Бес и Шаман

Глава 16

Временами сталкеру начинало казаться, что он давно сбился с пути, что то, что ему привиделось в указанном Гуру коллекторе, было не что иное, как галлюцинация. Черный сталкер знает, сколько времени они провели в подземелье, а, сколько он сам затратил на дорогу сюда? Зачем ему эта чертова лопатка?

Наточенное лезвие хищно блеснуло в неровном отсвете. Карлос поднял голову и понял, что выход действительно рядом. Сквозь небольшие прорехи в железобетонном кольце настырно пробивались солнечные лучи. Значит, этот ход действительно ведет на поверхность, значит вот он какой — путь наверх. Остается только дойти до конца. Он ускорил шаг, и на секунду перед мысленным взором молодого шамана предстала Тропа. Она пульсировала ярко, не так, как раньше, на поверхности. Сердце Карлоса наполнилось надеждой. «Еще не поздно, — думал он, — я дойду, я обязательно дойду».

Но словно насмешка, в завершении тоннеля завал. Комья земли кажутся такими плотными, что в жизни с помощью саперной лопатки не преодолеть эти несколько метров, есть надежда пробиться там, где раскрошившийся бетон и одряхлевшая арматура, поросшая жгучи пухом.

Не раздумывая больше ни минуты, Карлос заторопился обратно. Он достаточно быстро нашел то место, где сквозь крохотные щели пробивался солнечный свет. Он замахнулся саперной лопаткой, и ударил что есть силы. Конструкция выстояла, но на него вместе с хлопьями жгучего пуха посыпались небольшие белые грибы…

— Суть твою! — выругался он, отдергивая руку. Безобидные на вид бледные поганки одним своим прикосновением сумели окислить рукав защитного костюма до ткани тельника.

«В Зоне не стоит возвращаться назад по своим же следам», — вспомнились Карлосу слова одного из бывалых, — «объяснить это невозможно логически, но примета скверная». Возвращаясь к тупику, сталкер старался немного изменить траекторию своего движения. Какой-то суеверный страх снова проник в его душу. Он бы, наверное, смог вернуться к Гуру, но тогда этот безумный поход, этот рывок на пределе возможного был бы напрасен, и все жертвы со стороны Болотного Доктора, его брата, Зоны, которая бесспорно помогала ему, тогда все это было бы зря.

Карлос со злости долбанул кулаком по стене. Послышался слабый хруст и отдаленный звук, похожий на лай… где-то там, впереди и сверху. Сталкер ухватился обеими руками за древко и начал долбить стену. Здесь бетонная конструкция слива трубы заканчивалась, ей на смену пришел довольно рыхлый грунт. Карлос сам удивлялся, насколько легко давалось каждое следующее движение, а собачий лай становился все ближе и отчетливее. Так лаяла по эту сторону кордона только Лиза, и он знал это, отбрасывая очередную порцию земли в сторону, он знал, что сможет, что выберется, еще совсем немного, и он увидит солнце.

Лаз пришлось несколько раз расширять, иначе Карлос рисковал застрять, выбираясь на поверхность, а с той стороны уже скребла не одна пара собачьих лап, помогая ему — человеку.

Как только отверстие стало таким, что овчарка смогла просунуть в него морду, по щекам Карлоса прошелся шершавый язык, и громкий лай был наградой ему, уже успевшему поверить в отсутствие громких звуков. Около получаса он сидел тяжело дыша на краю вырытой им же норы, обнимая Лизу. Собака радостно виляла хвостом и то и дело норовила облизать лицо.

На почтительном расстоянии от них держалась стая слепых псов, которых Лиза привела с собой, они помогали Карлосу выбраться из подземелья. Окинув взглядом окрестности, сталкер понял, что Припять осталась позади. Оставался последний рывок. Конечно, курс теперь придется скорректировать с поправкой на место его выхода на поверхность, но все было не так плохо, как он успел себе представить.

Сейчас было важно получить информацию о расстановке сил. Молодой шаман понимал, что ему предстоит первое самостоятельное путешествие. Путешествие по астральному контуру Зоны. Однажды он уже испытал нечто подобное, когда Гуру открыл его способности. Теперь Карлосу казалось, что это случилось в другой жизни, или очень много лет назад. Знание Тропы, обострившееся чувство присутствия пси-существ стало настолько естественным, что ему думалось, что так было всегда.

Молодой шаман постарался расслабиться. Лиза все же заставила его снять фильтрующую полумаску с лица, и теперь лизала шершавым языком заросшие щеки. Карлос закрыл глаза. Шорохи и поскуливания слепых псов слились для него в единый звуковой фон, необходимый для того, чтобы Увидеть по-настоящему. Ему казалось, что душа покинула тело. Он видел Зону с высоты птичьего полета, стремительно убегали куда-то вдаль аномалии, полуразрушенные строения, и покореженные временем и пулями остовы машин, автобусов и военной техники. Он парил над этим миром, пронизанным нитями аномальной энергии, он видел то, чего раньше никак не мог понять.

Точно небольшие белые нити были протянуты тоненькие лучики между всеми обитателями Зоны.

Вот куст боярышника следит за прыгающим рядом кенгом. Тонкие лучики ощупывают небольшое мохнатое тельце, тот поднимает мордочку, принюхивается и посылает в ответ такие же сигналы. Возможно, в запериметрье все немногим отличается от местного мироустройства, но подглядеть в суть таких энергетических взаимосвязей Карлосу никогда не удавалось. Молодой шаман мог по своему усмотрению увеличивать и уменьшать картинку, точно он стал спутником с оптикой последнего поколения. Он увидел тела военсталов, шедших по их следу. Группа тушканов деловито избавлялась от любого следа человека на своей территории. Он видел Гуру, рядом с которым восседал матерый чернобыльский пес. Мутант не пытался убить человека, он охранял. Мысленно Карлос послал ему благодарность, и почувствовал, как нечто отделилось от его сознания, поплыло в колышущемся воздухе, и, достигнув морды собаки, затерялось среди шерстинок. Пес кивнул, устраиваясь подле Гуру, положив морду на массивные лапы.

Как-то не к месту вспомнился детский мультик про Маугли. Будто бы сейчас он сказал Зоне «мы с тобой одной крови, ты и я», или же он сделал это гораздо раньше, в 1986? Сквозь сознание Карлоса текли мысли его собственные, и в то же время, мысли всех обитателей этого аномального пространства.

Наконец, он добрался до дома Болотного доктора, найдя включенный ПДА, он мысленно набрал сообщение, в котором сообщил координаты места нахождения Гуру, и чтобы его вызволили из подземелья, когда все закончится. Неожиданно для себя, молодой шаман понял, что его сигнал принят. ПДА завибрировал. Цель была достигнута.

Он жадно вслушивался в информационный обмен. Зона гудела, раздираемая предчувствиями. В тех местах, где сработала установка S-поля, в информационном обмене виднелись прорехи. Карлос видел, как медленно и болезненно восстанавливаются старые энергетические связи. Он слушал «разговоры» мутантов и сталкеров, одновременно читая новости в сети. Сталкерский мир ждал выброса, который по силе должен был сравняться с тем, который породил Зону.

Молодому шаману хотелось закричать: «Вы ничего не знаете! Зона появилась гораздо раньше!», но он сдержал свою гордыню, и легкие энергетические потоки согрели его. Он понял, что поступил правильно. И случайно пробегающий слепой пес показал ему верный путь. Он, легкий и верткий, скользил вслед за сверкающей на солнце белой паутинкой, он увидел «монолитовцев», тяжело передвигающихся к четвертому энергоблоку. Отряд был сильно потрепан, у нескольких человек, идущих замыкающими, механика экзоскелетов была безнадежно повреждена. Судя по всему, сосем недавно они приняли бой.

Осмотрев всю группу, он узнал Шутина. Его глаза нездорово блестели, крупные капли пота выступили на лбу, Карлос мог увидеть это даже через плексигласовое стекло защитного противогаза. Сомнений не было — этот человек был одержим. Он был настолько уверен в своей правоте, что ни одно из препятствий, возникающих на его пути с 1986 года, ни одна из напрасно загубленных жизней, не вызвали у него и тени сомнения, и не смогли остановить его.

Ради чего же было это все? Неужели только ради денег? Или ради власти? Ради ощущения собственной исключительности? Ради всемирной известности? Молодой шаман силился понять мотив Шутина, но никак не мог поставить себя на его место. Интересно, а как поступил бы Карлос еще год назад? Смог бы отказаться от заманчивых перспектив во имя человеколюбия или здравого смысла?

Он все кружил вокруг группы, определяя их маршрут и теперешнее местоположение. «Как странно, — подумал Карлос, приближая расплывчатое изображение к себе, — отчего же у всех мутантов, аномалий, и даже растений Зоны такая потрясающая система энергообмена, и лишь человек столь неорганичен в своих попытках вписаться в этот неизученный мир?». И действительно, от «монолитовцев» не исходило ни паутинки, ничего не отдавали эти люди окружающему миру, а тонкие энергетические связи — паутинки, тянущиеся от пожухлых травинок, согнутых деревцев и нечастых псевдокроликов, шмыгающих в канаве у бетонной дороги, натыкаясь на фигуры людей, давали сбой, ломались, трепыхаясь на ветру, точно оборванные провода. «Они не могут контактировать с нами, потому что мы не готовы к таким контактам. Мы слишком узконаправленны, мы точно знаем, что может быть, а чего быть не может. Потому нам легче уничтожить все непонятное, неизвестное, иное, чтобы все было так, как мы привыкли».

Молодой шаман глубоко вздохнул, и очнулся. Солнце было в зените, Лиза, свернувшись, дремала у его ног, а полукругом со стороны мертвого города сидели слепые псы, временами поводя носами по воздуху.

— Я знаю, куда мы направимся, — сказал от твердо, — потерпите, друзья, осталось совсем немного.

Точно откликнувшись на слова человека, Лиза подняла морду и протяжно завыла, слепые псы подхватили этот вой, раскладывая общий протяжный долгий звук на отдельные хриплые составляющие, от эха которых стыла кровь в жилах. Карлос уверено двинулся вперед. Когда последние разрушенные дома скрылись за спиной, молодой шаман почувствовал себя увереннее, словно кто-то снял камень с души.

Когда-то давно в запериметрье Карлосу довелось побывать в заброшенной усадьбе, пришедшей в полный упадок после известных событий: развала СССР и последовавшей бесхозяйственностью. Он еще не забыл то ощущение опустошенности и обреченности старинных залов, разграбленных местными жителями. Да что там? В те годы каждый выживал, как мог. Но почему-то в памяти молодого шамана вырисовывался кадр за кадром из того времени, когда раззявившиеся ставни поместья хлопали на промозглом осеннем ветру, а выбитые окна казались глазами немощного старца, подернутые бельмами.

Карлос поежился, отогнав видение. Сейчас стоило думать о том, как остановить Шутина и его сопровождающих. Несмотря на то, что небольшой отряд «монолитовцев» был довольно сильно потрепан, он представлял весомую угрозу. Во-первых, все члены отряда были неплохо вооружены, во-вторых, имели прекрасную защиту виде экзоскелетов, а, даже наполовину вышедший из строя экзоскелет, является серьезной защитой для находящегося в нем человека.

Настроившись на Тропу, Карлос двигался вперед, сопровождаемый странным с точки зрения любого нормального сталкера эскортом, состоящим из овчарки и нескольких десятков слепых псов. Долгое время молодой шаман не слышал и не видел ничего вокруг, из этого транса его вывел резкий звук, который, однажды услышав, невозможно перепутать ни с чем другим — по ним стреляли.

— Уходи, я прикрою! — чей-то надсадный голос из-за противогаза показался столь неуместным, что Карлос не сумел сразу среагировать. Когда сталкеру все же удалось ранить одного из слепых псов, стая ощерилась и угрожающе рыча, двинулась на пришельца.

— Не стрелять! — гаркнул молодой шаман, остановив тем самым и наступление собак, и бессмысленную стрельбу, — они со мной, — тщательно подбирая слова, объяснял он, — я не мутант, и не воздействую на тебя, я не пытаюсь подавить твою волю. Мной никто не управляет, я иду своей дорогой, а ты — иди своей.

Стрелок в цветах «долга» опустил ствол, а Карлос продолжен:

— Собаки не тронут тебя. Уходи отсюда, если хочешь надежно укрыться, ступай к болотам, к дому Болотного Доктора, я сообщу о твоем прибытии своим друзьям.

«Долговец» некоторое время не мог двинуться с места. Все происходящее выходило далеко за рамки его понимания. Какой-то заросший мужик в сопровождении стаи слепых псов, и, кажется, пары чернобыльцев, не считая овчарки-переростка, продирался к ЧАЭС, причем на нем не было ни достаточной защиты, даже противогаз был отстегнут, и оружия при себе не наблюдалось. Либо морок наводят пси-мутанты, либо просто чокнутый какой-то. Как и с кем он свяжется, если на экране ПДА он никак не отобразился, да и выключенного устройства на его руке не видно.

— Удачной дороги, — хмуро ответил «долговец».

Чтобы тот не стал стрелять, Карлос медленно поднял обе руки вверх, показывая, что у него действительно нет никакого оружия, что он не мутант, и что все, что он сказал только что — истинная правда.

Сталкер отступал медленно, не опуская автомата, спиной вперед. По мнению молодого шамана, это было крайне неосмотрительно, ведь он мог запросто налететь на какую-то скрытую аномалию, или, чего доброго, гнездовье тушканов. Как успел про себя отметить Карлос, их здесь имелось как минимум два, да и кенги предпочитали жить колониями, а ни одному животному, тем паче стайному, не по вкусу вторжение двуногих на свою территорию.

Карлос мысленно прочертил путь для сталкера, минуя аномалии и одно нехорошее место. На таком расстоянии и не определишь, просто ли там трава пожухлая, или комариная плешь вызревает. К счастью, «долговец» принял своеобразный «посыл» молодого шамана, и точно проследовал по «прочерченной» ему тропе.

С одной стороны, в Зоне человек очищается от скверны запериметрья, — размышлял Карлос, но с другой, сознание всеми силами цепляется за старые, привычные нормы. Вообще, чем старше мы, тем хуже адаптируемся к переменам, должно быть, оттого столь губительным был для старшего поколения переход от плановой экономики к ее заменителю — олигархическому псевдо-капитализму. Сравнение, конечно, весьма расплывчатое. Тем не менее, суть в том, что человек, чем старше — тем сложнее воспринимает все новое, необычное, не такое, чем учили. Старые знания не отторгаются, а начинают бороться за свой догматизм с новой информацией. Даже когда есть опровержение старой теории, и неопровержимые доказательства.

Действовать по шаблону — стрелять во все, что движется, если это не человек — вот установка и этого сталкера. Он неплохой малый, это видно хотя бы по тому, как бросился на помощь, как самоотверженно был готов выйти один против стаи собак, зная, что с бродяги, коим сейчас виделся он — Карлос, взять нечего, но из человеколюбия, из-за того, что «мы с тобой одной крови». Как жаль, что люди в большинстве своем не смогут осознать простой вещи: все, порожденное землей, плохое, считаем мы его плохим или хорошим. Все пришедшее от природы, пришедшее от человека и для него, все это состоит в тесном энергетическом родстве с нами. На Земле нет ничего напрасного, и, возможно, только в подобных «гиблых» с точки зрения обычного обывателя, местах это чувствуется лучше всего.

Молодой шаман ускорил шаг. Стая подгоняла его. До захода солнца они должны были успеть как можно больше сократить расстояние. Шутин и «монолитовцы» идут медленнее. Их треплют припять-кабаны и крысиные волки. На них набрасываются впавшие было в кратковременную спячку бюрреры, как лесные, так и болотные, но когда отряд ведет безумец, отчего-то отступают даже самые ожесточенные противники.

— Мы обязательно должны добраться до точки загрузки, — вещал Владимир Петрович.

У костра, разведенного в вырытом углублении, пытались согреться его последние солдаты, они же ассистенты, не побоявшиеся идти за Шутиным к сердцу Зоны — монолиту. Сектанты не боялись встретиться со своей судьбой лицом к лицу, собственно, все время, что они провели за кордоном, их готовили именно к этой минуте.

Никто из «монолитовцев» на самом деле не знал, когда и при каких обстоятельствах состоится инициация, но все они свято верили в то, что дойти до монолита стоит любой ценой.

Возможно, они не оставили Владимира Петровича одного по этой причине, а возможно, все было до банального просто. В случае удачного прорыва и подключения к резервам местной сети им были обещаны неплохие денежные компенсации. Пока дорога была довольно тяжелой, мутанты как взбесились. Не то гон у них внеплановый начался, не то просто порождения Зоны были враждебно настроены именно к ним, и именно сегодня.

Маклер и Седой притихли, в то время как молодежь даже до конца не осознавала, сколь тяжело дадутся им завтра последние километры. Жажда наживы у салаг от «монолита» была никак ни меньше, чем у любого наемника, а вот ветераны своего движения не разделяли их уверенности в том, что дойти удастся, но знали и другое — дойти нужно. Во-первых, для того, чтобы быть инициированными, право дело, сколько можно верить, надеяться, ждать, бороться за идеи Монолита, и так ни разу и не побывать в святая-святых. Может, Владимиру Петровичу, а, между ними — сталкерами, просто Шуту, туда и не нужно, ему бы только к какому-то там разъему подключиться, а им, старым воякам, не помешало бы хоть на исходе дней приобщиться, так сказать, к святыне.

Нести на себе приходилось порядочно. Экзоскелеты наверняка не только из-за повреждений, нанесенных мутантами, столь быстро выходили из строя. Предельно допустимая нагрузка сейчас была превышена на порядок у всех, без исключения «монолитовцев». Никто, конечно, не ощущал этого, поскольку доспех, а иначе назвать экзоскелет и язык не повернется, делал самую тяжелую работу вместо человека, которому оставалось только рулить, или же указывать направление.

Один только старенький модуль перехода весил, казалось, целую тонну, это не считая портативной установки S-поля, и бесконечных контейнеров с необходимый артефактами.

У одного только Седого контейнеров с артефактом «пленка» было едва ли не больше, чем рожков с патронами. Этот артефакт являлся довольно ценным сам по себе, поскольку аномалия «лифт» в Зоне встречается не чаще вежливых сталкеров, а разряженный «лифт» и подавно.

Пленка оттого и получила свое название, что выглядит, как тончайшая пленка стекловидного вещества с необычными преломляющими свойствами. Говорят, что артефакт дает его обладателю практически полное отсутствие усталости. При этом ее можно активировать нажатием, после чего в течение нескольких секунд артефакт генерит аномалию лифт.

Проверить это на практике Седому так и не довелось, хотя порою хотелось. Все новое и необычное вызывало у него, живой, почти научный интерес, несмотря на возраст и опыт.

— И на кой черт мы все это прем? — возмутился Маклер, обращаясь к командиру, но Шутин не отвечал, он отгородился от мира звуконепроницаемым шлемом, и производил расчеты для завершающего этапа своего выдающегося эксперимента. Как никогда он был близок к успеху.

Седой пожал плечами, доставая сухпаек, мол, нечего шефа напрягать, человек науки знает, что делает. Сегодня дежурить молодым не доверили, слишком опасно. Ночью всякая тварь может подобраться.

— Слышь, Седой, как думаешь, чего на нас монстры прут всю дорогу, как оглашенные? Мы же, можно сказать, все свое пребывание здесь защищаем Монолит, а значит, и их от человеческой твари. Конечно, я понимаю, животные не могут быть благодарны, но хоть те, что менталы, почему же нет?

— Не знаю, Маклер, но думаю, испытание это такое. Вроде как, людей мы много на своем веку положили, а путь к Цели не может быть легким, иначе, какая это тогда Цель? У Монолита ведь только для самых достойных есть Путь.

— А может, и нет никакого Пути?

— Может, и нет, — подперев подбородок рукой, согласился Седой, — но тогда, это будет уже не важно.

— Не понимаю…

— Я ведь тоже не прорицатель, но вот смотри, мне уж скоро сорок пять, а что я понял в этой жизни? Да ни черта я не понял. В чем смысл, Маклер? Зачем это всё? Какая у меня Цель? Для чего я рожден? Для чего я убивал людей, сперва на Кавказе, а затем здесь? Мне кажется, я достоин узнать, хоть бы и перед смертью свой Путь. Свое предназначение. Поэтому из всего, что есть в Зоне, я пришел к «Монолиту», поэтому столь фанатично шел под его цветами до сего дня. И теперь я не намерен упускать эту возможность.

— Бред какой-то, — заключил Маклер, снимая противогаз, дабы поужинать, и принять таблетку антирада.

— У каждого есть своя Цель, — заключил Седой, всматриваясь в прибор ночного видения. Очень уж не нравились ему красные силуэты, то и дело снующие в сотни метров от их стоянки. Вроде бы некрупные с псевдоовцу особи, но там, черт их знает. Нужно быть начеку.

Дисциплина у «монолитовцев» была едва ли не такая же строгая, как у военсталов. Но сейчас в отряде Шутина остались не лучшие из лучших, а везучие из везучих. Молодые не проявляли должной почтительности к Зоне и ее подлинным хозяевам. Седой не переставал удивляться их безразличию.

Когда все только-только начиналось, даже в глазах двадцати — двадцатидвухлетних солдат монолита горел другой огонь. Их не интересовали артефакты и денежное довольствие, главным в их жизни был Монолит.

Собственно «монолитовцы» в некотором роде являлись антиподами «долговцев», которые считали Зону и все ее порождение безусловным злом. Нельзя сказать, что сектанты, как их именовали все чаще, считали Зону безусловным добром, но меж ними и «долговцами» все чаще вспыхивали ожесточенные схватки за сферы влияния за кордоном.

Седому процесс борьбы казался естественным. У него не было вопросов, потому что Цель он видел перед собой довольно четко. Руководитель «монолита» всегда оставался в тени, но вызывал у «адептов» уважение и гордость, как ему это удавалось, наверное, лишь Черному сталкеру известно. Философия была проста. Для вояки ничего больше не требовать, чтобы знать, что он находится на своем месте, и каждый день — это тяжелая работа по выживанию собственному и защите Монолита, которая на шажок приближает его к пониманию. И он искренне верил в то, что Путь его не напрасен.

Все-таки вера необходима человеку. Не столько важно, во что он верит, сколько качество этой самой веры. Седой верил искренне, можно сказать, что, кроме «монолита», в его жизни больше ничего не осталось.

По мнению Седого именно деньги «ВЕСКа», а значит его, Шутина, ассигнования столь тлетворно повлияли на молодежь, лишили их главного — идеи, за которую стоит бороться. Но теперь, именно этой безлунной ночью, Зона расставит всех на свои места. Не зря, ох не зря на них столь истово лезло все местное зверье. Что это, если не испытание веры?

Тем временем, Шутин закончил сверку с генеральным планом и присоединился к своим людям, подсев поближе к общему костру.

— Я знаю, — начал он, — сейчас наш отчаянный прорыв выглядит самоубийством и полным безрассудством, но если у нас все получится, запомните — вы все впишите свои имена в историю не только Зоны, но, и, помяните мое слово, в мировую историю! Я начал свои исследования очень давно, это вам известно. Но вам неизвестно главное, к чему привели все эти годы напряженного труда!

Что-что, а говорить Владимир Петрович умел, и делал это виртуозно, его хотелось слушать, особенно молодым, ведь он обещал главное: деньги и известность. А где известность и деньги, там и власть.

— Представьте себе недалекое будущее, где с помощью аномальной энергии, генерируемой здесь, мы сможем пересылать какие угодно товары или другие грузы куда угодно, в любую точку земли! Но! Это еще не все! Побочный продукт исследований не менее интересен, не зря же вы несете на себе все эти артефакты, только подумайте, мгновенная передача огромных объемов информации! Вот что вы несете в контейнерах.

В ходе ряда экспериментов лаборатории «ВЕСКа» удалось получить уникальный продукт. При воздействии S-поля на артефакт, известный здесь как «пленка», он превращается в огромный информационный накопитель, и более того, он же и ретранслятор! Стоит только применить полную «батарейку», и «пленка» откликается на этот своеобразный позывной. Происходит, по сути, снятие ранее записанной информации и трансляция ее с помощью немного доработанного WI-FI канала. Скорость и объемы огромны. Представьте себе, что необходимость в огромных серверах и обслуживающем персонале просто отпадет. Это петабайты, да что там, зеттабиты информации за две-три секунды!

Даже Седой и Маклер заслушались, представляя себе те огромные массивы информации. Выходило, что S-поле безусловное благо для всего человечества, а оно, это самое человечество, в лице некоторой группы неразумных сталкеров, не понимая своего собственного счастья, всеми силами, наряду с флорой и фауной Зоны, старается всячески остановить их.

«Должно быть, — подумал Седой, — это также одно из испытаний, поскольку искушение азарта велико, вон, вся молодежь уже наперебой спорит о том, какой революционный прорыв ожидает системы хранения информации. Как будут выглядеть рабочие компьютерные станции, и каковы перспективы».

Владимир Петрович продолжал обещать, что по завершении миссии каждый из участников похода буквально озолотится. По его словам, S-поле было панацеей ото всех сталкерских бед. В совокупности с уже озвученными возможностями, чудодейственной установке приписывалось ускорение роста и созревания артефактов, а так же теоретическая возможность прорезать при помощи нее дыру во времени без особых последствий для всех ныне живущих.

В такое, конечно, верилось с трудом, но красота и убедительность слов Шутина уже сделала свое дело. Седой понимал, что с таким-то настроем на наживу и материальную заинтересованность, до цели едва ли дотянет половина. А что, если в том командном пункте, в который они так стремились, нет, к примеру, нужного разъема, или тех аккумуляторов, которые они прут на себе, будет недостаточно? Шутин фактически такой же фанатик, как и те, кто стоял у истоков «монолита», поэтому он дойдет, доберется до пункта назначения, но не окажется ли сила, противостоящая ему крепче в убеждениях своих? Седой собирался покинуть отряд сразу после установки генератора S-поля, ему с ними не по пути, его ждет Монолит и инициация.

Спустя некоторое время после очень убедительного и эмоционально насыщенного монолога Шутина, разговоры у костра вернулись в свое сталкерское обычное русло. Кто-то из молодежи дремал, чего нельзя было сказать о самом Владимире Петровиче. Шутин сосредоточено что-то выводил в походном блокноте, а Маклер от нечего делать в сотый раз пересказывал своему напарнику по караулу историю про мутанта-часовщика, который якобы обитает у четвертого энергоблока, и решает судьбу сталкеров, преодолевших все испытания.

Главная функция сильнейшего ментала в Зоне якобы заключалась в том, чтобы уничтожать тех, чьи желания, исполнившись, нарушили бы существующий порядок вещей. Иными словами, уничтожал всех тех, чьи идеи, мысли и мечты опережали время. Те «монолитовцы», кто прошел инициацию, описывали монстра как одноглазую видоизмененную псевдоплоть с огромной головой и словно обрубленными конечностями. Убивала тварь всякого «недостойного» взглядом. Часовщиком же мутанта прозвали за то, что по рассказам инициированных, эта тварь вечно копалась в каких-то непонятных шестернях, и на единственном глазу имела нечто, весьма напоминающее увеличительную линзу часовых дел мастера.

Седой слушал в пол-уха. Активность мутантов вроде бы прекратилась, но на смену одних порождений Зоны уже шли другие. «Монолитовцы» успели понадеяться, что самое худшее осталось позади. Как вдруг сонм кенгов, не разбирая дороги, ринулся на их стоянку. «Суть твою!» — выругался Седой, срывая прибор ночного видения, кидая световую гранату, чтобы оценить размер стаи мелких тварей.

Мутировавших существ было великое множество, однако, все они оголтело неслись от четвертого энергоблока в сторону Припяти. Вовсе не эти относительно безобидные мутанты сейчас являли главную угрозу, а то, что вспугнуло их.

Пока молодежь, всполошившись, стреляла по мутировавших грызунам, Седой всматривался в ту точку, откуда они примчались. Буквально кожей «монолитовец» ощущал неясную угрозу. И он не ошибся, из темноты на них пер псевдогигант. Сложно понять, откуда вылезли эти монстры, но Седой знал одно — с ними лучше вообще не встречаться.

Псевдогигант — это огромный и обладающий слабым интеллектом мутант. Псевдогиганты чрезвычайно агрессивны и обладают большой силой. Кожа их настолько прочна, что, используя, скажем, двустволку или пистолет, ему практически невозможно причинить вред. Автоматы решат проблему при условии слаженного огня, но как заставить всю группу действовать синхронно?

Перекрывая писк умирающих грызунов и крики негодования и ярости, он скомандовал:

— Всем внимание, противник на шесть часов! Открыть огонь!

Не всем сразу удалось переключиться, за счет этого отряд терял драгоценные секунды. Мутант вломился в неровный строй молодняка, расшвыривая тех, точно соломенных пугал, и, если бы не экзоскелеты, жизнь многих оборвалась бы в тот же миг, но Седой и Маклер огрызнулись прицельным огнем, а граната из подствольника, выпущенная с левого фланга, довершила дело. Псевдогигант рухнул, издав полный боли и отчаянья рев.

«А ведь ночь еще не закончилась», — с сожалением подумал Седой, когда тушу убитого монстра отнесли подальше от разбитого лагеря.