Барон фон дер Зайцев

Глава 13

Событие тридцать седьмое

Как там у Гайдая в «Кавказской пленнице», кто нам мешает, тот нам поможет.

Это Иван Фёдорович, лёжа на телеге, потрясывался на неровностях дороги, смотрел на редкие облака и думал о водорослях. На землях баронства их сотни тонн. Он попытался расчистить кусок пляжа, чтобы добраться до янтаря. Пацаны из Русского села пришли с граблями, позаимствованными у родителей, сломали пару штук, и чуть не побили от злости умника барончика. Точно влетит теперь от отцов или старших братьев, если отцы погибли вместе с бароном. Пришлось опять отвлекать главплотника Игнациуса от изготовления рукомойников и отремонтировать пацанам грабли и даже парочку для себя «уговорить» сделать. Грабли сейчас чисто деревянные, даже зубья, и кузнец, к счастью, не нужен, плотника вполне достаточно.

В общем, затея не удалась. Водоросли слежались, перепутались, высохли, и даже, можно сказать, спрессовались. Никакими граблями, тем более, деревянными, и в руках десятилетних пацанов, их не растащить. Даже железными не растащить.

Вот сейчас попаданец и вспоминал, что знал о водорослях и их применении. Не хотят сгребаться, будем использовать. Йод можно отбросить — здесь, в Балтийском море, ламинарии нет. Так что не стоит даже вспоминать, что он читал или слышал о получении йода из водорослей, а потом ещё и сложный химический процесс получения спиртового раствора йода, можно не напрягаться.

Дальше. Одно время Иван Фёдорович арендовал полуразрушенный склад и с помощью самодельного станка выпускал шлакоблоки. Длилось это не очень долго, предприятие металлургическое, которое бесплатно предоставляло ему шлак и песок отработанный, закрылось. Почему бесплатно, да просто всё, завод этот литейный, точнее заводик вывозил это добро на свалку, платил за утилизацию и за аренду машин, а тут сами забирают. Директор с радостью договор подписал. И даже иногда рабочими помогал перетащить добро.

Ну так вот, в интернете, разыскивая способ удешевить шлакоблоки, мало ли в стране умельцев, которые бесплатно делятся информацией, Иван Фёдорович наткнулся на статью, перевод статьи, где говорилось о добавке в глину до тридцати процентов измельчённых водорослей при производстве пористого кирпича. Ну, где на Урале водоросли брать в промышленных количествах. Забыл тогда предприниматель об этой статье, а вот сейчас вспомнил. Теперь водорослей хоть…

Так и ещё одну вещь сразу Иван Фёдорович припомнил. На строительной выставке около десяти лет назад слышал от специалиста компании, выпускающей поризованные крупноформатные блоки, что они в глину добавляют мелкодисперсные опилки. Опилки при обжиге сгорают, образуя поры. Их по объему немного, но это в какой-то доле уменьшало теплопроводность и вес кирпича. Почему вместо опилок нельзя использовать измельчённые сухие водоросли.

Ставим птицу. Поризованный кирпич. И, кстати, так ведь и не узнал он про белую глину. Срочно этим нужно заняться.

Есть ещё один интересный факт, связанный с водорослями. Они дают кучу золы. Раз в пять больше, чем дрова. Это он в какой-то попаданческой книге вычитал. Проверить не сложно. Большая часть водорослей на пляже сухая. Золу можно вывозить на поля. Лучше удобрения и не бывает. Но в той же книге говорилось, что и химсостав там в полученной золе другой. Это не карбонаты калия, как в обычных дровах, в золе водорослей их минимальное количество, там карбонаты натрия. И что это даёт. Да просто вагон всяких полезных возможностей. Если делать мыло с помощью поташа, то получишь жидкую субстанцию. Шампунь. А вот если там будет натриевая щёлочь, то мыло получится настоящим — твёрдым. Продавать жидкое мыло можно, но серьёзную часть прибыли съест тара. Кувшины, там, или горшки. Так и объём ведь большой. С большей охотой человек купит маленький кусок твёрдого мыла, чем большой кувшин жидкого.

Ставим птицу. Производство дорогущего твёрдого мыла.

А ещё стекло. Во всём мире варили очень долго, так называемое, поташное стекло. Не было соды. К песку добавляли поташ, изготовленный из золы, читай карбонат калия. А поташное стекло более тугоплавкое и чуть зеленоватое в отличие от содового. Песка эвон сколько у него. Где-то есть белая огнеупорная глина. Почему не построить печи и не заняться производством стекла?

Ставим птицу. Стекло содовое.

Тогда Иван Фёдорович не поленился и проверил автора, набрал в поисковике химический состав золы от сжигания водорослей. Так и оказалось. Но табличка вышла комплексная, там многие растения присутствовали. И одна строчка Ивану Фёдоровичу в глаза бросилась. Максимальное количество карбоната натрия получается при сжигании лебеды. Что-то под двадцать процентов. Нужно посмотреть у народа на полях. Возможно для мыла лучше золу лебеды использовать? Хотя… Лебеду собирать, сушить надо, а водорослей, вон, горы.

Стекло и кирпич можно пока отложить. Глину найти сперва надо. А вот вывоз золы на поля и производство твёрдого мыла можно попробовать. Тем более, он видел сколько отходов у рыбаков в Риге. Тонны. И всё это выбрасывается.

Вопрос только в доставке золы через реку Аа. Сейчас пацаны переплывают примерно семидесятиметровую реку на двух небольших плотах. Туда ёмкости для золы не поставить. Нужно делать большие плоты, а ещё лучше налаживать паромную переправу. Течение у Аа незначительное. Всего-то и нужно полтораста метров толстого корабельного каната и два неподвижных ролика железных на противоположных берегах.

И обо всём этом теперь можно не просто мечтать, а даже планировать можно. Во-первых, появилось у него немного денег, а во-вторых, появился надёжный, на первый взгляд, канал сбыта янтаря. Произошло это так.

Событие тридцать восьмое

Ещё до отъезда в Ригу Иоганн к реализации янтаря подготовился. Крупные и средние камни он отдельно в маленький мешочек положил. Потом перебрал оставшиеся и выбрал пару десятков покрупнее и прозрачные. С комарами или муравьями так и не попалось ни одного. В основном камешки были не прозрачные, от белого почти, точнее, цвета топлёного молока, да тёмно-коричневого. Эти жёлто-прозрачные он тоже в отдельный мешочек убрал.

После того, как Георг застукал его, и Иоганн ему признался, староста Кеммерна не схватил мешок с янтарём и не бросился его тут же обменивать на серебро. Сказал, что подумает, что можно сделать, но один с таким добром точно не попрётся. Жизнь она одна. Легко можно вместо серебра заработать сталь и под рёбра.

Мачеха долго торговалась, но всё же купила себе два куска ткани, льняную голубую и светло-коричневую шерстяную. Пока они добрались до постоялого двора, наступил обед и на голодный желудок фрайфрау Мария ехать отказалась. А потом отказался Георг. Сообщив, что пока они соберутся, пока выедут из города, уже вечер начнётся, и к дому уже в темноте придётся добираться. Лето к концу приближается и темнеет уже рано. А дороги и днем-то не спокойны, а уж в сумерках точно жди беды. Святой отец старосту поддержал и большинством голосов решили переночевать на постоялом дворе ещё раз, и уже утром тронуться.

Только Иоганн поднялся в комнату, которую делил с преподобным Мартиным, как туда просочился староста.

— Покажи. Есть у меня одна идея, Иоганн, но там много не возьмут, нужно получше выбрать. Главное, что там безопасно.

Барончик из запрятанного уже под лавку мешка достал эти два отдельные мешочка. Бывший воин высыпал на пол крупные камни, присвистнул и сложил обратно. Потом то же самое проделал с прозрачными. Тут свистеть не стал. Кивнул, собрал, сунул оба мешочка за пазуху и ни слова не говоря вышел. Почему на пол? Так стола не было в крохотной комнатушке со щелью вместо окна. Всей мебели — две широкие лавки у стен.

В панику Иван Фёдорович не ударился и гонять, вернётся или нет староста, и принесёт ли деньги, не стал. Ну, он ведь как-никак наследник и почти хозяин баронства, а во-вторых, лучше взять десять раз часть, чем один раз всё. Опять же, семья у человека. Пусть староста за работу сколько-то серебра себе оставит.

Преподобного не было, он пошёл к какому-то своему знакомому священнику рижскому узнать, чем и как серьёзно заболел архиепископ. На жёсткой лавке, бросив под голову мешок с тёплой одеждой, взятой на всякий случай, Иоганн пролежал, размышляя о том, что же теперь будет с опекунством, пару часов. Даже задремать успел, но был мухами разбужен. Они свободно залетали в каморку через бойницу и норовили, сделав круг для рекогносцировки, приземлиться обязательно на подставленную физиогномию. И лучше на нос. Попробуй тут поспи.

Староста пришёл какой-то взъерошенный. Кивнул на лавку, где лежали одежды священника.

— Ушёл узнать про архиепископа, — поднялся Иоганн, ощупывая взглядом Георга. Мешочков при нем не наблюдалась. Неужели удалось?

— Прицепились ко мне двое, как только я вышел из ворот постоялого двора. Может янтарь и ни при чём? Просто видели, как мы на рынке дорогие ткани покупали. Пришлось покрутиться по городу, — староста сунул руку за ворот пурпуэна (пурпуэн— короткая куртка с узкими рукавами) и вынул небольшую деревянную шкатулку. Сантиметров десять на десять и глубиной сантиметров пять.

— Чего это? За янтарь⁈ — ошалел Иоганн. Ну резьба по дереву красивая, но ему не красота нужна, а серебро.

— Марки. Я к скупщику ходил, что у нас мясо зимой берёт. Он как-то в разговоре обмолвился, что зять у него в гильдии оружейников, занимается ножнами для дорогих мечей. И сами ножны дорогие, с каменьями. Почти ювелир. Вот я к скупщику и пошёл. И повезло, зять как раз у него был. Я им и показал каменья твои. Тут семь марок. Огромные деньги. Себе я одну уже взял. Всего сторговались за восемь марок и пять шиллингов. Пять шиллингов я скупщику за содействие хотел отдать, но он отказался. Мол чужого не надо, лучше побольше мяса к зиме приготовьте. Я тогда на них тебе того голубого материала на котту купил, Мария сошьёт, она знатная мастерица. Видел я как ты на голубую материю смотрел и облизывался.

— Спасибо, конечно, — Иоганн открыл шкатулку. Там действительно лежало семь монет. Здоровых таких. Раза в два больше серебряных рублей николаевских. И тяжёлые. Прямо вес ощущаешь в руке. — Это много или мало за янтарь?

— А я знаю? Наверное, если нескольких ювелиров обойти или на рынке встать и торговать, то можно дороже продать. Ясно что воспользовался нашим незнанием оружейник. Но это очень большие деньги. Один ласт (1200 кг) ржи стоит три марки. Конь неплохой семь марок.

— А что с остальным янтарём? — Иоганн достал из-под лавки мешок, развязал и показал Георгу.

Тот достал горсть, поперекатывал с ладони на ладонь.

— Оружейник Михаэль сказал, что если будет ещё янтарь, то купит. Этот похуже, конечно. Но предложить-то никто не запрещает.

— Ладно, в следующий раз. Слушай, Георг, мне бы, чтобы с пацанами расплатиться, пфенниги нужны. Разменять бы пару марок?

— Нет. Уже темно скоро будет. Тоже в следующий раз. У меня есть в Кеммерне немного, около сотни, пфеннигов, выдам пока, а там сочтёмся.

— Договорились.

Событие тридцать девятое

Герда, получив целую горсть мелких чёрных монеток, плечиками пожала.

— Нет дзинтарса. За два последних дня только пару горстей мелочи, — она передала маленький мешочек Иоганну, — и мальчишки ругаются. Им старшие велят заканчивать. Уборка яровых начинается.

— Понятно. Мне парочка всего нужна. Хочу с ними вместе попробовать водоросли сжечь.

Стояли они у ворот замка и продолжить разговор — договор не получилось. В ворота въехало двое всадников. Вообще, бардак полный, там, не так уж и далеко, на юго-западе, громыхает восстание, там идёт война, которую Иван Фёдорович точно знает, что рыцари проиграют и поляки с литовцами захватят приличный кусок страны, правда, новый великий магистр Тевтонского ордена, сменивший убитого татарами Ульриха фон Юнгингена, вернёт все земли, все кроме Жемайтии. А раз не будет Жемайтии, то Ливония потеряет общую границу с Пруссией, а его замок окажется чуть ли не на границе. Так вот, там война и восставшие, читай разбойники, а в замке из защитников только безногий тюфянчей Самсон. Ворота настежь открыты, заезжай и бери, чего нужно. Некому защищать. Семён с Перуном пока не бойцы, хоть оба уже встают. Только от этого никакой пользы. Сражаться они не могут. Ложку в руках еле держат. И не наймёшь воев. Хольте говорит, что у него денег хватит только на еду. Пока ещё урожай этого года продать удастся. А про то, были ли у отца спрятаны деньги, он ничего не знает. Мачеха тоже не знает ничего про деньги. Или оба врут. Как проверишь?

Теперь ещё и приток янтаря закончился. Ну и явно слишком много надежд на него Иоганн возложил. Семь марок не маленькие, как оказалось деньги, но десяток воев точно не нанять. Так ещё и этих найти надо. Война.

Заезжающих Иоганн узнал. Первым ехал Кисель. Он же Юрген фон Кессельхут. Поди не узнай его. Едет на их лошадке вороной и крупногабаритной Галке, и кудрявые каштановые волосы за ним на ветру развеваются. Как и тонкий шёлковый алый плащ — мантия за плечами, надетый поверх зелёного котарди (Котарди — узкий кафтан до середины бедра). Прынц, мать его, на чёрном кон… на чёрной кобыле. Вторым ехал его слуга, вороватого вида летгал Петерс.

Не так-то хорошо, что это эти двое, а не шайка разбойников… Или лучше шайка разбойников? От тех теоретически можно отбиться. От этого родича точно не получится. Эвон подняв хвост пистолетом уже выбегает мачеха навстречу. У окна что ли сидела, как положено принцессе и принца дожидалась⁈ Даже на шею фрайфрау Мария Киселю бросилась. Правда, узрев рядом Иоганна, отцепилась и книксен изобразила. Следом степенно спустилась датчанка, тоже присела, а потом вся троица исчезла в донжоне.

Иоганн такую версию не рассматривал. Думал, что опекун их разорять будет. А если не так? Если вот так? Кто мешает этому безземельному какому-то там по счёту сыну барона фон Кессельхута, которому в наследство даже кота в сапогах не положено, окрутить его мачеху. В смысле, он видимо уже окрутил, а теперь ещё и женится. Женщины, конечно, не наследуют майорат. Им там вроде какая-то малая доля положена. Но! Это если есть законный наследник… И он есть. Вот он стоит и в носу пакля насована. А если этот наследник утонет в реке? Или с крыши донжона упадёт? Это полный капец. И тогда опекун… Ну, чёрт его знает. Но времена военные, замок чуть ли не на границе без охраны. Давай, дорогой Юрген принимай баронство, приноси присягу, набирай кнехтов и рули тут. И принявший такое решение архиепископ будет совершенно прав. Война и граница.

Кто виноват — понятно. А вот, что делать, Ивану Фёдоровичу было совершенно непонятно. Он — двенадцатилетний пацан. Ему не справиться с этим взрослым, обученным драться на мечах, воином.

— Ты идёшь⁈ — дернула его за рукав Герда, явно не впечатлённая принцем Киселём.

Точно, они же собирались на пляж. Иоганн хотел посмотреть есть ли там совершенно сухие водоросли, и чтобы они не в общей куче лежали, а небольшой кучкой, а то поджечь не сложно, а как потом, если весь пляж вспыхнет, тушить. А потом на реликтовый сосновый лес перекинется. Через реку огонь не переберётся и баронству ничего не угрожает, но устраивать пожар на своих землях не хотелось.

— Сейчас возьму трут и кресало.

— Есть у меня, пошли, — рыжая бестия ткнула пальцем себе в пузу. Там висел кошель. Ясно. Там не деньги, а спички современные. Ох-хо, что из этой рыжей вырастет.

Плот рассчитан на четверых. Вчетвером и отправились. Пацаны. Загорелые до черноты получили от Герды монетки и, просияв, заработали самодельными вёслами, как энерджайзеры с литиевыми батарейками. И минуты не прошло… как все были мокрыми.