Берс-2. И один в поле берс

Глава 24

Глава 24

Пока разгоняющийся Зараза энергично набирал высоту, я обхватил руками его шею и, сложившись практически пополам, с откляченной на спину питомцу задницей, прекрасно прятался от встречного воздушного потока за массивной рогатой башкой грома-быка. Увы, все изменилось, когда достигший комфортной высоты пит перешел на горизонтальный полет. Выровнявшиеся в одной плоскости тело (с подобранными под живот лапами) и голова рогатого летуна тут же выставили меня под таранный встречный воздушный удар. И, судорожно вцепившись ногтями в роговые пластины шейной брони питомца, я не имел даже возможности прикрыть ладонями слезящиеся глаза.

Шипя матюки сквозь стиснутые зубы, я полностью ослеп и на пару минут впал в ступор, не находя выхода из этого лютого трэша. А ведь мало было удержаться на летящем питомце, им еще нужно было теперь как-то управлять, указывать зверю направление движения, иначе самостоятельно он меня унесет к черту на рога. И вот как, спрашивается, его направлять, когда под гнетом встречного ветра ни глаз не можешь открыть, ни даже шевельнуться.

Зараза же, в своем роговом доспехе, чувствовал себя великолепно. Неспешными махами огромных кожистых крыльев он играючи поддерживал сумасшедшую скорость полета, и таранил рогатым лобешником воздушную стену, как заправский истребитель.

В подтверждение последнего сравнения, рогатый затейник примерно через минуты полторы прямого, как полет стрелы, полета вдруг, резко ускорившись, нырнул на десяток-другой метров вниз и, судя по остервенелому кряканью, заполонившему в конце нырка разом все окружающее меня пространства, решил поохотиться на косяк перелетных уток.

Заполошное кряканье за считанные мгновенья разметалось в разные стороны, и в наступившей снова относительной тишине свиста встречного ветра раздался смачный хруст перемалываемых огромными челюстями пита утиных тушек, подтверждая, что коварная атака большой рогатой «птицы» удалась на все сто.

Не зря в народе говорят: клин клином вышибают. Вот и меня этот очередной стресс (из-за неожиданного «нырка» пита я едва не сорвался с его жесткой шеи) резко вывел из ступора. И лихорадочно заработавший мозг тут же нашел выход из, казалось бы, совершенно безнадежной жопы.

Кастовать даже первую, самую простую стойку Стального вепря пальцами лишь одной левой руки оказалось писец как непривычно. Но правую добавить в помощь я никак не мог, удерживаясь ее одной и подбородком на шее по новой набирающего высоту Заразы. К счастью, со второй попытки удалось активировать защитную технику, и развернувшийся передо мной тут же воздушный щит стал рассеивать львиную долю встречного воздушного потока.

Я смог наконец-то оторвать руки от заразиной шеи и протереть кулаками слезящиеся глаза.

Пока промаргивался скоренько скастовал пальцами уже обеих рук вторую и третью стойки Стального вепря и, сформировав таким образом вокруг тела полный воздушный доспех, полностью распрямил спину, впервые с начала полета приняв вертикальное сидячее положение.

Но прежде, чем позволить себе наконец насладиться видом раскинувшихся под ногами просторов, следом за защитной техникой (полный комплект которой стал быстро опустошать Резерв маны) я скастовал еще и пятую стойку Крыла бабочки и, лишь восстановив таким макаром баланс убывающей-пребывающей маны, перешел в режим беззаботного зрителя.

— Охренеть! — невольно вырвалось у меня от открывшейся с километровой высоты грандиозной панорамы внизу, с фоном из гигантских кожистых полотнищ, синхронно вздымающихся и опускающихся по обе стороны от меня.

Из-за воздушного доспеха, возглас мой, ничуть не искаженный встречным ветром, тут же достиг ушей питомца, и Зараза в ответку разродился довольным ревом:

— Муууу!..

— И куда, бро, скажи на милость, ты путь держишь? — строго спросил я чересчур самостоятельного летуна.

— Муууу!.. — беззаботно проревел Зараза в ответ.

— Че значит: просто крылья проветриваешь⁈ У нас квест, между прочим, наиважнейший! И время по минутам практически расписано! Что за безответственное поведение?..

— Муууу!..

— Э-э! Ты кого душнилой назвал, дельтаплан рогатый!

— Муууу?..

— Че дельтаплан такое, интересуешься? Ну это, как бы тебе, дружище, объяснить… Э-э, Зараза, ты зубы-то мне не заговаривай. Сперва с маршрутом давай-ка определимся.

— Муууу!..

— Что значит: определился давно? Сам же только что…

— Муууу?..

— Фига се, шутник, мля… И че, может хозяина тоже уже в курс введешь: куда путь держим?

— Муууу!..

— Домой на побывку слетать, оно, конечно, дело хорошее. Но мы из-за сегодняшних приключений, считай, весь свой выходной на них и профукали. А граф просил с квестом ускориться. Так что…

— Муууу?..

— Да, разумеется, мне тоже страсть как охота дома побывать. Но я ж те объясняю… Э-э, бро, ты че удууумааа-ААА!..

Сорвавшийся вдруг в крутое пике Зараза энергично заработал крыльями и стрелой понесся вдогонку за очередным перелетным косяком, появившемся ниже параллельным с нами курсом. Но если в предыдущий раз, даже крепко обнимая из-за встречного ветра его шею, я едва с нее не сорвался, то сейчас, расслабившись из-за действия защитной техники, я, разумеется, не удержался и вывалился с резко ухнувшего вниз летуна.

И с отчаянным воплем ужаса полетел вниз с километровой высоты, наблюдая за неумолимо приближающимися полем.

Эти секунды свободного падения навсегда врезались в мою память. Я окончательно уже смирился с мыслью, что сейчас неминуемо разобьюсь, и даже не сразу сообразил, что произошло, когда примерно в полусотне метров от земли оказался вдруг подхваченным неожиданной широкой лентой страховки, до хруста ребер стянувшей мне грудь, и подбросившей за подмышки меня обратно вверх.

А потом я неуклюже плюхнулся на шейные роговые пластины пита и, проигнорив вспышку боли в прищемленных кокошках, разразился истерическим хохотом…

Очухавшись от шока, я понял, что той спасительной широкой лентой, выдернувшей меня на последней секунде из лап костлявой, оказался, по всей видимости, заразин язык. Но вот как совершивший этот трюк питомец смог одновременно удержать в пасти еще и туши пойманных уток? — на этот вопрос у меня до сих пор нет разумного объяснения. Меж тем, характерный хруст птичьих костей, перемалываемых крепкими челюстями по новой набирающего высоту питомца, сидя на его шее, я слышал очень отчетливо.

— Охотник, блин, — пропыхтел я, устраиваясь на жестком сиденье поудобнее. — Чуть не угробил хозяина своего, засранец. Нужно сбрую какую-нибудь сюда, на шею, наладить, а то, ежели не успеет в другой раз подхватить… А этот следующий раз, чую, стопудово не за горами…

— Муууу!.. — взревел возмущенно проглотивший добычу питомец.

— Да верю я, верю, что ты быстрый. Но с упряжью летать на тебе мне будет все же поспокойнее.

— Муууу?..

— Куда летим?.. Да давай уже следуй дальше по намеченному маршруту.

— Муууу?..

— Мало ли, что я говорил. А вот сейчас передумал. Надо упряжь тебе наладить, а мне стресс снять. Дом для этого — самое оно.

— Муууу!..

— Да не ошейник, собачий я на тебя надеть собрался, а упряжь.

— Муууу!..

— Повозмущайся еще тут у меня, умник!.. Скажи лучше: долго нам еще до дома-то лететь?

— Муууу?..

— А кто знает?

— Муууу!..

— Половину расстояния уже примерно пролетели? Лихо, однако. Пешкодралом бы часов восемь добирались.

— Муууу!..

— Ну да от скромности ты точно не помрешь.

— Муууу!..

— Лети, давай, не отвлекайся!

— Муууу!..