Барон фон дер Зайцев

Глава 19

Событие пятьдесят пятое

Увидеть пролитую братиком кровь не довелось. А, они оба братики. Ну, увидеть, как один братик проливает кровь другому и освобождает место Иоганну для постройки трона объединителя двух баронств, не получилось. А ведь шло уже всё к этому. Кисель провернул замечательный финт. Он показал рубящий удар справа налево и сверху вниз настолько демонстративно, что Генрих даже и не сомневался, что это обманка. Тем не менее, ему пришлось отреагировать, он приподнял меч, последовал рывок Юргена к барону, и удар горизонтальный, куда-то поперёк живота. И на это барон среагировал, он резко бросил свой клинок вниз, попади, и мог бы перерубить бастард Киселя. Нет такой стали, которая выдержит удар кромкой по подставленному плашмя клинку. Ну или согнётся, или переломится. Это не фантастика с мечами с непонятной молекулярной заточкой — это обычная жизнь, да ещё средневековье с плохой сталью. Не перерубил. И не погнул. А всё потому что Юрген и не собирался никого рубить, он ещё сделал шаг к барону и подставил тривиальную подножку братику, толкнув его плечом, через выставленную ногу.

Инвалид грохнулся всей своей плотной накаченной тушкой в утоптанную землю двора с хеканьем и хрюканьем.

И видимо устал, как кошка с мышкой, играть с братцем Кисель, он отступил на шаг и замахнулся мечом, чтобы обрушить его на голову поверженного врага, но тут в открытые ворота ворвались два всадника на взмыленных лошадях и один из них пронзительно свистнул, как настоящий Соловей-разбойник. Даже с переливом. Даже с коленцами. Разгорячённый битвой Юрген не сразу среагировал. Пришлось Иоганну даже подтолкнуть красавчика, чтобы он вынырнул из кровавых грёз. Совсем легко, а то ещё напридумавает потом чего.

Юргена фон Кессельхута толчок и действительно лишь слегка качнул, и он, состроив зверскую рожу, что с выбитыми зубами и жёлтыми уже синяками под глазами, делало её ещё страшней, крутанулся к пацану.

— Вона чё! — ткнул пальцем в Соловья Иоганн, ай, думкопф, не понимает же по-русски Кисель, — Этот Saukerl (сукин сын) чего-то свистит и требует внимания. Я бы не стал отвлекать тебя, хер Юрген, но вдруг чего важное скажет. Свистел громко.

Барон между тем поднялся с земленавозного покрытия двора и принял своё любимое вертикальное положение с опорой на меч.

— Херы! Я прискакал с Митау (город Елгава), её осаждают литвины и повстанцы жемайтцы. Они уже разграбили окрестности Шавли (город Шауляй) и осадили и его тоже. А ещё их отряды разъезжают по всей округе и грабят наши поселения и малые замки. Вам всем лучше уйти в Ригу. До Митавы всего дневной переход, а на лошади можно за три часа домчать. Что я и сделал. Я направляюсь в Ригу сообщить эти вести архиепископу. Меня зовут Георг фон дер Венкхейм. У меня баронство к югу от Митау. Оно захвачено и сожжено повстанцами. Моя жена Гертруда и двое детей убиты. Прощайте херы, мне срочно нужно сообщить новости комтуру Риги и архиепископу.

Всадник на вороном запалённом жеребце развернул его и двое вестников исчезли со двора замка.

Митау? Иоганн местную географию знал ну очень так себе. Но раз Георг фон дер чего-то там сказал, что конь может за три часа домчать, а так дневной переход, то это в тридцати, может, в тридцати пяти верстах или километрах южнее. И они с юга движутся на север. Получается, вполне завтра могут в его ворота постучаться.

— Кто там?

— Это я почтальон… ай. Это я бандито-ганстерито. Давай яйки, млеко, пух, пух.

Не весело.

— Хер барон? — Иоганн пробился к Генриху фон Лаутенбергу, — Может ну его эту братскую бойню, тут настоящие враги к нам в гости движутся?

— Фридрих фон Цоллерн — комтур Риги мой хороший знакомый. Нужно срочно выдвигаться к нему. Он пошлёт сюда войско, — чуть более пафосно, чем следовало, заявил барон.

— Как там его Геор фон дер Винк…

— Венкхейм, я знаком с ним, — поправил Иоганна Юрген, — но мальчик прав, барон доберётся до комтура раньше нас. А вот то, что сюда будет отправлено войско, я не верю. Они запрутся в Риге. Им дела нет до наших мелких замков. Отбиться в Риге гораздо проще, чем здесь в голом поле. Даже не так, чем здесь среди лесов. Эти повстанцы вооружены луками, они перестреляют любое войско из кустов. А на сражение не выйдут. Нужно, как и сказал фон Венкхейм, уходить срочно в Ригу.

— И бросить замок на разграбление⁈ — пискнула мачеха.

М-м-м. Ну, всё ценное можно вывезти. Там ценностей-то на пару сундуков. Ладно, на пару пар. Кони и оружие — вот что в самом деле ценность. Оружие погрузить на коней и в Ригу. Иоганн уже хотел было поддержать Марию, но тут вспомнил о трёх дорфах — сёлах на его земле. Там сотни и сотни мужчин, женщин и детей. И они все не будут в Ригу запущены. А хозяйство? Всё разграбят и сожгут литвины с жемайтинцами. Да и пойдут ли крестьяне в Ригу?

— Мы принимаем бой! — ну, это про себя, — А разве нельзя организовать оборону в замке, а в Ригу, конечно за помощью послать, — Иоганн глянул на Юргена, как тот на такое предложение отреагирует.

— Четыре старика, безногий и я, вот этим ты собираешься отбиться? — рыкнул на глупого мальчишку Кисель. Чуть преувеличил. Из арбалетчиков трое и правда ветераны, а вот Димка вполне молодой.

— Перун со Степаном почти выздоровели. Вон, у барона шестеро воев и сам он. Повстанцы не пойдут к его баронству, не взяв наш замок. Да и не получится у тебя дядя отбиться в своём замке, там даже стен нет, — Иоганн и сам не понял, чего это он развоевался, только бросать замок и сёла на разграбление и уничтожения не хотелось.

Событие пятьдесят шестое

— Десять? Ты хочешь вдесятером защищать замок от сотен врагов.

— Чего уж десять. Всех собрать будет пятнадцать, тех кто воевал, и в трёх дорфах полста взрослых мужчин наберём. Уж камни со стен кидать или кипяток лить…

— А если осада, чем их кормить, а где камни, а где брать дрова на кипячения воды? Нет, Иоганн нужно уходить, — заботливо так, как маленькому и неразумному, объяснил Кисель. Хотя почему как? Он и есть маленький. Даже тринадцати нет.

— Они же тут всё сожгут? — заревела мачеха.

Иоган посмотрел на барона, тот из чувства противоречия сейчас должен высказаться за оборону замка.

— Крестьяне, — вдруг раздался голос фон Бока, — крестьяне не смогут себя защитить.

— Их надо на плотах переправить через реку. И чтобы тихо там сидели. Тогда их там не найдут, — ни хига себе! Это Герда предложила. Десятилетняя девочка!

— Сын Перуна Яков отличный лучник, — вдруг раздвинув арбалетчиков вышел вперёд Отто Хольте, — А я воевал с жемайтцами лет двадцать назад. Был арбалетчиком. Думаю, стрелять не разучился. В оружейной есть пять хороших арбалетов и два очень дорогих и мощных турецких лука. Они составные с костяными пластинами. Один дать Якову, второй его брату Сергию. Он похуже стреляет, но со стены в человека попадёт точно.

— Развоевался старый, — хмыкнул Юрген, но никто его не поддержал. Насупилось высокое собрание.

Ну и понятно теперь барон решил действовать в пику Киселю.

— У меня Хельмут хорошо стреляет из арбалета. Я согласен с тобой, Иоганн, нужно обороняться в замке. И нужно, как сказала эта Zicke (коза), на плотах переправить всех людей на тот берег. Да, дорфы пограбят, но не имея плотов и не зная, что крестьяне перебрались за реку литвины туда не полезут.

— Спасибо тебе, брат! — бросилась обнимать Генриха мачеха.

— Сам ты козёл, — буркнула Герда.

— Toelpel (болван), — прошипел Кисель, — Хорошо, я тоже останусь защищать замок. Я умею стрелять из арбалета.

А куда ему деваться. Трусом в глазах потенциальной жены выглядеть не хочется, опять же баронство ему целое нужно, а не разграбленное. Ну и честь, если она у него есть.

— Нам нужно поспешить. Желательно на тот берег не только людей переправить, но и скотину, а то потом люди будут голодать. Да и мы тоже. И в первую очередь нужно переправить дестриэ, — вполне разумный совет подал Хольте.

— Тогда нужно не плоты делать, а мост наплавной. В начале петли, где река петлю делает, у того камня большого… там всего метров пятьдесят… ай меньше двухсот футов. Собрать длинный плот вдоль берега и отпустить дальний конец и течение само развернёт его и наведёт переправу, — не ну, а чего не попрогрессорствовать. Или он не попаданец? Осталось только залегендировать такое нетривиальное знание, — Это мне отец рассказывал, что так русские всегда через реки переправляются.

— Русские? Умный способ. Я пошёл собирать мужчин, мост сам себя не построит, — и Отто Хольте поспешил к конюшне.

Ну, правильно, на коняке быстрее все три дорфа объехать.

Иоганн поманил к себе Ганса Шольца.

— А ты что думаешь, Alte Knochen — «старые кости» — ветеран? — нравилось сержанту, когда его свои так называют.

— Драпать от пердунов мне не по нутру, — сморщился ветеран.

— Почему…

— Так они один горох жрут, натрескаются его с молоком и бздят весь день, да и всю ночь.

— Да я не про это, зачем тебе умирать, собрал своих, да увёл Ригу защищать?

— Я воин. Меня сюда послали защищать замок, и я буду его защищать. А Furzer (пердунов) я не боюсь. Даже, если их целая толпа.

— Посмотрите в оружейной арбалеты и луки, если лучше ваших, то возьмите. Сейчас я сыновей Перуна, да и его самого приведу. Посмотрим, правда ли они лучники.

Перун с Семёном попались Ивану Фёдоровичу навстречу. Быстро в королевстве Датском вести разносятся. Они были без доспехов, видимо знали, что день в запасе есть, и шли просто новости узнать.

— Быстро! — Семён махнул рукой в сторону леса. Действительно, там уже два топора стучало, а ведь и пятнадцати минут не прошло, как управляющий ускакал в село.

— Давно вас не видел. Что со здоровьем? — ответил кивком на поклоны барончик.

— Хотелось бы лучше, но со стен побьёмся. В конной стычке вот рановато, — оба бледными там или осунувшимися сильно не выглядели. У Перуна серые круги под глазами были, но этот-то вообще с того света вернулся.

— Мне управляющий сказал, что у тебя сыновья лучники? — кивнул головой в сторону села Иоганн.

Перун кивнул.

— У нас составные турецкие луки есть в оружейной, веди их, пусть испробуют.

— Знаю. Я их сам у янычар отбил. Знатные луки. Там к ним и тетива шёлковая должна быть витая. Сейчас Яшка с Серегой прибегут, я уже за ними послал. И Андрейка Саввы тоже стрелец знатный, турецкий ему может и не по силам, а с Яшкиного хорошо бьёт.

— Стоп. А сколько сыновей дружинников способны уже замок защищать? — вдруг просиял Иоганн. Там ведь полно пацанов, или мужей даже, кому пятнадцать стукнуло. На Руси, да и здесь в Ордене пятнадцать лет — это совершеннолетие.

— За тем и идём. Собирать новиков нужно и в оружейной подбирать доспехи. Не ратников, конечно, но и не пахарей, семнадцать человек. Ну и пятеро чуть помоложе, но тоже с лапотниками, что сюда идут, совладают.

— Здорово! Веди их. Сразу и пойдём в оружейную.

Событие пятьдесят седьмое

Как там у Аркадия Гайдара: «Эй же, вы, мальчиши, мальчиши-малыши! Или нам, мальчишам, только в палки играть да в скакалки скакать? И отцы ушли, и братья ушли».

К вечерним сумеркам успели много чего сделать. Успели срубить сто сосен, распилить их на три четырёхметровых бревна и сбить или, когда гвозди и скобы кончились, связать из них вдоль берега наплавной мост. В сумерках и, тем более, в темноте переправляться не решили. Люди ещё может и пройдут, а вот скотина. На тот берег переправилось только десяток взрослых на обычных плотах и пару десятков пацанов. Они ещё по свету переправились. В их задачу входит шалаши готовить. Нижние ветви у сосен посрубать, шалашиком поставить и, ну уж чем придётся и найдётся, перекрыть.

— Водоросли попробуйте, там сухие есть. Вполне вместо соломы сгодятся, — посоветовал им Иоганн, провожая на тот берег реки Аа.

Ещё экипировать успели всех новиков. Двадцать три человека. Двадцать третьим стал староста Кеммерна Георг. Тоже пришёл в дружину вступать. А чего, с радостью взяли, всё же опытный воин. Кольчуг на всех хватило, как и разного вида шеломов от русских конических, с которых будёновки рисовали, до немецких вёдер. Даже турецкие ерихонки три были. Да, доспехи разномастные, но не значит — плохие, как раз всё наоборот. И у турок, и у литвинов забрали лучшие.

Смотр войска получился на заглядения. К этим двадцати трём плюсом четверо арбалетчиков, присланных архиепископом, им тоже и доспехи, и оружие подобрали получше. Ещё плюсом шестеро кутилье барона. Да сам барон. А ещё Кисель со слугой Петерсом. Ну и два обитателя замка приоделись. Отто Хольте вышел в очень дорогом доспехе, явно не на свои деньги покупал, в бою взял и доспех брата Александра надел тощий Мартин фон Бок. И последними встали два русских ратника Семён и Перун. Итого сорок человек. Ну, много надо повстанцев, чтобы замок с таким количеством защитников взять.

Отдельно от прочих сидел на своей коляске тюфянчей Самсон. Рядом пушка деревянная и бочонок с порохом. Тут же куча щебёнки, что пацаны наносили с межи. Ладно, не щебёнки, просто мелких и средних камней, никто специально не дробил. Сколько уж сможет та деревянная пушка сделать выстрелов, неизвестно. Но придумку, как её в первый раз использовать уже Иоганн выдал. Смотрел же фильм «1612». Там ворота открываются и в рыцарей летят книппеля. Книппелей нет. Пусть в открывшиеся ворота жахнет каменным дробом деревянная пищаль. Ничем не хуже книппелей. Очень мало сейчас в мире мелких замков, где артиллерия есть. Может это вообще единственный на весь мир. У целых государств всего по нескольку пушек. Сюрприз будет литвинам и жемайтинцам.

Барон Генрих фон Лаутенберг, впрочем, совсем восторгов Иоганна не разделя.

— Это необученные пацаны, которые не принимали участия ни в одном бою. Нет опыта, нет, умений, нет слаженности. Возможно, с простым крестьянином или мастеровым, да даже охотником, твои люди и справятся, но насколько я понял, фон Венкхейм говорил о литвинах, то есть, о настоящих воинах, рыцарях. Да поможет нам Дева Мария, наша заступница.

— Der Onkel (Дядя), нужно послать разведку на юг хотя бы на несколько лиг. Мы тут перегоним всех людей к морю, а окажется, что эти повстанцы к нам на идут, — решил сменить тему Иван Фёдорович. Ну, что он дебил и не понимает, что четырнадцатилетний пацан взрослому опытному рыцарю не соперник. Но это в поле на лошади или в битве на мечах, а вот стрелять из арбалетов со стен, или кипятком того рыцаря поливать. Такой бугай, как пятнадцатилетний сын погибшего вместе с отцом Ивана Захарова, Стёпка, легко котёл один опрокинет на головы врагов.

— Пока ты ругался с die Halbschwester (сводная сестра) Базилисой, я уже двоих послал, — хмыкнул барон.

Точно. Василиса пристала как банный лист, чтобы и ей выдали шлем и дали лук. Настоящая воительница. Валькирия, донерветер. Пришлось выделить. Иоганн специально нашёл самое большое ведро, наверное, шлем брата Гришки. Называется эта штука Топфхельм (нем. Topfhelm — «горшковый шлем»). И его конечно же не надевают прямо на голову. Это огромная вещь и надевают его на другой шлем. Как помнил Иоганн брат надевал его поверх бацинета. Это такой купольный шлем с бармицей.

Плечи семилетней девочки вошли в топхельм, но это её ничуть не смутило, и она повелела отнести его к ней в комнату.

— Когда разбойники нападут я его надену, — гордо сообщила она Мартину фон Боку, выбрав того в оруженосцы.

Рука у монаха расстриги полностью зажила, он щеголял в кольчуге и старинной сервильере, шлем чем-то на бацинет похожий, но полукруглый сверху, без конуса.

— И когда разведчики вернутся?

— Когда найдут врагов.