Бес и Шаман

Глава 13

Я совершил прыжок подальше от места предполагаемого взрыва и упал наземь, закрывая голову руками. Обстоятельства менялись столь стремительно, что у меня захватывало дух. На какой-то момент мне показалось, что все, что происходит — происходит не по настоящему, в некоторой изломанной перспективе. Но мое обострившееся за последние два года чутье отчаянно сигнализировало мне о надвигающейся опасности.

Приподнявшись, я увидел, что место, где совсем недавно держали нашего товарища — Волка, изменилось до неузнаваемости. Это было похоже на фантастический фильм. Сквозь дрожащий воздух, преодолевая завалы, на нас надвигались отлично вооруженные ни то «монолитовцы», ни то военсталы.

— Отступаем! — прогремел чей-то голос.

Мы бросились врассыпную, я глазами отыскал Вара и поспешил к нему на помощь.

— Ну что, влипли? — как всегда бодро констатировал он.

Похоже, для всех находящихся здесь видна были лишь голубая вспышка, из которой в экзоскелетах, как жар горя, появились эти хреновы три богатыря. И это только те, которых я видел.

Мы отступали к проржавевшему автобусному остову, дальше были фонящие так, что мама не горюй, возвышенности, путей отхода было несколько, но мы могли банально не успеть добраться ни до Янтаря, ни до «долговцев», обосновавшихся в «100 рентген».

Нападающие не спешили бросаться в атаку, будто бы еще не получили команды. По Зоне вообще ходили разные слухи касательно «монолитовцев», но если не считать галлюцинацией про мое путешествие в будущее, то, возможно, они ждали, чтобы некий «зов» направил их. Я все больше уверялся в мысли, что нашими врагами сейчас выступали именно «монолитовцы», очевидно, даже не те сектанты, которых мы так или иначе привыкли время от времени встречать, а те «отщепенцы», которых к этому времени собрал под своим началом Шутин. У нас была одна надежда — на то, что нам удастся как-то сгруппироваться и, если ни дать какой бы то ни было отпор, то обеспечить себе безопасное отступление.

— Волк был приманкой! — раздался незнакомый голос где-то совсем рядом. Я внезапно понял, что мы не одни, а Вар уже поприветствовал поднятием руки наших незадачливых спутников — Карлоса и Кобру.

— Ну, попали же мы, ребята, — отозвался он, — какие идеи? Эти зомбированные, видать, еще не получили команды из центра, или, откуда у них там чего приходит, бежать — не успеем, но вечно ждать тоже нельзя.

Мне показалось, что неподалеку я услышал собачий лай. Нехарактерный такой, очень правильный. То были не слепые псы, или чернобыльские отродья. К их голосу адаптируешься, наверное, месяц на второй пребывания в «чертогах» Зоны, и уж точно никогда не перепутаешь с леденящим душу воем или лаем, похожим на плач больного простывшего ребенка, выдающим потусторонние ноты на такой частоте, что мурашки размером со слонов то и дело пробегают по хребту.

Это же был обычный голос какого-нибудь дворянина, или овчарки. Но мое сознание не в состоянии было сейчас оценивать отдельные элементы происходящего. Зона менялась на наших глазах стремительно, сегмент за сегментом.

Кобра не стал более ждать и дал залп по солдатам «монолита», все еще стоящих без движения, те к нашему вящему удивлению никак не отреагировали на его действия. Заработал автомат Вара, после и я присоединился к нему, а позже всех короткими очередями ответил Карлос. Мы будто расстреливали мишени в тире или какой-то глупой компьютерной игре. Они падали как-то не правдоподобно, как-то очень по-картонному, но их место тут же занимали новые бойцы.

Огня мы не прекращали, и как хорошо, что ни один из сталкеров не опустил ствол. С той стороны раздалось что-то вроде негромкого щелчка. У меня появилась аналогия с радиосигналом в космосе, вот черт знает чего, когда вспомнишь. В бытность мою солдатом довелось мне поработать на радаре по разведке дальнего космоса. Задача моя состояла в том, чтобы через равные промежутки времени посылать к Венере или Сатурну радиосигналы, и ожидать ответа. Рутинная работа, но все мы, советские еще тогда граждане, весьма надеялись, что, быть может, однажды братья по разуму ответят нам. Так вот, чтобы долететь до Венеры, радиосигналу требовалось ни то час, ни то тридцать минут, сейчас уж и не упомнить…

С той стороны раздался первый залп. Крышу с проржавевшего автобуса, служившего нам укрытием, снесло в два счета. Описав живописную параболическую траекторию, она приземлилась в пятнадцати шагах от нашей позиции.

— Ни хрена себе! — только и успел выдохнуть Вар.

Мы с Карлосом практически синхронно метнули в сторону неприятеля пару гранат. Надо было отступать, выбрать другую позицию, но за первыми нападающими шли еще трое. Всего я насчитал около десятка «монолитовцев». Одно хорошо, они хотя бы перестали прибывать, но было бы наивно рассчитывать выйти из этого боя ни то, что победителем, хотя бы спасти свою шкуру было бы настоящей победой. Мне редко доводилось просить чего-то у Зоны, молиться я вообще умел, наверное, дело в советской власти, в тисках которой я провел более двадцати пяти лет, но все же я решился и попросил. «Пусть придет подмога. Хоть кто-нибудь! А я новичку, встреченному мною, отплачу сторицей, сам не дойду до монолита, или до иной любой его цели, но его к ней доставлю!».

Мне показалось, что ни прошло и двух секунд, как на экране моего ПДА высветились зеленые точки. Было их довольно много. «Долговцы» шли со стороны «100 рентген», я заметил среди них и знакомые ники: Гуру, Неверьхуд, Шляпа, Зоркий — со многими сталкерами одиночками, и теми, что впоследствии примкнули к «Долгу», я познакомился еще в деревне новичков, некоторые были моими невольными наставниками. Неизвестно, что привело их сегодня сюда, но мне не нужно было каких-либо объяснений этого замечательного события, потому как означало оно самое главное — наши шансы на выживание перестали стремиться к нулю. Мне некогда было размышлять о том, какой контракт я заключил с Зоной, что мне предстоит теперь выполнить рано или поздно взятые на себя обязательства, я просто стрелял, менял рожки, метал гранаты, пока прикрываемая нашим огнем, к противнику подбиралась ударная группа «долговцев», страхуемая и другими одиночками.

Экзоскелеты «монолитовцев» были сделаны на совесть, выдерживая практически шквальный огонь, они умудрялись оставлять человека в своем чреве ни только живым, но еще и способным к сопротивлению.

Снова и снова около нас раздавались взрывы. Лучи какого-то странного энергетического оружия прорезали воздух часто в каком-то десятке сантиметров от меня. Мы уже давно фактически лишились иллюзии укрытия в виде добитого оружием противника остова не пойми какими судьбами оказавшегося тут автобуса, да так и сгинувшего среди местных болот много лет назад.

Мы с Карлосом отстреливались лежа. Кобра временами привставал на одно колено, выпуская гранату из подствольника, но я заметил, что боезапас тает с угрожающей быстротой. Вар перешел на резервные рожки. Я знал это, поскольку они были помечены синей изолентой. Он использовал разрывные пули, которые имели большую эффективность по сравнению с обычными. Да, и у меня самого дела обстояли не лучше, а сдвинуться с места мы не могли, поскольку «монолитовцы» с упорством маньяков поливали нашу позицию свинцом.

Наконец, пришедшим на помощь удалось оттеснить неприятеля к трубе, что дало возможность перегруппироваться, приблизившись к дороге, где нас встречала небольшая группа бойцов под руководством Зоркого.

— Эк, чего вы за собой притащили! — залихватски прикрикнул он, — давненько в наших краях «монолитовцев» не стрелевали. Какие-то они зомбоватые, вам не кажется? Коли бы нормальные были, не думаю, что мы бы выстояли.

— Давайте позже поговорим! — рявкнул я, потянувшись к протянутой связке гранат, — у нас тут такие дела, что медлить некогда!

— Узнаю школу Вара, — усмехнулся Зоркий, не убирая руки с приклада, — кто-нибудь объяснит мне, каков наш дальнейший план? И что вообще происходит?

Выпустив последний патрон, я укрылся за деревом, Зоркий и Карлос оказались неподалеку от меня. Они еще вели огонь по оставшемуся в меньшинстве противнику.

Говорят, Зоркий серьезно продвигался в запериметрье по службе, но последние события в мире сурового российского капитализма сильно его подкосили. Большего я не мог бы о нем сказать, даже опираясь на сетевые слухи, но большего и не требовалось, чтобы понять, что именно двигало человеком на пути в Зону.

Зоркий протянул мне еще несколько рожков. Похоже, они неплохо подготовились.

— Тут неделю кряду происходит черте что, — бросил он, приближаясь к противнику, когда мы поняли, что Янтарь остался за нами, — предлагаю в срочном порядке навестить яйцеголовых, сдается мне, что именно они выпустили очередного джина из бутылки.

Ни я, ни Вар не сопротивлялись командованию Зоркого, скорее наоборот, легко переложили на его плечи руководство нашим импровизированным отрядом. Карлосу и Кобре повезло меньше нашего. Кобра едва держался на ногах, а Карлос накладывал давящую повязку на лапу не пойми откуда взявшейся огромной немецкой овчарке.

Сперва мы удостоверились в том, что жизнь Кобры была вне опасности. Мы оставили его вместе с небольшой группой «долговцев», чтобы они осмотрели тела монолитовцев, а сами направились к лаборатории на Янтаре. Признаться, у меня было очень много вопросов к тамошним обитателям. Собака поскуливала, припадая на поврежденную ногу, я мог поклясться, что из ее глаз текли настоящие слезы.

— Она мне жизнь спасла… — тихо произнес Карлос.

Я коротко кивнул. Острая жалость стиснула сердце. Уж чего-чего, а в Зоне никого жалеть не приходилось. Я убивал людей и мутантов фактически без разбора, трезво отдавая себе отчет в том, что если ни ты, то тебя. А теперь полузабытые чувства всколыхнулись во мне.

Когда мы двигались к Янтарю, выверяя буквально каждый шаг и поминутно сканируя местность всеми доступными нам детекторами, я оглянулся на секунду, заметив, что Карлос остался там вместе со страхующей группой бродяг, пришедших сюда, по-видимому, по зову «Долга». Мне было тревожно, дурное предчувствие сжимало горло, но, несмотря на это, я сделал следующий шаг.

На Янтаре, во всяком случае, в той лаборатории, которую я оставил в этом времени, я знал каждый уголок. Но что-то неуловимо изменилось здесь, а я никак не мог понять что именно. Входные люки не были заперты, и нам не пришлось ничего вскрывать. Впереди шел Зоркий, без отмычек, сам выверяя свой путь, а мы страховали. На ПДА светились и другие «долговцы», видимо, что-то там на их территории такое случилось, что решились столь радикально вмешаться. Ну да ладно, сейчас будет окончательно ясно.

Когда мы прошли отсек предварительной очистки, внутри нас ждал полный разгром. Живых в лаборатории, должно быть, не осталось. Как только ПДА соединились с местной сетью, на экране показались лишь серые точки, что означало — объект признаков жизни не подает.

— Они отвлекали нас, — выплюнул Вар.

Я оперся о косяк.

Второй раз за этот нескончаемый день мне стало грустно. Даже, наверное, не грустно, а тошно. Тошно от того, что происходило вокруг. От того, что наши усилия оказались напрасными. От того, что мы ничего не сумели исправить, и если верить Сфинксу, то именно в это время произойдет интеграция вируса шума.

Но именно в тот момент, когда я готов был опустить руки, и уже мог думать только о том, чтобы вернуться в «100 рентген», взять самое нелепое и опасное задание, вдруг одна из точек мигнула желтым.

Стоянов был жив. Так называемая «синяя аптечка», созданная учеными для быстрой регенерации тканей, пришлась как нельзя кстати. У меня она была всего одна такая, но размышлять о том, использовать или нет, я даже и думать не мог. Выбор был очевиден.

Лаборант открыл глаза. Он был очень слаб, и, судя по всему, каким-то образом сумел схватить приличную дозу радиоактивного облучения.

— Я знал, что кто-то придет, — слабо улыбнулся парень, — если бы ни «золотая рыбка», быть бы мне на том свете… все очень плохо… вы даже не представляете, насколько, — уже по-деловому закончил он.

— Представляем, — бросил я, — куда пошел Шутин?

В глазах лаборанта я увидел неподдельное удивление. Однако, он не терял времени зря:

— Насколько я понял, они направляются к «монолиту», каким-то образом он уговорил сектантов, они помогают его безумной идее. Я хочу, чтобы вы знали… этот лжеученый, пробивший немалые инвестиции под свою исследовательскую контору «ВЕСК», которая вот-вот должна была начать функционировать в пустующих помещениях нашей лаборатории, извратил все идеи Степана Евграфовича… а вчера случилось что-то совсем из ряда вон выходящее… — парень закрыл глаза, переводя дух. Пот лил с него градом — это работали новейшие разработки ученых по регенерации поврежденных тканей. Вар вколол ему антирад, а я подставил плечо. И все мы направились к выходу.

— Потом расскажешь. Что-то мне подсказывает, надо убраться отсюда, и поживее.

Я не стал спорить. Но картина происходящего прояснялась все больше.

Зоркий внимательно осмотрелся вокруг.

— Эта хрень может вернуться, воздух становится вязким…

— Они используют установки так называемых «выжигателей» для большего охвата, — подтвердил наши опасения Стоянов, — лучше всего выбрать подвальные защищенные помещения, как при выбросе.

Вар коротко кивнул, и мы сбавили шаг. «Долговцы» быстро догнали нас. Все сталкеры выглядели несколько растеряно. Никто из нас никогда не сталкивался с подобной угрозой, и мы мало себе представляли, как следует поступить.

Живых в лаборатории больше не было. Это был своеобразный переворот в ученом мире Зоны, но тогда мы никак не могли знать, что события вокруг Янтаря являются только началом. Пока мы решили направиться в «100 рентген», кому-то довелось вылезти в местную сеть, чтобы узнать новости. Вот тут-то все и началось.

Выяснилось, что группа отчаянных головорезов во главе с Варом и Зорким, не щадя ни своих, ни чужих, вырезала весь исследовательский контингент в лабораторном комплексе «Янтарь». Отряд ВЕСК уже шел по их горячим следам, а тем сталкерам, которые окажут помощь в устранении главарей воинственно настроенной группировки, будет счастье в энной сумме наличных и боеприпасов…

Выходило, что это мы переубивали здесь кучу народа, именно нами был захвачен легендарный Волк, и наши опыты привели к нестабильности отдельных участков Периметра. Я поежился.

Вся информация была перевернута с ног на голову. Да, безусловно, те, кто могут и хотят анализировать, смогут сопоставить факты, но нельзя не брать в учет тех, кому все равно, за что получать деньги. Правда, будь она на нашей стороне, и дай мы сейчас опровержение, все равно ничего не докажет. Более того, нам нечего предложить взамен этим людям.

— Уходим, — коротко скомандовал Зоркий.

Теперь нашему отряду стоило держаться подальше от любых мало-мальски известных стоянок сталкеров, не говоря уже об известных базах группировок. Боезапас наш был истощен, мы имели как минимум пятерых раненных, что серьезно замедлит наше передвижение.

Сейчас все было просто. Выключив ПДА, мы шли за Зорким, больше полагаясь на свой опыт и карты местности, которые остались в памяти у каждого. Мы сильно не забирали к холмам с запредельным уровнем радиации, но и старались держаться нехоженых салагами троп. Нас было не более тридцати человек, но для Зоны мы представляли собою огромную толпу. Скорее всего, разумнее было бы рассредоточиться, но нам нужна была некая точка, к которой мы смогли бы если не вернуться позже, то доставить сообщения о том, что и кому удалось сделать. Стоянов пытался внести ясность в наши представления о работе генератора S-поля, но выходило, что он сам имел представление о нем лишь в общих чертах.

Проходя мимо заброшенной деревеньки, где крыши домов совсем просели с течением времени от многочисленных дождей, мы попали под обстрел небольшой банды мародеров. Было удивительно, что бандиты забрались так далеко. Опыт и численное преимущество в этой небольшой схватке было на нашей стороне. Неверьхуд и Гуру действовали быстро и слажено. Старые вояки знали свое дело. Про Гуру вообще рассказывали разное, и что он может чувствовать изменение настроения Зоны, и будто и вовсе не совсем сталкер, а скорее шаман.

Перестрелка длилась недолго. В расходовании патронов мы старались быть экономными. Когда с бандитами было покончено, несколько «долговцев» по распоряжению, отданному Зорким, осмотрели тела погибших и их нехитрый скарб. Судя по тому, что парни забрали даже пистолеты, наш командир предполагал самый плохой вариант развития событий. Здесь сложно было сказать, чья тактика лучше, но едва ли у бандитов стоило узнавать, охотятся ли они за нами просто так, или рассчитывают получить премию, почерпнув информацию из сети.

К вечеру решили разбить лагерь. Костров не зажигали. Выставили часовых по периметру, укрывшись в естественных складках местности. Мне почему-то вспомнился урок гражданской обороны, где нас учили, что в случае ядерного взрыва необходимо укрываться именно в естественных складках местности, если никаких других укрытий поблизости нет. И вдруг меня осенило, ровно как и Карлоса, который, покинув своего друга Кобру, поспешил к месту, где расположились Зоркий и костяк его команды, состоящий из «долговцев».

— Завтра будет выброс, — практически в один голос сказали мы. А после я продолжил, — нам следует найти укрытие и позаботиться о раненых.

Конечно, имуностимуляторы и имеющиеся в наших аптечках средства помогали сталкерам, снимая боль и ускоряя заживление ран. Те, кто был контужен, постепенно приходили в себя, но хирургов среди нас не было, а извлечение пуль из мягких тканей не входит в начальную подготовку.

Карлосу удалось помочь своей подопечной. С помощью сборки артефактов он сумел вытянуть осколок из раны, полученной Лизой. Собака хромала, но упорно шла за ним. И в этой картине было что-то такое знакомое и родное, что я мог поклясться, что знал этого человека ни один десяток лет. Другие сталкеры, сменяясь по очереди, несли наспех сооруженные носилки с раненными товарищами. Я не знал многих, но странное, проснувшееся с новой силой, чувство долга заставляло меня поддаваться этому инстинкту вместе со всеми.

Я боюсь прослыть неонацистом, но мне запомнилась одна поучительная история. Однажды американские морпехи, получив сигнал SOS, помогли советским матросам, шлюпку которых во время учений унесло в открытый океан. Они дрейфовали несколько дней. Американцы были сильно удивлены тем, что они не ссорились, и не пытались причинить друг другу каких-то увечий, они делили между собой картофелину на пять частей, но не бросили самого ослабшего за борт, стараясь оставить ему большую часть.

Есть что-то в нашей крови такое, что и теперь держало нас вместе, и заставляло сталкеров из соперничающих группировок помогать друг другу. Когда мы сделали очередной привал, Кобра еще раз доказал мою правоту. Он рассказал о схроне в пяти километрах от нашего пути. Там можно было оставить раненных на время выброса, пополнить запас боеприпасов, и самим налегке двинуться к коллектору. Говорят, его давно не использовали как убежище или схрон, потому что там поселился контролер. Но сейчас нас устроило бы и такое укрытие. Для одного даже матерого мутанта нас было слишком много.

Я слышал в барах рассказы о том, что взрослая особь данного вида способна с помощью своих пси-способностей управлять максимум пятью людьми. Но стоит заметить, что для того, чтобы приобрести такие способности, мутант должен был прожить в Зоне не менее двух лет, что встречалось довольно редко. Выбросы так же уносили жизни мутантов, если те вовремя не находили укрытие, да и человеческий фактор давал о себе знать.

Весной бывало так, что у этих тварей начинался гон. Видимо, осталось в них что-то от обыкновенной природы. Мутанты, не разбирая пути, перли на заградительные сооружения, на периметр и дальше, иногда пулеметные вышки не выдерживали. Когда на фундаменте, к примеру, сэкономили при постройке, солдаты гибли целыми ротами, а нечисть выплескивалась в запериметрье, и тогда заградительные барьеры отодвигали ровно настолько, насколько успели залезть мутанты. Каким-то непостижимым образом им удавалось притянуть за собой свою родную среду и, то там, то здесь, границы Зоны становились шире. Аномалии возникали в деревнях и лесах, которые до той поры считались нормальными, и даже не входили в километровую санитарную зону.

Я видел гон мутантов, когда попал в будущее, но он был вызван искусственно. То ли дело в весеннем обострении… Я не знаю, как назвать это по-другому — когда зверье, ревя и вопя, прет на автоматы, сметая все на своем пути, пока военные, наконец, не наносят решающий удар.

Сперва, как говорят старожилы, все это было не так заметно. Ну подумаешь, одна-другая тварь вырвалась, ну, убили, привезли обратно, или сожгли. Только спустя пять или шесть лет эта весенняя миграция показала свою истинную силу.

Когда мы шли к схрону «Свободы», я размышлял над тем, что мне довелось повидать за два последних года, думал о будущем, о Карлосе, как будто запрещая себе представить тот хаос, который начнется здесь, а позже выплеснется в запериметрье, если мы не остановим Шутина и его последователей. Почему одержимые наукой люди чаще всего сходят с ума? Почему военные чины до последнего уверены, что разработки ведутся согласно их плану? На мгновение мне показалось, что я слышу не свои мысли, когда цепочка моих рассуждений привела меня ко вреду, который человек приносит Зоне своими беспрестанными изысканиями.

Я нервно огляделся, ища источник пси-атаки. Все члены отряда сохраняли спокойствие, и как будто ничто не предвещало опасности. ПДА не были активированы, а детекторы жизненных форм молчали.

Я все еще опасался слаженной пси-атаки бюрреров или слепых псов под управлением Черного пса, или хуже — крысоволка, но на самом деле, самым страшным нашим врагом сейчас был практически любой вооруженный человек. Наше продвижение сильно замедлилось из-за раненных, но о том, чтобы бросить товарищей, рискующих жизнью ради нас, не могло идти и речи.

Наконец, по известным одному Кобре приметам, сталкер вывел нас к схрону «Свободы». Сталкерские схроны всегда были замаскированы довольно хорошо, и, не знай ты всамделешнего расположения мини-складов, очень сложно догадаться, что именно в этом месте расположен схрон. Отогнув лист ржавого железа, Кобра спрыгнул в довольно приличных размеров предбанник, который был замаскирован наваленными ветками и мусором. Едва ли кто-то заметил бы металлическую дверь, сваренную из многих кусков железа. Несмотря на свою неказистость, эти куски были очень хорошо подогнаны друг к другу. Мы неспешно последовали за «свободовцем». Кобра довольно быстро обезвредил растяжку, притаившуюся у входа, и сделал нам приглашающий жест.

Внутри схрона было темно и сыро. Боеприпасов было немного, и с первого взгляда нам стало ясно, что на всю группу полного боекомплекта не хватит. Наверное, именно поэтому мы забрали все. Приходилось сильно спешить, предстоящий выброс давал нам некоторое преимущество, но отбирал драгоценное время. Скорее всего, никто не рискнет сейчас идти по нашему следу, поскольку время выброса — понятие довольно условное, и, собственно, «жахнуть» может в любой момент.

Уложив раненых, и оставив Карлоса и Кобру с ними, мы двинулись вслед за Зорким. Он уверено вел нас к укрытию. И хотя во взгляде его иногда вспыхивала искра опасения, но уверенный лидер на корню гасил в себе зачатки неуверенности. Ведь если будет не уверен он, что уж говорить об остальных.

— Припоминаю это место, — подал голос Гуру, — мне не доводилось заходить с этой стороны. Будем надеяться, что припять-кабаны нас не учуют. Тут, судя по следам, лежка была.

Неверьхуд сменил автомат на автоматический дробовик, считая его более эффективным в данной ситуации. Мы замедлили шаг. До коллектора оставалось совсем немного, а небо уже наливалось пурпурным, и молнии, протянувшиеся из набухающих туч, сливались с разрядами от электр, образовывая перед нами самый настоящий лабиринт, живым из которого удалось выйти не всем. Один из парней Зоркого оступился, попавшись жадинке, не удержал равновесие и угодил в жарку.

За последнее время мне думалось, что я настолько отупел, что ни одна смерть в Зоне не может нарушить моего равнодушия. Однако, это было страшно — когда пламя температурой во многие тысячи градусов превращает человека в факел. Я закрыл глаза, что чуть было ни стоило мне жизни. Гуру успел остановить меня за мгновение до рокового шага. Молния от электры ударила в нескольких десятков сантиметров от меня. Даже через противогаз я почувствовал запах озона, и понял, что был несколько контужен. Звуки доходили до меня, словно через фанерную перегородку, или неплотно надетые беруши. Я ориентировался на впереди идущего, стараясь ступать точно след в след. Можно сказать, что мне повезло, поскольку по растерянным лицам товарищей я видел, что происходит что-то совсем из ряда вон выходящее. И тогда наш командир сделал то, чего быть может, не сделал бы всякий на его месте. Он побежал, прокладывая нам дорогу. Он фактически стал нашей отмычкой на этом опасном отрезке пути. И липкий страх, заполнивший собой, казалось, всю человеческую суть, гнал нас вперед. Мы перепрыгивали заплесневевшие болотца фонящей воды, и чудом не напарывались на гравиконцентраты. Возможно, в засаде нас ждал контролер, но сейчас, могу поспорить, никто не думал об этом.

Насилу успев, мы забились в длинный рукав коллектора, который, скорее всего, раньше являлся сточной трубой. Мы пробирались вперед, потеряв бдительность до той поры, пока труба не сделала поворот. Первым хозяина не столько заметил, сколько почувствовал Гуру, скомандовавший нам остановиться.

Здесь была уже не совсем звериная лежка. Здесь обитало существо иного сорта. Сомнений быть не могло — это был контролер. Автомат Неверьхуда описал замысловатую дугу, рассевая веером стреляные гильзы. Маневр был крайне рискованный, срикошетившие пули чудом никого не задели, однако, сталкеру удалось главное — он заставил врага показать свое истинное лицо.

Зоркий точно подметил, что мутант не ожидал такого подвоха в своем собственном логове, и эффект внезапности сработал нам на руку, поскольку контролер не выбрал жертву для пси-удара, а вот наш командир ловко орудовал ножом. Мы не успели и мяукнуть, как все уже было кончено.

Сталкеры — народ не брезгливый, но одно дело — находиться неподалеку от нечистот, оставленных мутантом, и совсем другое — коротать досуг вместе с его остывающем трупом. Кроме того, после того, как выброс закончится, запах крови может привлечь сюда других хищников, и то, что сейчас было нашим спасением, легко могло стать нашей могилой. Неверьхуд и Гуру не боялись попасть под выброс, именно они выволокли контролера к самому выходу из коллектора, и невредимые вернулись обратно. И лишь, когда Гуру раскурил свою самокрутку, мы поняли — началось.

Мне никогда раньше не приходилось встречать выброс в открытых убежищах. Нет, здесь нам ничего не грозило, мы знали точно, что эпицентр далеко, и аномальной энергии не преодолеть такой барьер, но все это были только слова самоуспокоения. Первобытный ужас перед неизведанной стихией — вот на что это было похоже.

Некоторые ребята сидели, уронив голову на колени, чтобы создать хотя бы какую-то иллюзию защищенности. Так как я не очень хорошо слышал, что творилось снаружи, мое настроение было несколько более оптимистичным. Я с интересом наблюдал за Гуру, который курил свою самокрутку, точно и не было вокруг бушующего выброса, точно мы не чудом избежали гибели, успев сюда вот-вот к началу аномального шторма.

— Все будет нормально, — улыбнувшись уголками губ, сказал Гуру, — Зона сегодня благоприятствует нам. Придется поднапрячься завтра, но сегодня никто не умрет.

Ободренные Гуру сталкеры поневоле почувствовали себя увереннее. Вот уже они доставали из рюкзаков армейские сухпайки. Перебивая запахи нечистот и залежалого тряпья, по коллектору разнесся запах саморазогревающейся каши и консервов. Кто знает, придется ли нам обедать завтра?