Берс-2. И один в поле берс

Глава 27

Глава 27

—…Да я даже в спальне, с закрытым окошком, слышал устраиваемые тобой ночью фейерверки, — строгим голосом отчитывал я пита, вновь восседая на его твердой, как камень, шее. — Вот нахрена, скажи на милость, было так откровенно палиться перед крестьянами? Просил же, сельчан не задирать.

— Муууу!.. — взревел снизу грома-бык, плавными махами раскинутых в сторону крыльев легко поддерживая на километровой высоте начальный сумасшедший разгон.

Но, благодаря еще на земле скастанным стойкам Стального вепря, я ни во время взлета, ни теперь не испытал ни малейшего дискомфорта — невидимый доспех прекрасно справляйся со своей задачей, нивелируя ураганную мощь встречного воздушного потока до легкого сквознячка, приятно освежавшего тело в полете.

— Ты дурочка мне тут не включай! — возмутился я. — Не слышал он такого распоряжения — видали?..

— Муууу!..

— Да, даже если не услышал, — (так-то Зараза мог, конечно, не услышать, я ведь с земли вдогонку ему кричал, когда пит набрал уже приличную высоту, — подумал я про себя, но вслух, разумеется, параллельно продолжал вещать совсем другое) — самому-то догадаться было не судьба: что гадить возле родового дома хозяина — это дерьмо, а не идея!

— Муууу!..

— Ну, конечно, че-то не сообразил… То, так не башка у него, а дом советов — знатоки отдыхают! А тут, прям, писец как сложно было сообразить, что крестьяне за разоренные хлева свои и перебитую скотину потом мне пистон вставят.

— Муууу?..

— Да, открыто бунтовать против барина они не посмели. Но гнилой осадок у людей после беспредела такого стопудово остался. Репутация-то с сельчанами — спасибо суке Стефании! — у меня и без того была неважнецкая, теперь же и вовсе за разбойника с большой дороги в Савельевке принимают. Спасибо, блин, Зараза, удружил! И как мне потом, когда канитель с квестом закончится, с ненавидящими людьми прикажешь уживаться?.. Да ладно мне, это когда еще будет, и побиваться все одно, конечно, будут высокоуровневого барина. А какого сейчас придется тем трем девчонкам, с которыми я ночь провел? Их же, бедняжек, там поедом теперь съедят! — (на самом деле, разумеется, перед отлетом, я поговорил с мачехой о любовницах, и взял с нее обещание: позаботиться о Василисе, Красе и Власе, аки о родных дочерях, пригрозив, что если, вернувшись через неделю, узнаю, что девчонок моих здесь обежали, отыграться тут же на ней и ее сестрах в тройном размере, — но проштрафившемуся Заразе, по понятным причинам, знать об этой моей договоренности было не обязательно) — И все по твоей милости!

— Муууу!.. — в реве пита наконец-то послышались нотки раскаянья.

— Эх, Зараза, раньше головой думать надо было…

— Муууу?..

— Поздно после драки кулаками махать. Теперь осталось уповать лишь на то, что большинство сожранных тобой буренок через недельку-другую воскреснут на родовом алтаре. Все ж таки, ты у нас по рождению зверь Изнанки, и, значит, на твоих жертв запустившийся в княжестве процесс воскрешения должен так же распространяться.

— Муууу!..

— Обожди ликовать-то, это еще на воде вилами писано — чисто мое предположение. Вот когда случится…

— Муууу!..

— Да ты охренел хозяина зытыкать, хамло рогатое⁈

— Муууу!..

— Чему это я там мешаю?.. Ой, ё-ёёё!..

Знакомым до зубовного скрежета нырком пит резко ухнулся вниз, но от кошмарного падения с его гладкой шеи на сей раз меня уберегла сбруя. Основным элементом которой являлась толстенная цепь, со стальными звеньями величиной с мой кулак, закованная на манер не снимаемого ошейника на шее пита. Через верхние звенья (на холке пита) была продета ременная петля из толстой кожи, за которую мне полагалось держаться руками. А снизу (по бокам вокруг горла пита) к звеньям цепи были намертво прикованы рамки стальных стремян, в которых очень удобно во время полета располагались мои обутые в сапоги ступни… И эта придуманная мною лично достаточно громоздкая для человека конструкция была воплощена в жизнь умельцем Петром (после того, как при посредничестве Аленки мы пришли-таки к консенсусу) в кузне меньше, чем за час. Блин, да мы препирались до этого с ним практически столько же времени. Столь потрясающая скорость изготовления заказа была, разумеется, напрямую связана с наличием у опытного кузнеца полного комплекта специфических техник и стоек, использование которых в процессе ковки многократно ускоряло работу мастера…

Удержавшись на шее метнувшегося за добычей хищника, я на сей раз смог наблюдать воздушную охоту Заразы из первого ряда, в мельчайших подробностях.

Было непривычно наблюдать летящий утиный косяк не над головой, как обычно, а под ногами. Вытянувшиеся в струнку друг за дружкой утки величаво парили на распахнутых в сторону крыльях, энергично молотил ими лишь лидер, которому приходилось брать на себя основной удар встречных воздушных потоков и пробивать телом разряженный коридор для отдыхающих за его хвостом последователей.

Я ожидал, что пит сейчас тупо рухнет на этот утиный ряд и, цапнув крякву-другую широкой акульей пастью, удовлетворится содеянным. Однако, питомец смог меня удивить…

Поднаторевший уже в такого рода охоте Зараза, неожиданно чуть сбавив скорость полета, позволил косяку под брюхом уйти на полсотни метров вперед. Потом очередным нырком бесшумно опустился до уровня ничего не заподозривших крякв и, заработав крыльями в режиме форсажа, стрелой понесся на замыкающую птицу косяка… В последнее мгновенье распахнув пасть, грома-бык с налета целиком заглотил пару уток — крайнюю и ту, что летела перед ней. Причем проделал это так быстро, что оказавшиеся вдруг в зубастом капкане птички не успели даже испугаться и предупредить товарок истошным «Кряяя».

Резко погасив ускорение, Зараза энергично заработал челюстями, сосредоточенно перемалывая добычу. Пока жевал и глотал (это заняло у питомца секунд пять-шесть), пит отдалился от косяка на полсотни метров. Но, врубив крылатый форсаж, питомец снова запросто настиг пернатых, и с налета опять филигранно оприходовал за раз пару крайних уток…

Таким макаром, аккуратно подъедая крайних птичек, за минуту мой тихушник исхитрился захомячить аж девять уток, сократив поголовье косяка примерно на треть. Четырежды Зараза лихо заглатывал по паре за раз, и лишь один раз вынужден был довольствовался единичным экземпляром. Этот усеченный вариант случился из-за того, что в утином косяке произошла смена лидера. Намахавшийся изрядно первый номер, отлетев в сторону, пропустил мимо устремившийся за новым лидером косяк и вернулся в строй уже замыкающим. Но, из-за усталости, немного не рассчитал и отдалился от остального косяка на пару метров. Настигший его тут же Зараза, решив не рисковать в погоне за дальней жертвой, аккуратно заглотил аутсайдера в гордом одиночестве.

Идиллия тихой воздушной охоты накрылась медным тазом, когда поменялся ветер, и утки то ли учуяли запах, то ли услышали хлопки гигантских крыльев преследователя. В общем фиг знает че там конкретно запалило Заразу, но заозиравшиеся вдруг кряквы обнаружили на хвосте рогатого хищника и с паническим кряканьем шарахнулись в разные стороны.

Гонятся за одиночными целями неплохо уже заморивший червячка питомец посчитал ниже своего достоинства. Зараза набрал изначальную километровую высоту и прежним курсом понесся дальше к обозначенной мною ему еще в Савельевке цели.