Белый Шиповник и Черные Ягуары

ГЛАВА 21

В эту среду занятие по защитной магии стояло у их группы не первой парой, а четвертой, посқольку им предстояло наконец-то испытать свои защитные плетения на практике, что требовало привлечения стихийников, у которыx, разумеется, первая пара была занята.

Увидев на полигоне бытовиков широко улыбающегося Ренца, радостно сообщившего ей, что именно его группа будет заниматься с группой Инсы, девушка совершенно не удивилась. И даже не стала интересоваться, как парню это удалось, тем более, что Ферг тут же раскрыл карты, сообщив, что поучаствовать в разрушении чужих усилий стремятся практически все стихмаги, но эту честь предоставляют только лучшим группам магистратуры, поскольку здесь важно не воздействовать на защищенный объект как можно сильнее, а сделать это именно с той силой, с которой требует преподаватель, что не так-то просто. Какая группа с какой будет работать, ректору и деканам безразлично, так что Ренц просто попросил их старосту, чтобы тот указал конкретно шестую группу третьего курса, и они без проблем получили согласие.

Конечно, настоящих домов на полигоне не было, бытовики работали с макетами, которые хоть и были всё-таки побольше, чем те, которыми они пользовались в аудитории, но всё равно заметно меньше обычных домов. Размером где-то три на четыре ленса и высотой вместе с двускатной крышей ленса два с половиной, они выглядели практически как настоящие, внутри даже стояла мебель: кровать, стол, стул и небольшой шкаф. Между макетами были установлены какие-то хитрые защитные энергетические барьеры, так что воздействие стихий на один из них не должно было повредить другим. Помимо деревянных домиков на полигоне имелись и кирпичные, но группа Инсы пока должна была тренироваться только с деревянными, защиту кирпичных и каменных строений они еще не пpоходили.

Αн Меренья дал своим студентам задание поставить на тренировочные домики защиту от урагана силой в пять баллов. Поскольку домиков было всего двенадцать, а студентов — двадцать два, работали по очереди, и так как делил студентов ан Меренья по алфавиту, Инса и Терд попали в первую партию, а Ките пришлось ждать своей очереди.

К защите своего домика Инса подошла очень тщательно, проверив и перепроверив каждый элемент по несколько раз. Она справилась за отведенные сорок минут и, сообщив преподавателю, что у нее всё готово, замерла в ожидании проверочного урагана, не сомневаясь, что устраивать его будет Ренц.

Со своей обычной сияющей улыбкой Ренц встал примерно в десяти ленсах от Инсиного домика, подняв руки, прочел заклинание и стал направлять стихию воздуха на макет, постепенно усиливая воздействие.

Когда прошло около десяти минут, а домик всё еще стоял, Инса уже обрадовалась, что у нее всё получилось, но тут у него слетела крыша, вылетели окна и снесло дверь, и когда после команды преподавателя «Достаточно!» Ренц прекратил воздействие, девушка удивленно и расстроенно спросила у ана Меренья:

— Где я ошиблась? Я ведь всё проверила, неужели я что-то пропустила?

Тяжело вздохнув и осуждающе покачав головой, преподаватель ответил:

— Нет, студентка Ларисентсен, вы всё сделали правильно. Α вот студент Дарсинссо, в нарушение моих указаний, сначала усилил воздействие до шести баллов, а потом, когда ваша великолепно сделанная защита, рассчитанная всего на пять, устояла, — и вовсе до семи. Так что вам я тему засчитываю, а вот студента Дарсинссо лишаю допуска к тренировкам бытовиков до конца семестра, о чем сегодня же сообщу его декану.

— Но зачем он это сделал? — растерянно спросила Инса у ана Меренья, старательно отводя взгляд от Ренца, видеть которого в данный момент ей совершенно не хотелось.

— Вероятно, не смог вынести, что девушка с третьей категорией дара успешно противостоит его усилиям разрушить её защиту, — с саркастической улыбкой ответил преподаватель и добавил, обращаясь уже к Ρенцу: — До этого момента я был уверен, что стихмаги всегда очень бережно относятся к своим избранницам. Но вы, студент Дарсинссо, продемонстрировали мне, что из этого правила существуют исключения, во всяком случае, если задето самолюбие.

Ан Меренья снова повернулся к Инсе и, сочувствеңно посмотрев на нее, сказал:

— Вы, студентка Ларисентсен, можете быть свободны. И не расстраивайтесь так, я надеюсь, что студент Дарсинссо всё же не совсем безнадежен и сумеет не только осознать свою ошибку, но и не повторить её в дальнейшем.

Сдерживая злые слезы, Инса почти бегом отправилась в общежитие бытовиков, опасаясь, что Ρенц бросится за ней. Но донесшаяся до нее следующая фраза преподавателя Инсу успокоила:

— Α вас, студент Дарсинссо, я пока не отпускал, вам следует восстановить учебный макет, если не хотите, чтобы ваш декан получил от меня уже полноценную жалобу, которая может закончиться для вас недопуском к соревнованиям, как неспособного контролировать себя.

К тому моменту, как Инса закрыла за собой дверь комнаты, плакать ей уже расхотелось. Но злость осталась, как и нежелание видеть Ренца и говорить с ним. Поэтому девушка не только отключила звонок магофона, но и отменила допуск Ренца в общежитие бытовиков, поскольку не хотела, чтобы он поджидал её где-нибудь по дороге в столовую или снова стоял под дверью комнаты.

Прикинув, что Кита пробудет на полигоне еще не меньше сорока минут, а Терд, скорее всего, останется её ждать, Инса решила позвонить Икену. С мамой она разговаривала каждый вечер, а вот с братом не общалась нормально уже несколько дней — у него как раз были каникулы, поэтому Икен постоянно был занят и отделывался буквально парой фраз. Но сегодня ей повезло — он был дома и тоже соскучился. Болтая с братом, Инса вспомнила, что ей до сих пор никто так и не рассказал, кто же был виноват в том приступе Икена, вызванном дымом пустынной полыни, и какое наказание понес виновник происшествия. Спросив об этом брата, девушка с удивлением узнала, что это был вовсе не кто-то из парней, которые, как помнила Инса, весьма прохладно восприңяли появление конкурента, перетянувшего на себя внимание большинства одноклассниц. Это оказалась девушка, некая Сита, которая отказалась объяснять учителям причину своего поступка и была отстранена от занятий до конца учебной четверти. Кроме того, если она вновь будет замечена в нарушении дисциплины, её пообещали вообще перевести в специальный интернат для несовершеннолетних, неспособных контролировать дар. Конечно, у Инсы была идея насчет того, почему эта Сита так поступила, но обсуждать её с братом она не стала — Икен не любил, когда заводили разговор о том, что он нравится девочкам. Он почему-то ужасно стеснялся того, чем многие на его месте гордились бы. Однажды Инса всё-таки поинтересовалась — отчего так, и брат объяснил, что ему неприятно внимание девочек, вызванное одной лишь его симпатичной внешностью, как будто бы для них он просто еще одна куколка, а не живой человек. Инса считала, что он не совсем прав, что неправильно считать, что всем девочкам нравится в нем только это, но Икен был в этом вопросе непоколебим и переубеждению не поддавался. Зато это печальное происшествие неожиданно поспособствовало тому, что одноклассники наконец-то приняли новичка в свой круг, потому что «все девчонки — дуры, и нечего на них обращать внимание». Сомнительное утверждение, конечно, зато у Икена появились приятели, общением с которыми он и был так занят в последние дни, что не мог выбрать время, чтобы нормально поговорить с сестрой. Это было действительно здорово, и Инса была очень рада за брата, который не только делал успехи в контроле над даром, но и нашел новых, пусть пока еще не друзей, но тех, кто вполне мог ими стать.

Подробный рассказ Икена занял довольно много времени, так что когда в комнату вернулась Кита, Инса только-только закончила разговор и еще не успела даже чайник вскипятить.

— Ну как всё прошло? — поинтересовалась она у подруги.

— Нормально, моя защита выдержала, — радостно улыбаясь, ответила Кита.

— А у Терда как? И где он, кстати?

— И у Терда всё получилось, хотя с крыши и слетела пара кусков черепицы, ан Меренья тему ему засчитал.

Кита замолчала, и Инса недоуменно переспросила:

— Так где он сам-то?

— Ну, — замялась подруга, — мы решили, что до ужина он побудет у себя.

— Понятно, — вздохнула Инса, — вы подумали, что я тут рыдаю.

— А ты не рыдала? — заинтересованно спросила подруга.

— Представь себе, нет. Когда уходила с полигона, действительно чуть не расплакалась, но потом плакать мне как-то расхотелось. А вот злость на этого самовлюбленного паршивца никуда не делась. Всё-то всегда он должен повернуть по-своему! Всё-то всегда должно быть так, как их великолепие Корренц Дарсинссо пожелает! Всегда-то и везде он должен быть на первом месте! Знаешь, мне надоело. Не хочу его больше ни видеть, ни слышать, ни вообще знать!

— Ну, — осторожно начала Кита, — мне кажется, что ты всё-таки несколько преувеличиваешь.

— Разве? А по-моему, я наконец-то окончательно поняла настоящую цену этому типу и его разговорам о высоких чувствах.

— А он говорил о чувствах? — не сдержала любопытства Кита.

— Вот именно — говорил. Он, знаешь ли, много чего мне уже наговорил. Вот только его поступки говорят куда громче слов, и притом говорят они совершенно другое.

— Нет, ну всё-таки, может быть, зря ты так разозлилась? Ну, не сдержался он сегодня, азарт его взял, забылся.

— Ты правда веришь, что этот расчетливый парень, который даже знакомство со мной продумывал, как будто это военная операция, забылся, поддавшись азарту? Прости, но я в это ни за что не поверю. Ан Меренья прав — Ρенца просто задело, что я, всего лишь девушка, да ещё и со слабым даром, сумела сделать в магии что-то, с чем он не смог справиться. Ущемленное самолюбие и оголтелый шовинизм — вот что им двигало, а вовсе не безобидный азарт!

— Мне всё-таки кажется, что ан Меренья зря так сказал, да и вообще, я думаю, он специально тебя провоцировал на ссору с Ренцем.

— Да ладно! Ты еще скажи, что ан Меренья в меня влюблен без памяти и ревнует!

— Нет, конечно, — сразу же отказалась от такой идеи Кита, — но обычно он так себя не ведет и личных замечаний студентам не делает.

— Тут ты, пожалуй, права, — была вынуждена согласиться Инса. — Но мы ведь раньше не видели, как он со стихмагами общается. Не исключаю, что он их терпеть не может, благо, есть за что, вот и цепляется к ним по малейшему поводу. Но это нисколько не отменяет того, что Ренц поступил со мной просто гадко. И знаешь, Кита, это было по-настоящему больно. Не так, как тогда, когда он вытащил меня из катакомб, тогда я просто злилась и всё. А сейчас он сделал мне больно. По-настоящему, понимаешь? Когда я думаю об этом, у меня вот здесь, в центре груди, появляется такая тянущая боль, будто там дыра, такая ноющая рана, и всё внутри сжимается. И я чувствую себя как беспомощная маленькая собачка, которую пнули ни за что, просто безо всякой причины. Когда любят, так не поступают, Кита. Только не так. Не пинают походя, не задумываясь о том, какую боль могут этим причинить!

— Я понимаю, но, может, он всё-таки, ну, как-то нечаянно?

— Да он всё время так! — надрывно выкрикнула Инса. — Вчера мы не пошли в катакомбы, потому что ему, видите ли, надо было позаниматься, сегодня вот это, а что будет дальше, а? И ведь он знал, прекрасно знал, как меня выматывают эти сны, я говорила ему, не один раз, и он вроде бы всё понимал, но как дошло до дела, мои переживания оказались менее важными, чем его подготовка к занятиям!

— Ну, мы с Тердом ведь тоже не пошли, — справедливости ради вставила Кита.

— А вы, в отличие от него, и не знали, насколько мне тяжело даются эти полусны-полувидения. А если бы знали, я думаю, не отказались бы разок не подготовиться к занятиям, чтобы пойти со мной. Я не люблю жаловаться, поэтому и не стала вам всё в красках расписывать. Α ему рассказала, понимаешь?! Доверилась ему, рассказала о своих слабостях. И что он сделал? Он наплевал на это. Это же несерьезно, это же всё женские глупости, высосанные из пальца проблемы. Не стоит о таком и беспокоиться! Это же не ему больно! И знаешь что? Если это у него такая любовь, то в Темную бездну его вместе с его любовью!

— А про любовь — это ты просто так говоришь, или он уже тебе признался? — спросила Кита.

— Ну признался, ну и что? — вяло отмахнулась Инса. — Это всё слова, а слова ничего не стоят, если они не подкреплены соответствующими поступками. А я больше так не могу, просто не могу это больше терпеть и всё.

— Но нельзя же вот так просто взять и бросить парня, қоторый тебя любит, не дав ему ни единого шанса!

— Да, это будет далеко не просто. Попробуй ещё от такого отделайся, он же упертый! — невесело хохотнула Инса.

— И всё-таки, я думаю, что принимать такие резкие решения сейчас не стоит, — примирительным тоном заметила Кита. — Ты расстроена и вымотана из-за всей этой истории с призраком и темной магией…

— И не могу рассуждать здраво? — продолжила за подругу Инса.

— Ну, я не совсем это имела в виду…

— Но что-то вроде того, да?

— Да, — решительно заявила Кита. — Можешь на меня обижаться, но я уверена, что всё это просто какое-то чудовищное недоразумение, и Ренц ничего такого не имел в виду.

— Знаешь, — немного помолчав, ответила Инса, — пусть это прозвучит жестоко, но мне всё равно, имел он это в виду или не имел. Для меня разница между злонамеренным негодяем и бесчувственным чурбаном — чисто умозрительная, если в итоге они поступают одинаково. Мне не важно, он так поступает, потому что всё понимает, и ему плевать, или потому, что ничего не способен понять, ведь результат-то один. В общем-то, если он меня совсем достанет, я могу вернуться в Стадстрен, я ведь сюда приехала ради Икена, а у него уже вполне всё наладилось и с ясновидением, и с новыми друзьями, так что ему мое присутствие поблизости больше не требуется. Мне будет очень жаль расставаться с тобой, такой прекрасной подруги у меня никогда в жизни не было, да и Терд — отличный парень, но я не железная. Пусть я и Белый Шиповник, но не стальной же шип в конце-то концов!

— Не делай этого! — Кита чуть не плакала. — Если будет совсем плохо, мы что-нибудь придумаем, ты только не уезжай!

— Эй, ты чего, перестань! — Инса бросилась к подруге и крепко её обняла. — Этот план только на самый-пресамый крайний случай. Конечно, мы найдем способ, чтобы до этого не дошло!

***

На следующий день, когда Инса вместе с друзьями возвращалась в общежитие с занятий, её снова поджидал курьер «МагМиг», но на сей раз не с букетом, а с небольшой темно-синей картонной коробочкой, сантиленсов двадцать пять в высоту.

— Что там? — строго поинтересовалась девушка.

— Цветы, — ответил курьер и в доказательство протянул ей накладную, где было написано «элеффарский ландыш».

Что это за цветок такой, Инса не знала, но поскольку это явно был именно цветок, расписалась в накладной и забрала коробочку.

Когда они с Китой вернулись в комнату, Инса открыла коробочку и действительно обнаружила внутри цветок в горшочке, накрытом стеклянным колпаком. Он и правда был похож на очень крупный ландыш, но цветки его были нежно-розовыми и посверкивали на свету золотистыми искорками.

— Ух ты. Элеффарский ландыш! — восхищенно выдохнула Кита.

— Да, красивый, — довольно равнодушно сказала Инса и поставила цветок на стол.

— Ты не понимаешь! — не унималась подруга. — Это же магический цветок!

— Ну и что? — не поняла Инса.

— А то, что он показывает, как к тебе на самом деле относится тот, кто его подарил.

— Да ладно! Никогда о таком не слышала.

— Если не веришь, пойдем в библиотеку и посмотрим в справочнике, — обиженно ответила Кита.

— Да, верю я тебе, верю, — успокоила её Инса, — просто я и правда никогда о таком цветке не слышала. И как же именно он это показывает?

— Ну, цветом. Вот только я не знаю, какой цвет что означает.

— Значит, после обеда идем в библиотеку, нам всё равно нужна та брошюра про заклинания для чистки посуды.

Если библиотекарь и удивилась интересу студенток с бытового факультета к справочнику по магическим растениям, то виду она не подала. Так что, получив справочник, подруги устроились в читальном зале, решив посмотреть его прямо здесь, чтобы не таскать туда-сюда довольно тяжелую книгу.

Раздел про элеффарский ландыш оказался чуть ли не самым большим. К счастью для девушек, составитель справочника был человеком логически мыслящим и сгруппировал имеющиеся варианты расцветки не по выражаемому отношению, а именно по цветам. Розовый цвет означал романтическую любовь.

— Вот видишь, — сказала на это Кита, — он и правда тебя любит.

— Честно говоря, я в этом не сильно-то и сомневалась. Но как я уже говорила, чувства сами по себе ничего не значат, — парировала Инса. — И вообще, может это еще и не от него, карточки-то никакой не было!

— А от кого? — удивилась Кита.

— Ну мало ли, вдруг у меня завелся тайный поклонник.

— Нет, — не согласилась подруга, — как раз тайный поклонник непременно бы приложил карточку с какой-нибудь такой фразой, чтобы ты сразу поняла, что это не от Ренца.

— А может, это такой хитрый план: я думаю, что это от Ренца, благодарю его за подарок, а он ничего такого не дарил — сцена ревности, мы ссоримся, ну и всё такое?

— Ну и фантазия у тебя, подруга! — засмеялась Кита. — Но я думаю, что карточки нет, потому что элеффарский ландыш говорит сам за себя. Зачем еще что-то добавлять?

— А по-моему, извинения бы тоже не помешали, — фыркнула Инса и, еще раз внимательно посмотрев на картинку в справочнике, добавила: — Мне вот кажется, что вот этот вот розовый всё-таки безо всяких искорок. Может, они тоже что-то значат?

— Вполне может быть, — согласилась Кита, — давай искать дальше.

И действительно, они значили. Они значили такое, что Инса несколько раз перечитывала нужную страницу, не в силах поверить. Золотистые искорки на элеффарском ландыше означали, что тот, кому его подарили, для дарителя самый дорогой человек на свете.

А Ρенц в тот день так и не пришел. И не позвонил. И даже коротенького сообщения не прислал.