Бес и Шаман

Глава 11

Последствия пси-удара часто проявляются не сразу, и порой самым странным образом. Карлос все еще никак не мог отличить наваждение от реальности. Обогнув небольшую возвышенность, вся группа остановилась на пригорке, местность просматривалась довольно хорошо. Карлос оценил адекватность Ксении и Ивана, и выдал девушке пистолет.

— Ксения Дмитриевна, внимательно послушайте меня. Сейчас я вернусь на то место, где мы встретились с пси-мутантом, я узнаю, выжил ли кто-нибудь из нашего сопровождения, а после вернусь. Я оставлю вам сигнальную ракету и пистолет. Если я не вернусь в течение двух часов, тогда используйте сигнальную ракету, а если вдруг в поле видимости, появиться какой-либо мутант — стреляйте не раздумывая. Все ясно?

Ксения нахмурилась, но кивнула. Выглядела девушка уже мене растерянной, в ее движениях появилась решительность.

Перед уходом Карлос выдал ей антирад, и запасной фильтр для противогаза, а сам заспешил, насколько это было возможно, на место встречи с контролером. «Он отпустил нас живыми, сомнений нет. Если бы у мутанта стояла цель убить нас или довести до безумия — он бы сделал это. Что это было? Проба сил? Обучение? Я должен вернуться и узнать, живы ли ребята!».

Как водится, сталкер использовал другую дорогу, чтобы подобраться к месту, где еще совсем недавно он видел два трупа солдат-срочников, однако, никого ему обнаружить не удалось. Детектор жизненных форм молчал, не говоря уже о ПДА. Но стоило ему приблизиться к ржавеющему остову какого-то механизма, как Карлос скорее почувствовал, чем услышал, какое-то движение. Инстинкт спас жизнь сталкеру, поскольку он счел необходимым рухнуть на землю, как говорится, прикинувшись ветошью. Недалеко от пробивающегося молодняка березок и осинок ему довелось увидеть странную процессию. На негнущихся ногах с оружием на перевес куда-то в сторону ЧАЭС шагали все пять бойцов из их сопровождения. Процессию замыкал сухонький старичок. Приглядевшись, Карлос понял, что последним шел вовсе не человек. Это и был виновник трагедии — пси-мутант контролер.

Ярость была сильнее разума. Сталкер знал, что поступает не правильно. Его прицельный выстрел в беззащитное существо был местью. Мутант упал замертво, тогда, как мертвые солдаты продолжали путь без цели и, без какого бы то ни было интереса. Они вяло переставляли конечности, точно были не людьми, а роботами, но вдруг Карлос заметил, что идущий первым сбился с общего шага, и упал на четвереньки. Парень ошалело вертел головой, и пытался стянуть с себя переставший работать противогаз. Сталкер более не медлил, а как мог быстро направился выручать солдата. Парень был в шоке, но, судя по всему, на его долю пришлась наименьшая концентрация пси-удара.

Снова Карлосу необходимо было искать новый маршрут, стараться приободрить солдата. Парню еще и девятнадцати не исполнилось, а уже успел в такую передрягу влезть. Промеряя маршрут через аномалии, Карлос старался все время держаться впереди, и не выказывать усталости.

— Мы с тобой еще всю эту Зону истопчем, — нарочито бодро рассказывал он, — сейчас заберем лаборантов, кто-то же должен защитить гражданских, согласись, и в НИИ, а там, в новый рейд, ты ведь теперь, можно сказать, прошел крещенье Зоной, а значит, тебе ее бояться нечего, понял?

Парень шел безвольный и выдохшийся, и кто бы знал сейчас — насколько сталкеру в действительности было не по себе. Пространство вокруг дышало ненавистью. Глаза кололо серебристым инеем нарастающего напряжения. Парень не чувствовал этого, скажи ему сверни влево — и он точно вляпается в аномалию — даже не заметит! «Черт, почему все так сложно? Одному по Зоне таскаться-то еще удовольствие, но не так это тяжко, чем, имея такой вот „груз“ в придачу… только бы с Ксенией Дмитриевной ничего не случилось».

На холме практически ничего не изменилось, а вчерашние лаборанты сумели кое-как прийти в себя, разожгли костер, и готовили какую-то нехитрую снедь. «Идиоты», — подумал Карлос, но вслух ничего не сказал. В Зоне-1986 главная опасность все-таки исходила не от человека. Но совсем недолго оставалось до этого нерадостного дня.

Не успела вся команда закончить трапезу, как Карлос решительно скомандовал:

— Надо идти. Если сейчас не успеем, потом нас уже не отпустят.

Ксения и солдат-срочник недоуменно посмотрели на сталкера, а вот Иван напротив, тут же поднялся на ноги, отложив початую банку консервов.

— Ветер меняется, товарищ прав… можем не успеть.

Затушив костер и собравшись, поредевшая группа направилась в обратный путь. Странный туман, появился, будто бы из ниоткуда. Сталкеру доводилось видеть нечто похожее в Зоне в своем времени. Нужно было спешить. Скорее всего, на образование тумана повлиял ряд естественных факторов, но и аномальная пси-активность. Дыхание Зоны-1986 делалось свирепым. Еще совсем недавно ни одно дуновение ветерка не предвещало бури, но Карлос и Иван почти синхронно посмотрели на небо. Вдалеке, где Зону от НИИ отделял забор, по-прежнему светило солнце, а здесь же, буквально над их головами собирались серые тучи, дышащие влагой. Ветер подгонял их, настегивая, точно лихой извозчик.

— Не хочу, чтобы это все было по-настоящему, — тихо и как-то уж совсем обреченно сказала Ксения.

— Возможно, это и не по-настоящему, не переживайте, Ксения Дмитриевна, все будет хорошо, мы обязательно выберемся, — сталкер, как мог, приободрял своих спутников, но он не мог быть для них одновременно отмычкой и замыкающим, тогда глядя на решительность Ивана, он принял решение. — Ваня, ты пойдешь замыкающим, — он передал лаборанту автомат, — двигаться будем быстро, надеюсь, стрелять ты умеешь. Жми на курок, не раздумывая. Я пойду первым, ваша задача делать все то же самое, что и я. Мы обязательно выберемся…

Ксения, солдат-срочник и Иван глядели на него с надеждой. Они верили ему, и Карлос не имел права ошибаться. Он чувствовал себя канатоходцем, на плечах которого находится не собственная репутация, не надежда на какой-то заработок, а люди, судьба которых вовсе не безразлична ему. Сталкер больше не чувствовал страха за свою собственную жизнь, гораздо больше он боялся за тех, кто теперь шли сзади него.

Брат рассказывал что-то подобное, когда только-только пробовал создать свою первую хэви-команду. Конечно, условия были другими, не говоря уже о возможных рисках, но сейчас Карлос понял, в буквальном смысле, что значит отвечать за кого-то.

Расстояние до ворот было не таким уж большим. С того места, где теперь была группа, выход просматривался довольно хорошо, однако, торопиться не следовало. Ведь в Зоне всякое бывает. Можно за пару часов отмахать до десяти километров, ну это в удачный день, а можно за пару дней не проделать и пяти шагов. А то, как после выброса аномалии встанут воруг твоего схрона, и вот что хочешь то и делай, пока еще стратегия нарисуется, тут не паниковать главное!

Как хорошо, что у Карлоса был такой учитель как Гуру. Все слова, что были сказаны бывалым, сталкер теперь воспринимал совсем по-другому. Сейчас, фактически, он был в той же ситуации, что и его наставник тогда. Ведущий группы — он же отмычка.

С неба посыпались первые холодные капли. Они были похожи скорее на колкие льдинки, чем на дождь. Туман стал сбиваться, пока вовсе не растворился за спиной. Пока сложно было сказать к лучшему это или нет, но путешественнику во времени эта перемена не очень понравилась.

Не успела группа адаптироваться к смене обстановки, как над их головами разверзлись хляби небесные. Дождь ударил с неистовой силой, заставляя людей пригибаться под упругими струями. Однако такая поливальная установка отлично обозначила все аномалии впереди. Воронка превратилась в небольшой тайфун, который не двигался, а угрожающе вырастал из земли. Электры опасно разбрасывали бело-голубые молнии намного дальше от ядра аномалии, чем обычно. Жарки-то притухли, а вот при виде слабенького фроста Карлос зябко повел плечами, вспомнив рассказ Воннегута про Лед № 9. Кто его знает, какой во фросте лед? Вдруг тот самый на полимерной основе?

— Не отставать! — перекрывая рев стихии, гаркнул сталкер.

Выбиваясь из сил, они продвигались к заветным воротам. Еще одно самое последнее усилие! Сталкеру показалось, что пока они проделывали этот нелегкий переход, он понял одну буддийскую методику. Тренировать силу воли нелегко, но главное, должно быть, состояло в самообмане. Когда дождевая вода прибивает к земле, а электра грозит дотянуться до тебя своими электрическими щупальцами, кажется, что самое простое переждать, и ты обещаешь себе, еще пару шагов, и я остановлюсь, передохну немного. Радостный организм мобилизует последние силы, и ты делаешь следующий шаг. И снова обещание — шаг, обещание — шаг…

Наконец Карлос распахнул ржавые ворота, пропуская группу впереди себя. Мокрые и измученные, они вывалились в жаркий весенний день. На той стороне на них удивленно смотрели ожидающие их бойцы и руководитель проекта.

— Ну, товарищи, — неуверенно начал он, — как все прошло?

— Как видите, — прохрипел Карлос, — остальные двухсотые.

— Это возмутительно! — начал было один из сопровождающих ученого, но руководитель проекта поднял правую ладонь вверх, призывая к молчанию.

— Ладно, — его тон сделался деловым и серьезным, — сейчас отдыхайте… обсудим это позже. Кажется, ситуация более непредсказуема, чем я думал. А вас, товарищ, я попрошу пройти со мной.

Сталкер кратко кивнул, и отправился вслед за руководителем, пока во дворе начиналась настоящая кутерьма. Откуда-то появилось с десяток лаборантов, бойцы рассредоточились по территории, кто-то бурно обсуждал последние события. Так или иначе, они вернулись в нормальный мир. Сегодня это можно было считать победой.

Карлос прошел сквозь толпу. Его походка была уверенной, но внутри все точно перевернулось. Слишком много событий. Слишком много информации. Руководитель проекта зашел в кабинет, пропустив сталкера вперед, затем плотно прикрыл за собой дверь.

— Меня зовут Степан Евграфович, но вы можете называть меня просто Степан. Товарищ, вы, наверное, не представляете, сколь значимую услугу оказали! Нет, я все понимаю, долг перед родиной, но! Это не главное! Главное, что Зона реагирует на вас.

— Что-то я вас плохо понимаю, — по спине Карлоса пробежал неприятный холодок.

— Я постараюсь вам объяснить. Мы с коллегами в Москве разработали одну теорию, согласно которой существует некоторая податмосферная прослойка — ноосфера. Это такая сфера, в которой концентрируются мысли людей, их желания, чувства, мечты. Вот, скажем, смогли бы мы прийти к социализму, ежели бы ее не было? Ежели бы миллионы людей изо дня в день не думали о благословенном времени? Мой ответ — нет. Устраивайтесь поудобнее, Александр, наш разговор не будет простым и коротким.

Карлос почувствовал себя не в своей тарелке, и этот странный сверлящий взгляд ученого, никак не давал сосредоточится на его словах.

— Благодарю вас, — ответил сталкер, — продолжайте.

— Так вот, сейчас в мире происходят изменения. Люди… люди не чувствуют единения. Большинство не помнит ужасов Великой Отечественной войны… им не для чего более быть сплоченными. Ноосфера меняет заряд. Я не знаю, как здесь объяснить доступнее, но суть в том, что Зона — порождение именно этой сферы. И мы разработали прибор, способный корректировать… нет-нет, не желания масс, к сожалению, это не представляется возможным, по крайней мере, пока, но корректировать заряд ноосферы уже вполне реально. Побочным продуктом работы прибора — стали обитатели Зоны и ее интеллектуальная часть… вы заметили, что она похожа на живой организм? Александр, не обманывайте меня, я сразу понял, что вы имели дело с чем-то подобным. Я слышал, что в части, из которой вы прибыли проходили испытания мини генератора. Стало быть, вам известно намного больше, чем нашим исследователям. Сейчас в нашем проекте мы выходим на финишную прямую. Согласно моим расчетам, с помощью энергии, вырабатываемой на ЧАЭС, мы сможем запустить прибор на полную мощность.

— А… вы не боитесь, что это может быть чревато опасными последствиями, для мирных граждан? Что будет… — в горле у Карлоса пересохло, — если произойдет взрыв?

— Это исключено! — Степан сделал решительный жест рукой. Действительно ли он верил в то, что делал?

Руководитель проекта не был стар, ему едва ли исполнилось пятьдесят. Похоже, он был одержим наукой, и своей идеей сделать всех счастливыми. Эх, почему из благих побуждений всегда получаются жуткие трагедии?

— А, что вы хотите от меня, Степан?

— Я ждал этого вопроса, — ученый победоносно вскинул руку, его седеющие волосы, казалось, обрели больший объем, а холодные серые глаза, напротив, сузились, — Александр, вам я хочу поручить важную миссию. Вы вместе с Ксенией и Иваном, как отличившиеся в последней экспедиции в Зону отправитесь на ЧАЭС. У вас будет несколько специальных контейнеров, которые вы передадите нашей группе № 3. А затем вы вернетесь в НИИ, или, если пожелаете, сможете пронаблюдать эксперимент до конца. Я, к сожалению, вызван в Москву, и присутствовать лично не смогу, однако, вам поможет мой друг и коллега, Владимир Петрович Шутин. Пусть вас не смутит его юный возраст, он безумно талантливый молодой человек, скажу по секрету, — здесь Степан Евграфович понизил голос, — я не знаю, он больше безумен или талантлив… так вот, все вопросы вы зададите ему, я полагаю, никаких сложностей не возникнет.

Карлос кивнул. Выбор у него был небольшой.

Всю ночь сталкер не сомкнул глаз.

В его душе боролись сомнения. Он так хотел избежать многих жертв, помочь пионерам, лаборантам… говоря высокими и пафосными словами — спасти мир от радиационной катастрофы, но имел ли он на это право? Уже одним своим появлением в Зоне-1986 он изменил ее структуру и, возможно, сделался, если не виновником, то соучастником дальнейших событий. А может быть, так оно и должно было быть?

Под утро Карлосу приснился странный сон. Он был в прежней Зоне, наконец, встретившись с братом, они продвигались к странному ангару с полу обвалившейся крышей. Рядом были Кобра и два неизвестных сталкера. Сначала их группу накрыли плотным огнем, а затем Карлос услышал слова брата: «нельзя дать им запустить генератор… если установка сработает — она запустит ….»… слов невозможно было разобрать дальше, кто-то тряс его за плечо.

— Проснитесь, товарищ! Проснитесь!

Сталкер чуть не подпрыгнул в своем боксе.

— Сергей?

— Доброе утро, вы не явились на завтрак. Ксения Дмитриевна, да и не только она, беспокоилась. Потом вас просил зайти Владимир Петрович.

— Простите… — сталкер потер глаза. Все вокруг было таким же стерильно-советским, как и вчера. Вполне безопасное такое убаюкивающее местечко, даже, Зона-1986 прекрасно вписывалась в общую идиллию. «Знали бы они, что их ждет…».

Карлос зябко повел плечами, отправляясь вслед за Иваном в столовую.

Здесь на ночь не закрывали дверей в свои боксы. Здесь еда имела другой полузабытый вкус. Карлос не удержался — купил шоколадку «Аленка», откуда-то у него завалялась мелочь старого образца в кармане. Остальное довольствие было для него бесплатным. Он смотрел вокруг и видел в основном счастливые лица. Ни один сотрудник НИИ не был отмечен депрессией. Все они во что-то верили, на что-то надеялись, и взгляд их на жизнь был довольно простым и каким-то светло-приятным. Они умели радоваться мелочам. Они вообще умели Радоваться.

После падения «железного занавеса» в начале 90-х что-то случилось. Какая-то инфляция счастья. Казалось, его было даже слишком много. Вся страна была прикована к событиям в Белом доме. Заседания народных депутатов были едва ли не столь же популярны, как сеансы Чумака, или Кашпировского. Счастье было всеобъемлюще. Вседозволенность — всеохватывающей. А потом все схлопнулось, точно кто-то завернул кран. Точно и не было ни наивной советской радости, ни опьяняющего суверенитета 90-х…

Карлос на секунду почувствовал, что был на волосок от какой-то очень важной мысли, стоял на границе понимания сути произошедших событий, но она ускользнула из рук, точно случайно севшая передохнуть бабочка. Будто и не было ее вовсе.

— Я хочу вам сказать, Саша, вы просто герой! Я думаю, если бы ни вы, нас бы вообще в живых не было! — сталкер понял, нужно что-то ответить. Видимо Иван говорил довольно давно, и было бы неуважительно промолчать.

— Да ну что вы. Я думаю, на моем месте так поступил бы каждый, — Карлос говорил то, что от него хотели услышать. Он знал эти затверженные штампы, помня их из книг и голливудских клише. Но вот теперь они сказанные с нужной интонацией в нужное время явились лучшим фактором, влияющим на его репутацию.

— Не скромничайте! И так понятно, что не каждый. Мне рассказывал руководитель проекта, что вы уже сталкивались с подобными проявлениями ноосферы. Это должно быть, весьма увлекательно.

— Что-то вроде того, — уклончиво ответил Карлос.

— Мне бы хотелось больше времени провести в Зоне, несмотря на то, что она становится довольно опасной. Мне кажется, что во многом виноваты мы сами… а эти монстры, которые в ней обитают…

— Мутанты, — машинально поправил сталкер…

-.. ну, пусть мутанты, они не меньше, чем мы с вами нуждаются в помощи.

— С чего вы взяли?

Впервые за все недолго время знакомства с Иваном Карлос вдруг посмотрел на парня совсем другими глазами.

— Я не знаю, мне кажется, что они, как и мы с вами, способны чувствовать, помнить, знать, обучаться. Мы вклинились в их мир… или скажем иначе, мы вклинили их мир в свой собственный. Они страдают здесь, а мы лишь усугубляем их положение. Вы знаете, у меня как будто все мировоззрение изменилось с того дня, как вы вывели нас из Зоны.

Сталкер пожал плечами. Он хотел, было что-то возразить, начать вдаваться в какие-то подробности, но не стал. К чему все это? Он не в праве менять историю. Даже, когда ему этого так отчаянно хочется.

Из слов Ивана так же стало ясно, что он закончил мед. училище, и, что Ксения Дмитриевна разделяет его взгляды на происходящее, и, что они хотели бы совершить самовольные вылазки, вот чего-чего, а этого делать точно не стоило. Но Карлос только молча кивал и улыбался, стараясь, чтобы улыбка выходила искренней. Ему предстоял разговор с Владимиром Петровичем, насчет которого у него закрадывались странные предчувствия.

«Руководитель проекта не увидит, как погибнет его детище… есть в этом что-то… с другой стороны… почему собственно погибнет? — размышлял сталкер, — путем принесения огромных человеческих жертв в распоряжении НИИ окажется огромный радиоактивный полигон. Уж ни этого ли они добиваются?».

От таких мыслей голова будто бы сама по себе наливалась свинцом. Сталкеру хотелось выть от досады, и невозможности что-либо изменить. Но он сдержал внезапный порыв в себе.

Окончив трапезу, вместе с Иваном они поднялись на третий этаж, где располагались кабинеты персонала и вспомогательные лаборатории НИИ. Коридор был длинным и достаточно хорошо освещенным. Со стен на Карлоса смотрели портреты известных ученых, но не только они. Доска почета извещала о новых достижениях и рацпредложениях, вынесенных сотрудниками НИИ. Трудовая передовица сообщала о небольших подвигах небольших людей. Слесарей, монтажников, стропальщиков и токарей. Уголок научных достижений также не пустовал, а слева была прикреплена афиша местного самодеятельного ансамбля.

Сталкер улыбнулся. Это было особенно по-весеннему. Тепло и правильно. Без нескромного раболепия и нелепой лжи. От этих стен веяло детством, и почему-то вспомнился странный случай в детском саду, когда его приятель, проникшись одним из стихотворений той эпохи, просил прощения у Ленина в красном уголке. «Ну да, бога-то не было…» — мысль растаяла, не успев оформиться в образ, Иван приоткрыл перед Карлосом дверь кабинета, и он широко улыбаясь, перешагнул порог. Все-таки Дейл Карнеги, сам того не подозревая, поменял мировоззрение многих людей. От постоянных улыбок у сталкера сводило скулы, но он не жалея проявлял эмоции. Весь этот ретроспективный мир порою казался ему миражом, созданным его собственным воображением. Иногда ему казалось, что он всего лишь находится под властью контролера, а в другие минуты, что другого мира и вовсе не было, и Зона, 2000-ый год, именно это приснилось прошлой ночью.

Ощущение двойственности отступало лишь в минуты решительных действий. Карлосу почему-то казалось, что он космонавт в центрифуге, которая никак не может остановиться, а перегрузки уже превысили разряд выдерживаемых в несколько раз.

— Добрый день, — голос Владимира Петровича был приятен без резких нот, и без начальственных интонаций, хотя по манере держать себя, по походке и уверенности в себе, сразу становилось понятно — он начальник. Молодость черт лица показалась сталкеру обманчивой, поскольку на него смотрели глаза, вовсе не мальчика, недавно вышедшего из-за стенок заштатного технического ВУЗа. Это был взгляд человека умеющего распоряжаться своим временем и своей жизнью, точно знающий чего он хочет и идущего к своей цели, пренебрегая мнением, а возможно и жизнями других людей. Это был недобрый взгляд. Но Карлос снова растянул губы в приветственной улыбке.

— Добрый день Владимир Петрович, наслышан о вас.

Они скрепили знакомство рукопожатием. Иван покинул кабинет, а Шутин закрыл дверь на замок, что также не очень понравилось сталкеру.

— Я могу сказать то же самое и о вас, Александр! Вы показали себя с лучшей стороны. Степан Евграфович мне рассказывал. К сожалению, он лично не сможет присутствовать на эксперименте, но он настоятельно рекомендовал мне задействовать вас. Я пришел к выводу, что профессор абсолютно прав в выборе кандидатур для эксперимента, поэтому я прошу вас изучить техническую документацию, и обсудить с коллегами регламент предстоящих работ. На все про все у вас остается неделя. Выходные вы вполне можете провести в городе, если захотите. Сегодня вы получите аванс, я надеюсь, что после завершения опыта мы сможем поговорить с вами о дальнейшем сотрудничестве.

— Разумеется, мне больше по нраву научная деятельность, — Карлос говорил то, что от него ожидали услышать. Он надеялся, что этот молодой и пытливый ум не сможет понять того, что стоит за его чудесным появлением здесь. Ну, в худшем случае, он может лишь заподозрить сталкера в шпионаже, вряд ли что-то большее. Всего одна неделя. Одна неделя до самой страшной катастрофы в атомной энергетике в истории человечества. Он не должен вмешиваться. Только наблюдать.

Оставшееся до эксперимента время пролетело незаметно. Карлос общался с персоналом НИИ, совершил несколько «самоволок» в Зону-1986 вместе с Ксенией и Иваном. Было в ребятах что-то отличавшее их от коллег, это радовало и пугало сталкера. Он видел в них зачатки понимания, если не ситуации, то дыхания Зоны.

Непонятным образом враждебность ее упала. Новоявленные сталкеры сидели на том самом холме, который был им пристанищем во время бега от разъяренной стихии. Как назвать иначе Зону? Пятая стихия? Другое измерение? У Карлоса не было ответа на этот вопрос.

— Вы знаете, мы с вами похожи на сталкеров. Я даже думаю, вы оба чувствуете это место едва ли не лучше меня, — осторожно начал Карлос.

— Мне кажется, я бы навсегда осталась здесь, — Ксения Дмитриевна поддержала разговор, — у меня ведь там, за оградой никого нет, а здесь… все как будто родное.

Иван, окинув взглядом Зону-1986, продолжил:

— Здесь лишние мысли уходят. Нет суетного, и я чувствую, что всем этим мутантам, как вы их называете, тоже нужна помощь. Я понимаю, что не стоит так говорить, но не очень-то мне нравится идея эксперимента, который нам предстоит. Не в свое дело мы лезем… говорят, фашисты тоже пытались, чем это кончилось — всем известно.

— Ну, это уже из серии научной фантастики, — хмыкнул Карлос.

Ксения, подперев кулачком щеку, смотрела куда-то вдаль. Времени словно бы и не существовало, и в то же время едва осязаемым облаком надо всеми исследователями висел рок эксперимента. Карлосу казалось, что эти двое знают наперед о его исходе. Он снова и снова убеждал себя, что ничего не изменишь, и какая-то странная уверенность в том, что он вот-вот вернется в свое время, не покидала его.

На следующее утро по дороге на ЧАЭС он все смотрел на своих коллег, но никак не решался заговорить. Ему хотелось не то, чтобы предупредить их, но приободрить, сказать, что все будет хорошо, что они выкарабкаются, однако, слова остались острым комом в горле.

В энергоблоках АЭС работа шла полным ходом. Они прибыли в начале очередной рабочей смены. Стандартные процедуры дезактивации, проверки, и снова проверки, какие-то нелепые тесты, и такие же нелепые костюмы.

Далее инструктаж по технике безопасности, не то, что после демократизации, а основательно, как говорится, по всем пунктам. Карлос знал, что все это не поможет сегодня. В ночь на 26 апреля 1986 г. персонал 4-го блока ЧАЭС в процессе подготовки и проведения электротехнических испытаний 6 раз грубо нарушит Правила безопасной эксплуатации реактора. Если внимательно изучить документы тех лет, вплоть до 1996 года получается, что когда три официальные государственные комиссии, в состав которых входили авторитетные каждый в своей области люди, изучали, фактически, одни и те же аварийные материалы, а пришли к диаметрально противоположным выводам. Чувствовалось, что там было что-то не то, или в самих материалах, или в работе комиссий. Тем более что в материалах самих комиссий ряд важных моментов не доказывался, а просто декларировался. Наверно, поэтому ни одна сторона не могла бесспорно доказать свою правоту.

В неразберихе перестроечных лет это не вызывало резонанса, тогда людей больше волновал другой фактор — когда же добрый дядя сделает всех богатыми. Не было времени на какую-то там Зону отчуждения.

Карлос потер виски. Ему казалось, что пространство вокруг него сужается. Кислорода катастрофически не хватает, еще немного и все это чертово прошлое можно будет пропустить через игольное ушко.

Вот они вместе с Иваном доставили артефакты к реактору. Вот приехал Владимир Петрович. Вот уже откалиброван главный прибор «генератор ноосферы», однако, сталкер видел в нем скорее прототип генератора S-поля.

«Ну, вот и все…» — пронеслось у него в голове.

Каждый удар сердца похож на набат. Каждый шаг приближает к неизбежному. Воздух наэлектризован. Длинный белый коридор, почти полная стерильность. Лампы дневного света покачиваются в такт бессвязной музыке. Карлосу показалось, что он услышал отдаленный лай, и окрик вахтерши: «Собакам нельзя! С собаками нельзя! Вы что с ума сошли! Режимный объект!»…

Мир такой уютный, и почти родной качнулся перед глазами сталкера в последний раз, расплываясь серой кляксой. Он только почувствовал, что Лиза лижет его руку, в которой тяжелой гроздью лежит какой-то странный предмет. Сфокусировав зрение, Карлос понял, что сидит на земле неподалеку от заваленного лаза в трубу, соединяющую два болота на Янтаре, а в руках у него артефакт — мамины бусы.