Балдежный критерий

Вирус Рикардо

Грэфф Дингл флегматично рассматривал желтое пятно, расплывавшееся по руке вокруг нанесенной кинжалом раны. Он ощутил поначалу едва уловимый жасминовый запах болезни и поднял глаза туда, где солнце безуспешно пыталось пробиться сквозь плотную массу грязновато-серых облаков и разносимые ветром потоки дождя.

Дингл мрачно пнул тело гангстера из Хитвейва, того самого, остававшегося позади, в засаде, и обугленный труп с легким шорохом сполз в грязь.

— Увидимся примерно через пять с половиной часов, парень. Выстрел твоего электробластера не попал в цель, зато превратил в месиво мою антисептическую сумку. Так что последний удар ножом и вправду оказался весьма существенным.

На лице Грэффа, потемневшем за долгие годы, проведенные под чудовищным солнцем, появилась мрачная ухмылка. Он прекрасно понимал, что свалял дурака — разве можно было склоняться над врагом, не убедившись предварительно, что тот зажарен до хрустящей корочки?

Но ему в любом случае требовалось тщательно обследовать одежду человека в поисках хоть какого-то ключа к исчезновению Греты и доктора Бергенсона и — что еще важнее — невероятной ценности груза лободина, который они везли с Земли.

«Итак, мне предстоит сполна расплатиться за спешку, — подумал он. — Впрочем, в джунглях Венеры только так всегда и бывает».

Вирус Рикардо безжалостно стремителен: через шесть часов после появления на открытой ране его светло-шафранового цвета глобул вы мертвы. И никакие хирургические операции, никакие отчаянные попытки дренирования раны не могут спасти вас, уж это-то Грэфф знал наверняка. Его родители, братья и сестры составили лишь малую толику тех, кто погиб в Нью-Каламазу из-за слишком поздно замеченных порезов или царапин, когда проводить дезинфекцию было уже бесполезно. Вирус расправился более чем с тремя поколениями венерианских колонистов, включая самого Вилфредо Рикардо, который первым неуверенно ступил на болотистую планету. А он всего-то слегка ободрал кожу на руке о новый флагшток.

До чего же противно погибнуть от мерзкой плесени, так и не узнав, что случилось с Бергенсонами. Не то чтобы у него все еще имелся личный интерес, поскольку Грета вряд ли выйдет замуж за покойника, когда может выбрать любого из сотни полных жизни, изголодавшихся по женщинам пионеров. Но ее отец был единственным доктором в крохотной колонии. А потеря лободина означала, что вирус Рикардо загонит в топкие могилы еще большее число колонистов Нью-Каламазу.

Крохотное пятнышко в небе стремительно увеличивалось в размерах. Грэфф невольно шарахнулся в тень гигантского розового куста — обострившиеся за долгие годы инстинкты брали свое.

Летающий ящер, собственной персоной. Да еще дружелюбно настроенный?

Птеродактиль легко приземлился на ветку возвышавшегося напротив папоротника. Его нелепый кожистый лоб сморщился при виде человека. Грэфф заметил, что тварь опустилась вне пределов досягаемости его электробластера. Разумный и, вне сомнения, необычайно бесстрашный экземпляр, если отважился сесть так близко от человека.

В любое другое время Грэфф был бы заинтригован возможностью завести дружбу с разумной крылатой рептилией, которая выучила язык людей и, по вполне понятным причинам, избегала пускать в ход результаты своего труда. Однако сейчас его голова была забита совершенно другими вопросами.

Например, реальностью мучительной смерти спустя всего несколько часов.

Огромные полотнища, похожие на крылья летучей мыши, перестали шуршать, и Грэфф резко поднял глаза.

Широкий выпуклый лоб ящера еще больше сморщился. Его чудовищный клюв несколько раз беззвучно раскрылся и закрылся. Существо прочистило горло.

— Город?

Следовательно, он тоже принадлежал к определенной цивилизации. Что подвигло это существо покинуть общинное гнездо в Сан-Маунтинз? Ящеры избегали людей более пятидесяти лет. Грэффу, добывавшему мясо для колонистов, не раз случалось шарахаться от стаи птеродактилей, круживших над головой и осыпавших его проклятиями на трех языках первых колонистов.

— Город? — уже настойчивее прозвучал тот же вопрос. — Хитвейв или Нью-Каламазу?

— Нью-Каламазу.

Существо с явным облегчением кивнуло треугольной головой.

— Так я и думал. Ты желаешь знаний, который из мужчин Хитвейва увел мужчину и девушку с коравля?

Грэфф напрягся всем телом.

— Да! Ты знаешь?

Новый кивок.

— Это я знаю. Зовут Фувина.

— Фувина? — повторил охотник, нахмурившись. Он знал по именам большинство отчаянных парней из Хитвейва, некоторые из которых были политическими преступниками, сбежавшими с Земли. Прочие прежде жили в его городе, но покинули его в поисках более легкой жизни, устав от постоянной борьбы с болотистой почвой и хищными джунглями.

Но он не мог припомнить никакого Фувины. Возможно, вновь прибывший или одна из мелких сошек, недавно пробивших себе дорогу на вершину кровавого общества Хитвейва убийствами и грабежами. Фувина? Фу…

Ну конечно! Недостаточно гибкий клюв птеродактиля был плохо приспособлен к губным согласным, типа «п» или «б», и трансформировал их в «ф» или «в». Пубина! Макс Пубина в большой спешке покинул Нью-Каламазу три года назад, после того как поссорился с каким-то фермером из-за границ и перерезал тому горло. Совершая налеты на живущие особняком семьи с контрабандными перевозками на Землю запрещенных на Венере наркотиков, он стал в некотором роде силой.

— Ты имеешь в виду Пубину?

— Я так и сказал. Он и другие люди заврали мужчину и девушку с невесного коравля и фоместили их на совственный коравль. Еще взяли вольшую зеленую вутылку. Оставили одного мужчину из Хитвейва здесь, сфрятавшегося. Затем улетели туда на своем коравле, — фантастически огромное мясистое крыло указало на юг. — За ними фоследовал я. Где мужчины из Хитвейва остановились, я видел. Затем я вернулся назад.

Ящер сделал огромный глоток воздуха, чтобы восстановить дыхание после столь длинной речи, и встряхнулся. Огромный папоротник сочувственно содрогнулся.

Грэфф выступил из-под куста и пристально взглянул на нежданного союзника.

— Спасибо. Но я не понимаю, при чем здесь ты.

Зубастый клюв, размером примерно с половину человека, неуверенно раскрылся.

— Фотому что, — тихим голосом объяснил птероящер. — Мужчины из Хитвейва заврали мою фодругу феред тем, как нафасть на невесный коравль из Нью-Каламазу. Ее фосадили в клетку, чтовы отвезти на Землю. Здесь я ничего не могу фоделать сам. Но я следил за ними, ища спосов сфасти ее.

— И ты решил, что, если ты поможешь мне найти моих друзей, я помогу тебе спасти твою подругу от циркового шоу на Земле? Ладно, так я и сделаю, если…

Большое, сложное «если», в котором столько же завитков, сколько в плотоядном плюще. Если он проживет достаточно долго и успеет добраться до укрытого в джунглях логова Пуби-ны… Если при этом он останется в здравом уме — последний час воздействия вируса Рикардо на организм всегда крайне мучителен — и будет в состоянии сделать что-либо конструктивное… Если человек, над головой которого летит птеродактиль, указывающий ему дорогу, сумеет пробиться сквозь абсолютно неисследованный участок болота и сохранит к концу пути достаточно сил, дабы забрать приз века у самого серьезного сборища головорезов на этой суровой планете…

Грэфф сжал кулак, потому что в левой руке начались судороги. Вскоре они распространятся по всему телу и в конце концов, примерно через пять часов, завершатся роковыми конвульсиями. Если однорукий человек, в распоряжении которого имеется один-единственный портативный электробластер, сможет преодолеть все преграды…

Неожиданно он громко выругался, осознав, что сжимает в руке оружие с того самого момента, как нанес грабителю из Хитвейва завершающий удар. Это случилось уже после удара кинжалом, после того как выстрел превратил антисептическую сумку в мешанину расплавленных склянок и обуглившейся материи, лишив его возможности немедленно воспользоваться десятком разных антисептических растворов.

Но сейчас! Он тревожно осмотрел сверкающие металлические пружинки. Возможно, все еще действует. Вполне возможно. Грэфф с бесконечными предосторожностями убрал бластер в кобуру и склонился над почерневшим телом, уже почти исчезнувшим в грязи. Электрический пистолет головореза отсырел и теперь едва ли хоть на что-то сгодится, но Грэфф продолжал шарить в болотистой почве, пока не обнаружил стилет.

Он выпрямился и усмехнулся, глядя на длинное лезвие. Сталь уже покраснела от стремительно распространявшейся на Венере ржавчины.

— Где корабль? — спросил он, — Где был корабль моих друзей?

Яшер кивком указал на болотистую, плоскую равнину.

— Вон там, дальше. Невесный коравль из Хитвейва ждал таи наверху. Когда фрилетели твои друзья из Нью-Каламазу, коравль Хитвейва выстро ринулся вниз, на них. Коравль Нью-Каламазу тяжело рухнул вниз. Это я видел. Затем люди из Хитвeйвa заврали твоих друзей, а их коравль фогрузился в грязь. Всего выло четыре человека из Хитвейва, не считая Фувины. Ты увил одного, так что теферь осталось три, да еще Фувина. — летающая рептилия вновь тяжело вздохнула. Ее кожистые когтя беспокойно затоптались по ветке.

«Назовем это счастливым случаем», — подумал Грэфф. Оставалось разобраться с четырьмя головорезами. Могло оказаться двадцать. Либо банда Пубины меньше, чем принято было считать, либо он предусмотрительно держал всю операцию в глубокой тайне. Бандиты, особенно на Венере, готовы были без колебаний разорвать друг друга на мелкие кусочки, чтобы добыть первые лабораторные образцы вакцины, дающей иммунитет против вируса Рикардо. Некая компенсация за потерю корабля.

Или все не так? Ведь у него имелось только свидетельство ящера. Возможно, весь рассказ о самке, взятой в плен, чтобы отравить ее в земной парк развлечений, был не чем иным, как историей, состряпанной Пубиной, чтобы сыграть на мягкосердечии колониста. Ящер мог тем или иным образом работать на Пубину. Кто знает что-либо о птеродактилях? Кто знает, могут ли они испытывать нечто вроде любви или преданности?

Грэфф уставился в немигающие глаза рептилии, затем перевел глаза на конусообразный, жуткий клюв — и то и другое было лишено всяческого выражения. Добавим еще одно «если».

— Ладно, Макдуфф, — сказал он наконец. — Веди.

— Мы фойдем фо большой кривой, — пояснил ящер, расправляя чудовищные крылья. — Восемь, девять часов для тевя. Другой футь займет фоловину времени, но…

— Никаких «но»! — прервал его Грэфф. Он помассировал левое предплечье, начинавшее болеть из солидарности с рукой. — Давай выберем короткий путь.

— Он слишком тяжел для тевя, слишком офасен. Фересе-катьреку…

— Значит, я промочу ноги. Я не в том положении, чтобы опасаться подхватить пневмонию. Веди самой короткой дорогой, по прямой, Макдуфф, я тороплюсь.

Создание склонило голову на бок, опустило крылья, словно пожимая плечами, и снялось с папоротника, в парящем полете устремляясь к югу. Поднявшись футов на триста, птеродактиль сделал круг, желая убедиться, что Грэфф следует за ним.

Итак, если вам когда-либо случится оказаться на Венере, Полярный континент — это, вероятно, именно то место, где вы проведете все время своего пребывания. Не только потому, что температура и уровень осадков там самые низкие на планете (что делает этот континент всего лишь чуть-чуть менее приятным, чем джунгли Амазонки), но также потому, что это наиболее освоенные земли — плотность населения приближается к одному человеку на каждые тридцать квадратных миль.

Но если вы окажетесь на Полярном континенте, вам посоветуют — и совершенно справедливо — держаться подальше от Южного полуострова. Причиной тому — промозглое и мерзкое болото, охватывающее практически всю территорию полуострова, а в еще большей степени — протекающая здесь река Блэк. Она то раздваивается, то пересекает сама себя и свыше десятка раз становится собственным притоком, напоминая нечто вроде живого сюрреалистического штопора.

Река Блэк поднимается куда-то в неприступные пики Сан-Маунтинз, а затем стремительно, с ревом обрушивается на равнину. Однако как раз перед тем, как достигнуть полуострова, она объединяется с рекой Зетзот, и обе они несутся вперед, теперь уже с неимоверной скоростью. Даже если допустить возможность полного прекращения дождей — что, впрочем, совершенно исключено, — непроницаемая пелена тумана над Южным полуостровом все равно бы не исчезла. А в том месте, где Блэк, если можно так выразиться, удваивает сама себя, клубы тумана по обоим берегам на многие мили вокруг становятся настолько густыми, что никто не может точно указать, где же именно река впадает в море Джефферсона. Но и это не все. На заболоченном полуострове находят приют самые разнообразные представители фауны Венеры, причем по большей части размеры их весьма внушительны. Твари, способные выжить в болоте Южного полуострова, весьма опасны и, как правило, идеально приспособлены к окружающей среде. Там в изобилии водятся змеи, насекомые и плотоядные растения, а кроме того, еще не изученные существа, обитающие в зыбучих песках. Одним из самых мелких видов, обитающих на полуострове, можно считать темной окраски рыбку, которую колонисты на Венере окрестили сардиной — возможно, по причине ее схожести в размерах с земной тезкой. Однако своими повадками эта мелкая рыбешка более всего напоминает пиранью из Южной Америки. Она плавает по реке Блэк огромными косяками и поедает все на своем пути.

Учитывая все эти обстоятельства, главарь банды, стремящийся убраться подальше от посторонних глаз, мог считать болото Южного полуострова идеальным местом. Разумеется, ни о каком законе речь в данном случае не идет. На Венере каждый пишет свой собственный кодекс при помощи оружия, с которым он управляется наиболее ловко.

«Проблема в том… — размышлял Грэфф, найдя брод и перебираясь через стремительный поток на противоположный берег. — Проблема в том, что его родственники и люди им подобные прибыли на Венеру в поисках защиты от международного беззакония, а в результате нарвались на неизбежное беззаконие отдельных обитателей диких земель».

Обычно новые территории постепенно, но неуклонно становились относительно спокойными и безопасными только благодаря увеличению населения, однако беда состояла в том, что население увеличивалось слишком медленными темпами. Вот почему жители Нью-Каламазу трудились долго и тяжело, чтобы добиться значительного роста числа колонистов и заслужить право на основание университета. Наличие университета означало создание лабораторий и закупку оборудования для исследований, позволявшего тщательно изучить вирус Рикардо и найти защиту от всех прочих напастей, характерных для Венеры. Хотя эти напасти можно было счесть достаточно мелкими, они тем не менее за год уносили больше жизней, чем все чудовища джунглей и головорезы из Хитвейва, вместе взятые. А еще университет означал бы дальнейшее увеличение населения, закон и порядок.

Но Землю это не интересовало. Изучение венерианских болезней являлось предметом экзотическим, которого едва касались в земных медицинских школах. Земля была слишком занята производством искусственных вирусов в дополнение к атомным и водородным бомбам.

Однако венерианские инфекции землян все же интересовали — с точки зрения использования их в качестве биологического оружия. И результатом земных исследований, случайностью, побочным продуктом, стал лободин. Вакцина, не сыворотка. Она уже не могла спасти Грэффа, которому оставалось примерно два часа до «желтой» смерти.

Он медленно пошевелил левой рукой, вздрагивая при каждом движении, устремив глаза на ящера, описывавшего над ним круги в мрачном, унылом небе и направлявшегося к югу. В то же время Дингл пытался как можно тверже опираться широкими подошвами своих сапог на утопавшие в грязи пропившие коряги, надеясь, что они не треснут слишком громко. Он знал, что сейчас его кровь уже полностью пропиталась отвратительными желтыми частицами.

Пубина, вероятно, попытается заставить доктора Бергенсона ввести ему вакцину. Разве он прислушается к возражениям ученого и к его заверениям, что содержащейся в бутыли чистой культуры при условии бережного отношения и в результате кропотливой двухнедельной работы вполне достаточно для обеспечения вакциной всех детей.

Сколько денег пришлось выложить маленькой колонии, какие трудности пришлось преодолеть, чтобы отправить Берген-сонов на Землю, где благодаря своей репутация и связям доктор сумел выпросить немного драгоценного вещества из правительственной лаборатории! Пубине это не удалось — не помогли ни огромные взятки, ни подпольные связи. Но взятки и связи послужили другой цели: гангстер выяснил, когда Бергенсон должен вернуться, и это было все, что ему на самом деле требовалось.

Внезапно Грэфф заметил, что ящер торопливо спускается к нему. Неужели он пытается предупредить?..

Ответом послужил пронзительный визг. Менее чем в четверти мили от Дингл а плескался в неглубокой луже гигантский бронтозавр. Изогнув свою длинную змеиную шею и разглядывая непрошеного гостя, животное завизжало вновь.

Грэфф напряженно застыл на месте, отчаянно пытаясь собраться с мыслями и молча наблюдая, как неправдоподобно огромная рептилия поднимается на ноги. Следовало опасаться не атаки бронтозавра, но того, что обычно следовало по следам огромной горы плоти. Травоядный бронтозавр, несмотря на чудовищные размеры, потрясающе робкое животное, и — каким бы нелепым это ни показалось — причиной его визга был, скорее всего, ужас при виде человека. Следовало всего лишь контролировать себя и внимательно следить за передвижениями гигантской твари.

Дело в том, что встреча с бронтозавром может закончиться печально, только если налететь прямо на него. Он столь огромен, что практически не в состоянии моментально остановиться. Вы можете прострелить его глупую маленькую головку, но пучок нервных клеток, расположенных как раз под позвоночником, заставит огромную гору плоти двигаться еще минут двадцать. Следует просто стоять и помнить, что он напуган гораздо больше вас, а потому попытается затоптать врага насмерть, прежде чем тот успеет нанести ему вред.

Грэфф оставался на месте и лишь медленно сгибал колени, пока монстр не оказался от него в двадцати пяти футах, и лишь тогда неожиданно выпрямился и прыгнул в сторону, затем еще и еще раз, чуть дальше, неуклонно двигаясь вправо.

Отчаянно визжа, тонны и тонны плоти пронеслись мимо, абсолютно не способные затормозить или повернуть. Инерция внесла тварь на небольшой холм, и Грэфф слышал, как она спускается с противоположной стороны. Больше животное сюда не вернется.

Но приближалось что-то еще. Хищники всегда идут по следам бронтозавров. Иногда их бывает несколько. Сейчас для Грэффа было жизненно важным выяснить, к какому виду принадлежит новый противник. Он не был уверен, что единственное имевшееся в его распоряжении оружие — электробластер — сработает в чрезвычайных обстоятельствах. К тому же мощность его постепенно падала, а кто знает, что произойдет дальше. Да, ведь у него еще был стилет.

Грэфф слышал, как животное прокладывает дорогу сквозь пышную растительность болота. Мгновением позже оно вырвалась на поляну, заметило человека и устремилось к нему с уверенностью могучего хищника, видящего перед собой легкую добычу.

Шата. Не больше земного волка. Но если о бронтозавре можно сказать, что он весь состоит из огромного тела и маленькой головки, то с шатой все как раз наоборот. Двенадцать рядов зубов и челюсти, способные распахнуться достаточно широко, чтобы заглотить овцу. С сожалением и слегка неуверенно Грэфф убрал в кобуру электробластер и примерил на ладони стилет. В свое время ему много раз приходилось охотиться на шату, но не с ножом.

Дингл начал кружить вокруг, мучительно сознавая собственную неуклюжесть. Опухоли в левом боку мешали ему управлять своим телом и сохранять равновесие. А он-то еще надеется справиться с четырьмя здоровыми мужчинами…

Как он и ожидал, шату сбили с толку его странные движения. Зверюга замедлила шаг, на мгновение остановилась, затем, рыча, начала к по дуге приближаться к человеку. Грэфф ждал, Застыв на месте… И вот, оказавшись наконец прямо перед ним, тварь щелкнула челюстями и стремительно прыгнула.

Пасть! Как раз за ней находится мозг. А значит, необходимо засунуть руку в опасную глубину, что позволит почти наверняка попасть в нужную точку…

Огромная голова тяжело соскользнула с ножа в грязь. Грэфф вытер лезвие о зеленый мех, напоминавший колючки, и ухмыльнулся. Отличный экземпляр. Шаты к тому же могли служить неплохой пищей.

Ну, он больше не охотник. Он теперь просто мертвец, который ищет свой гроб. И если он застынет в заросшей травой грязи, ему суждено превратиться в приманку для обитателей болота.

Ящер скользнул вниз, вопросительно наклонив голову.

— Я в порядке, — уверил его Грэфф, — Далеко еще?

— Между вашим часом и фолутора. — Птероящер плавно взмыл вверх и устремился вперед, огромные кожистые крылья размеренно поднимались и опускались.

Грэфф побрел вперед. Ему следовало добраться до цели в течение полутора часов оставшейся жизни. Это даст ему от получаса до часа максимум, в течение которых он сможет действовать сознательно и более или менее эффективно. Затем около получаса судорожной агонии — он потеряет сознание и в конце концов будет мертв.

Грэфф ненавидел приближавшуюся смерть. Ведь она заставит его навсегда расстаться с дрожью преследования добычи в вязкой грязи Маунт-Катлин, где в сезон дождей размножались додлы, вынудит навеки покинуть совсем недавно открытый людьми дикий новый мир, а главное — навсегда распрощаться с Гретой Бергенсон.

Смерть лишит его и возможности разбогатеть. Теперь, когда открыт лободин, колонизация Венеры пойдет гораздо более быстрыми темпами. Из всей огромной семьи, владевшей половиной архипелага Галертан, в живых остался только Грэфф — он унаследовал все плодородные и пустынные острова, до которых добрались его отец и братья. Как только вирус Рикардо будет укрощен, фермеры Венеры хорошо заплатят за эти разбросанные на просторах моря Джефферсона клочки земли.

Следуя за ящером, Грэфф вновь достиг реки. Он взглянул вниз по течению, заметив брод, который ему пришлось пересекать ранее. В этом месте Блэк была слишком широка, и он потерял пятнадцать драгоценных минут, прежде чем нашел выступающий участок, расположенный достаточно близко к противоположному берегу, чтобы можно было перепрыгнуть. Грэфф отошел в заросли сорняков, чтобы разбежаться перед прыжком.

С неба камнем рухнула гигантская тень.

— Назад! — закричал ящер. — Назад! Не фрыгай здесь! Гридник!

Грэфф замер на месте и окинул внимательным взглядом противоположный берег. Действительно, на противоположной стороне реки, там, где он должен был приземлиться, виднелось коричневое с белым гнездо. Сейчас вокруг него с жужжанием вился единственный гридник, внешне смахивавший на красного крылатого муравья, но размером и повадками напоминавший огромную, загнанную в угол крысу.

Спасибо, Макдуфф, пробормотал он, направляясь прочь. Что ж, ничего не поделаешь. Времени искать другой брод нет. Придется плыть.

Он подождал, стоя на осыпавшемся берегу, пока мимо него проскользнет дюжина голубых искорок. Косяки «сардин» обычно шли на достаточном расстоянии друг от друга, чтобы позволить быстрому пловцу проскользнуть между ними. Когда крохотные синие рыбки находились футах в пятидесяти, Грэфф нырнул.

Течение оказалось настолько стремительным, что у него перехватило дыхание. Дингл отчаянно боролся с бешеным потоком. Внезапно руки наткнулись на выступавшую скалу, и он с трудом вытащил себя на берег.

Грэфф с облегчением заметил, что в голове прояснилось. Ледяная вода каким-то образом успокоила мучительную, грызущую боль.

Сверху плавно спустился птеродактиль.

— Там, — сказал он, указав вперед желтым когтем. — Фувина.

Но охотника интересовало кое-что еще. Он достал свой электробластер и печально осмотрел некогда блестящие пружины. Плотная кобура была задумана как водонепроницаемая, но оказалась не в силах защитить оружие от реки Блэк.

Грэфф уже собирался отбросить его в сторону, но передумал, вспомнив, как мало карт у него на руках.

Жилище Макса Пубины представляло собой большой, фабричной сборки дом. Вероятно, пришлось потратить целое состояние, чтобы переправить его примерно через тридцать миллионов миль пустынного космоса, лежавших между Землей и Венерой. Логово бандитов располагалось на вершине небольшого холма, довольно высоко над болотом и на первый взгляд походило на мирную ферму в Нью-Каламазу. Богатая растительность джунглей сохранялась по краю бухты, вокруг песчаной полосы, окружавшей дом. Благодаря этому никто и никак не мог подобраться к стенам строения незамеченным. Грэфф Дингл прекрасно понимал, как дорого обошлась стерилизация такого большого участка земли.

«Преступление не окупается, — подумал он. — Нигде, кроме Венеры».

Он внимательно осмотрел место, старательно держась под прикрытием пышной растительности. Искусственный двор был пуст. Присмотревшись, Грэфф разглядел тупой, глянцевый нос корабля в примыкавшем к дому ракетном ангаре. К сожалению, гангстеры наверняка позаботились поставить часовых возле окон.

На пути Грэффа оказалась длинная белая дугообразная лента. Он осторожно переступил через нее и посмотрел влево. Все верно, в густых кустах скрывалось переплетение белоснежных побегов, которые являлись телом плотоядного плюща. Коснись хоть одного завитка, даже осторожно, ногой…

Грэфф вернулся к ящеру.

— Слушай, Макдуфф, — сказал он. — Я хочу, чтобы ты как можно дольше оставался вне игры, и позову тебя, только если мне и в самом деле придется плохо. В любом случае — в воздухе или на земле — ты со своими крыльями хорошая мишень для электробластера. Но вполне можешь пригодиться в качестве наблюдателя, чтобы меня не обошли с флангов.

Ящер коротко кивнул мощным клювом.

— Это я сделаю, — рептилия взмыла вверх и принялась описывать круги над домом.

Итак, необходимо преодолеть тридцать пять футов открытого пространства под прицелами электробластеров четырех профессиональных убийц. Но как?

Головная боль вернулась и стала намного сильнее, чем раньше. Грэфф с трудом держался на ногах. Ревущее пламя пожирало левый бок. Ему ни за что это не сделать. Все, на что он годится, это послужить очередной приманкой для болотной жижи реки Блэк.

Внезапно Грэфф выпрямился и расхохотался. Приманка? Что ж, это один из способов охоты.

Человек осторожно переступил через стелющуюся лозу плотоядного плюща и направился к дому, считая каждый шаг. Он остановился под прикрытием нависающего папоротника как раз напротив песчаной возвышенности.

— Пубина! — крикнул он. — Я пришел за Бергенсонами.

Что-то промелькнуло в одном из окон.

— Кто ты?

— Грэфф Дингл из Нью-Каламазу. Слушай, Пубина, я обменяю остатки лободина на Грету Бергенсон и ее отца.

Пауза. Бандитам необходимо время, чтобы переварить полученную информацию. Затем:

— Пришли одного из своих людей, и мы это обговорим, Дингл.

— Не могу, я один. Лучше ты пришли своего человека с Бергенсонами, и я отдам тебе лободин.

У Пубины не было причин считать, что лободин Бергенсона составлял первый и единственный груз корабля. Получив дополнительное количество драгоценной вакцины, можно было сделать прививку всем оставшимся у Пубины головорезам.

Ящер мягко опустился на землю и тихо прошептал:

— Три человека фокинули дом с тыла. Двое фошли вокруг, слева, один сфрава. Человек сфрава явно выстрее, так что вудет здесь фервым.

Грэфф потянулся к электробластеру. Он слышал, как ящер вновь поднялся вверх.

Пубина пребывал в безопасности и комфорте. Послав своих прихвостней, сам остался охранять укрепление! Грэфф услышал справа влажное чавканье и усмехнулся. Что ж, противник шумел даже больше, чем салага, только что прибывший с Земли! Завидев сквозь высокие заросли черную водонепроницаемую куртку, Дингл бесшумно выскользнул из-под папоротника и отступил назад. Он выставил вперед электробластер, словно тот все еще на что-то годился.

Лицо преступника, изборожденное морщинами за годы, проведенные в нездоровой болотистой местности, расплылось в ухмылке маньяка. Поскольку Грэфф не смотрел в его сторону, бандит заключил, что тот его не видит. Шаги головореза стали заметно шире. Дингл отступил, отсчитывая про себя шаги.

Он двигался медленно и размеренно, ни на секунду не выпуская противника из виду, пытаясь контролировать свое измученное тело, чтобы не совершить смертельной ошибки.

Есть! Он наконец пересек белую линию и с облегчением вздохнул. Преступник, пригнувшись, ринулся вперед, стремясь подобраться поближе для решительного удара. Он также заметил вьющуюся лозу и ловко переступил через нее.

Тогда Грэфф повернулся к нему лицом, держа электробластер на изготовку. Человек прыгнул — и одним ботинком задел побег!

Ему едва хватило времени вскрикнуть. Облачко белых усиков, вооруженных тысячами микроскопических присосок, взметнулось вокруг бедняги, и мгновение спустя бескровная оболочка, которая только что была полным сил человеком, зашуршав, словно лист бумаги, выпала из объятий плотоядного плюща.

Крик услышали. Тренированное джунглями ухо Грэффа уловило шепот двоих головорезов, подходивших слева. Бандиты явно встревожились. Ах, будь у него достойное оружие! Хоть что-то, кроме стилета! Он с легкостью мог снять неуклюжих новичков даже при помощи старомодного пистолета!

Но пистолета у него не было. Оставалось рассчитывать только на собственный опыт, приобретенный за двадцать семь лет жизни на Венере. Поэтому Грэфф бросился бежать.

Через несколько секунд он остановился и прислушался. Раздававшийся позади треск свидетельствовал о том, что охота началась. Гангстеры, несомненно, решили, что он струсил, а значит, его можно не опасаться. Грэфф помчался к Тускани.

К тому времени, как он добрался до реки, его мотало из стороны в сторону, мучительно не хватало воздуха. Боль, казалось, возросла тысячекратно. Погоня приближалась. В отчаянии он помчался вниз по течению.

Теперь они были уже совсем близко. Грэфф слышал смех и победные возгласы преследователей. Но оставалось еще гнездо гридника!

Он на мгновение застыл, балансируя на берегу реки. И вот наконец бандиты вырвались на открытое пространство, но еще не приблизились на расстояние, доступное электробластеру. Увидев беглеца, они прибавили ходу, и тогда Грэфф, швырнув бесполезное оружие в пестрый маленький купол, прыгнул…

Когда Дингл, отряхиваясь, вышел из воды, двадцатью футами ниже по течению, жуткий рой насекомых еще продолжал насыщаться. Стараясь справиться с приступом тошноты, Грэфф побрел прочь.

— Макдуфф, — позвал он мучительно дрогнувшим голосом, протирая глаза, которые уже застила темная пелена. — Макдуфф!

Ящер бесшумно опустился рядом.

— Слушай, парень, у меня осталось мало времени, так что надо поторопиться. Больше никаких трюков. Подумай, ты сможешь влететь в окно с тыла или что-то в этом роде, ну, чтобы отвлечь его? Это дало бы мне время пересечь участок с песком.

Не сказав ни слова, птероящер полетел прочь. Грэфф подошел к краю сухого участка, окружавшего сборный дом, и принялся ждать.

Он увидел огромную тень, несущуюся за дом, и услышал звон разбитого стекла. Отчаянным усилием воли Грэфф заставил себя двинуться вперед. Песок разлетался из-под сапог в разные стороны. Голова болталась, словно шея внезапно куда-то делась. Смерть, должно быть, совсем близко — всего через несколько минут он окончательно провалится в беспамятство Дингл вытащил стилет и с трудом сжал его дрожащими руками.

В доме послышался крик и свист снаряда, выпущенного из электробластера. Когда Грэфф выломал дверь и вломился в дом, раздался еще один выстрел.

Он пробежал мимо огромной клетки с мечущимся внутри птеродактилем и ворвался в гостиную. Доктор Бергенсон и Грета сидели, привязанные к стульям длинными витками лозы фонгул. Розовая куртка Греты была разорвана, на щеке пылал отпечаток мужской ладони. Пубина стоял под обугленным отверстием в потолке, проделанным его первым выстрелом. У его ног корчился от боли Макдуфф. В одном из крыльев птеродактиля зияла огромная дыра.

Пубина повернулся к Грэффу, поспешно вскинув электробластер. Охотник ринулся к нему, полностью осознавая, что не успевает, проклиная свою почти младенческую слабость. Боль подползала к коленям.

Указательный палец гангстера из Хитвейва опустился на спусковую кнопку. Макдуфф приподнялся на здоровом крыле и ринулся на сапог бандита. Его длинный клюв вонзился в лодыжку Пубины. Послышался жуткий треск ломающейся кости, Пубина выругался и повернулся, чтобы добить рептилию.

Грэфф наконец добрался до врага и почти рухнул на Пуби-ну. Ему не сразу удалось привести в действие мышцы руки, но, наконец, до крови прикусив нижнюю губу, он двинул тонкое лезвие вперед. Пубина вскрикнул и упал, в боку у него трепетал стилет.

Грэфф решил позволить Макдуффу прикончить бандита, пусть даже ящер употребит побежденного врага на ужин. Он неуклюже согнулся и подобрал электробластер, который уронил Пубина, затем медленно выпрямился, с трудом удержавшись, чтобы не завалиться назад.

Осторожно ставя одну ногу перед другой, он подошел к Бер-генсонам и уже на подходе поскользнулся, словно наступив на банановую кожуру. Теперь на него обрушилась тьма, и каждая клеточка его тела, казалось, корчилась от невыносимой боли.

На столе он заметил бутыль с вакциной. Она все еще была полна; рядом лежал сверкающий шприц — его не успели наполнить. Хорошо.

Очень осторожно Грэфф пережег лозу бластером, настроенным на малую мощность, и почти в тот же момент рухнул к ногам бросившейся к нему Греты.

— Дорогой, — словно с противоположного берега моря Джеф-ферсона донеслись до него рыдания. — Ты заразился! О, Грэфф, Грэфф! Лободин уже не подействует!

— Я знаю, — пробормотал он еле слышно, позволив голове перекатиться в ту сторону, где ящер, передвигаясь по полу, дюйм за дюймом, тащился к стоящей в углу клетке. В последнюю секунду перед глазами мелькнула дыра в крыле.

— Увидимся, Макдуфф, — прошептал Грэфф… И его окутала тьма, пронизанная множеством взрывающихся желтых точек…

Вот почему удивлению Дингла не было предела, когда он открыл глаза и увидел возле своей кровати ящера с аккуратной марлевой заплаткой на крыле.

— Как, черт возьми, ты выкарабкался, Макдуфф? — спросил он.

— Так же, как и ты. Мы оба уроженцы Венеры.

— Что-о-о? — Грэфф неуверенно приподнялся на локте. Он лежал в комнате Бергенсона, в его доме в Нью-Каламазу. Должно быть, они воспользовались кораблем Пубины, чтобы вернуться обратно. — Что значит «уроженцы»?

— Он говорит сущую правду, Грэфф, — Грета толчком приоткрыла стеклянную дверь и скользнула внутрь с грудой постельного белья. — Вы оба родились на Венере. Отец говорит, что вы, должно быть, еще в детстве перенесли все виды повреждений кожи и таким образом приобрели естественный иммунитет против вируса Рикардо. Мы тем не менее собираемся использовать вакцину для остальных колонистов, включая детей, — просто ради полной безопасности. Но отец давно утверждал, что кровь первопоселенцев непременно должна была адаптироваться к окружающей среде. Когда ты заболел, но не умер, его гипотеза получила блестящее подтверждение.

— В таком случае рад признать, — сказал Грэфф, садясь, чтобы позволить Грете сменить простыни, — что я очень и очень счастлив дать твоему отцу шанс доказать эту теорию.

Макдуфф в знак согласия мигнул лишенным век глазом.