная книга

Так выглядела надпись на стеклянной двери маленькой лавки, если смотреть на улицу изнутри.

Было серое ноябрьское утро, моросил дождь. Капли скатывались по стеклу, переваливаясь через завитки букв. На улице было сыро, тихо, пустынно.

Вдруг дверь распахнулась, латунный колокольчик отчаянно зазвонил и долго не мог успокоиться.

Возмутителем тишины был толстый мальчик лет десяти или одиннадцати. Мокрые волосы прилипли ко лбу, с пальто капало, на плече висела школьная сумка. Похоже, он не знал, куда попал, и потому застыл на пороге как вкопанный.

От пола до потолка помещение занимали книги. Они стояли на стеллажах вдоль стен, громоздились связками прямо на полу, лежали на столах — переплетённые в кожу и поблёскивающие золотом на обрезах.

В углу стеной из книг был отгорожен закуток, там горела настольная лампа. Оттуда выплывали кольца дыма, росли и растворялись в темноте. Это походило на сигнальные знаки, которыми индейцы передают друг другу вести, зажигая костры на вершинах гор.

Мальчик услышал из-за книжной стены недовольный голос:

— Послушайте, вы можете любоваться сколько угодно, только закройте дверь! Дует.

Мальчик послушно прикрыл дверь. Потом приблизился к книжной загородке и осторожно заглянул за неё. В истёртом кожаном кресле сидел приземистый человек, одетый в старый, мятый и даже, кажется, пыльный костюм. Цветастая жилетка поддерживала живот, над ушами топорщились клочки седых волос. Багровое лицо наводило на мысль о кусачем бульдоге. На мясистом носу сидели маленькие золотые очки, а в углу рта, окончательно перекосив его, висела изогнутая трубка. Книгу, которую только что читал, он заложил толстым указательным пальцем

Вот он снял очки, оглядел мальчишку, сощурившись, отчего впечатление кусачести усилилось, и пробормотал:

— Ах ты, господи!

Потом снова раскрыл книгу и продолжил чтение.

Мальчик не знал, что ему делать, и глядел на мужчину широко раскрытыми глазами. Наконец тот захлопнул книгу, опять заложив страницу пальцем, и проворчал:

Послушай-ка, мальчик, я терпеть не могу детей. Нынче, правда, модно с вами носиться, весь мир только бы и делал, что развлекал вас, — но меня увольте! Для меня все дети лишь крикуны и мучители, которые всё ломают, пачкают книги повидлом м вырывают страницы; им наплевать, что они добавляют взрослым забот. Всё это я говорю тебе затем, чтобы ты сразу понял: детских книг у меня нет, а другие я тебе не продам. Так что, надеюсь, мы с тобой объяснились!

Всё это он проговорил, не вынимая трубки изо рта. Потом снова раскрыл книгу и продолжил чтение. Мальчик кивнул и повернулся, чтобы уйти, но почувствовал, что не может оставить эту речь без ответа.

— Только не ВСЕ такие, — тихо сказал он.

Мужчина медленно поднял глаза и снова снял очки.

— А, ты ещё здесь? Что бы такое сделать, чтобы ты ушёл? Не посоветуешь? Ты, кажется, сказал сейчас что-то чрезвычайно важное?

— Ничего особенного. Я хотел только… не все дети такие, как вы говорите.

— Ах вон оно что! — Мужчина с наигранным удивлением поднял брови. — По всей видимости, ты и есть исключение, да?

Толстый мальчик пожал плечами и снова повернулся, чтобы уйти.

— А манеры-то! — услышал он позади ворчливый голос. — За такие манеры гроша ломаного не дашь. Во всяком случае, тебе следовало бы с самого начала представиться.

— Меня зовут Бастиан, — сказал мальчик. — Бастиан Балтазар Букс.

— Что ж, имя примечательное, — пробурчал мужчина. — С тремя Б. Ну, да твоей заслуги в том нет, имена не выбирают. А меня зовут Карл Конрад Кореандр.

— С тремя К, — серьёзно произнёс мальчик.

— Гм, и верно! — Старик выпустил несколько колец дыма. — Впрочем, какая разница, как нас зовут, если мы всё равно больше не увидимся. Я бы только хотел полюбопытствовать, из-за чего ты с таким шумом ворвался в мою лавку. Такое впечатление, что за тобой гнались.

Бастиан кивнул. Его круглое лицо побледнело, а глаза расширились.

— Наверно, ты ограбил кассу, — предположил господин Кореандр. — Или сбил с ног старушку. Или чего вы там ещё такого учиняете. За тобой гонится полиция?

Бастиан отрицательно покачал головой.

— Ну-ка, говори сейчас же, — потребовал господин Кореандр, — от кого ты убегал?

— От мальчишек из нашего класса.

— Почему?

— Они… они пристают ко мне.

— Каким же образом?

— Они подстерегают меня перед школой.

— А потом?

— Потом они кричат всякое. Толкаются и дразнят меня.

— И ты им это спускаешь с рук? — господин Кореандр глядел на мальчишку с укором. — Почему бы тебе не надавать им по роже?

Бастиан испуганно вскинул взгляд.

— Нет, я не хочу. И потом, с боксом у меня не очень.

— А как насчет борьбы? — осведомился господин Кореандр. — А насчет бега, плаванья, футбола, гимнастики? Или ты вообще ничего не можешь?

Мальчик опустил голову.

— Другими словами, ты слабак. Что, нет?

Бастиан пожал плечами.

— Но разговаривать-то ты, по крайней мере, умеешь? — нашел выход господин Кореандр. — Мог бы им достойно ответить, когда они тебя дразнят.

— Да я попробовал один раз…

— Ну и?

— Они засунули меня в мусорный бак и привязали крышку. Я два часа кричал, пока меня не услышали.

— Гм, — пробормотал господин Кореандр, — и теперь, значит, ты больше не отваживаешься?

Бастиан кивнул.

— Итак, — сделал вывод господин Кореандр, — ко всему прочему, ты ещё и трус.

Бастиан опустил голову.

— По-видимому, ты отличник, да? Выскочка, любимчик всех учителей, так?

— Нет, — Бастиан еще ниже опустил голову. — Я второгодник

— Бог ты мой! — воскликнул господин Кореандр. — Итак, неудачник по всем линиям!

Бастиан ничего не ответил Он стоял, опустив руки, и молчал, с пальто его всё так же капало.

— Ну, и как же они дразнят тебя? — спросил господин Кореандр.

— А всяко!

Ну, например?

— «Пузо-пузо — три арбуза, полтора мешка кишок, пузо село на горшок, затрещал горшок от груза».

— Не особенно смешно, — сказал господин Кореандр. — А ещё как?

Бастиан помедлил, прежде чем выговорить:

— Недотёпа, чокнутый, врун, хвастун…

— Чокнутый? Почему?

— Я иногда разговариваю сам с собой.

— Ну и что ты, к примеру, говоришь?

— Я придумываю всякие истории, имена и слова, которых нет, и всё такое.

— И всё это ты рассказываешь самому себе?

— А больше некому. Это больше никому не интересно.

Господин Кореандр задумчиво помолчал.

— А что говорят твои родители?

— Отец ничего не говорит. Он никогда ничего не говорит. Ему всё безразлично.

— А мать что же?

— Мать — её больше нет.

— Что, твои родители разошлись?

— Нет, — сказал Бастиан. — Она умерла.

В это время зазвонил телефон. Господин Кореандр тяжело поднялся из своего кресла и прошаркал в маленький кабинет за дверью. Он снял там трубку и назвался, потом дверь закрылась, и стало слышно только глухое бормотание.

Бастиан стоял и не мог понять, что заставило его так разоткровенничаться. Обычно он не выносил расспросов.

Вдруг он вспомнил, что надо бежать в школу — он уже опаздывал.

Но что-то удерживало его. Из кабинета доносился приглушённый голос, там шёл долгий телефонный разговор. Всё это время Бастиан не сводил глаз с книги, которую господин Кореандр оставил в кресле. От неё как будто исходила таинственная, притягательная, магнетическая сила.

Он подошел к креслу, медленно протянул руку, прикоснулся к книге — и в тот же миг в нём будто включилось что-то, он почти расслышал внутри себя щелчок: «клик!» — будто захлопнулась западня. У Бастиана возникло смутное ощущение, что с этим прикосновением началось что-то неизбежное и непоправимое. Он взял книгу и повертел её в руках. Тиснёный шёлковый переплёт цвета меди переливался и поблёскивал. Бегло перелистав страницы, Бастиан увидел, что шрифт в книге двух цветов — то зелёный, то красный. Картинок, кажется, не было, зато начальные буквы глав были причудливо разрисованы и шли в алфавитном порядке. Когда он ещё раз взглянул на переплёт, то заметил на нём тиснёный рисунок: две змеи, светлая и тёмная, заглотив друг у друга хвосты, образовали овал. Внутри этого овала стояло заглавие:

…Увлечения людей — дело весьма загадочное, хоть у взрослых, хоть у детей. Есть люди, одержимые страстью покорять горные вершины. Никто из них не в состоянии объяснить, зачем. Другие лезут из кожи вон, чтобы завоевать сердце какой-нибудь особы, которая ничего не хочет о них слышать. Третьи гибнут, не в силах, справиться с желанием съесть что-нибудь вкусное. Некоторые проигрывают все деньги в карты или в рулетку, а иные жертвуют всем ради какой-нибудь неосуществимой идеи. Одни думают, что обретут счастье только на новом месте — и всю жизнь путешествуют. А другие не находят покоя, пока не станут силачами. Короче говоря, сколько людей, столько и причуд.

Страстью Бастиана Балтазара Букса были книги.

Кто никогда не просиживал над книгой день напролет, не помня, обедал ли —

Кто никогда не читал тайком под одеялом при свете фонарика, потому что электричество уже выключили, чтоб вам выспаться —

Кто никогда не лил горьких слёз из-за того, что волшебная повесть подошла к концу и приходится расставаться с героями —

Кто ничего этого не знает из собственного опыта, тому никогда не понять того, что сделал Бастиан.

Он глядел на заглавие книги, и его бросало то в жар, то в холод. Вот оно, о чём он всегда мечтал: книга, которая никогда не кончается! Он должен заполучить её во что бы то ни стало!

Легко сказать! Даже если бы у него были деньги, разве этот неприветливый господин Кореандр не дал понять, что ничего ему не продаст?

И всё же Бастиан чувствовал, что не может уйти отсюда без этой книги. Да ради неё он тут и очутился, эта книга загадочным образом притянула его, она сама к нему просилась, она всегда принадлежала только ему!

Бастиан прислушался, господин Кореандр всё ещё говорил по телефону. Толком ничего не сообразив, Бастиан сунул книгу под пальто и прижал её к себе обеими руками. Пятясь, он пробрался к выходу, не спуская глаз с двери кабинета. Осторожно, чтобы не задеть латунный колокольчик, выскользнул наружу — и только тогда пустился бежать. Тетради, учебники и пенал прыгали в портфеле, в боку кололо, но он не останавливался. Дождь затекал за воротник, но Бастиону было жарко — и не только от бега.

Его совесть, которая в лавке даже и не пискнула, теперь вдруг зашевелилась. Все причины, которые казались ему такими убедительными, вдруг растаяли, как снеговик в огненном дыхании дракона.

Он — украл! Он стал вором.

То, что он сделал, было даже хуже воровства. Эта книга наверняка существовала в единственном экземпляре и была бесценна. Наверняка она составляла главное сокровище господина Кореандра. Украсть у скрипача его неповторимый инструмент или у короля его корону — это ведь нечто другое, чем деньги из кассы.

Но Бастиан бежал, крепко прижимая книгу к себе. Он не хотел её лишиться, это было всё, что у него осталось в этом мире.

Ведь домой теперь он уже не вернётся.

Он представил, как отец сидит в большой комнате, оборудованной под лабораторию, вокруг него множество гипсовых слепков челюстей: он — зубной техник. Бастиан никогда раньше не задумывался, любит ли отец свою работу. А теперь уже не спросишь — некого.

Если бы он сейчас явился домой, отец вышел бы в своем белом халате, может, с гипсовой челюстью в руках, и спросил бы: «Уже вернулся?» — «Да», — ответил бы Бастиан. «Что, отменили занятия?» Он представил себе тихое, печальное лицо отца — нет, он не смог бы ему солгать. Но и правду сказать тоже не смог был. Единственное, что ему оставалось — бежать дальше, куда глаза глядят, отец не должен узнать, что его сын стал вором.

А может, он и не заметит, что Бастиана больше нет. Эта мысль даже утешила его.

Бастиан увидел в конце улицы свою школу. Значит, он машинально бежал привычной дорогой. Улица показалась ему пустынной — так всегда кажется, когда опоздаешь. Бастиан перешёл на шаг, чувствуя, как страх нарастает в нём. Он всегда испытывал страх перед школой — местом его ежедневных поражений. Он боялся учителей, которые вечно стыдили его и ругали, боялся одноклассников, которые дразнили его, издеваясь над его неловкостью и беспомощностью. Школа всегда казалась ему тюрьмой, которую приходится терпеть, пока ты не вырос.

В гулком коридоре пахло промокшими пальто, тишина подстерегала за каждым поворотом. Он очутился перед дверью своего класса, выкрашенной зелёной краской, и понял, что отныне ему и здесь не место.

Вот только куда идти? Бастиан читал в книжках, как мальчики прятались на кораблях и уплывали странствовать по свету. Одни становились пиратами или героями, другие возвращались в родные места уже взрослыми, и никто их не узнавал. Но себя Бастиан не мог представить на их месте. Разве приняли бы его корабельным юнгой? Да и как добраться до портовых городов, где стоят большие корабли?

И вдруг он вспомнил про одно местечко, где его никто сейчас не станет искать.

Чердак был большой и тёмный. Пахло пылью. Ни звука не доносилось сюда, кроме стука дождя по крыше. Почерневшие стропила пересекались наверху, ряды их терялись в темноте. Тут и там, словно рыбацкая сеть, свисала паутина, едва заметно колеблясь. Сквозь слуховое окно проникал бледный свет. Пробежавшая мышка оставила в пыли крохотные следы, тонкая борозда прочерчена её хвостиком. Бастиан закрыл за собой скрипучую дверь, вставил ключ изнутри, повернул его и для верности даже заперся на задвижку. Наконец-то он в недосягаемости. Тут его не найдут. Приходят сюда редко, он это знал. И даже если кто-то поднимется сюда как назло именно сегодня, он найдёт дверь запертой, а ключа не окажется на месте. И даже если кому-то удастся отпереть дверь, Бастиан успеет спрятаться

Постепенно его глаза привыкли к темноте. Полгода назад школьный сторож велел Бастиану помочь ему занести сюда большую коробку со старыми формулярами. Тогда-то он и увидел, что ключ от чердака хранится в стенном шкафчике на верхней площадке лестницы. Раньше он и не думал об этом.

Пальто Бастиана промокло насквозь, и он продрог. Для начала следовало подыскать местечко поуютнее. Может, здесь придется пробыть долго. Но об этом он ещё не думал, как и о том, что когда-нибудь проголодается и захочет пить.

Он походил кругом, осматриваясь. Повсюду громоздилась рухлядь, штабеля сломанных парт, стойка, на которой висели старые географические карты, доски с облупившейся чёрной краской, гимнастический конь с клочьями набивки, полки с ненужными бумагами, а чуть подальше — чучела животных, изъеденные молью: большая сова, горный орёл и лиса. Тут же были реактивы в сосудах и ретортах для химических опытов, а над ними, как костюм на вешалке, висел человеческий скелет.

Бастиан решил расположиться на гимнастических матах. Он подтащил их под слуховое окно, где было побольше света. Тут же лежали стопкой серые армейские одеяла, правда, пыльные и рваные. Бастиан снял мокрое пальто и повесил рядом со скелетом. Потревоженный скелет зашевелился, но Бастиана такие вещи не пугали: он привык к ним дома. Промокшие 6omuнки он тоже снял. В одних носках по-турецки уселся на маты и накинул на плечи, как индеец, серое одеяло.

«Там внизу, в классе, — подумал он, — сейчас как раз идёт урок родного языка. Может быть, они пишут сочинение на какую-нибудь смертельно скучную тему».

Бастиан взглянул на книгу.

— Хотел бы я знать, — сказал он сам себе, — что, собственно, такое книга? Напечатанные буквы? Но когда раскрываешь её, вдруг появляются люди, которых прежде не знал, и начинаются приключения, битвы и шторма, или оказываешься в чужих странах и городах, и всё это — из-за книги. Конечно, её для этого нужно прочитать. Однако еще ДО ТОГО что-то уже случается. Но что?

И вдруг его охватило почти праздничное предчувствие. Он выпрямился, бережно открыл первую страницу, и началась