Глава 14

Кадры решают все — сказал один не самый худший правитель нашей страны в моем прежнем мире. Тут, если мои усилия увенчаются успехом, может и не скажет…

Итак, всем понятно, что для новых кораблей нужны командиры. Причем желательно храбрые, инициативные и умелые. Как говорится, выберите два из трех! Дело в том, что тактики парового флота просто не существует. Никто, исключая разве что Бутакова на Черном море, не знает, как должны действовать в новых условиях боевые корабли. А с канонерками ситуация и того хуже. Они, в отличие от фрегатов и корветов, еще и совершенно не престижны. Даже хуже гребных, те хоть не дымят.

И что характерно, господа офицеры, если их не устраивает назначение на новый корабль, вполне могут отказаться, и им за это ничего не будет! С другой стороны, а много ли их надо? Четыре десятка лодок, стало быть, столько же лейтенантов в качестве командиров, а к ним в придачу по паре мичманов. Неужели не наберем? Вместо последних, к слову сказать, можно гардемаринов-старшекурсников. Еще механики из вольнонаемных и выучившихся унтеров. Ну и, конечно, лоцманы. И будь я проклят, если в конце войны они не получат чины!

В общем, решено! Приглашу молодежь на разговор, причем не в Морское собрание и не, упаси бог, в министерство, а к себе, в Мраморный дворец. Это сейчас не принято, но именно поэтому произведет на потенциальных единомышленников неизгладимое впечатление.

Собрались все в Белом зале, предназначенном для торжеств и балов, выстроившись вдоль стен двумя большими группами. В одной офицеры, главным образом молодые, но среди них затесалось некоторое количество высокоблагородий. Понимают, что канонерки не станут воевать сами по себе. Их непременно сведут в небольшие отряды по три-четыре единицы, которым нужны будут начальники. Согласитесь, адмиралам возглавлять столь незначительное соединение даже как-то неприлично, а вот капитанам первого и второго рангов в самый раз. А это участие в боях, записи в формулярах, награды!

Рядом с ними, но не смешиваясь, толпились гардемарины выпускного курса. Судя по количеству, в полном составе. Стоило мне войти через широко распахнутые двустворчатые двери, кто-то гаркнул хорошо поставленным командным голосом:

— Господа офицеры! — и все разом замолчали, вытянувшись во фронт.

Проходя мимо строя, вдруг понял, что не знаю никого из этих людей. То есть Костя их возможно и видел, с кем-то даже служил или поздравлял с производством, но вот… хотя, нет. Во втором ряду, практически не дыша, стоял Брылкин, которому я машинально кивнул. Получив подобный знак внимания, тот буквально расцвел и приосанился, удостоившись заодно от соседей нескольких завистливых взглядов.

— Господа! — начал свою речь цитатой из классика. — Я собрал вас, чтобы сообщить пренеприятное известие!

В рядах послышалось нечто вроде смешков. Все же люди вокруг собрались образованные и культурные, и, разумеется, тут же узнали слова из бессмертной комедии Николая Васильевича.

— К нам едет ревизор! Но не инкогнито от высокого начальства! Нет, все гораздо хуже. На нас идет враг. Сильный, безжалостный и коварный. Который не станет спрашивать, хорошо ли вы и ваши подчиненные знают устав, тянут ли на плацу ногу и умеют ли выделывать оружейные приемы!

Нет, господа, нам придется сдавать совсем другой экзамен. Стрелять, маневрировать, сражаться. Проливать кровь, наконец! И что самое ужасное, мы к этому не готовы!

Оглядев застывшие ряды, продолжил, добавив в голос стали, видя возмущение присутствующих.

— Именно так, господа! Нравится вам или нет, но времена парусного флота уходят в небытие. Синоп — без сомнения последнее большое сражение кораблей, лишенных паросиловых установок. Будущее именно за пароходами, которые все мы полупрезрительно звали самоварами. И уже этой весной мы все понесем наказание за свое невежество!

У англичан и французов большинство кораблей будут именно таковы. И нам нечего им противопоставить в открытом бою. В петровском уставе написано, что русский флот, чтобы вступить в сражение, должен на четверть превосходить противника. Так вот, забудьте об этом! У нас не будет не то что превосходства, но даже и равенства. Больше того, день и час, когда придется драться втроем против пяти, станут самыми благоприятными в эту кампанию!

— Но как это возможно⁈ — подал голос кто-то из глубины строя.

— А вот так! Сейчас на верфях Петербурга строятся винтовые канонерские лодки. Маленькие и слабые на первый взгляд, но им и предстоит вынести на себе основную тяжесть борьбы с врагом! Да, они не могут похвастаться большим количеством пушек, но те немногие, что есть, будут самого крупного калибра, что у нас найдутся. Еще одним преимуществом будет малая осадка. Поэтому вы, точнее те из вас, кто ступит на их палубу, сможете укрываться от врага на мелководье. Война из дуэли колонн превратится в серию небольших схваток, булавочных уколов, если угодно! Выйдете вперед, всадите бомбу в противника и тут же назад, на спасительное мелководье. Днем и ночью, день за днем, пока не прогоним его прочь.

— Канонирские суда спокон веков так и воюют!

— Э, нет! Какой ход может дать гребное судно? Три — пять узлов? А самые тихоходные из винтовых будут давать десять! — тут я, конечно, слегка приврал [1], но надо же воодушевить бойцов. — Большинство же, надеюсь, смогут разгоняться до двенадцати и больше. С таким ходом и маневренностью вы сможете гоняться за вражескими кораблями. Нападать на них с разных сторон, успевая скрыться при ответной атаке!

— Увы, новой тактики пока нет. Но именно нам с вами и предстоит ее создать! Некогда галеры и скампавеи Петра Великого пробили для нашей страны путь в просторы морей. Нынешним канонеркам предстоит схватиться с куда более серьезным врагом, нежели шведы. Но именно они станут тем мечом, которым мы будет разить врага!

Кажется, мне удалось убедить если не всех, то большинство присутствующих. Ну а что вы хотели, люди они по большей части молодые, горячие. Патриотизм для них не пустой звук.

— Есть вопросы?

— Разрешите, ваше императорское высочество? — раздался голос из рядов недавних выпускников Морского корпуса.

— Кто таков?

— Гардемарин Сергей Тыртов!

— Берите пример, господа! — пошутил я. — Храбрость города берет! Ну, спрашивай, Сережа.

— А кто возглавит эти новые силы? — немного смутился от всеобщего внимания юноша.

— Я сам!

— Это будет честью для нас, но… — молодой моряк даже растерялся на миг, не зная, как выразить сомнение и не оскорбить члена императорской фамилии.

— Как вам, вероятно, известно, генералы своих солдат в бой посылают, а адмиралы ведут! Поэтому вам суждено идти в бой под моей командой… а сейчас позвольте представить вам еще одного будущего сослуживца.

В этот момент в зал вошла великая княгиня, ведущая за руку нашего сына. Ради такого случая он был переодет из детского платья в матроску. С непередаваемо серьезным выражением лица он прошествовал мимо выстроившихся офицеров. Что же касается успевшей восстановиться после родов Александры Иосифовны, то она и вовсе поразила всех присутствующих наповал, в очередной раз подтвердив звание первой красавицы Петербурга.

Подхватив Николку на руки, я громко провозгласил, — Перед вами шеф дивизии канонерских лодок великий князь Николай Константинович! Ура!

Все собравшиеся тут же ответили приветственными криками, а когда они стихли, вперед снова вышла моя жена.

— Господа, если вы закончили, прошу оказать честь и отобедать вместе с нами!

Столы накрыли в Китайском зале, игравшем роль главной столовой, где обычно и кормили гостей во время торжественных приемов. Никаких особых разносолов не подали, все же накормить такую ораву деликатесами накладно даже для великокняжеского бюджета, но, тем не менее, все прилично. Разные закуски: икра, макрель, скумбрия, анчоусы, семга, сыры и соте из гусиных почек. На первую перемену солянка с расстегаями. К ней портвейн и мадера. Затем разварная лососина с соусом тартар и ростбиф а ля Маренго. К ним римский пунш [2] и, разумеется, водка, куда без нее? Но все в меру. В финале кофе, сладкие десерты и ликеры.

Привычка курить папиросы, доставшаяся мне в наследство от Кости, давала себя знать, и по ходу обеда, когда возникла пауза перед подачей десертов, я зашел в курительную комнату и задымил, задумчиво глядя на занесенные снегом стены Петропавловки и невский лед. Было, о чем подумать. Молодых моряков моя речь затронула, посмотрим, к чему все выйдет в итоге.

Постепенно вокруг меня собралось изрядное количество молодых людей. Сначала осторожно они принялись задавать уточняющие вопросы, я охотно и благосклонно отвечал, так что они вскоре расхрабрились и даже стали моментами спорить со мной. Так что уже через несколько минут у нас образовался то ли морской клуб, то ли стихийный митинг.

Зато стало ясно, что теперь желающих продолжить службу в бригаде канлодок окажется более чем достаточно. Что и требовалось доказать. Про марципаны и горячий шоколад все на время забыли, народу в курительную комнату набилось — не протолкнуться.

— Я буду требовать от вас, господа, готовности драться и, если понадобится, рисковать.

— Жизни не пожалеем за государя и отечество! — прочувствовано заявил слегка покрасневший от выпитого гардемарин. После чего неблагородно икнул и хотел было спрятаться за спинами товарищей, но не успел.

— Ну, нет. России не нужно, чтобы вы гибли за нее. Пусть французы тонут за Бель Франс, да англичане пускают пузыри за «Старую добрую Англию». Ваша же задача — нанести противнику неприемлемые для него потери. Так, чтобы и через сто лет их далеким потомкам икалось при упоминании русских!

— А ежели вверенная мне канонерка будет пробита или затоплена? Под суд отдадут, — резонно заметил начавший лысеть капитан-лейтенант, очевидно, уже умудренный жизнью и оттого знающий, как все устроено.

— Э…

— Позвольте рекомендоваться, Павел Павлович Левицкий!

— Весьма рад, — мы обменялись рукопожатиями. — Так вот, любезный Павел Павлович. Под суд пойдут те, кто будут от боя уклоняться и осторожничать сверх разумного. Бой — не танцы, могут быть потери. Но если мы достанем врага, честь нам и хвала. Тут не до реверансов, господа, тут вопрос чести русского флага и будущего России!


Вечером того же дня довелось встретиться с одним поистине легендарным человеком. Подполковником Эдуардом Ивановичем Тотлебеном. Да-да, тем самым. О том, что он сейчас в Петербурге, я узнал совершенно случайно, причем, как ни странно, от царя. Помня из прошлой жизни, что, по крайней мере, некоторые укрепления на Балтике не соответствуют своему назначению, вплоть до того, что пушки на береговых батареях направлены в сторону от моря, я попросил отца прислать толкового инженера, не связанного с морским ведомством, на предмет проверки.

— Тебе нужен мой флигель-адъютант Тотлебен! — после недолгого раздумья ответил государь. — Толковый инженер, несмотря на молодость. Служил у Шильдера, занимался крепостями в Киеве и на Кавказе. Честен, смел, прям. Или не хочешь, оттого что он немец?

— Погоди-ка, — растерялся я. — Ты говоришь об э… Эдуарде Ивановиче Тотлебене?

— Именно. А что тебя так удивило?

— Он разве не в Дунайской армии?

— Нет. Просился, но перевода еще не было… Так что, берешь?

— Прости, папа, но он нужен в Севастополе. И чем скорее, тем лучше!

— Отчего ж такая торопливость? Ах, да. Ты же уверен, что англичане с французами нанесут удар именно туда… Ладно, будь по-твоему!

И теперь, не побоюсь этого слова, гений отечественной фортификации пришел ко мне, чтобы поблагодарить за протекцию.

— Ваше императорское высочество, — без обиняков начал он. — Не могу выразить, до каких пор простирается моя признательность за ваше великодушное участие. Равно, как и не могу понять, чем оно вызвано.

— Полно, Тотлебен. Я давно слышал о тебе много лестного и, когда понадобился верный человек, сразу же вспомнил.

— Счастлив остаться в памяти вашего…

— Не кричи так громко, — поморщился я. — Я и без того от криков мичманов и гардемарин едва не оглох. Давай лучше без чинов.

— Как прикажете, Константин Николаевич.

— Вот и славно. Теперь слушай. Дел тебе предстоит много. Севастополь с берега совсем не укреплен, и времени, чтобы это исправить, все меньше. Смотри, — я развернул карту нашей черноморской твердыни, — желательно встретить неприятеля в отдалении от города, выдвинув укрепления на впереди лежащую, крайне выгодную местность, вот по этой примерно линии. Но ты на месте еще раз все обдумай и реши. А главное, без промедления принимайся за дело! Дам тебе два письма для князя Меншикова. В первом напишу, что ты человек дельный, и чтобы он тебе во всем помогал. Если так и будет, то второе не понадобится. Но уж коли Александр Сергеевич по своему обыкновению станет умствовать и балагурить вместо того, чтобы делом заниматься, покажешь ему и его.

— И что же в нем будет? — удивился такому повороту Тотлебен.

— Обещание повесить его как собаку!

— Э… не понял… — немного подвис инженер.

— Да ладно, шучу. Все то же самое, но в более решительных выражениях, а также что ты — мой личный порученец! И все, что он услышит от тебя, пусть считает сказанным мною. Вот так-то!

— Благодарю за доверие…

— Во всем остальном разберешься на месте, ибо там виднее, чем из Петербурга, — повторил я настойчиво. — Если будет самомалейшая нужда, которую не решишь на месте, пиши мне! Если генералы с интендантами глупость или, упаси господь, измену затеют, тоже пиши! Не будет времени ждать ответа, действуй сам и помни, случись что, я твоя защита перед государем!

— Сделаешь?

— Жизни не пожалею!

— Тогда с Богом!


[1] На самом деле ход большинства первых канонерок не превышал восьми с половиной узлов. Причиной был недобор мощности наскоро изготовленных паровых машин. Но это станет ясно только после испытаний. С другой стороны, для тех времен и это весьма приличная скорость.

[2] Римский пунш бывает и горячим, и холодным. Рецепт: 2 чашки лимонада, сок из 2 апельсинов, 8 унций шампанского, 8 унций рома. Смешать в чаше для пунша.

Загрузка...