Барнар — мир на костях 2

Глава 15

Розгальд восседал на троне, подпирая голову рукой. Нечеловеческие жёлтые глаза его бесчувственно искрились при свете. За сводчатыми окнами, обвитыми кованым железом, щебетали тихо птицы, будто они боялись нарушать покой правителя. В одном из трёх каминов лениво горело пламя. Но короля уже никогда и ничто не могло согреть. Расписные двери, по бокам которых стояли высоченные мраморные статуи родителей Улфгарда и Розгальда, приоткрылись. Внутрь с важным видом вошёл дворецкий в белоснежных гольфах и в вышитой золотой нитью ливрее.

— Ваше Величество, — он с таким усердием прижал во время поклона голову к своей груди, что явственно выступил второй подбородок. — Миледи желает войти.

Правитель Дормана едва заметно кивнул, и дворецкий тут же со своим каменным лицом прильнул к двери, чтобы распахнуть её и придержать. В высокий зал чуть ли не бесшумно вошла Тисса. Только ткань её чудесного изумрудного платья приятно шуршала. Королева не надевала больше корсет. Живота же под пышным нарядом ещё не было заметно. Изумрудные цвета всегда придавали ей нежный и беззащитный вид. Лицо имело естественный оттенок. Болезненная бледность прошла. И королева решила в тот день не использовать румяна и пудру. Кожа являлась полностью чистой и открытой, как у младенца. И только бы другие женщины поняли, скольких процедур ей стоила такая привлекательная натуральность.

Тиссе наносили множество масок из глины и из травяных паст, чтобы кожа сияла и была упругой. Миледи хотела ласки. Она желала своего мужа. Разумная сторона ей подсказывала, что ничего не выйдет и что Розгальду совершенно сейчас не до этого. Слишком многое изменилось… Но в её влюбленном сердце всегда будут храниться самые прекрасные моменты их близости. Жена правителя не могла просто сдаться и опустить руки.

Кроль же хорошо знал, что у супруги прекрасный вкус. Он понимал все уловки, с помощью которых та всегда вызывала в нём страсть. Розгальд же и без них всегда хотел Тиссу и думал о ней непрестанно, хоть в разгар битвы. Но только не сейчас…

Когда супруга чего-то хочет, то принимает вид, совершенно противоположный задуманному. Она не выглядела возбужденно. Наоборот, придала себе возвышенный образ. Только Тисса могла в своём взгляде спрятать трепет и волнение и вместо этого глядеть глазами беззаботного ягнёнка, резвящегося в поле. Ей казалось, что никто не знает о её чарах и безобидных уловках. О том, как тонко она продумывает диалоги в голове наперёд, чтобы подвести к тому, что нужно. Но Розгальд прекрасно знал её натуру. И он даже слегка улыбнулся, понимая, что та и не догадывается. В её наивности и в женской мудрости воистину было нечто великолепное. Король любил в Тиссе всё: начиная от кончиков волос и заканчивая её душой. А вот у него души уже нет. Его смерть, которая являлась для других вурдалаков просто иной, более могущественной жизнью, сводила с ума.

Ему хотелось сорваться с места и припасть губами к её точеным, словно из хрусталя, изящным ногам в лёгких туфлях. Но Розгальд не мог. Он почему-то её боялся. Вернее, страшился того, что столкнётся с пустотой в собственном сердце. Король лишь любовался женой, будто прелестной картиной хорошего художника. И не имел права касаться той руками, дабы не оставить следов на драгоценном полотне. Правитель Дормана решил запомнить их совместную жизнь в самых достойных тонах. Но не собирался возвращаться к этому, так как сам уже был совершенно не тем. Хотя безумная плотская страсть горела в нём ярче звёзд.

Дворецкий тем временем незаметно выскользнул из помещения, оставив королевскую чету наедине. Розгальд поднялся с места и подошёл к Тиссе, подавая свою руку. Она лёгким движением ладони ухватилась за него.

— Прогуляемся немного в оранжерее? — жена мельком взглянула на него снизу вверх и вновь отвела глаза, стараясь не выдавать своей задумки раньше времени. — Наступили холода. А в зимнем саду всё как летом.

Розгальд не совсем хотел идти с ней в самое отдалённое и безмолвное крыло дворца. Так как это были её собственные покои, и никому не допускалось входить в теплицы Тиссы. Супруга черпала в них душевные силы от красивых ароматных цветов, и её успокаивал фонтан, установленный специально для неё. Она сама занималась многими посадками в оранжерее. Садоводство было её отдушиной. Там она могла размышлять обо всём, пребывая в умиротворенном настроении. Только для выполнения более сложных работ, супруга впускала слуг в сад. И правитель понимал, что там-то она и попытается его соблазнить. Он видел в её лице тоску по нему, как бы та не старалась скрыть. Однако он не мог избегать общения со своей законной супругой и матерью наследника. Если бы так продолжалось, то это бы причинило ей боль. Розгальд же старался, наоборот, обезопасить Тиссу от себя.

— Ты о чём-то конкретном хотела со мной поговорить? — спросил муж, пока они не спеша направлялись по галерее в крыло королевы.

Но миледи не ответила, сделав вид, что не расслышала. Розгальд знал, для чего это было. Она давала ему время, чтобы он исправил свое непростительное поведение. Так как каждый уважающий себя джентльмен первым делом говорит при виде леди комплимент, а потом уже идёт иной разговор. Король осознавал, почему когда-то влюбился в неё с такой неимоверной лёгкостью: Тисса очень сладко играла с ним, и ему это нравилось. Вместе они словно актёры, исполняющие роли в нетленной драме о любви. Но самым главным являлся тот факт, что, несмотря на игру, чувства их были абсолютно искренними друг к другу. Это театральная постановка, в которую врываются с головой по обоюдному согласию. И со сцены уходят тоже одновременно, вдвоём. У Розгальда же дернулся глаз, когда он подумал о будущем.

— Милая, ты всегда выглядишь чудесно, — он постарался вложить в свой голос бодрые нотки, но в них проявлялось его внутренняя тревога насчёт их отношений. — А сегодня твой лик мне напомнил сладко пахнущие белые рододендроны из летнего палаццо твоей матушки.

Краем глаза правитель Дормана заметил, как губы у супруги быстро шевельнулись и вновь застыли. Словно она пыталась скрыть улыбку.

— Благодарю, дорогой! Мне приятно это слышать, — ответила заготовленной фразой та.

Они спустились по невысокой лестнице, ведущей в коридор, над которым трудились самые умелые зодчие. Тисса любила красоту. И попросила выстроить для неё непохожий на всё остальное, свой неповторимый мир. Лучшие архитекторы Дормана трудилось над покоями королевы и над всеми переходами с её стороны. Всюду виднелись консоли в форме волчьих голов с сияющими камнями в глазницах. Своды потолков украшали яркие фрески с изображением завораживающего океана. В окнах же румянились нежно-розовые витражи, отчего солнечный свет, проходящий через них, наполнял пространство чем-то сказочным и призрачным.

Королева и сама напоминала своим видом нимфу из старинных песен. Её бежевая мантилья из тончайшего органди под цвет туфель, державшаяся на серебряном гребне с опалами, спадала робкой волной на плечи и спину. Розгальд глядел на обнажённую шею и ключицы и видел, как пульсируют её сосуды, скорее даже слышал. Ему хотелось целовать эту кожу, а жестокий, кровожадный инстинкт вампира говорил ему впиться в неё клыками.

Когда они вошли в оранжерею, то там было полно сочной зелени, но не так уж много цветущих цветов. Местами выглядывали пушистые белые цветы и куполообразные голубые. В фонтане со статуей богини Алу, мирно смотревшей в направлении севера, журчала негромко вода.

— Посидим? — жена ласково его спросила.

Розгальд же мечтал умчаться подальше, чтобы не причинить ей зла.

— Да, Тисса, конечно. Только мне скоро нужно возвращаться к делам.

— Хорошо, я как раз хотела о них с тобой поговорить.

Правителя это слегка удивило. Он ожидал от неё страстного напора, но никак не серьёзного разговора. Все-таки супруга сумела в очередной раз его надуть. Как только ей это удавалось, тот не понимал.

Тисса привела мужа к ореховым резным скамьям, стовяшим напротив её самых любимых цветов, которые она часто ставила у себя в покоях. Это были малиновые левкои с душистым медовым ароматом. Увидев лишь раз, их, уже невозможно было забыть никогда. То же самое можно сказать и о первой встрече короля с супругой.

Старший брат подбирал ему жену сам. Таков закон. Улфагрд составил список из самых знатных семей, относящихся к древним именитым родам. Туда также включались девушки из Хайриана, так как их прошлое имело общее начало. Улфагрд думал о том, что такой союз бы не помешал. Но Розгальд без сомнений выбрал Тиссу. Остальные либо были страшные и полные, либо совсем глупы. Хотя в их времена женский ум не особо ценился. Но в Тиссе чувствовалась житейская мудрость, и Розгальд решил, что для невесты этого развития достаточно. Конечно, старший брат намекал в большей степени на хайрианок, что гораздо выгоднее с политической точки зрения, на будущее. Тот всегда думал о возможностях мира со всеми соседями. Но Улфагрд не пошёл против любви. В первую очередь он всё же являлся человеком. Он видел, как у Розгальда вспыхнули глаза при одном только взгляде на Тиссу. И на этом вопрос закрылся.

— Так о чем именно ты хотела поговорить? — он вырвался из размышлений.

Жена мягко опустила свою ладонь в кружевной перчатке на его пальцы.

— Тебе что-нибудь ответили из других земель?

— Да. Пришли послания от гномов, сражающихся с Узгулуном. Причём они написали первыми. Сказали, что пытались в одиночку остановить его, но самонадеянность их только ещё больше лишила равновесия, нежели переживания. И они согласны в новой битве воевать совместно со всеми. Гномы очень вспыльчивый народ, что не есть хорошо, но всё же союз с ними выйдет достойный. Так что это неплохая новость.

— А аливитянки из Саркена? Я знаю, что за участие в осаде крепости те не просили вознаграждения. К тому же странно, Розгальд… Ох… Удивительно, что остальные просят даров за общее дело, от которого зависят жизни абсолютно всех. Иногда мне кажется, что только один ты осознаешь всю серьёзность положения, — Тисса сжала его руку. — Так вот, я ими восхищаюсь. Девушки-воины храбро сражались и ничего не требовали взамен. Это как луч света среди серых туч. Я бы даже хотела их чем-нибудь наградить. Странно, да? — она не дождалась ответа. — Но понимаю, что дорманцы не обязаны одни в мировой войне всем платить. Иначе это выставит тебя, муж мой, не в самом лучшем облике. Ведь не только жадность ужасна. Ужасно также излишнее поощрение. Что о тебе подумают. Скажут, что ты бесхарактерный правитель. Такой добрый Розгальд сыплет всем золотые монеты за общее дело.

— Милая, так оно и есть. Политика — сложная вещь. Необходимо к каждому найти свой подход. Мне всё равно, что обо мне скажут. Но я хотя бы стараюсь спасти мир от лап повелителя хаоса. Что ж. Во всяком случае, аливитянкам мы ничего не должны. Они всё прекрасно понимают сами. А вампиры попросили диких зверей, потому что у них начинался голод. Я сначала жалел о том, что отправил их, так как пришла чума. Но сейчас осознаю, что сделал единственное достойное и верное решение. Король обязан отвечать за свои слова и выполнять обещания. Я, к сожалению, понимаю вурдалаков, как никто другой, — он заметил, как лицо жены поникло, и поспешно захотел уйти от своей личной проблемы. — Если бы я не выслал им пищу, то от голода они бы просто-напросто нападали на людей. К тому же это сильные союзники. Так что всё шло правильным путём.

— А они тебе ответили?

— Да. Обещали присоединиться в случае возвращения Узгулуна.

— И намекнули на награду?

— Нет. В этот раз нет. И не думаю, что я смог бы им что-то обещать. Сейчас голод и болезнь. Урожай пропал. Так что вурдалаки тоже осознали всю серьёзность. Они готовы рискнуть.

— Это же чудесная новость, — улыбнулась Тисса. — А как же эльфы?

Розгальд злобно сжал челюсти после этого вопроса.

— Эльфы, как всегда… Единственные, кто дал уклончивый ответ.

— Это в их духе, — вздохнула королева. — Они что-то просили?

— Не совсем. Но сказали, что посмотрят, что будет дальше, тогда и всё обдумают. Они ведь никогда не любят торопиться. И это жутко раздражает.

— Не горячись, Розгальд. Эльфы самовлюбленные, но всё же не совсем глупцы. Рано с ними ссориться… Они могут ещё сыграть важную роль в будущем. Всегда нужно давать шанс, если есть возможность.

— Тисса, я не рехнулся и не собираюсь идти на них войной. Только не сейчас. У нас совершенно нет сил.

— Я понимаю. Просто не думай плохо о тех, кто, возможно, станет прикрывать когда-нибудь тебя с тыла. Побереги себя. Разочароваться ещё успеешь.

— Ты права, — правитель вспомнил свои ожидания насчёт Тиссы перед свадьбой. Он считал невесту прекрасной, но после венчания узнал, что жена не только красива, а и изрядно умна для женщин её круга.

— Любовь моя, а как же орки? Этот народ служил Узгулуну, так как они совершенно необразованны. Он им пообещал невесть что, а они поверили. Но… Нельзя ли, пока кукловод исчез из-за кулис, постараться объяснить им всю суть? Стой! — она прервала начавшего мотать головой супруга. — Знаю, что ты собираешься сказать. Орки — людоеды, и вряд ли когда-либо удастся сделать из них достойных созданий, однако… — Тисса нервно закусила свою нежную губу, и та сразу покраснела. — Ты только представь, как бы это облегчило положение для всех?

— Ты думаешь, что я об этом не думал? — король сдвинул свои кустистые чёрные брови на бледном лице. — Они предадут нас при любой возможности. С такими союзниками не ходят вместе в бой. Орки осознают, что Узгулун им ничего не сделает, так как те нужны ему. И они ни за что не согласятся играть на нашей стороне.

— А вурдалаки? Они пили нашу кровь… Ох… Прости, Розгальд, — в её глазах отразился испуг. И муж подумал, что Тисса боится его. Но она страшилась лишь оскорбить чувства супруга. — Просто я не это имела в виду…

— Хватит! — правитель Дормана поднялся с места. — Мне пора идти.

— Нет. Побудь со мной ещё совсем немного. Прошу!

Король сцепил руки за спиной и направился к фонтану, принявшись бродить вокруг него.

— Тисса, вампиры — наши бывшие враги, — нарушил он тишину после минутного молчания. — И я сам один из них. Но даже до того момента, как меня обратили, я знал, что у них присутствует знание о чести. Я это и в войне против них замечал. Не у всех определённо, но у многих из них. Каждый народ и раса таят в себе всякую дрянь, но также и драгоценные алмазы. У орков же никогда не имелось представлений о высоких истинах. Они словно звери. Им неважно, кого убивать, главное, чтобы было что поесть и как жить лучше. Оркам наплевать, какой ценой доставать то, что нужно. С ними не может быть ничего общего.

— Но ведь рано или поздно, если Узгулун победит, то и им достанется. Это сейчас он к ним терпим, потому что орки ему нужны. Однако, когда повелитель хаоса станет всевластен, то и жизнь орков станет невыносимой. Нужно донести это до них. Им же свойственно, в конце концов, хоть какое-то самосохранение.

— Я говорю тебе одно, а ты слышишь совершенно другое, — Розгальд пронзил её ледяным взглядом. — Ты бы смогла биться, когда у тебя за спиной голодная стая волков? Пойми, в сражении часто случаются перевесы то в одну, то в другую сторону, а орки думают только о кратковременных переменах. Так что, если всё пойдёт совсем худо, то они переметнутся в лагерь врага. И никакие гарантии с их стороны не предотвратят этого. Оказавшись с ними по одну сторону, мы, несмотря на превосходящую численность, всё равно будем слабее. И это при условии, если допустить их преданность.

— Прости, я сглупила, — она поднялась со скамьи и подошла к нему.

— Я бы не сказал, что ты глупа, Тисса. Просто ты никогда не была на поле сражения. И потому ты не понимаешь, как важно воинам верить в тех, кто рядом с ними. Это и дает силу. Если в разгар битвы переживать о доверии между союзниками, то это не сыграет никому на пользу, кроме Узгулуна.