Берс-2. И один в поле берс

Глава 10

Глава 10

После затянувшихся на несколько часов переговоров с графом, Псих не стал докучать мне обычными тренировками на арене и позволил сразу завалиться на боковую. Но под Озарением феникса, разумеется. Из-за чего, вместо нормальных снов, я часа три кряду в малейших деталях наблюдал со стороны рывок из чердачного логова шлусера, после злосчастного касания рогами Заразы сигнальных нитей-канатов. И каждый раз неизменно происходило одно и то же: паукообразный монстр, проломив стену чердака, мгновенно сканировал дюжиной антрацитовых глаз площадку вокруг алтаря, и следующий тут же его «плевок» паутиной в питомца практически сливался со стремительным, неотразимым прыжком твари в моем направлении.

Из раза в раз я отчаянно пытался предпринять какие-то контрмеры, чтоб увернуться и выскочить из-под атаки прыгучего чудовища. Но гигантский восьминогий прыгун, словно читая мои мысли, каждый раз корректировал свой прыжок аккурат в направлении моего «спасительного» рывка. Что бы я не делал, результат неизменно оказывался одним и тем же: падающая сверху гигантская тень накрывала меня, и я призывал в руку топор для отчаянного обмена со стражем смертельными ударами… Эта адская карусель вертелась до тех пор, пока после очередной (бог весть какой по счету) попытки переиграть шлусера мне в голову, наконец, не пришла спасительная идея. Приняв, что на алтарной площадке уклониться от атаки паукообразной твари у меня нет ни единого шанса, я предположил: что у меня появился бы шанс фатально удивить оппонента, если б в момент появления стража из логова я находился не ниже и выше его. То бишь, время, потраченное на бестолковый осмотр опутанного сигнальными «нитями» алтаря, использовал, чтоб аккуратно забраться на крышу дома, и оказаться над чердаком-логовом твари.

Скорректировав тут же мои воспоминания, с учетом появившейся сумасшедшей идеи, техника Озарение феникса позволила мне следующий рывок потревоженного Заразой стража встретить на краю крыши — аккурат над разлетающейся в щепки стеной чердака. Мгновения, которое вырвавшаяся на оперативный простор тварь сканировала площадку вокруг потревоженного алтаря, с лихвой хватило мне для броска топором по скоплению черных гляделок на левом (ближайшем ко мне) краю хитиновой морды. С пары метров промахнуться было невозможно, «выстрелившее» практически в упор широкое и острое, как бритва, лезвие легко сокрушило тонкий хитин перемычек между глазами твари, превратив россыпь глянцево-черных горошин в сплошное кровавое месиво. Заверещавшая от боли тварь изнанки попыталась неуклюже развернуться, чтоб дотянуться когтями лап и ядовитыми жвалами до обидчика, но я, разумеется, не стал дожиться окончания этого маневра шлусера и, ощутив снова в ладони тяжесть вернувшегося топора, из шестой стойки Изумрудного берса обрушил свой самый сокрушительный удар снова по раскуроченным левым глазницам твари.

Этот повторный удар ожидаемо стал смертельным для монстра, и затрясшийся в агонии страж, сорвавшись с нитей своей паутины, мешком рухнул на землю.

Добившись от меня победного результата, техника Озарение феникса перестала тут же терзать мой разум бесконечными повторениями схватки со шлусером, и я наконец провалился в спокойный крепкий сон, без сновидений. Жаль только насладиться им мне довелось недолго…

Как заранее было оговорено, Псих разбудил меня за четверть часа до рассвета. Причем проделал это гад весьма оригинальным способом, переместив мою спящую тушку с мягкой кроватки прямо на дно подводья Омута силы. Где сонливость и зевоту мгновенно смыло с моего лица тысячами кубометров воды в прямом смысле слова.

Едва не захлебнувшись, я каким-то чудом смог в экстренной ситуаци с первой попытки безукоризненно скастовать четвертую стойку подводной техники, над которой накануне безрезультатно бился целый час. И на волне заслуженной эйфории, на рекордные двадцать минут получил возможность беззаботно резвиться в водной толще, вдыхая появившимися жабрами бурую донную воду, как обычный воздух. По идее, следовало, конечно, практиковаться дальше в освоении следующей, пятой стойки Омута силы, но че-т лениво было. Я решил подарить себе короткую передышку. А чутко уловивший мое настроение наставник, в кой-то веки, оставил меня в покое и не стал выносить мозг нравоучительной болтовней.

Когда время действия четвертой стойки Омута силы подошло к концу, и жаберные щели за ушами сомкнулись обратно в обычную кожу, я решил (в ущерб прокачки Выносливости) избавить себя от грядущего болезненного удушья и, сохранив благоприятное впечатление от беззаботного подводного барахтанья, прямо их подводья хранилища шагнуть сразу в реальный мир.

— Вот дерь-ми-щщще! — брезгливо отфыркиваясь и отплевываясь, пропыхтел через мгновенье я, уже сидя задницей в грязной луже, куда меня буквально смыло с алтаря коварно ударившей в спину волной из долбанного подводья.

В предрассветном сумраке по-прежнему облепленные паутиной деревенские дома выглядели фантасмагорической декорацией к фильму ужасов. А вот на единственной деревенской улице паутины за ночь стало, как будто, в разы меньше. Она все еще местами свистала и торчала длинными клочьями и гирляндами с заборов и веток деревьев, но сплошной стены белесого непролазного безобразия нигде уже и в помине не было. И свисающие вдоль улицы остатки паутины теперь больше напоминали без системы развешенное, где придется, на просушку нерадивой хозяйкой постельное белье.

— Муууу!.. — восторженным ревом и приближающимся топотом копыт приветствовал мое возвращение заждавшийся снаружи питомец.

— И я рад тебя… — дальнейшие слова моего ответного приветствия оказались бесцеремонно оборваны длиннющим языком подскочившего пита.

В очередной раз вопиющим образом запрудив свои вонючим «помелом» мне все лицо, питомиц лихо прыснул сгусток слюны в мой приоткрытый рот и, аккуратно тряхнув моей головой, вынудил тут же эту гадость проглотить.

— Тьфу! Зараза! Какого хрена ты вытворяешь⁈ — отчаянно заорал я, отталкивая вонючий язык и вскакивая на ноги.

— Муууу!.. — укоризненно попенял мне рогатый громила, отскочив, от греха, в сторону.

— Я те дам му!.. Тьфу, блин!.. Ну-ка сюда иди, дрянь такая!

— Муууу!..

— Да не буду я тебя бить!.. Тьфу, блин! Гадость!.. Просто разобраться раз и навсегда хочу, чтобы впредь такого больше не…

— Муууу!..

— Че-че⁈ Я разрешил?.. Да ты совсем страх потерял, благодетель недоделанный⁈

— Муууу!..

— Не гони! В прошлый раз я чуть не помер, когда ты мне вот так же… — на сей раз договорить не дали загоревшиеся вдруг перед глазами строки системного лога:

Внимание! За поглощение вами вытяжки из шлусера, вам начисляется: +1 к параметру Ловкость, и дополнительно предлагается к освоению техника Рывок батута.

Офигеть! Снова собранная питом вытяжка сработала. Да еще как! Помимо роста параметра, бонусом прилетела даже новая техника! — и мне просто до дрожи захотелось вернуться тут же обратно в хранилище и, отложив на часик поход к следующему алтарю, сперва плотно заняться изучением щедрого подгона. Но, увы, блокировку на повторное посещение хранилища никто не отменял. — Чертов откат! Блин, да мне хотя бы узнать, че собой представляет этот загадочный Рывок батута. Теперь же от любопытства подохну нафиг!..

— Муууу?.. — из навеянной щедрой системной плюшкой задумчивости меня вывел обеспокоенный рев грома-быка.

— Братан! Иди ж скорей ко мне! Дай я расцелую твою чудесную рогатую морду! — раскинув в стороны руки, я шагнул к питомцу.

Но озадаченный такой резкой переменой настроения хозяина Зараза, на всякий пожарный, предпочел попятиться назад.

— Ну и хрен с тобой, образина бестолковая, — фыркнул я и, отвернувшись от пита, направился к останкам растоптанного за ночь грома-быком панциря шлусера, на ходу призывая из пространственного кармана контейнер…

Увы, чуда не произошло. И выплеснутый на останки стража «кисель», не изменив начального мышиного цвета, без ценного мутагена втянулся обратно в «дуло» контейнера. Приключившемуся фиаско имелось сразу два логичных объяснения. Во-первых, с момента гибели стража прошла целая ночь, и за это достаточно продолжительное время из старого трупа мутаген мог попросту без остатка выветриться. Во-вторых, страстное желание Заразы лакомиться свежими трупами тварей, наверняка, напрямую было связано с поглощением, при этом, питом чужого мутагена. И именно высококачественный мутаген стражей позволял Заразе впоследствии вырабатывать из поглощенной биомассы ценную вытяжку для меня. Вывод: львиную долю мутагена из шлусера за ночь стопудово выжрал мой прожорливый грома-бык.

— Муууу?.. — заинтригованный моими манипуляциями над останками стража, Зараза переборол-таки свои опасения и приблизился ко мне.

— Да вот, понимаешь, пытался штуку одну полезную из трупа стража вытянуть. Да не вышло у меня ничего. Слишком долго он уже здесь лежит, — пожаловался я рогатому товарищу и, осененный внезапной идеей, тут же продолжил: — Судя по изрядному сокращению паутины на улице, сдается мне, Зараза, ты за ночь неоднократно отходил от трупа стража. А связано это было, наверняка, с охотой на докучливых детенышей шлусера, которых в домах деревенских расплодилось тьма-тьмущая. Только вот че-то не вижу я тушек перебитых тобой пауков. Колись, обжора: неужто и их всех схомячил?

— Муууу!..

— Тогда веди, хомяк, показывай, где заначку из перебитых мелких тварей оставил.

— Муууу?..

— Не жмоть, бро. Все одно сожрать их уже не успеешь. Мы ща отсюда в рейд к следующему алтарю ломанемся. А по дороге, как обычно, ты до отвала свежатиной обжираться будешь.

— Муууу, — по-деловому мотнул головой грома-бык, указывая направление движения, и первым, торя дорогу через паутину, клоками свисающую еще кое-где вдоль улицы, быстро повел меня к своему схрону.