Бал цветов

Глава 16 Брат и сестра

Когда Лютеция скрылась из поля зрения Чёрного Тюльпана, она согнала с лица кокетливую улыбку и, оглянувшись по сторонам, быстро пошла во дворец. Зайдя в свои покои, она поправила перед зеркалом причёску и дёрнула шнурок колокольчика для прислуги. Через миг на пороге вырос лакей в тёмно-зелёной ливрее с белым воротником-граммофончиком. Комнатная собачка Лютеции принялась яростно, визгливо лаять.

— Вьюнок, — приказала госпожа лакею. — Сию секунду позови сюда виконта Нарцисса.

— Но господин виконт час назад ушёл, я не знаю, где он, мадемуазель, — пролепетал лакей, стараясь избавиться от собачонки, которая вертелась вокруг него, пытаясь укусить.

Лютеция сжала руками виски:

— О, Господи! Неужели нельзя запомнить, что единственные два места, где можно найти виконта, если он не здесь, это бар и игорный клуб! Иди через задние ворота дворца, перейдёшь улицу, и прямо перед тобой будет вывеска "Игорный клуб Нарцисса Тацетты". Найди моего брата и доставь сюда немедленно!

— Но господин виконт не любит, когда ему мешают играть, — слабо возразил лакей.

Лютеция зло сверкнула на него глазами:

— Скажи, что срочное дело. Я приказываю! — бросила она, усевшись в кресло. — Сюда, Линария, ко мне! — позвала она собаку.

Лакей исчез. Лютеция размышляла, рассеяно поглаживая собачонку, лежащую у неё на коленях. Собака поминутно зевала, открывая широкую пасть, за которую эта порода и прозвана Львиный Зев. Тонкая и жёлтая, как и её хозяйка, собака всегда разделяла настроение своей госпожи, и теперь она нервничала, сердито мотая головой с отвисшими губами и маленькими торчащими ушками.

— Тише, Линария, тише, — успокаивала её Ветреница, откинувшись в кресле и полузакрыв глаза.

Спустя немного времени, в дверь комнаты Лютеции шумно ввалился молодой человек лет двадцати семи — тридцати. На нём был светло-жёлтый парадный костюм с огромными пышными манжетами и таким же воротником. Чертами лица он был схож с Лютецией, только глаза у него были светло-голубые, отливавшие ледяным блеском, а у неё — светло-карие. Вьющиеся рыжеватые волосы кавалера были зачёсаны набок и уложены в пышную причёску. По лицу его блуждала насмешливо-наглая улыбка.

— Привет, сестрица! — развязно приветствовал он Лютецию, махнув ей рукой, в которой держал шляпу.

— Опять пьян? — поморщилась она.

— Ничего подобного. Мне сегодня везло в игре, и я просто доволен жизнью, — ответил он.

— Садись, — сухо произнесла сестра, указывая на кресло напротив себя. — Нам надо поговорить.

Он отошёл от двери, поцеловал руку сестры и развалился в кресле, закинув ногу на ногу.

— Ну, я слушаю, — выжидательно повёл бровью Нарцисс.

Лютеция положила обе руки на ручки кресла и выпрямилась, пристально глядя на брата.

— Тебе поручается серьёзное дело.

— Мда?

— Представь себе. Как ты думаешь, кто подаст сегодня кубок Королеве Бала?

— Пассифлоре? Ну, выберут перед церемонией кого-нибудь из молодых девиц. Может, даже двоих. А что?

— Как думаешь, у кого больше всех шансов на эту честь?

— Сестричка, не собираешься ли ты сама заслужить это право? Я думал, ты метишь выше…

— Замолкни, — грубо оборвала его Ветреница. — Отвечай серьёзно.

— Ну… — Нарцисс задумчиво уставился на свои пальцы с холёными ногтями. — Больше всего шансов как раз у Виолы, если бы она захотела. У неё сестрица служит в свите Пассифлоры. Помнишь, Фиалка Триколор?

— Монахиня?

— Ага, — кивнул Нарцисс, безразлично разглядывая стены комнаты, обитые жёлтым шёлком.

— Что тебе сказала сегодня Виола? — допрашивала его Лютичная Ветреница.

— О‑ой, — вздохнул Нарцисс. — Как ты мне надоела, сестрица, своими вопросами. — Он тщательно стряхивал пылинки со своей шляпы, которую держал на колене. — Ну, сказала, чтоб убирался отсюда, ещё сказала, что не хочет меня видеть. Что ничего толком не знает про приезд Пассифлоры; сестру ждёт… и всё такое. Право подносить кубок её мало волнует и меня, в общем, тоже. Нечего мне было тащиться к Виолетте, там можно нарваться на скандал.

— Боишься её дружка? Трус!

— Ну, знаешь, ты совсем не ценишь жизнь родного брата! — взорвался Нарцисс. — Я после той милой встречи с Гиацинтом три месяца плечо лечил, думал рука вообще двигаться не будет.

— Конечно, карты держать неудобно! — ехидно заметила Лютеция.

Но Нарцисс хорошо знал свою сестру и не разозлился, а наоборот, почувствовал интерес. Он осторожно спросил:

— А что, граф опять перешёл дорожку Чёрному Тюльпану?

— Сегодня в саду они крупно побеседовали. Гиацинт помешал Неро убить на дуэли этого болвана Розанчика. Того пажа, который вечно во всё вмешивается. Принц — в бешенстве.

— Ещё бы, у этого красавчика Гиацинта длинная шпага! — довольный ухмыльнулся Нарцисс.

— Язык у него ещё длиннее! Он может помешать нашим планам.

Нарцисс протестующе вскинул руки:

— В этом деле я не участвую. С ним разбирайтесь сами, благодарю покорно!

Сестра презрительно взглянула на него:

— Эх ты… поэтому принц и поручает тебе только девчонок. Не спускай глаз с Виолы и займись Джорджи, дочкой герцогини.

— Это что, такая маленькая георгиночка? Наверное, точная копия мамаши…

— Делай, что тебе говорят! Мы должны знать, в чьих руках будет кубок с нектаром, и должны иметь доступ к этим рукам. Ясно?

— Твой Неро мне не указчик! Что, интересно, вы опять задумали? — нагло спросил Нарцисс.

— Тебе не всё равно? Скажи тебе одно слово, и весь Париж будет знать о наших делах! — возмущённо сказала сестрица.

Нарцисс вздохнул.

— Ну, тогда я пойду в клуб. Мне сегодня везёт. — Он собирался встать.

— Никуда ты не пойдёшь! Целыми днями готов торчать в этом притоне! Этот Тацетта тебя просто околдовал. Ничтожный проходимец!

— Но‑но! Это мой друг, — предостерегающе заметил Нарцисс.

— Это проходимец, который живёт на мои деньги. Ведь ты постоянно проигрываешь ему целые состояния! — сказала взбешённая Лютеция.

— Вздор! Это он помогает нам деньгами. Твоё платье куплено в кредит, который предоставил он.

— Твой новый костюм, кстати, тоже! — ответила Лютеция, приходя в ярость. — Не хочешь ли ты сказать, что это мы в долгу у твоего дорогого Тацетты? Твой тёзка и главный кредитор мне уже несказанно надоел.

Она нервно заходила по комнате. Нарцисс следил за ней взглядом.

— Тацетта когда‑то помог нам с тобой войти в высшее общество, когда мы приехали из своего нормандского имения… Или забыла?

— Я ничего не забыла! Но он нам обязан всем! Своей жизнью, наконец! Это бандит и убийца, итальянский контрабандист, который бежал из французской тюрьмы и скрывался на "дне" Парижа.

— В конце концов, он дворянин…

— Он — незаконнорожденный! Он бандит, и его место в тюрьме! — негодовала Ветреница.

Нарцисс улыбался.

— Но ведь именно ты спасла его от тюрьмы, дорогая Анемона.

Она посерела от бешенства.

— Не смей называть меня Анемоной! — зашипела она.

— Почему? Ведь по рождению ты Лютичная Ветреница, Анемона. Конечно, родство с Лютиками открывает дорогу в высший свет, и "Лютеция" звучит благородней, но… — Он насмешливо уставился на сестру.

— Прекрати немедленно! Твой дружок Тацетта — шантажист, а ты у него учишься, — более-менее спокойно произнесла Лютеция.

— Раз он бандит и такое уж ничтожество, зачем ты помогла ему? — спросил Нарцисс. Ему очень нравилось злить сестру.

Она опять взвилась:

— Потому что десять лет назад я была дурой!

— Ты не изменилась, дорогая. И в пятнадцать, и в двадцать пять, ты была и есть крайне честолюбива и ловила любую возможность возвыситься в свете.

— Ты тоже. Но ты согласен быть верным псом своего дорогого Тацетты, а я могу сама кое‑чего добиться! — старалась задеть его Лютеция.

— Но‑но, сестричка, я всё-таки твой старший брат и благородный виконт к тому же! Могу и разозлиться.

— Свой виконтский титул ты, не без помощи Тацетты, выиграл в карты у какого‑то пьяного ротозея! Вот так, дорогой Нарцисс Ложный, ведь ты по рождению носишь имя Псевдонарциссус. Да, братец?

Нарцисс отшвырнул шляпу и вскочил. Потом, подумав мгновение, снова изящно уселся в кресло.

— Это доказывает лишь то, что нам везёт в жизни. Мы выбрали то, чего хотели, и сумели достичь этого. Я имею весёлую придворную жизнь, ты — своего принца, он ведь нужен тебе, как ещё одна ступенька на лестнице славы.

Он нежно посмотрел на сестру. Она вздохнула:

— Неро — принц, и он единственный, кто меня понимает. Я его никогда не брошу.

— Ты ошибаешься, сестричка. Я — единственный, кто тебя понимает. Понимает даже лучше, чем ты сама понимаешь себя. Я хорошо тебя знаю, Лютеция. Между нами говоря, ты имеешь такое же отношение к графу Лютику, как я — к герцогству Нарциссов, в Карпатах[9]. Но они-то об этом не знают… Ты ещё будешь королевой, сестричка. В крайнем случае — принцессой.

— Для этого ты должен слушаться меня и не задавать вопросов, а помогать нам. Иди и следи за Виолой и Джорджи, а Тацетта и его клуб пусть подождут, — сказала Лютеция, подойдя и ласково обняв брата за плечи.

Он тяжело вздохнул:

— Уговорила, иду. Подай шляпу… Спасибо. Если узнаю что‑то интересное, приду, расскажу, но до добра ваши планы не доведут. Пока!

Он надел шляпу с жёлтой пряжкой и скрылся за дверью.

— Болван, — вздохнула Лютеция, когда дверь за братом захлопнулась. — Иди ко мне, Линария! Иди, моя девочка! — позвала она свою собачку.