Раннее утро одного из коротких предзимних дней затянувшейся поздней осени, барон Ивар фон Дюкс, Советник баронессы Изабеллы де Вехтор, медленной, расхябанной походкой никуда совершенно не торопящегося человека, неспешно двигался по узкой, извилистой улочке в южной части города. Он направлялся на встречу с баронессой.
Рядом с ним ловко, чуть косолапой походкой, переваливался с ноги на ногу огромный, медведеобразный ящер — Ли Дуг.
— "Ли Дуг! — наконец-то озарило барона, весь путь от своего дома и до жилища баронессы мучительно пытавшегося вспомнить имя одного из фактических глав трёх ящеровых кланов, прижившихся в городе.
За каким чёртом тот ещё затемно сегодня с утра заявился к нему домой и зачем потащил в гости к Изабелле, барон так до сих пор и не понял. Здоровая хитрая ящерица ловко уходила от ответа. Барон про себя молча выругался.
Ловко прыгая через постоянно встречающиеся по пути большие глубокие лужи, оставшиеся на грязной улочке после недавно прошедшего ливня, барон про себя тихо матерился. Он не понимал зачем этой наглой ящерице, просто так никогда ничего не делающей, понадобилась столь формально официальная встреча с баронессой, да ещё и обязательно в его присутствии. Не понимал и оттого немного нервничал, подозревая что для них с баронессой эта встреча ничем хорошим не кончится.
Широко распахнув входную дверь, Советник, не обращая внимания на смущённо запнувшегося на пороге ящера, уверенной походкой близкого баронессе человека прошёл через тёмные сени и уверенно постучал во внутреннюю межкомнатную дверь.
Не дожидаясь ответа и ни на минуту не задержавшись, слегка наклонив голову, чтоб не стукнуться головой о низкий дверной косяк, как бы невольно кланяясь низкой притолоке, уверенно распахнул дверь.
— Баронесса!
Возмущённый вопль Советника, казалось, слышен был на другом краю города.
— Баронесса, что вы делаете? — его возмущённый вопль, раздавшийся над головой баронессы, был полон искреннего недоумения.
— Что вы там ищете? — повторил он вопрос, подходя поближе и с улыбкой на лице, разглядывая торчащий из-под кровати округлый и изящный зад баронессы, туго обтянутый домашней, мягкой льняной юбкой.
Изабелла, пыхтя и отдуваясь, задом наперёд вылезла из узкого прохода, оставленного между стеной и стоящей в углу кроватью и, отставив в сторону длинную швабру, которой она яростно тыкала куда-то под кровать, возмущённо уставилась на барона.
— Что я тут делаю, я знаю, — раздражённо фыркнула она, отбросив со лба сбившийся локон русых волос.
Выйдя на середину комнаты и уперев левую руку в бёдро, она, подбоченясь, гневно уставилась на барона, раздражённо постукивая зажатой в правой руке шваброй по полу.
— А вот что вы здесь делаете? Как вы сюда вошли, барон, хотела бы я узнать. Да к тому же, без моего разрешения. Кто вас сюда пустил?
— Дверь была открыта, баронесса, — невозмутимо соврал барон. — Мы стучали, стучали. А потом услышали какую-то возню в комнате и решили вас побеспокоить. Так всё же, что вы там делали, баронесса.
— Фокс, зараза, — устало махнула Изабелла рукой, присаживаясь на край кровати из-под которой только что вылезла, — забился в угол и не желает вылезать. Наверное, с полчаса его выковыриваю, а он, как сквозь землю провалился, — устало пожаловалась Изабелла. — Наверное, там какая-то дыра в стене, сколько ни тыкала, а его всё нет.
— Фокс, это вот этот рыжий и наглый лис, что ли? — барон, улыбнувшись, ткнул пальцем куда-то за спину баронессы.
Там, преспокойно развалившись на большой подушке, сидел вальяжный, здоровущий лис с драными, обгрызенными ушами и преспокойно вылизывал свою шёрстку, как будто какой-то огромный рыжий кот на хозяйской кровати. Судя по его довольной физиономии, он уже давно там сидел и с любопытством наблюдал за домашними развлечениями хозяйки.
— Ага! — Воплю, раздавшемуся в этот момент в землянке, наверняка могли бы позавидовать боевые слоны Ганнибала, или иерихонские трубы, пытающиеся разрушить очередной библейский городок.
— Вот, ты где!
Возмущённая баронесса, сердито топнув ногой, коршуном набросилась на довольно вылизывающегося лиса и, схватив того за рыжее, рваное ухо, потащила куда-то на кухню.
— Баронесса!
Советник, потрясённый подобной безцеремонностью, возмущённо уставился ей вослед.
— Разве так можно обращаться с животным.
До ящера, потрясённого подобным обращением со страшным, известным по легендам животным, которого все в его окружении до судорог почему-то боялись, из кухни донёсся гневный вопль баронессы:
— Куда морду воротишь, поганец. Сюда смотреть, кому сказала.
Громкий, возмущённый вопль баронессы заглушил слабый протест Советника, пытающегося ещё что-то ей сказать.
— Вот мыши. Те, что здесь, в ловушке ЭТО мыши, а не та здоровенная дрянь, что ты мне на кровать каждое утро таскаешь. Сколько раз тебе можно повторять, чтобы не тащил в дом всякую гадость.
Буквально через пару минут в дверях кухни показалась раскрасневшаяся, взъерошенная баронесса, с возмущённо довольным видом так и продолжавшая одной рукой тащить за ухо лиса. В другой, за голый хвост брезгливо отставив чуть в сторону. как боевым флагом, она размахивала какой-то ненормально большой мышью-переростком.
— Вот полюбуйтесь, — потрясла она перед носом гостей своей добычей. — И до чего обнаглела рыжая сволочь. Только представьте себе, тащит в дом всяких крыс, а мышей, которые меня доводят до бешенства своим писком, не ловит. Мерзавец! Совсем разбаловался.
Разгневанная баронесса, широко размахнувшись, ловко швырнула дохлую крысу в стоявшее возле входной двери мусорное ведро и, бросив ухо так и продолжавшего довольно лыбиться лиса, присела на скамейку возле обеденного стола.
— Ух, — облегчённо вздохнула она, переведя дух, — совсем запыхалась.
— Вот так мы и развлекаемся каждое утро, — пожаловалась она барону. — Крыс развелось, жуть просто. Каждое утро Рыжик ловит по две, по три штуки. Как будто их сюда кто приваживает.
— Это, вы баронесса, называете крысами? — раздался от двери голос Ли Дуга, отошедшего в сторону.
— А что это, по-вашему? — довольно агрессивно повернулась к нему баронесса, слегка отклонившись в сторону и старательно высматривая того за спиной стоящего перед ней Советника. — По-вашему это мышь переросток? Да ещё с зубами под два вершка? Это и есть натуральная крыса, раз вы этого не знаете. Я что, по-вашему, крысу от мыша не отличу.
— Значит, до этого дня, крыс вы толком то и не видели, — задумчиво констатировал ящер, внимательно рассматривая что-то в мусорном ведре. — Тогда всё становится ясно.
— Что вам ясно? — подозрительно уставился на него Советник, переглянувшись с удивлённо посмотревшей на него баронессой.
— Что это вы так внимательно рассматриваете, эту гадость? — недовольно проворчал он, подходя поближе и бросая косой взгляд на то, что ящер рассматривал в мусорном ведре, брезгливо отстранившись чуть в сторону.
— Значит, вы тоже никогда не видели крыс, — удовлетворённо констатировал ящер. — Так вот, к вашему общему непросвещённому сведению, это не крыса. И тем более не мышь. И уж никак не переросток.
Ящер, бросив ещё один хмурый взгляд на мёртвое животное, которое разглядывал в мусорном ведре, брезгливо отстранил ногой ведро поближе к двери и, молча пройдя на кухню, загремел там рукомойником.
Вернувшись обратно в комнату, он, не нарушив установившегося недоброго молчания, быстро прошёл к столу и, усевшись напротив баронессы, уставился ей прямо в глаза.
— На вашем месте, баронесса, я бы тщательно вымыл руки. Желательно раза три и с мылом.
— Это ядовитая зубатка, чтоб вы знали, а никакая не крыса. Вид, в этих краях совершенно не встречающийся. Очень редкое животное. Эндемик. Внешне очень похожа на крысу. Если раньше никогда её не видеть, то отличить от обычного серого пасюка, практически невозможно. Встречается небольшими, изолированными популяциями в вольном проживании только на северном побережье континента.
— Очень редкая и опасная тварь. Очень!
— Укус для человека смертелен. Даже простое касание человека к её шёрстке при определённых условиях: к примеру, болезненный человек или ослаблен недавно перенесённой болезнью или ещё что, может вызвать мгновенное появление трудно выводимых волдырей, которые следует немедленно обработать особым раствором одного, также довольно редкого северного растения. В противном случае, если сразу не обработать раны, это может привести к мучительной смерти от удушья.
Изабелла растерянно, слёгким недоумением посмотрела на свои изящные, голые по локоть ручки, на которых не было ни грязи, ни каких-либо страшных волдырей, ничего.
— Некоторые спецслужбы культивируют зубатку для особых случаев, — продолжал меж тем стращать её Ли Дуг, — таких как устранение неугодных им людей по внешне естественным, неопределимым причинам. Один из таких питомников по нашим сведениям находится где-то в дельте реки Северный Стрый. Это нам известно ещё со времён нашего там проживания.
— В некоторых, не слишком образованных кругах, не понимая что происходит, смерти от укуса ядовитой зубатки даже придумали мистическое название "Проклятие Трофейщика".
— Слава богу, баронесса, что эта тварь вас не покусала, а вы, хоть и касались её голой рукой, но она уже на тот момент была мертва. Говорят, мёртвые, они не так опасны. Хотя, — недоумённо пожал он своими камнеподобными плечами, — точно этого никто не знает. Как вы понимаете, свидетелей не сохранилось, — мрачно ухмыльнулся он, продолжая нагнетать атмосферу. — Или, Вам баронесса невероятно повезло.
— Но руки я вам всё же настоятельно советую вымыть. И обязательно с мылом.
— Да, вообще то, укусила, тварь такая, — невольно пожаловалась Изабелла, растерянная таким напором.
Выставив вперёд ножку и приподняв слегка кончик платья, оголяя щиколотку, показала на свежий, ещё не заживший до конца маленький шрам на большом пальце правой ноги. — Вот, тварь такая, за палец недавно цапнула, пока Фокс её не придушил. И ещё до того было пару раз, кусали. Правда, не эта, а другие. Но это было ещё раньше, дня два, три назад. И тех тварей мы давно уже закопали на заднем дворе. Я же вам сказала, каждый день, твари, появляются и мы с Рыжиком с ними боремся.
Ящер, какими-то дикими, широко раскрытыми глазами уставился на ногу баронессы и, забывшись шагнул к ней вплотную. Изабелла, заметив бешеный взгляд ящера, устремлённый на её голые ноги, мгновенно смутилась и быстро убрала ногу под скамейку, прикрыв юбкой.
— Баронесса, — ящер дикими, широко распахнутыми, не верящими глазами смотрел на подол её платья, — этого просто не может быть. Укус этой твари для человека смертелен. Может быть, вы ошиблись, и вас кто-то другой покусал?
— Ну вот ещё, — тут же возмутилась баронесса, - А это что, по-твоему?
Донельзя возмущённая, мгновенно забыв всю свою стеснительность, она ткнула прямо под нос ящеру кулак с выставленным вверх средним пальцем. — Тоже скажешь, что это мне померещилось?
— Только что, прямо перед вашим приходом, эта тварь прямо за средний палец тяпнула. Та самая тварь, что ты в ведре рассматривал. Вон, даже кровь ещё не засохла, — сердито потыкала она пальцем прямо в нос ящеру. — Чего, собственно, я на Рыжего так разоралась? Совсем обленился. Перестал крыс ловить. Ладно мыши, на них мышеловки есть. Но крысы! Каждое утро ходят у меня по постели, как у себя по дому. Кусаются, — возмущённая баронесса от заново накатившего раздражения, даже притопнула ножкой.
— Стала бы я иначе такого милого рыжика гонять, кабы он не разленился и вовремя придушил эту тварь.
Забывшись, баронесса машинально потрепала по холке так и сидящего рядом с ней лиса, по довольной наглой роже которого было явственно видно, что тот совершенно доволен своей жизнью и претензий к баронессе по поводу его мифических гонений, не испытывает совершенно, считая, по-видимому, не стоящим внимания. На его хитрой лисьей морде было разлито абсолютное блаженство, как у сытого кота, обласканного хозяйкой.
— Сколько мы с рыжиком этих крыс передушили, — тяжело вздохнула баронесса, — жуть просто. Если всё вместе собрать, наверное здоровущая бочка будет. И откуда только берутся, — недоумённо пожала она плечами.
— Зато гляньте, какая у него шёрстка стала, — баронесса, неожиданно переключившись, с наслаждением погладила лиса по выгнувшейся спинке, от чего тот с довольным урчанием выгнул её ещё больше. — Откормился красавец на этих крысюках. А был то тощи-ий, — жалостливо, с отчётливо слышимыми бабьими завываниями, протянула она. — Но как он их люби-и-ит, — протянула она, ласково потрепав лиса по макушке. — Настоящий лисий деликатес.
Ящер, так и стоя перед баронессой, напряжённым хриплым голосом резко перебил её восторги по поводу шерсти какого-то лиса.
— Баронесса, — тихим злым голосом снова обратился он к ней. — Хватит придуриваться. Я вас серьёзно спрашиваю, не кусала ли вас эта тварь? Хотя, — неожиданно облегчённо перевёл он дух, отстраняясь от баронессы, — я и так вижу, что нет.
— Что-то я с вами видимо совсем от испуга заговорился, — пожаловался он Советнику, постепенно приходя в весёлое настроение. — Если бы она её укусила, то баронесса давно бы померла, а она жива, живёхонька. Нам бы такое железное здоровье, — совсем уже весело рассмеялся он.
— Ящер! — перебил его излияния напряжённый голос баронессы. — Или как там тебя, Ли Дуг?
По напряжённому голосу баронессы было понятно, что веселье ящера как-то совершенно не понравилось баронессе, и она мгновенно перешла из весёлого, благодушного состояния в весьма раздражённое.
— Тебе, тупая ящерица, достаточно ясно, определённо и совершенно однозначно было сказано, что та тварь, что ты разглядывал в ведре, и подобная ей, дважды кусала меня. Один раз два дня назад за палец ноги, а второй раз сегодня рано утром, не далее двух часов назад, за палец правой руки. И до этого пару раз ещё было, но то не считается. Так, простые царапины.
— У тебя, Ли Дуг что, плохо со слухом? У тебя там серные пробки?
— Так почисть их! — рявкнула она в полный голос на невозмутимого ящера.
— Баронесса, — снова остановившийся возле мусорного ведра ящер медленно повернулся к баронессе и, глядя ей в глаза прямым жёстким взглядом, флегматично поинтересовался. — А почему вы до сих пор живы?
— Что? — растерялась от неожиданности Изабелла.
— То, — хмыкнул ящер. — Все люди, кого кусала подобная этой тварь, всегда умирали. Всегда. Все. Никаких исключений.
Ящер так и продолжал стоять в дверях землянки, держась возле ведра с крысой. Видно было что он не собирается выпускать предмет разговора из-под контроля.
— Вы же, баронесса, до сих пор почему-то живы. И даже вполне здоровы. Более того, на меня изволите ругаться, хотя, давно уже должны были бы лежать в леднике, дожидаясь часа своего погребения.
— Вот ещё, — растерянно передёрнула плечами баронесса. — Что я там не видела. Там холодно, — совсем растерялась она.
— Баронесса, — неожиданно перебил её ящер, — а что это у вас за спиной такое?
— Где? — недоумевающая баронесса окинула пространство за своей спиной рассеянным взглядом и удивлённо повернулась обратно к ящеру.
— Что вы имеете в виду? — совсем растерянно поинтересовалась она. — Там ничего нет.
— Что у вас, во-он в той миске?
Кивнув куда-то за спину баронессы, Ли Дуг неспешно направился к столу, за которым та устроилась. Недоумённо посмотрев на невозмутимого ящера, Изабелла повернулась обратно к столешнице и не найдя на ней ничего для себя необычного снова недоумённо посмотрела на него.
— Да что тебя, интересует то? — недовольно заметила она, нахмурив свои брови.
— Миска у вас, баронесса, с чем? — терпеливо поинтересовался ящер, с невозмутимым видом останавливаясь возле стола.
— Со сливками, — удивлённо посмотрела на него баронесса. — Довольно таки вкусные сливки. Я такие, раньше никогда не встречала. Мне их каждое утро Дашка приносят, по просьбе некоего небезызвестного вам барона Сидора, — ядовитым голосом добавила она, бросив косой, враз озлившийся взгляд на хмурого Советника. — Известная вам всем личность. Ну, мы их, с рыжиком на пару и наворачиваем каждое утро по фунту на двоих.
— Угощайтесь, — пододвинула она миску поближе к ящеру. — Их много.
— Баронесса, — ящер внимательно осмотрел содержимое миски и, насмешливо уставившись ей прямо в глаза, осторожно заметил, — вообще-то это не слива. Это некое растение под общераспространённым названием шишко-ягода.
— Ну и что, — тут же недовольно перебила его баронесса. — Знаю я что это не слива а шишко-ягода. Ну и что? Слива или шишкоягода? Да какое мне дело до местного названия какой-то сливы, если мне она нравится, и меня вполне устраивают её вкус.
— Хоть какая-то польза от этого вашего господина, — недовольно буркнула она, снова сердито зыркнув на Советника.
— Не только баронесса, не только, — по довольной роже ящера можно было судить о том, что он нашёл что-то такое, что ему чрезвычайно понравилось.
— Вы должны быть очень благодарны господину Сидору за то, что вам приносят эти ягоды.
Ящер с довольным и многозначительным видом устроился за столом и с огромным удовольствием бросил одну ягодку себе в пасть.
— Как хорошо! Забытый вкус, — от удовольствия, ящер даже блаженно прикрыл глаза.
Слегка покачиваясь на стуле, он немного посидел, посасывая ягоду и явно наслаждаясь вкусовыми ощущениями. Потом, как-то странно хрюкнув, набросился на ягоду в миске и не остановился, пока полностью не опорожнил её.
— Да, баронесса, — протянул он задумчиво, аккуратно выплёвывая последнюю косточку в подставленную ладонь, — с мужем вам явно повезло. — И, оторвав свой взор, полный глубокого сожаления от опустевшей посуды, добавил:
— Если бы не эта ягода, которую вы так небрежно обозвали сливкой, то лежали бы вы сейчас, точно где-нибудь в леднике, ожидая своего погребения. А так, вас спасло неумеренное пристрастие к сладкой ягодке. Два фунта, или говоря по местному, что-то около пары кило ягоды в день, — покачал он головой, — это много. Это очень, очень много. Ктобы мог подумать…, - задумчиво добавил он, бросив на баронессу внимательный, изучающий взгляд. — Такой эффект?
— Да что вы пристали ко мне со своим мужем, — баронесса в раздражении топнула ногой. — Говорите, зачем пришли и убирайтесь. Мне тут только вашего присутствия не хватает. И так уже порядком поднадоели со своей охраной, что торчит возле землянки день и ночь, топает всю ночь возле двери, пыхтит, и вообще, спать не даёт.
— Даже удивительно такое недружелюбие у вас баронесса к своему мужу, — понимающе усмехнулся ящер, внимательно глядя на раскрасневшуюся от гнева баронессу. — А ведь он, фактически, спас вашу жизнь, приучив к этой ягоде и договорившись о её ежедневных поставках вам к столу.
— Вас, не касаются ни я, ни мои отношения с человеком, кого вы все называете моим мужем. Вам понятно? — баронесса, сердито сузив глаза, гневно уставилась на невозмутимого ящера.
— Хорошо, — ящер с невозмутимым видом кивнул головой. — Оставим в покое ваши семейные дела. Нас они действительно не касаются. Но…, - бросил он на неё короткий, внимательный взгляд. — Странно, что вам неизвестны обстоятельства давней попытки отравления собственного мужа. Неужели, он вам ничего не рассказывал?
— Даже до нас докатились слухи об этом происшествии…
— Странно, странно, что вам ничего неизвестно.
Ящер с задумчивым видом, уставился на окончательно смутившуюся баронессу пронзительным взглядом своих больших, навыкате глаз, и, немного помолчав, добавил:
— Ну, да ладно. Оставим это. В конце концов, — вальяжно, с нотками некоторой барственности в голосе заметил он, — это действительно ваши личные взаимоотношения в вашей семье. Хорошо, хотя бы то, что он обеспечил вас ягодой. А то бы эта крыска резко сократила срок вашей жизни, баронесса. Удивительно кто-то настойчив в своём желании избавиться от вас, баронесса.
— У вас часом нет недоброжелателей, проживающих в дельте Северного Стрыя? — с отчётливо различимыми насмешливыми интонациями полюбопытствовал он. — А то эти крысы, можно сказать, прямое указание на Подгорное княжество, весьма известное в относительно узких кругах подобными развлечениями. Ничего не желаете мне рассказать?
Советник, всё последнее время молча внимательно наблюдавший за препирательствами баронессы с ящером, наконец-то оторвался от дверного косяка, который всё это время подпирал и прошёл к обеденному столу, стоявшему посреди комнаты.
— Может, это всё-таки не её пытались убить? — обратился он к ящеру, бросив лишь мимолётный взгляд на съёжившуюся за столом бледную баронессу. — Вообще-то это землянка Марьи Корнеевой, известной местной банкирши. А за последнее время у неё в городе появилось множество недоброжелателей. Особенно в среде местной городской старшины. Мало кому из них нравится жёсткая финансовая политика, проводимая самым крупным в этом городе банком. Да и то влияние, которое она начинает постепенно приобретать, многим из местных очень не нравится.
— Не-ет, — задумчиво протянул ящер. — Не похоже. Всем известно, что она здесь давно не живёт. Как нет здесь в последние месяцы и самого господина Сидора. Любому местному жителю это прекрасно известно.
— А профессор? — тут же уточнил Советник. — Он, так вообще множеству людей за последние полгода любимые мозоли отдавил? Особенно этим его последним делом по уничтожению шпионов. Много народу тогда пострадало. Могли и отомстить.
— Нет, — резко обрубил ящер. — Именно баронесса является центром атаки. Тот, кто завёз сюда этих крыс, хорошо знал, кто ему нужен. Целили именно в баронессу. Вот только они явно не знали о её пристрастии к шишко-ягоде, как и о том, что господин Сидор позаботился о том, чтобы баронесса постоянно получала её на завтрак. Этим он, фактически, защитил её от отравления.
— Они явно не знали, что и её нельзя уже отравить. Да, — с задумчивым видом ящер покивал головой, глядя на баронессу пустым, рассеянным взглядом. — Очень похоже на то, что они не знают о всех свойствах шишко-ягоды.
— Поэтому я и говорю, что вам, баронесса, удивительно повезло с вашим мужем. Кто ещё, кроме него мог бы подумать о том, что к вам попробуют подобраться столь экзотическим способом.
— Крысы, — ящер задумчиво пожевал своими чудовищными зубами кусочек ветки, извлечённый из кармана, как видно, специально на подобный случай. — Их в городе много. И на них никто, никогда не обращает внимания. Ловко! — С искренним восхищением покрутил он головой. — Очень ловко!
— А ведь, если ядовитую зубатку хорошо не знать, то по внешнему виду её никогда не отличишь от обычного серого пасюка, — задумчиво пробормотал он себе под нос.
— Баронесса, — повернулся он к ней. — А когда ваш муж будет обратно?
— К-куда обратно? — от неожиданного вопроса Изабелла растерялась, мучительно покраснев.
— Как куда? — удивлённо посмотрел на неё ящер. — Домой, конечно. Ведь это же его дом? — подозрительно уставился он на совершенно смутившуюся баронессу. — Или вы ему не жена? — настороженно уставился он на неё.
— Жена, жена, — не дав баронессе открыть рот, поспешно перебил её Советник. — И это, действительно, его дом, уж в этом то, вы можете не сомневаться. Просто их отношения, к нашему сожалению, далеки от идеальных. Всё-таки, брак был заключён в сложных условиях кризиса на землях баронессы, что не могло не наложить определённый отпечаток на их отношения.
— Но сейчас положение выправляется. Так что, отношения в их семье, я думаю, скоро наладятся.
— Ну что ж, — кивнул головой ящер, бросив на Советника пронзительный оценивающий взгляд. — Ваше объяснение меня вполне устраивает. А то до нас стали доходить нехорошие слухи о разладе в семье Главы нашего клана и у нас возникли определённые подозрения на счёт ваших отношений. И насчёт возможности вашей дальнейшей охраны, баронесса.
— Как вы, надеюсь, понимаете, у нас хватает своих дел, а подобные предприятия по охране требуют привлечения слишком многих сил и отвлечения их от других важных дел. Поэтому меня и направили выяснить, жена ли вы господина барона, или нет. Если нет, то мы снимаем охрану. Если да, то усиливаем её, для предотвращения подобных инцидентов, — ящер кивнул в сторону мусорного ведра.
— Ну, в общем-то, я сказал всё, что хотел, — ящер неторопливо встал и направился сторону двери. — И учтите, барон, — медленно проговорил он, задержавшись ненадолго у двери и развернувшись обратно в сторону барона. — Я, конечно, плохо разбираюсь в тонкостях человеческих отношений, но громкие вопли типа: "Я ему не жена!", хорошо могу различить даже я со своим тугим слухом. Полагаю, вам не хочется однажды узнать, что ваши бывшие друзья, неожиданно превратились в ваших нынешних врагов. А мы, ящеры, как вы, надеюсь, знаете, не прощаем обмана. Ни от друзей, ни от недругов.
— В общем, — усмехнулся ящер, — что хотел, я всё сказал.
Затем, внимательно посмотрев ещё раз на барона, он перевёл взгляд своих пронзительных глаз на Изабеллу и, не спуская его с застывшей каменной статуей баронессы, распахнул дверь.
— Слушай ты, ящер, — тихий, звенящий от напряжения девичий голос, неожиданно раздавшийся в землянке, на миг задержал его в дверях. — Ты сказал, что у вас есть много других дел, кроме того, чтоб охранять меня. А это, я так понимаю, следует расценивать, как отказ от выполнения взятых вами на себя обязательств.
— Ну, — Ли Дуг, повернувшись обратно к баронессе, с любопытством на неё посмотрел, — можно считать и так.
— Не будем друг другу лгать, баронесса, — холодно усмехнулся он. — Вы не жена господина Сидора, а он вам не муж. Поэтому, если вы нуждаетесь в услугах охраны, то вам следует за них заплатить, только и всего. И вперёд, как это обычно и делается. За прошедшее время, тоже следует заплатить, — ещё более холодно усмехнулся он.
— Ну что ж.
Изабелла, с кривой гримасой на лице, мрачно смотрела на стоящего перед ней ящера и, зло глядя на него, заметила.
— Я заплачу. А потом, чтобы духу твоего поганого здесь больше не было. Ни тебя лично, ни твоих вонючих рептилий.
— И запомни, ящерица! Никто не смеет мне угрожать, или указывать, с кем мне жить, и как себя вести. Я и раньше успешно справлялась со своей защитой. Сама! Справлюсь и теперь, без вашей помощи. И мне совершенно не требуются охранники с завышенным уровнем претензий, типа, это я буду делать, а этого я не буду делать. И тебе следует вспомнить, что я лично от вас никакой охраны не требовала и даже не просила. И поэтому все претензии ко мне можешь забрать себе обратно и засунуть туда, откуда у тебя ноги растут. Тебе всё понятно, зубоголовая прозелень?
— Ну вот, теперь и я сказала всё, что хотела.
Раскрасневшаяся от гнева баронесса так и не сдвинулась с того места на котором сидела и, вперив в застывшего в дверях ящера гневный взгляд, тяжело дышала, мучительно стараясь справиться со своим гневом и окончательно не сорваться.
Ящер, за время монолога баронессы так и не произнёсший ни единого слова, молча смотрел на баронессу, а потом, насмешливо хмыкнув, развернулся и вышел, тихо буркнув напоследок:
— Вот же попалась парочка. Ох, и намаемся же мы с обоими.
Бледный, как сама смерть Советник тихо выдохнул из груди воздух, которым он боялся даже дышать последние несколько минут, и медленно прошёл к сидящей за столом баронессе.
Демонстративно покряхтев якобы старческими костями, он устроился за столом напротив неё и с любопытством взглянул на сидящую напротив, красную от гнева баронессу.
— Узнаю кровь Вехторов, — хмыкнул он едва слышно. — Наконец-то. А то я, в последнее время, стал как-то забывать, что это такое.
— А он прав, однако, — кивнул он в сторону закрывшейся двери. — Намается он с тобой.
— Их никто сюда не тянул, так что нечего им хныкать. Ишь, скотина, чем заинтересовался. Жена я ему или не жена. Да, какое его собачье дело, — так и не успокоившаяся баронесса, вскочила со скамьи и, нервически ломая руки, забегала по комнате.
— Барон, — неожиданно остановилась она напротив. — Когда мы отсюда уедем?
Во взгляде баронессы читалось неописуемое чувство накопившейся усталости и безысходности и, одновременно, готовность пойти на любые трудности, лишь бы вернуться обратно домой.
— Я так больше не могу. То, что меня пытались в очередной раз убить, для меня не новость. Ну, убьют и убьют. В конце концов, смерть, это тоже часть жизни. Днём раньше, днём позже, какая разница, — устало и равнодушно махнула она рукой.
— Нет, баронесса, — Советник мгновенно напрягся, стряхивая накатившую после разговора с ящером какую-то расслабленность и схватив её за руку, остановил мечущуюся по комнате баронессу.
— Нет, баронесса, — повторил он. — Вам нельзя умирать. Вы последняя из прямых наследников баронов де Вехтор. И вы должны сохранить свой род. И я не позволю вам умереть.
— Как? — устало посмотрела на него баронесса, опускаясь рядом с ним на скамейку. — Мы застряли в этом Богом забытом городе. По крайней мере, до следующей весны, точно. И в качестве кого? Приживалов! Мы дворяне древнего и уважаемого рода. Мы имеем баснословное состояние, а влачим жалкое существование в какой-то жалкой полуземлянке, какого-то богом забытого городка на краю человеческих земель. И ради чего? Ради каких-то мифических прав на какие-то земли, на которые мне, по большому счёту, наплевать. Мне надо, чтобы меня просто не трогали, а мне приходится делать вид, что я валяюсь в постели с каким-то уборщиком, лишь бы кто-то не заметил, что у нас фиктивный брак.
— Как видите, ящеры прекрасно во всём разобрались.
— Ни в чём они не разобрались, — грустно улыбнулся барон. — Просто у них закружилась голова от возможностей, открывшимся для них в этом городе. Не забывайте, баронесса, что раньше они влачили жалкое полуголодное существование на краю змель Подгорного княжества, и фактически не могли использовать ни свои знания, ни умения. А тут им предоставлено полное раздолье. Их рвут на части. Они здесь нарасхват. У них каждый специалист на счету, вот они и озаботились тем, чтобы скинуть с себя подобное обременение и сосредоточиться на заработках. Отсюда же и требование оплаты услуг по охране, чего раньше не было.
— А уехать сейчас мы не можем, — обречённо вздохнул он. — Я бы и сам с радостью отсюда убрался, но… Путь по реке перекрыт амазонками. А у нас, баронесса, не слишком тёплые с ними отношения, чтоб они безпрепятственно пропустили нас к себе обратно. И ещё, по поводу ящеров, — барон ненадолго задумался, слегка нахмурив брови. Затем продолжил: — Думаю, они подойдут сегодня же вечером с этим счётом. Они явно торопятся. Видимо, у них образовался какой-то срочный заказ, на котором им надо сосредоточить все свои силы. Вот они, и пытаются избавиться от вашей охраны, баронесса. Ну, и заодно заработать. Ведь они же сказали, что не надеются на возвращение господина Сидора. Вот и торопятся урвать всё, что только можно. Кто знает, как к ним будут относиться потом, в случае весьма вероятной смерти данного господина.
— Мерзость! — тихо проговорила баронесса, брезгливо поморщившись и отведя взгляд в сторону.
Стараясь не глядеть в глаза барона, она тихо прошептала:
— Какая же это мерзость, барон! Не успел человек уехать, а они уже торопятся освободиться от обязательств перед ним.
— Поверьте, баронесса, у них есть для этого веские основания, — тихо проговорил Советник. — В те места, куда так необдуманно подались господа Сидор с Димоном, никто в трезвом уме старается не соваться. Даже местная Старшина, не самые худшие воины, к слову сказать, старается лишний раз не появляться в этой части Приморья. Даже имперские легионы боятся лишний раз туда сунуться.
— А ещё точнее будет сказать, — тихо заметил барон, — что они не верят в своё будущее здесь без господ Сидора с Димоном. А в их возвращение они верят ещё меньше. Так что, баронесса, Вам стоит только немного подождать, не подвергая себя опасности путешествия по опасно враждебной реке, и вы скоро станете вдовой. Тогда и разводиться не потребуется.
— Барон! — баронесса гордо подняла свою склонённую голову и гневно посмотрела на него. — Мне не нравятся подобные разговоры. И не нравится подобное поведение. Ни вас, ни ящеров. Как бы я не относилась к этому человеку, что бы между нами не происходило, но юридически он является моим мужем. И относиться к нему подобным образом я вам не позволю. Это унижает не только его, но и меня, как его жену. Это бросает тень на нашу фамилию. И я подобного никому не позволю. Ни вам, ни ящерам, ни кому либо ещё. Запомните барон это раз и навсегда. Иначе… Иначе я вас заставлю, — негромко, но жёстко произнесла она.
Гневно посмотрев на Советника, она поднялась со скамейки и вышла в другую комнату, хлопнув напоследок дверью так, что зазвенели стёкла в окнах.
Барон почесал в задумчивости затылок, потом, глубоко задумавшись, прошёлся несколько раз по комнате, что-то обдумывая, и тихо хмыкнув себе под нос, вполголоса пробормотал:
— Да-а, барон, характерец то Вехторов вылазит всё больше и больше. Ох, и намаюсь же я с ней.
— Баронесса!
Неожиданно замерев посреди комнаты, барон громко крикнул в сторону закрытых дверей внутренних комнат.
— Баронесса, я ухожу! Буду вечером. Так что, если не хотите, чтобы у вас внезапно под носом появились ящеры, закройте за мной дверь.
И громко хлопнув входной дверью, вышел на улицу.
Вечером, перед входной дверью землянки, на изящной резной деревянной скамейке сидела укутанная в роскошную шубу из беличьего меха баронесса и терпеливо ждала прихода ящеров. Как и обещал, обратно Советник вернулся ещё до сумерек, и теперь, недовольно ёжась от холода, сидел рядом с ней, терпеливо ожидая прихода ящеров. Заметив, показавшихся в воротах их жилого комплекса утреннего визитёра, он мрачно хмыкнул.
— Вот, видите, — тихо заметил он баронессе. — А я был прав. Им не хочется тратить на вас время, поэтому они и придумали всю эту ерунду с настоящей и ненастоящей женой. Ишь, сволочи, как засуетились. Явно какое-то выгодное дельце подвалило.
Баронесса, мрачно посмотрев на него, молча протянула руку к подошедшим ящерам и, ни слова не говоря, приняла какую-то бумагу, протянутую Ли Дугом. Углубившись в чтение, она спустя пару минут скептически хмыкнула. Подчеркнув ногтём какую-то строчку, она медленно подняла голову и посмотрела ящеру прямо в глаза.
— Это что? — спокойным ледяным тоном поинтересовалась она. — Это счёт за услуги по охране или требование на содержание?
— Э, — замялся ящер, не совсем понимая, что баронесса имеет в виду. — Вообще-то это счёт, — всё же решил уточнить он.
— Так вы что? — баронесса брезгливо отстранилась от резкого звериного запаха, пахнувшего на неё от наклонившегося близко к ней ящера. — Вы Главу своего рода охраняете ещё и за деньги? Не знала, — с кривой улыбкой, исказившей её губы, недовольно заметила она. — А вы уверены, что когда он вернётся, ему понравится то, что вы тут понаписали?
— Это не имеет значения, — недовольно буркнул ящер. — Он не вернётся. Из таких поездок не возвращаются.
— Вы так в этом уверены? — сразу насторожившись, Изабелла внимательно посмотрела на сразу занервничавшего ящера, недовольного задержкой и неуместными по его мнению вопросами.
— Абсолютно, — сердито буркнул её собеседник. — Такой мизер охраны. Такая слабая подготовка взятых с собой воинов. И это в южном и юго-восточном Приморье?
— Он не вернётся. Прошлый наш Глава пропал и с вдвое большим числом охранников. А тут вообще, чуть ли не половина малоопытные подростки. Да ещё эти ваши молокососы егеря, набранные в последний момент с бору по сосенке и никем толком не обученные. Что они смогут сделать, если возникнет нештатная ситуация. Ни-че-го, — по слогам выговорил он. — Жаль, конечно, молодых, что наших, что ваших, но уже тут ничего не поделаешь. Требование Главы клана — закон.
— В результате, — недовольно проворчал он. — Теперь нам надо самостоятельно заботиться о выживании своего клана.
— Не высокого же вы, однако, мнения о Главе своего клана, — брезгливо скривив губы, вымолвила баронесса. — И пары месяцев не прошло, а вы его уже похоронили.
— Это реальность, — сухо оборвал её ящер. — реальность, не зависящая от нашего и вашего мнения. Короче, баронесса, платите за вас двоих и мы пошли. У нас масса ещё своих дел и нет ни времени, ни желания тут с вами препираться. У нас на шее висит подряд на строительство моста для усадьбы Городского Головы в Волчьем Урочище, а вы тут задерживаете нас своими сантиментами. Давайте побыстрей разочтёмся и расстанемся. Чтобы нам не тратить больше времени на охрану всяких…, - ящер замялся, не зная какое слово поприличней подобрать, но его выручила баронесса.
— Всяких никчёмных, пустоголовых жён, вы хотели сказать. Я вас правильно поняла? — глянув на него злыми, прищуренными глазами, ледяным тоном уточнила она.
— Правильно, баронесса, правильно, — согласно кивнул головой довольный ящер, не обратив ни малейшего внимания на её тон. — И давайте побыстрей определяться, а то нас Голова ещё сегодня ждёт.
— Значит так, дорогие мои, — тихо промолвила баронесса, мрачно посмотрев на ящера.
Холодному голосу баронессы, наверное, позавидовали бы позавидовали бы папанинцы, у которых под их задницами разваливалась льдина в тёплой воде Гольфстрима, если бы таковые были в этом мире. Но, поскольку никаких ни Арктики, ни папанинцев в этом мире не было, то весь сарказм баронессы пропал втуне, что не замедлило сказаться на её настроении. Оно мгновенно приобрело откровенно мерзкий характер, каковой она незамедлительно и обрушила на забывшихся рептилий.
— Поскольку никто со мной до сего дня ничего не согласовывал, да и не спрашивал, то оплачу я вам только свою часть охраны, раз уж пообещала это сделать. Остаток же того, что вы тут насчитали, спросите с самого господина Сидора, когда он вернётся. В то же, что он вернётся, я, в отличие от вас, верю. Вот тогда то мы и узнаем о его реакции на вашу попытку заработать на его охране.
— Баронесса, — недовольно поморщился ящер, — ну что вы, право слово, мелочитесь. Вы вообще на сегодняшний день самая богатая женщина этого города, да пожалуй что и всего этого края. Что для вас с вашими-то доходами какая-то пара сотен золотых. Заплатите уж сразу, за обоих. Вот мы и будем тогда в расчёте, а то…
Ли Дуг на миг прервался, недовольно пожевав своими страхолюдными зубами.
— Вернётся, не вернётся, чего гадать, — недовольно проворчал он. — Ждать до весны, чтобы вам доказать, что он не вернётся, это несерьёзно.
— Серьёзно то, — презрительный голос баронессы прервал его излияния, — что никто вас о подобной услуге не просил. Ни я, ни мой муж барон де Вехтор. Вы свою охрану навязали ему сами, насколько я знаю, — усмехнулась она. — Поэтому, или получаете только то, что вам дают, или не получите вообще ничего. Ваша инициатива с охраной наказуема. Так и будем считать. Тем более что вы фактически не справились со свой работой.
— Деньги, — пресекла она попытку ящера что-то возразить, — получите завтра в полдень, после того, как я посещу банк.
— Ежели же вы и впредь вздумаете возмущаться, — снова пресекла на попытку ящера что-то вставить в её монолог, — то я пересмотрю ваши расценки. А то, я тут вижу, — баронесса брезгливо, двумя пальчиками, за угол, подняла перед собой небрежно смятый ею лист представленного отчёта, — вы особо не скромничали и выставили мне такие расценки, по которым не работают даже охранники вашей же собственной императрицы. Дороговато вы себя цените. И вы напрасно думаете, что я не имею представления об уровне цен на подобные виды услуг.
— Так вот, ящер, — баронесса наклонилась поближе к нему, вплотную приблизив его лицо к себе, — ваши расценки выше среднего уровня цен, минимум вдвое. А качество работ, как мы с вами успели убедиться сегодня утром на примере с крысами, не выдерживает никакой критики. Плохо работаете, и много берёте, дорогие ящеры, — мрачно скаламбурила она. — Дорогие ящеры, дорого берут, — откровенно нагло пропела она прямо в глаза мрачному ящеру.
— До завтра! — снова оборвала она того, опять попытавшегося что-то сказать. — Приходите ближе к обеду, рассчитаемся.
— И, надеюсь, больше ни вас, ни ваших охранников возле своей землянки я не увижу, — крикнула она вдогонку ящерам, быстрым шагом поспешивших покинуть двор.
Баронесса, откинувшись на спинку скамейки, проводила спины быстро уходящих ящеров неприязненным взглядом, а потом повернулась к Советнику, так и застывшему за её спиной.
— Что? — глядя на него сердитым взглядом, спросила она. — Вам что-то не понравилось?
— Не переусердствовали ли вы, баронесса? — Советник встревожено посмотрел вслед уже скрывшимся за столбами ворот ящерам и невольно перевёл дух. — Всё же, какая никакая, а охрана была. Теперь же придётся озаботиться наймом новых охранников.
— Толку с них, — брезгливо передёрнула та плечами. — Вы же сами заглядывали в их отчёт.
Баронесса брезгливо, двумя пальчиками взяла за угол брошенный на лавку отчёт и протянула Советнику.
— Если забыли, то освежите себе в памяти, — бросила она. — Нет ничего, за что бы они не взяли денег. Даже стоптанные яовые сапоги и те включили, — поморщилась она. — Во, — ткнула она пальчиком куда-то в середину списка. — Набойки на каблуки включили, крохоборы. Никогда раньше не встречала ни подобной мелочности, ни подобной алчности.
— Но…, - попытался что-то возразить Советник.
— Завтра, барон, завтра, — баронесса устало поднялась со скамьи и направилась обратно в землянку.
— Что-то я быстро уставать стала, — тихо пожаловалась она, виновато посмотрев на барона. — Видимо укусы этой твари, даром не проходят. Давайте все вопросы, что остались вам непонятны, отложим на потом. Всё равно утром в банк, проверить счета. Потом и поговорим.
Следующее утро стало воистину утром неожиданностей. Это хмурое, фактически уже зимнее позднее утро стало первым днём, когда Советник, её Советник, первый раз в её жизни о чём-то серьёзном её попросил. Первый раз!
Невероятно, но это действительно был первый за всю её жизнь случай, когда её Советник действительно её о чём-то попросил. Серьёзно попросил, без обычных для него шуток и подначек на её молодость и прочие благоглупости. Как о деле крайне для себя необходимом и важном.
Белла широко раскрыв глаза, изумлённо смотрела на странно мнущегося возле большого стола в гостиной пожилого барона. Таким своего немолодого уже, полного собственного достоинства Советника она никогда в своей жизни не видела.
Барон попросил её помочь ему в его безуспешных усилиях все три последних месяца приобрести у местных кузнецов стеклянную бронь, производимую из материалов компании, фактически возглавляемой её мужем.
— Хорошо, — сухо кивнула головой Изабелла. — Я посмотрю что тут можно сделать.
Просьба была ей неприятна. Надо было идти и разговаривать с кем-нибудь из этой недружелюбной компании. И скорее всего придётся говорить с Марьей Ивановной Корнеевой, раз уж Белла собралась идти сегодня с утра в банк.
Как Белла и поняла, именно к этому визиту и была приурочена странная просьба барона. И ещё, как она догадалась, связано это было и со всем вчера произошедшим с ящерами. Похоже, сам барон тоже не слишком обольщался их перспективами в этом городе, потому, видимо и поторопился со своей просьбой.
Впрочем, и самого Советника она прекрасно понимала. Без неё, пусть и формальной, но официальной жены господина Сидора, имеющего к компании, производящей так необходимую Советнику бронь, самое прямое отношение, у того бы совсем ничего не получилось. В лучшем случае, чего он мог добиться, его бы поставили в общую очередь на получение основного доспеха, самой собственно брони. О полном же доспехе, включавшем поножи, наручни, шлем и прочие, прочие изыски, наглухо закрывающие рыцаря, ему оставалось бы лишь мечтать. Получить полный доспех в комплекте, как Советник хотел, для него было практически невозможно.
Изабелла хоть и не принимала участия в делах этой компании, но что там происходит, была наслышана. И про борьбу, разворачивающуюся в городе за обладание каждым подобным доспехом, была уже достаточно хорошо проинформирована, тем же Советником. Самой ей такого было не надо. Полный комплект аналогичной амуниции, да ещё в комплекте со сдвоенным ящеровым арбалетом, да с невесомым стеклянным броневым щитом, ей достался даром, в виде свадебного подарка от господина Сидора, правда, с изрядным опозданием от дня свадьбы, как она не раз потом вставляла шпильку своему муженьку. Но зато подогнанный точно по фигуре и сидящий как влитой.
Впрочем и шпилька та не доходила до предмета назначения. Этот Сидор просто пропускал все её шпильки мимо ушей, по большей части равнодушно игнорируя. Такое его поведение было неинтересно.
Поскольку до сего дня комплект брони был ей как бы не нужен и не понимая чем владеет, она и не придавала этому факту большого значения, равнодушно относясь к его наличию. Неожиданная, удивившая её просьба барона резко поменяла всё.
Сказав, что посмотрит что можно для него сделать, Белла решила немедленно сходить в арсенал компании и там на месте посмотреть что есть в наличие. И из-за чего собственно идёт весь этот сыр бор. Потому как, несмотря на то что она владела полным комплектом брони, до сего дня она даже ни разу не распаковала чехол, в котором всё было завёрнуто ещё при доставке. И как оно выглядит на самом деле, не имела ни малейшего представления.
В этом бедном, нищем, как она до сего дня считала арсенале, Изабелла была уже второй раз. Про первый ей сейчас не хотелось даже вспоминать, особенно про неожиданные и глупые мысли по поводу девиц приятеля Сидора Димона, после посещения арсенала ещё долго преследовавшие её.
Эти воспоминания были особенно неприятны. Особенно когда она поняла что на самом деле явилось причиной её тогда отвратительного настроения. Ревность, банальная глупая ревность, как бы ей ни хотелось в том себе признаваться.
Теперь же, когда она знала что на самом деле лежит перед ней, она уже совсем другими глазами смотрела на окружающие её металлические стеллажи с каким-то, как она до сего дня считала мусором…
Бронь! Это была та самая стеклянная бронь, за обладание которой у неё на глазах в городе начинают разворачиваться нешуточные баталии, в которые постепенно втягивают и её. И которая, даже по самым скромным ценам, если верить тому что она до того слышала, стоит в сотни, если не в тысячи раз больше, чем знаменитый, самый дорогой микльдатский пластинчатый доспех.
— "А тут их…, - Изабелла окинула внимательным взглядом окружающие её высокие, до самого немалого потолка стеллажи. Такого… богатства она себе ранее, до этого момента даже представить не могла. Здесь лежали миллионы. Золотом!
— Ого! — тихо прошептала она. — Какая же я была тогда дура.
Хорошо, что её в тот момент никто не видел. Выражение лица её было — лучше было постороннему на неё в тот момент не смотреть.
И ещё она поняла что визит Советника был только первой ласточкой. Её неумолимо втягивало в творящиеся в городе вокруг этой странной компании дела. И поняла что ей теперь не отсидеться в стороне, в покое её не оставят. И выхода она не видела.
Да и то, в каком виде всё здесь было никак нельзя было оставлять. Никакой охраны, никакого порядка. Безалаберность, весьма характерная для её мужа, неожиданно вывело её из себя. Подобное равнодушие к столь ценному имуществу раздражало.
Да и ещё был один положительный для неё момент. Наведение здесь в арсенале порядка было хоть какое-никакое занятие. А делать ей было совершенно нечего.
Вот она наведением здесь порядка и займётся.
Только поначалу спросит у профессора на то разрешение. А то видела она, КАКИМИ глазами он на неё смотрел. И если бы не его возраст…, то она бы и по своей комнате передвигалась исключительно в полном рыцарском доспехе, включая рыцарского коня, копьё и шпоры, вооружённая чем только можно, вплоть до заколок для волос.
Тот так её явно ненавидел, настолько много в его взгляде было откровенного презрения и неприязни, что лучше было лишний раз с ним не встречаться. Хотя, виделись они часто. тот по просьбе…
— "Опять! — поймала себя Изабелла на всё той же мысли. — Опять по просьбе её мужа, профессор занимался с ней повышением её знаний по химии".
Это конечно было интересно, но всё равно полностью не занимало её свободное время. Делать откровенно говоря, в городе было нечего. А после отъезда господина Сидора в Приморье стало совсем откровенно тоскливо.
Ожидаемого облегчения для себя, связанного в её представлении с отъездом барона почему-то не наступило.
Изабелла каждый день мучительно думала — почему. Почему так происходит? Почему, казалось бы давно ожидаемое избавление, наконец-то призошедшее — фактически таковым не было. Почему с отъездом этого ненавистного ей человека она не чувствовала никакого облегчения. Совершенно. Даже скорее наоборот. Ей стало чего-то не хватать. И она уже с ужасом начинала понимать что ей не хватает именно того самого человека, которого она, как сама себя убедила, жутко ненавидела.
Как только предмет ненависти пропал из её глаз, ей тут же стало почему-то его не хватать. Это было странно.
В первые дни, сразу последовавшие за первым же утром после отъезда её мужа, баронесса пребывала в каком-то непонятном лихорадочном, нервически приподнятом возбуждении. Безликие, незапоминающиеся дни, тянувшиеся какой-то невнятной, пустой чередой, были на удивление однообразны, но вся душа её пела. Онанаконец-то избавилась!
Ненавистный ей человек, так досаждавший и так дико раздражавший её одним своим присутствием, исчез с её глаз. И баронесса буквально летала по комнате, пребывая в состоянии какого-то лихорадочного, нервного возбуждения.
Лишь иногда, ловя на улице спиной насмешливые, всё понимающие взгляды соседок, баронесса досадливо морщилась, презрительно кривя нос и всем видом своим выражая то отношении, которое она к ним всем всегда питала. Лёгкое презрение в странной смеси с раздражением что приходится на эти мелочи внимание своё обращать.
Не их было дело что у неё за дела творятся с её мужем, и почему она скачет радостная тогда, когда её муж только-только покинул дом. Одним словом — чего лезут.
Помогало плохо.
И с каждым прошедшим днём несвойственное обычно ей состояние дурного, непонятного веселья постепенно сходило на нет. И пришёл день, когда она задумалась.
А так ли уж ей здесь было плохо?
Отсутствие на месте постоянно раздражающего фактора в лице Сидора, постоянно, одним фактом своего присутствия путающим мысли, сразу всё расставило по своим местам.
Оказалось, что без того, чего она так упорно добивалась и в конце концов добилась, не особо то здесь в городе было и хорошо. В душе образовалась какая-то сосущая пустота и с каждым прошедшим днём дыра в душе всё росла и росла, пока в ней не образовалась настоящая, всё поглащающая чёрная дыра. Пока она наконец-то не приняла настолько чудовищные масштабы, что баронесса всерьёз уже озаботилась — чем бы ещё заняться, чтобы только постоянно не думать об этом человеке. Занятия по химии с профессором, чем она было увлеклась последние недели, как-то уже стало надоедать.
Изабелла понимала, что ей следовало бы немедленно найти себе какое-то дело, иначе скука и тоска незнакомого города могли свести её деятельную натуру в могилу, настолько ей невыносимо было сидеть и ничего не делать.
И наведение порядка а семейном арсенале могло бы стать таким интересным делом, способным занять её хоть на какое-то время. Просьба Советника оказалась как никогда вовремя.
Хмурым предзимним утром что-то слишком затянувшейся осени, Марья Ивановна Корнеева, стояла мрачная, словно грозовая туча возле окна в своём кабинете и по какой-то непонятной для себя причине пребывала в самом мрачнейшем за все последние месяцы настроении. Самом отвратительном из всех возможных. Правда, причина этого никоим образом не крылась в делах собственно банка, которым она последнее время командовала весьма успешно и давно уже единолично. Главное, если отбросить всю словестную шелуху, она никак не могла разобраться в себе самой.
Последние пару месяцев, как бывший Глава Правления банка "Жемчужный" господин Кидалов передал ей все дела в банке и она уже официально, и не только де факто, но и де юре превратилась в самостоятельного управляющего, внутри её всё это время почему-то нарастало какое-то глухое, скрытое беспокойство. Но не только это непонятно что беспокоило её. Беспокоило её реакция городской Старшины, соучредителей банка на произошедшее. Те непонятно как-то затаились.
То же, что сделал управляющий, фактически самовольно назначив её на собственное место, её беспокоило мало. Она считала что тот поступил правильно. Неожиданно, нетривиально, но вполне, по её мнению допустимо а, самое главное — правильно.
Увидав, что Маша, ранее, в старой своей жизни ещё на Земле не по наслышке знакомая с банковским делом, прекрасно справляется с возложенными на неё функциями, он практически сразу самоустранился от ведения дел в банке. Фактически, с первого же месяца работы он передал ей всю полноту власти в банке. Занявшись какими-то своими, важными для его семьи делами, и, в конце концов, впрочем вполне естественно, в дальнейшем и официально закрепил её фактический статус.
После непродолжительного периода, когда она не могла прийти в себя от свалившейся ей буквально на голову сумасшедшей ответственности, Маша постепенно оправилась и, втянувшись в хорошо знакомое дело, постепенно наладила работу, до того довольно вяло текущую. И теперь она вертела банковскими активами, а заодно и активами своего клана так, что, в отличие от прошлого, с банком боялись даже связываться, а с Машей стали здороваться ещё только едва завидя её где-нибудь в конце улицы. Причём те, кто раньше её в упор не замечал.
Поэтому, её удивительно отвратное настроение этого утра, ну никак не могло быть связано с делами самого банка. А вот с чем, она никак не могла для себя определить. Вроде, всё идёт хорошо, но что-то явно было не так. Она это нутром чувствовала.
Придя сегодняшним утром, как обычно, раньше всех в банк, она немного посидела в своём кабинете. Потом, дождавшись прихода основных работников и начала трудового дня, отправилась с инспекцией по отделам, мучительно выискивая причину своего нынешнего отвратительного настроения.
— " Это я от Сидора с Димоном дурных привычек нахваталась", — мрачно думала она, уже по второму разу заглянув в бухгалтерию и тем введя тамошних девиц в состояние тихой паники и лихорадочной суеты.
Не найдя в бухгалтерских документах причину своего отвратительного настроения, она всё так же молча, двинулась дальше, гоня перед собой по банку волну тихого ужаса своим мрачным, задумчивым видом.
— "У них ведь то же самое, — думала она про себя. — Как только портится настроение, а, не дай бог, полезет чёрный юмор, так значит всё, что-то будет не так".
— " Ба-а-а, — мысленно протянула Маня, заметив в кассовом отделе получающую деньги баронессу де Вехтор. — Никак наша мамзелька явилась за своими капиталами".
Рассеянно окинув её фигуру задумчивым взглядом не такой уж и молодой и достаточно опытной женщины, она невольно заметила кое-какие изменения в её фигуре, пока ещё не явные, но весьма и весьма характерные.
Мысленно хмыкнув про себя, она, старательно не показывая своей заинтересованности, вежливо поздоровалась с баронессой и пригласила её зайти к ней в кабинет. Как она тут же пояснила той, для согласования кое-каких неотложных финансовых вопросов.
На удивление, та охотно согласилась, чего раньше никогда не было.
— "Никак будет что-то просить, — догадливо ухмыльнулась Маша про себя. — Раз наша мамзелька стала покладистая, значит, ей что-то надо. Интересно, что?" — Маша мысленно довольно ухмыльнулась. Раз что-то будет просить, то можно будет и отказать. Не стоит отказывать себе в удовольствии пнуть лишний раз гонористую девчонку.
Предупредительно распахнув перед ней дверь своего кабинета, Маша вежливо пропустила баронессу вперёд, ещё раз сзади окинув критическим взглядом её слегка изменившуюся фигуру.
— Что-то вы зачастили к нам, госпожа баронесса, — заметила она, проходя следом за ней в комнату. — Траты на жизнь большие, или уезжать собрались? — полюбопытствовала она, с искренним интересом глядя на неё
— Ни то, ни другое, — мрачно возразила ей баронесса. — Надо ящеров рассчитать, а то вздумали брать с меня деньги за охрану. Да такие, что и их императрица за подобное не платит. Да и работают они, — недовольно поморщилась баронесса, — спустя рукава, если не сказать хуже. Тут у меня какого-то крыса ядовитого обнаружили, да и то, только после того, как мы с Фоксом его придушили, — мрачно пожаловалась она.
— Слышала, слышала, — задумчиво протянула Маша, не сводя с неё серьёзных, внимательных глаз. — Весь город гудит. Ядовитая зубатка, зубчатка…., или что-то вроде того?
— Да, — безразлично пожала плечами баронесса. — Что-то вроде того. Мне теперь уже без разницы, вроде того, или вроде сего. Тем более, что больше они нам не попадались.
— Что-то мне не нравится ваше настроение, баронесса, — хмыкнула Маня. — Уж не заболели ли вы часом? Как вы последнее время себя чувствуете?
— Спасибо никак, а точнее отвратительно, — раздражённо отозвалась баронесса. — Тошнит постоянно по утрам, аппетит чего-то пропал, да и вообще, всё как-то плохо. Да и кому до этого, есть какое дело. По-моему только господина Сидора, в своё время, одного и интересовало моё самочувствие. Но стоило только ему уехать, как всех тут же перестало интересовать и я, и моё самочувствие.
— А вы изменились, баронесса, — задумчиво ещё раз окинув её внимательным взглядом, заметила Маня, устраиваясь за рабочим столом в своём любимом кресле. — Мне кажется, или вы на самом деле поправились?
— Вы знаете, госпожа банкирша, да! Поправилась. А с чего, никак не пойму, — раздражённо пожала Изабелла плечами. — Да и вообще, никак не пойму, что происходит, — недоумённо ответила ей раздражённым голосом баронесса, глядя на Маню немного растерянным взглядом. — Уже есть прекратила, практически совсем, хоть есть хочется последнее время, просто зверски. А всё равно полнею и полнею. Разносит, как на дрожжах. Боюсь, как бы я не заболела чем-нибудь редким, в этих ваших диких краях, — раздражённо заметила она.
— Если ты, милочка, чем и заболела, — усмехнулась Маня, насмешливо глядя повеселевшими глазами на встревоженную баронессу, — то отнюдь не таким уж и редким здесь заболеванием. Беременная ты, — широко улыбаясь, заявила она в широко распахнутые глаза баронессы.
— Как же так, — растерялась та. — Ведь господин Сидор говорил, что с одного раза ничего не будет.
— С одного? — требовательно глядя на неё смеющимися глазами, вопросительно подняла бровь Маня.
— Ну да, с одного, — согласно кивнула головой растерянная баронесса. — Только и было то один раз перед его отъездом в эту их экспедицию, или как подобное предприятие у вас тут называется? — вопросительно взглянула она на Маню. — И то, только для того, чтобы не было так заметно, что мы не муж и не жена. Правда, он меня совсем измучил за ночь. Всё ему было мало. Но он говорил, что это всё равно считается за один раз.
— Ай да Сидор, ай да сукин сын, — покачала головой Маня, уже чуть ли не в открытую смеясь. — Замусорил мозги, обдурил-таки наивную девку.
— Это какую такую девку он обдурил, — сразу подобравшись, разгневанная баронесса упёрла ручки в бока, уже понемногу начиная понимать, как и во что она влипла.
— Угомонись, — махнула на неё рукой Маня. — Уже не девку. И уже не наивную.
— Так. Это? — баронесса в ужасе стала щупать свой округлившийся живот и налившиеся груди. — Это? — круглыми от ужаса глазами она смотрела на Маню.
— Ага! — покивала головой Маня, довольно улыбаясь. — Это оно! То самое!
— Убью мерзавца, — неожиданно разом успокоилась баронесса и добавила, гневно прищурив глаза. — Как только на глаза мне попадётся, так сразу и убью.
— Правильно, — согласно кивнула головой Маня. — Таких надо убивать. Его и друга его Димона, такого же мерзавца. Чтоб не дурили бедным девочкам головы, а потом не сматывались в очередную экспедицию, сроком на полгода, а то и на год. И не оставляли дома без присмотра беременных жён.
— Как на полгода? Как на год? — ахнула баронесса, встревожено уставившись на неё. — А я? Как же я? Он что, бросил беременную жену и смотался?! — в бешенстве заметалась она по Маниному кабинету. — И ни слова мне не сказал? Ну погоди! Пусть только домой вернётся, убью гада.
Про то что ещё совсем недавно она считала своё замужество чисто фиктивным, баронесса напрочь позабыла. Ей было не до того.
— Вот именно, — задумчиво протянула Маня, глядя на баронессу грустным взглядом. — Пусть только вернётся, — добавила она тихо.
— Вернётся, — мрачно глядя на неё, с шальным огоньком в глазах, уверенно заявила баронесса. — Что бы вы все по этому поводу не говорили, не думали, а он вернётся. Такие, как он, всегда возвращаются. Пусть только посмеет не вернуться, — потрясла она в ярости кулачком. — Я ему покажу, с одного раза ничего не будет. Я ему покажу, семь раз за раз, это будет один раз.
— Да не расстраивайтесь вы так, баронесса, — попыталась её успокоить Маша. — Он, конечно, придурок, раз бросил такую женщину и смотался куда-то в Приморье. Но никуда он не денется. Вернётся. Такая уж он натура неугомонная. Придётся вам привыкать.
— Что я должна делать? — удивлённо уставилась на неё потрясённая до глубины души баронесса. — Привыкать?! — ахнула она. — Да за кого вы меня принимаете? Я ему что, жена?
— А кто? — с ехидным любопытством посмотрела на неё Маша.
— Э, — замялась в растерянности баронесса. — Всё равно это как-то неправильно. Так не должно быть. Надо срочно организовать погоню, — остановилась баронесса посреди комнаты. — Надо немедленно его вернуть. Вернуть и наказать, — требовательно уставилась она на Маню. — Это что такое? — гневно ткнула она пальцем себе в живот.
— По-моему, — глубокомысленно протянула Маня, — это молодой Вехтор, или молодая Вехтор. А может и оба, судя по первоначальному объёму, — глубокомысленно заключила она, со смехом глядя на схватившуюся в ужасе за голову баронессу.
— Как же это вы, баронесса, были так неосторожны, — вопросительно посмотрела на неё Маня. — То всё кричали прислуга, прислуга, знать не желаю. А тут раз, и пузо надуло.
— Я уже и не знаю, — обречённо сказала баронесса, глядя на Маню грустными коровьими глазами. — Раньше всё вокруг казалось каким-то другим, как-то всё воспринималось по-другому. Я всё боялась, что заметно будет, что мы не супруги, что это как-то помешает восстановлению меня в правах на мои родовые земли и имения. А теперь я уже ничего не знаю, — обречённо глядя на Маню, тихо промолвила баронесса. — Я ему такого наговорила, что самой стыдно. Но хуже всего то, что я припомнила ему свою кузину, — баронесса горестно вздохнула и жалобно посмотрела на Маню. — Может, Советник всё-таки был не прав? И нет ничего страшного в том, что я припомнила её конюха?
— Какого ещё конюха? — озадаченно посмотрела на неё Маня. — Причём здесь ваша кузина и её конюх.
— Ну, — замялась баронесса, упорно глядя в пол и не подымая глаз, — я сказала, что ничего страшного в том нет, если в первый раз это сделаешь с прислугой. Что моя кузина это впервые сделала со своим конюхом и ничего, ей понравилось. А Сидор, как-то странно на меня посмотрел и сказал, что и с золотарём это для меня будет в самый раз.
Баронесса, тяжело вздохнув, подняла взгляд на Маню и невольно отшатнулась, поражённая тем странным выражением, что проступило на лице у Мани.
— И что? Вот так прямо глядя ему в глаза и сказала, конюха? — аж крякнув от раздражения, переспросила её Маня. — А Сидор согласился и на золотаря?
Маня, с каким-то непонятным выражением, смотрела на баронессу, как на какое-то редкое чудо.
— Милочка, — тихо обратилась она к ней, — ты в своём уме? Кто же говорит такое мужику, да ещё ложась с ним в постель. Я удивляюсь, как он вообще после этого захотел с тобой дело иметь? — Маня поражённо покрутила головой. — Нет! Наверное, ты родилась в рубашке.
— А что тут такого? — испуганно глядя на неё и невольно съёжившись, тихо переспросила баронесса. — Что я такого сказала? Ведь моя кузина действительно сделала это с конюхом, — уже с отчётливо видными истерическими нотками в голосе проговорила она.
— Успокойся! — резким, сердитым голосом оборвала начинающуюся истерику Маша.
— Вот что я тебе скажу, бабонька, — с мрачным видом хмыкнула Маня. — Если по возвращению из этой его экспедиции, Сидор на тебя взглянет хотя бы раз, то я буду о-очень этим удивлена. Я его знаю уже не первый год. И не второй, и не третий. Так вот учти. Он тебе этого не простит. Никогда! Чтобы тебе все вокруг иного не говорили. Чтобы он сам тебе не говорил, но это твоё сравнение его с конюхом, он тебе никогда не забудет. Запомни это, милочка. А уж эти его постоянные ссылки на золотаря, так это только ты на них не обратила внимания. Ох, ты бабонька и дура.
— Кстати, — усмехнулась Маня, — ты хотя бы догадываешься, почему он сравнил себя с золотарём?
— Да я даже не знаю, кто такой этот ваш золотарь, — недовольно буркнула баронесса, шмыгнув носом, — наверное, ювелир какой-то, раз с золотом работает. Вы тут все постоянно хвастаетесь тем, что у вас золота полно. Наверное, поэтому он и сравнил себя с золотарём, чтоб подчеркнуть какой он у вас богатый. Хвастун! — раздражённо буркнула она. — У меня всё равно золота больше.
— Милочка! — протянула, хватаясь за голову, Маня. — Да золотарь, это у нас тот, кого вы у себя называете ассенизаторами или говночистами. Тот, кто говно вывозит и отхожие места чистит, понятно тебе! И повелось это сравнение, ещё с тех давних времён, когда мы разгребали кучи отбросов и рыбьей требухи, наводя порядок на рыбных тонях у местных толстосумов, в период массовой заготовки икры.
— И вспоминает он об этом только в исключительных случаях, когда его кто-нибудь сильно достанет и разозлит. Вроде, говорилось поначалу в шутку, а потом стало верным признаком того, что он в бешенстве. Так что милочка, я тебе не завидую. Бросит он тебя, как пить дать бросит. Если уже не бросил, — расстроенно заметила она.
— В общем, бабонька, я тебе вот что скажу, что если раньше он за тобой бегал, то теперь, по возвращению, пошлёт он тебя, как у нас говорят, нахрен. Готовься.
— Ну и подумаешь, — нервно передёрнула плечами баронесса, — лишь бы детей не забрал, а там может и катиться, — сверкнув слезами, неожиданно набежавшими на глаза, тихо проговорила она, шмыгнув носом. — Мы и без него обойдёмся.
— Каких детей? — непонимающе уставилась на неё Маня.
— Как каких? — снова шмыгнула носом баронесса. — Ты же сама сказала, что я беременная, — удивлённо посмотрела на неё баронесса. — А сама я чувствую, что у меня будет двойня. Ну и вот.
— Угу, — хмыкнула Маня. — И часа не прошло, а она уже всё чувствует, — тихо рассмеялась она. — Ну, ты, милочка, и даёшь.
— Мне мать рассказывала, — упрямо наклонила голову баронесса, — что когда она была беременна моими братьями, она сразу поняла, что их будет двое. Как её ни разубеждали, а она стояла на своём. Так и получилось, родилось двое.
— Куда ж они потом делись? — осторожно поинтересовалась Маня. — Ты же, вроде, как одна на белом свете? И у тебя, окромя Советника, родни вообще нет.
— Почему нет? Есть! — поморщилась невольно баронесса. — Только очень дальняя и мы с ней не знаемся. Хотя, было бы лучше, чтобы этих скотов совсем не было, — мрачно добавила она.
— Так вот, — продолжила она в ответ на заинтересованный взгляд Маши. — Когда отец погиб, их взяли якобы на воспитание наши дальние родственники. По решению Баронского Совета, конечно. Это общепринятая практика, поскольку считается, что одна мать не может воспитывать мальчиков, — тоскливо глядя на помрачневшую Маню, жалобно проговорила баронесса. — А потом они оба погибли. Якобы случайно. Одного на охоте медведь тут же задрал, буквально через пару месяцев. А второго брата неожиданно взбесившаяся лошадь сбросила, ушибся насмерть. Всё вроде представлено, как смерть по естественным причинам, но мать говорила, что убили их вслед за отцом, чтобы извести весь наш род. Так и осталась я последняя в роду.
— Как же тогда тебя никто не взял на воспитание? — недоверчиво посмотрела на неё Маня.
— А меня и взяли, — шмыгнула носом баронесса, постепенно успокаиваясь. — Мой дядя. Тот самый, кого вы знаете, как моего Советника, барон Ивар фон Дюкс. Только вот он стал жить не у себя, а в нашем замке, вопреки воле тех самых дальних родственников.
— Он меня очень любит, — тихо проговорила баронесса, грустно глядя на Машу. — Только поэтому я и жива до сих пор.
— Понятно, — задумчиво протянула Маня. — Значит, в случае твоего развода с Сидором, у тебя ваш какой-то там Баронский Совет, в полном соответствии с вашими же законами, может преспокойно отобрать детей, якобы на воспитание. А ты ничего и не сможешь сделать? Я правильно тебя поняла? — Маня с задумчивым видом уставилась на баронессу.
— Нет, — отчаянно затрясла головой баронесса. — Ты ничего не поняла. Не может, а отберёт. Повторяю. Не может отобрать, а отберёт.
— У нас очень много врагов и очень мало друзей, особенно в Баронском Совете, — грустно сказала баронесса, опять зашмыгав носом. — Так что, никаких "может", не будет. И я даже думаю, что если Сидор и не захочет со мной разводиться, по каким-то своим причинам, то его заставят это сделать.
— А вот тут ты, девонька, не угадала, — задумчиво протянула Маня. — Заставить нашего Сидора сделать что-либо из того, что он не хочет, — Маша насмешливо покрутила головой. — Это вообще, из области фантастики. Да и не завидую я тем, кто попытается его заставить, — выделила Маша последнее слово. — Если его заставлять делать что-то из того, что он не хочет, он, милочка, просто звереет. А когда он звереет, он идёт вразнос. И тогда даже я не хотела бы стать у него на пути. Снесёт и не заметит, — грустно проговорила она. — Были преценденты.
— Ну а по поводу будущих претензий вашего Баронского Совета, мы можем кое-что сделать и прямо сейчас, — усмехнулась Маша. — Буквально здесь и немедленно. Как раз сейчас для этого есть все возможности. Дашка! — неожиданно в полный голос, Маня рявкнула в закрытую дверь своего кабинета.
Буквально через секунду, дверь отлетела в сторону, распахнувшись и громко хлопнув по стене. Перед ошарашенной громким криком баронессой предстала деловитая Машина секретарша Даша уже с блокнотом и карандашом в руке.
Дашка прекрасно знала, что если в голосе её подруги появляются подобные ледяные нотки, то являться перед её глазами следует мгновенно, чтобы она там не делала, хоть сидела на унитазе.
— Дарья, — по-деловому, тут же обратилась к ней Маша, вставая из-за стола и начиная нервно ходить по кабинету. — Сегодня в банке должен ошиваться кто-то из наших ящеров. Они как раз должны получать деньги на строительство новой дороги. Немедленно ко мне, любого!
— Бурусый, гад, как раз толкается в приёмной, — тут же быстро оттараторила Дашка. — Надоел уже совсем. Что-то ему надо с тобой согласовать было. Вот уже полчаса топчется, а я его не пускаю.
— Немедленно сюда, — ткнула пальцем в стол Маня и, немного успокоившись, уселась обратно в своё кресло.
— Яволь, натюрлих, я, я, — дверь кабинета громко стукнула, захлопнувшись за мгновенно испарившейся из кабинета Дашкой.
— И прекрати, наконец-то называть его Бурусый, а то он ругается, — Маша кричала она уже в плотно закрытую дверь скрывшейся за ней Дашки.
— Здравствуйте Бус Ур Гр-лян, — холодным голосом приветствовала она, сразу же появившегося в дверях ящера. — Присаживайтесь, — холодно кивнула она на свободное кресло недоумённо посмотревшему на неё ящеру.
— Вы знаете, кто это? — холодно кивнула она на испуганно съёжившуюся в кресле баронессу.
— Баронесса Изабелла де Вехтор, жена барона Сидора де Вехтор, — по военному чётко доложил ящер, вскочив с кресла и вытянувшись во фрунт, в то же время глядя на строгую Машу, чуть ли не смеющимися глазами.
— Помимо этого, — усмехнулась Маня, сразу оценив игру Бурусого, — это ещё и мать детей Сидора. И есть веские основания полагать, что ей грозит нешуточная опасность. Особенно в её новом для неё положении матери.
— Надеюсь, вы слышали эту историю про ядовитую зубатку, — внимательно посмотрела она на сразу настороженно подобравшегося ящера. — Поэтому, вы должны связаться с кланом Сидора и совместно организовать её охрану. Так, чтобы её враги даже близко боялись к ней подойти.
— Вот оно что, — задумчиво протянул ящер, с интересом глядя на испуганно вжавшуюся в кресло баронессу. — Значит, семья Сидора увеличивается, — констатировал он.
— Надеюсь, Госпожа Маша, у нас с вами одинаковый взгляд на врагов наших друзей? — настороженно посмотрел он на неё. — Хороший враг — это мёртвый враг, — и замолчал, напряжённо ожидая реакции.
— Ещё лучше, когда их нет совсем, заранее, — тихо, медленно и отчётливо выговаривая слова, проговорила Маня.
Дождавшись медленного ответного кивка ящера, явно разделявшего подобные взгляды на врагов, она добавила, жёстко глядя ему прямо в глаза:
— Хорошо только то, когда все твои враги лежат в могиле.
— Я понял, — кивнул головой Бус Ур. — Я извещу мастеров Сидорова клана. И с сегодняшнего дня приступаем к совместной охране объекта. Но, до того мне надо было бы согласовать кое-какие моменты охраны с профессором и временной главой другого клана. По меньшей мере, на период пока господин Сидор в отъезде.
— Мне надо также безотлагательно решить вопросы со строительством дороги, что вы нам предложили, — тут же ящер стал разворачивать какие-то документы, что держал всё это время в руках.
— Вкратце, — остановила его Маня. — Как вы видите, — кивнула она на сидящую рядом баронессу. — У меня нет сейчас времени.
— Вкратце? — Бус Ур перестал копаться в бумагах и посмотрел на Маню. — Надо заменить мосты с каменных, на деревянные. Это съэкономит первоначальные вложения и ускорит работу. Тогда мы сможем намного быстрей закончить всю дорогу. Ну а уже потом, через пару лет, можно будет спокойно поменять временные деревянные мосты на капитальные, каменные. Уже без спешки.
— Принимается, — согласно кивнула головой Маня. — Но размер сметы можете не менять. Высвободившиеся средства пустите на устройство дополнительных мотов, там где раньше планировалось обойтись бродами.
— Что-то ещё? — вопросительно взглянула она на ящера.
— Ещё, в кланах недовольны тем, что стеклобронь не поступает в наши кланы, — осторожно посмотрев на неё, заметил Бус Ур.
— Бронь получит только охрана баронессы и никак иначе, — отрезала Маня. — На других пока не хватает. И ещё долго не будет хватать, если мы не наладим постоянную торговлю с Приморьем или с Империей ящеров и не сможем, наращивая объёмы торговли, одновременно вкладывать получаемые доходы в развитие производства.
По договору, все брони что делают мастерские Кондрата Стальнова продаются исключительно ими же. Мы с них получаем только свою долю в деньгах. Плюс ещё конечно то, что пока не можем сами производить. Наколенники, налокотники, пояса, перчатки, шлемы и прочую ерунду, столь приятную мужскому военному сердцу.
А тем, кто недоволен, передайте, что для стеклоброни нужны деньги, деньги и ещё раз деньги. А помимо денег ещё куча всяческих, редких присадок и оборудования, которых у нас просто нет. И вместо того, чтобы ругаться, пусть лучше поищут их в окрестных горах, чтобы не тащить всё это за тридевять земель.
— Тогда всё, — ящер торопливо встал, поклонился Мане и ошарашенной таким его поведением баронессе, торопливо вышел за дверь.
— Ну, — Маня насмешливо посмотрела на баронессу. — Посмотрю я на того, кто посмеет теперь отобрать у тебя детей. Правда, — замялась она, — тут есть одна тонкость, может быть для тебя и неприятная.
Маня, усевшись поудобнее в кресло, посмотрела внимательно на баронессу. А потом, спустя буквально минуту подумав, медленно добавила.
— Охранять тебя и твоих детей, они будут только пока ты жена Сидора. А вот если ты вздумаешь с ним развестись, то детей у тебя отберут уже они, как детей Сидора. Правда, за жизнь их ты можешь не беспокоиться. Они скорее умрут, чем допустят их гибель. Но, что отберут это точно. Отобрав — отдадут в род мужа. Даже, если он сам этого не захочет, ему всё равно придётся заниматься их воспитанием. Так что, чтобы не допустить подобного, надо нам искать пути и выходы для вашего примирения. Чтобы он тебя по возвращению всё же не бросил, а носил на руках и лелеял. Ну, — задумчиво посмотрела она на баронессу, — это только при условии того, что тебе оно надо. Если же нет, то попробуем придумать что-нибудь другое.
— Девочку какую посимпатичней ему подсунем, чтоб тебя быстро позабыл, — хитро прищурив глаза, Маша с любопытством наблюдала за реакцией баронессы. Она не подвела.
— А это возможно? — пряча взгляд, тихо спросила её баронесса. — Не девочка, а помириться? Всё-таки я ему такого наговорила, что даже Советник за голову хватался и ругал меня последними словами.
— Как я сказала, — грустно заметила Маня. — Будем искать пути и подходы.
— Кстати, — задумчиво протянула Маня. — Поскольку ты де юре жена Сидора, то тебе необходимо исполнять и его обязанности, пока его нет. Иначе стороннему наблюдателю многое совершенно непонятно. Как, мол, так, муж отправился в дальний поход, а его жена не занимается делами своей семьи. Это весьма подозрительно, особенно в вашем случае, баронесса. Поэтому, пока он где-то бродит, тебе надо бы начать заниматься его проектами. К тому же, людей у нас постоянно не хватает, так что давай ка, ты бабонька, включайся в семейное дело. Как у вас там будет потом, я не знаю, но пока ты здесь, будь любезна, соответствовать общим правилам.
— К-каким таким правилам, — настороженно и немного растерянно посмотрела на неё баронесса. — Вот и Советник мне постоянно твердит, чтобы я не сидела дома, а придумала себе какое-нибудь занятие. Только вот какое такое дело я могу здесь придумать, когда никого и ничего здесь не знаю.
— Вот, кстати, — спохватилась она. — Мой Советник меня просил походотайствовать перед вами на предмет приобретения им без очереди комплекта стеклоброни. А то его, без объяснения причин даже в очередь не ставят. Советник полагает это оттого, что он дворянин и барон. А баронов у вас, как я поняла, здесь не любят, — грустно констатировала она.
— Не проблема, — отмахнулась Маша. — Сделаем. На той недели, как посвободней бедет и сделаем. Сейчас ж, давай о другом.
Маша на целую минутку задумалась, оценивающе глядя на Изабеллу, а потом, видимо на что-то решилась.
— Со слов твоего же Советника, ты весьма неплохо разбираешься в земледелии. Он говорил, что ты сама, единолично вела подобные дела в своём поместье. Так может, съездим в Райскую Долину, и ты посмотришь, как там идут дела и не надо ли чего улучшить, или что по-другому сделать.
— Потом…
Ненадолго прервавшись, Маня несколько минут рассматривала баронессу с сомнением в глазах, и, видимо на что-то решившись, продолжила:
— Если ты вела у себя дома хозяйство, то может, что и подскажешь по проблемам с нашими спиртоводочными заводами. Внешне, там всё хорошо, но мне кажется, что что-то идёт не так. Вот и Сидор, всё собирался ими вплотную заняться, да всё никак руки у него не доходили. Да и я сама, дура, надо честно признаться, — Маша грустно вздохнула, — тогда категорически противилась, чтобы он лез в мою сферу деятельности. А потом эта эпопея с лошадьми началась, так вообще не до них стало.
— Понимаешь, — опять не секунду замялась на. — Внешне то, конечно, там всё нормально. Заводы работают, продукцию производят. Качество напитков отменное, но что-то мне там не нравится. Я это нутром чую. Чего-то не хватает или идёт не так как надо, а заняться и разобраться этим, некому. Вот ты и займись.
— С Долиной то уж Димкины девочки как-нибудь разберутся, а вот с заводами, кроме тебя некому.
— У меня дома был, конечно, небольшой опыт работы с винными заводами, как и у всех наших баронов, — внимательно глядя на Машу, осторожно начала баронесса. — Но уж очень небольшой. Да и не думаю я, что хоть что-то понимаю в этой вашей спиртоводочной технологии, — ошарашенно уставилась на Маню окончательно запутанная баронесса. — Что мне там делать то? Водку эту вашу пить?
— Зачем же пить, — повеселела Маня. Она уже поняла что договорилась. — Приедешь, посмотришь. Может что-то свежим взглядом заметишь. А потом мне расскажешь. Вот тогда-то мы вместе и покумекаем, что делать и как.
— Потом ещё одно, — задумчиво посмотрела она на неё. — Не хочется ли тебе, милочка плюнуть в тарелку супа этим твоим ящерам. За то, что они вздумали с тебя брать оплату за охрану, о которой, как я прекрасно осведомлена, никто их не просил. Да и Сидор всячески сопротивлялся этой их охране. А оказывается, они ещё хотят и деньжат с этого поиметь, — задумчиво протянула она. — Ну, ну. Я им устрою Бородино и Ватерлоо вместе взятые.
— Не желаешь, присоединиться? — вопросительно посмотрела она на баронессу.
— К чему? — ошарашенно уставилась на неё Изабелла недоумённым взглядом.
— Думаю, что у нас есть прекрасная возможность хорошенько вдарить им по их любимому месту. По кошельку, — усмехнулась Маша. — Раз уж они ради постройки какого-то моста бросают охрану жены Главы собственного клана, то деньги для них много значат. Вот мы им по этому их слабому месту и вдарим.
— Но как!? — Баронесса с загоревшимися глазами, вцепилась судорожно руками в подлокотники своего кресла и даже чуть привстала с него, с нетерпением ожидая, когда Маща посвятит её в свой план.
Неторопливо пройдясь по комнате, Маня насмешливо посмотрела на неё и неожиданно спросила.
— Ведь ты же, юридически, его жена. Ну, Сидора нашего! — пояснила она немного раздражённо на недоумённый взгляд Изабеллы. — Не так ли? И на этом основании имеешь полное право на те проценты, что должен выплачивать своему Главе клан со всех сделок, им совершаемых. Это соответствует тем условиям договора, что первоначально был заключён между ними. Причём, заметь, по их же собственной инициативе. Никто их за язык не тянул.
Раньше мы, как-то не спрашивали эти проценты, как с сирых и убогих. Но, теперь, как я погляжу, они уже вполне оперились и могут выплачивать положенное содержание.
Вот, мы и заставим их выплатить этот процент. Тот самый процент Сидора
Вот в таком ключе мы им это и преподнесём. Есть положенный процент. Есть кто его должен платить. Есть кому положено его платить. Есть наконец-то банк, где открыт счёт у господина Сидора, которому положено платить. Вот, пусть и положат на его счёт все причитающиеся ему денежки. А ты, как его официальная жена и наследница, проследишь за точным выполнением этого пункта их договора. Хватит уж им зажимать своего бедного и обиженного жестокими и жадными ящерами Главу, — усмехнулась Маша, хищно прищурив глаза.
И тут уже не важно, есть ли их Глава на месте, или погиб где-то. Пусть платят. По крайней мере, до тех пор, пока сами не докажут, что он погиб, платить обязаны.
Вот это живо собьёт спесь с них и поставит на место. Ну, как? Согласна? — Маня, остановившись перед креслом баронессы, вперила в неё свой пронзительный взгляд и замолчала, выжидательно глядя на неё.
— Хорошо, — спокойно отозвалась баронесса, поднимаясь с кресла и встав прямо напротив Маши, — Думаю, что этого занятия мне вполне хватит на ближайшие полгода, — чуть улыбнулась она краешком губ. — По крайней мере, да приезда господина Вехтора, когда смогу сдать ему все дела, уж точно.
— Вот и отлично, — удовлетворённо кивнула головой Маня и, неожиданно что-то вспомнив, добавила в спину повернувшейся к выходу баронессы. — Завтра утром! Завтра поутру жду вас, баронесса, у банка. Лошадей и коляску я обеспечу.
Нет, стой, — остановилась он. — Завтра нет. Лучше я потрачу пару деньков и получше подготовлюсь к визиту. А потом мы их посетим, — хищно прищурилась она.
Занятый по просьбе профессора какими-то непонятными химическими анализами, весь следующий день у Изабеллы прошёл в какой-то непонятной суете и бестолковой, изматывающей возне. Самое ужастное в этом было что сама Изабелла, при всём её дотаточно хорошем образовании, совершено не понимала что делает, а профессор не потрудился ей объяснить. Так день и пролетел. Бестолково и незаметно.
— Это же самое время Маша провела максимально эффективно, собрав за день абсолютно все сведения по работам, проведённым ящерами в городе за всё прошедшее со дня их соглашения время. И к концу рабочего дня уже имела на руках подробнейший перечень всех доходов, полученных ящерами за отчётный период.
— Поэтому, Маша посчитала себя к визиту готовой и, следующим же утром, подхватив Изабеллу, вымотанную до невозможности вчерашним бестолковым днём, они вдвоём отправились в Ящеров Совет.
— Конечно, обе они предполагали, что их появление может вызвать там фурор, но такого ажиотажа и суеты среди своей охраны, они даже представить себе не могли. Как только их охрана из ящеров поняла, куда они направляются, так ящеры устроили фирменный саботаж. Приставленный к Изабелле десятник приложил буквально титанические усилия чтоб как можно незаметнее, но их задержать. Ссылаясь на какие-то совершенно незначительные и пустые поводы для отсрочки, он старательно забалтывал и тянул время.
— Однако, и так злая на ящеров баронесса, едва заметив, что и так порядком поднадоевший ей десятник, попытался отправить кого-то из своих подчинённых вперёд, явно чтобы предупредить своих об их скором визите, она так зло рявкнула на него, что у того от растерянности буквально отвалилась челюсть.
— Так десятник и простоял какое-то время, в недоумении пялясь на раскрасневшуюся от гнева баронессу, не зная, то ли не слушать её и отправить подчинённого вперёд, или же всё-таки не нарываться. Не смотря на то, что теперь никто из ящеров как бы и не оспаривал прав баронессы на супружество с их главой клана, но статус самой баронессы в их глазах похоже совершенно не поменялся. Как считали её бесполезным приобретением для клана и ошибкой своего Главы, так и продолжали считать, не ставя ни во что. В отношениях лично к ней, у них так и не появилось ни малейшего, не то чтобы уважения, даже элементарной вежливости не было.
Вот и теперь, глядя на эту застывшую ошарашенную физиономию десятника, было прекрасно видно, насколько тот растерян. Но растерян не оттого, что его как бы поставили на место, кстати, непонятно за что, а оттого, что расфуфыренная кукла, каковой они все считали баронессу, неожиданно заговорила. Как будто это был не живой человек, а какой-то вдруг заговоривший манекен.
— Но всё-таки это был хороший воин. Поэтому, он чуть ли не мгновенно стряхнул с себя накатившее наваждение и, насмешливо оскалившись, собрался, было явно что-то надерзить, как вдруг встретившись с Изабеллой глазами замер.
— Маша, разозлённая, как и баронесса, наглым поведением ящеров, собралась уже вмешаться, как неожиданно заметила странный взгляд ящера и, несколько растерянно переведя взгляд на Изабеллу, сама замерла от неожиданности.
— На застывшего столбом ящера смотрела не слабая юная девушка, каковой она была ещё минуту назад, а профессиональный, матёрый убийца, которому для того, чтобы вот сейчас, немедля не отрубить дерзкому и наглому ящеру голову, не хватает малейшего повода. Малейшей зацепки, ухватившись за каковую, можно было одним махом снести эту дурную бошку. И сабелька, маленькая, изящная сабелька, с чуть, чуть выдвинутым из ножен лезвием, теперь уже не смотрелась изящной безделушкой, игрушкой, лежащей на коленях баронессы. Теперь это было смертоносное грозное оружие, готовое в один момент смахнуть голову наглеца.
— Что изменилось, Маня так и не поняла, но того, что увидел сам десятник, хватило ящеру для того, чтобы молча и безпрекословно подчиниться. И весь недолгий путь до их Совета, он старательно избегая даже приближаться к Машиной коляске, держась в самом конце отряда.
— Так, молча, они и добрались до того места.
— Представительство ящеров городские власти устроили хоть и на другой улице, но неподалёку от бывшей землянки Маши, или теперь барона Сидора. в самом глухом и самом, наверное, замызганном и грязном углу города. Наверное, из всех возможных, это было самое ветхое строение, которое только и смог найти Городской Совет для представительства ящеров в городе. Тем самым невольно показав своё истинное к ним отношение.
— Наверное, если бы можно было найти ещё что-нибудь, намного хуже, то нашли бы. Но, видимо дерьмовее ни места, ни самого здания у Городского Совета на тот момент не нашлось. Вот потому-то ящеры и перебивались, хоть ещё и во вполне целой и добротной, но уже достаточно ветхой избушке.
— Сказать, что их обоюдный визит не произвёл в Ящеровом Совете фурор, это, значит, не сказать ничего. Как только Машина коляска подкатила к скособоченному крыльцу, которое никто до сих пор так и не удосужился привести в порядок, как на сие косое произведение плотничьего искусства вывалился весь Ящеровый Совет в полном составе и в немом изумлении уставился на Маню с баронессой.
— Маша с Изабеллой, наверное, добрую пару минут наслаждались видом ошалевших рож ящеров, растерявшихся от неожиданности, а потом Маша, слегка прищурив глаза и насмешливо посмотрев на собравшихся, негромко поинтересовалась:
— Ну? И долго я буду сидеть в этой коляске? Сколько вы будете на меня пялиться? Может быть, вы всё же дадите мне возможность из неё выбраться, и не будете толпиться на крыльце, пуская от удивления пузыри и не пуская меня в дом.
— Госпожа банкирша, — мгновенно расплылся в льстивой улыбке Ли Дуг, первым пришедший в себя. — И госпожа баронесса, — с едва заметной заминкой, и значительно более холодным тоном выговорил он. — Мы рады вас видеть. Но всё же сразу хотел бы поинтересоваться, чем вызван ваш визит?
— Он столь неожиданный и необычный, — тут же зачастил он, поняв, что его слова можно двояко истолковать. И как радость от неожиданного визита друзей, и как нежелание их видеть у себя в доме.
— Чуть заметно улыбнувшись, и ничего ему не ответив, Маша медленно поднялась с дивана коляски, а потом степенно и не спеша, вышла из неё. Неторопясь, дождавшись пока выйдет из коляски и баронесса, они вдвоём поднялись на крыльцо. Пройдя по узкому тёмному коридору, Маша с Изабеллой попали в небольшую обшарпанную комнату Совета.
— Прошу прощения, Марья Ивановна, — рассыпался мелким бесом перед Машей Ли Дуг. — Прошу прощенья. Но, к сожалению, это единственное наше общественное помещение в этом городе, — с отчётливо проступившим в голосе фальшивым сожалением поведал он.
— Так всё-таки, — поинтересовался Ли Дуг, услужливо пододвигая Маше единственное в комнате роскошное кресло, и с умилением наблюдая, как она там с удобством устраивается. — Чем вызван ваш столь ранний и необычный визит?
— Чем же он так для вас необычен? — равнодушно поинтересовалась баронесса, стоя в дверях комнаты и окидывая беглым взглядом непритязательную обстановку. — Вполне рядовая инспекционная поездка к нерадивым плательщикам. Всего делов то.
— Какая? — неуверенно посмотрел на неё Ли Дуг, недоумённо переглянувшись с остальными членами Совета.
— Та самая, та самая, господин Ли, — покивала головой Маша. — Инспекционная, к нерадивым. И не делайте вид, будто ничего не понимаете.
— Должен признать, что мы действительно ничего не понимаем, — вопросительно взглянул на них Уно Бер, в настоящее время исполнявший обязанности Главы Сидорова клана, на период отсутствия и Сидора, и Ван Гур-Бера. — Какая инспекция? К каким неплательщикам? — недоумённо уставился на он Машу, как-то умудрившись одновременно с этим совершенно проигнорировать баронессу.
— Баронесса, бросив на Уно спокойный, равнодушный взгляд, прям как на заговоривший предмет мебели, молча прошла в дальний угол комнаты и, взяв там стоящий одиноко, даже на один только вид, хлипкий стул, со стуком поставила его рядом с роскошным креслом, предложенным Маше. Небрежно, однако, совершенно расковано, не обращая никакого внимания на изумлённо наблюдавших за её действиями ящеров, она преспокойно уселась на хлипкий, тут же жалко перекосившийся под её небольшим весом стул, издавшим отчаянный, пронзительный скрип, и недовольным, совершенно недружелюбным тоном, поинтересовалась.
— Где деньги?
— К-какие деньги? — глядя на неё расширенными от изумления глазами, слегка запинаясь от неожиданности, враждебно поинтересовался Ли Дуг. — Никто из нас у вас ничего не брал, не занимал, и вы нам ничего не давали.
— Где деньги, положенные Главе Клана на содержание, — презрительно глядя на то место где он стоял, словно в пустоту, холодно поинтересовалась баронесса. — Никак решили, что если Главы клана на месте нет, то можно и не платить? Не выйдет. Прошло уже достаточно времени, что вы находитесь здесь, в городе. Вы вполне уже смогли обжиться. Вот, — обвела она жалкое помещение презрительным взглядом, — даже домик себе во владение успели от города получить. Так что пришло время платить налоги. Раньше мы вас не трогали, принимая во внимание ваше тяжёлое, можно сказать бедственное положение, но теперь пришла пора вернуть то, что задолжали. И это касается всех вас троих, — закончила она, как будто заколотив последний гвоздь в крышку их гроба.
— Если бы в этот момент за окном прогремел гром средь ясного неба, то и тогда бы эффект, произведённый на ящеров, был бы не таков, как от короткой, эмоциональной речи баронессы. По ошарашенным рожам ящеров было отчётливо видно, что они просто поражены тем, что ЭТА кукла заговорила. И самое неприятное оказалось, что она врезала им по самому больному для них в настоящее время месту, по деньгам.
— Э-э-э, — замялся Ли Дуг, бросив в сторону баронессы косой, неприязненный взгляд. — Должен признать, что мы как-то упустили это из виду.
— Упустили?! — в один голос воскликнули баронесса с Машей, одновременно переглянувшись.
— Позвольте с вами не согласиться, — насмешливо прищурившись, баронесса посмотрела прямо в глаза ящера. — Это называется, вообще-то, по иному, — ядовито заметила она. — Это больше похоже на то, что вы отказываетесь платить.
— И потом, — плавным движением руки, Маша мягко остановила разгневанную баронессу. — Что это ещё за история с оплатой за охрану баронессы? Да ещё по расценкам, чуть ли не вдвое, превышающие действующие в городе?
— Это я к вам обращаюсь, Ли Дуг, — уставилась она ледяным взглядом на растерявшегося от такого напора ящера. — Отвечайте! На каком основании вы выставили счёт на оплату охраны баронессы? Да к тому же воспользовались тем, что на месте отсутствует её муж, барон Сидор де Вехтор! Никак решили дополнительно заработать?!
— Вот список всех ваших доходов за прошедшее время, — Маша выложила на стол принесённый с собой длинный перечень, составленный ею накануне. — Потрудитесь ознакомиться, проверить, и если чего не хватает, дополнить. Я уж тут по кланам не разделяла, так что вы уж, будьте так любезны, уточните кому из нас сколько положено, а потом нам доложите.
— По физиономии бедного Ли Дуга было прекрасно видно, что тот просто не знает куда провалиться. На скуксившейся роже ящера было аршинными буквами написано, что он совершенно не ожидал подобной реакции на свои поступки со стороны слабой, по его мнению, женщины, но одновременно на ней же и выступало полное нежелание признания своей вины.
— Однако же косые взгляды двух других присутствующих здесь ящеров, ясно давали понять, что все прекрасно поняли истинную подоплёку того, что жена главы одного и официальный глава другого клана так неожиданно, и так не вовремя, вспомнили о своих правах и положенных им процентах. И о том, что виновному ещё не раз придётся серьёзно пожалеть о том, что он вынудил женщин вспомнить об обязательствах по отношению к ним.
— Бедного Ли Дуга оставалось только пожалеть. Однако ни у одного из присутствующих не появилось даже мимолётной мысли о том. Крупные капли пота, выступившие на ящеровой роже, яснее ясного показывали, что он прекрасно понял значение косых взглядов, бросаемых на него товарищами, и в ближайшем будущем не ожидает для себя ничего хорошего.
— Уважаемая баронесса, госпожа банкирша, — неожиданно раздался голос молчавшего до того Уно Бера. — Мы прекрасно поняли суть ваших претензий, и обещаю, что не позже чем через пару дней мы разберёмся с произошедшим недоразумением. И со счётом на оплату услуг по охране и по поводу невыплаты положенных вам процентов. Включая и отсутствующего здесь господина Димона, конечно, — ящер низко склонил голову в уважительном поклоне.
— Если же у вас это всё, то мы хотели бы остаться одни, дабы быстрее разобраться с возникшим недоразумением, — Уно нехорошо покосился на вильнувшего взглядом Ли Дуга.
— Насмешливо улыбнувшись, Маша поднялась с кресла, перед тем любовно, с едва сдерживаемой усмешкой погладив его подлокотники, и, сопровождаемая молчаливой баронессой, которая не соизволила даже попрощаться, они вышли из комнаты Совета.
— Неторопливо выйдя на крыльцо Ящерового Представительства, Маша с удовольствием потянулась, словно сытая кошка, только что сожравшая мышку, и, повернувшись в сторону молчаливой баронессы, полюбопытствовала:
— Ну? — выговорила она с довольным видом, демонстративно не обратив внимания на почтительно вышедших провожать их членов Ящерова Совета. — Как мы им задницы надраили? Неплохо?
— Для начала, неплохо, — согласно кивнула баронесса, повернувшись назад и внимательно посмотрев на стоявших там ящеров, а потом, под удивлённо-растерянным взглядом Маши, добавила. — Но это только начало. Их ещё строить и строить, чтоб гуще шерсть нарастала.
— Ну что ж, — хмыкнула Маша, удивлённо хмыкнув. — Это уж потом, а сейчас предлагаю, раз уж мы так рано освободились, посетить наших девочек, Димкиных жён то бишь. Раз уж мы вдвоём собрались и так рано освободились, то не мешало бы проверить, как там идут у них дела. Девчонки молодые, как бы не упустили чего. А то нам потом Сидор с Димоном устроят местное Ватерлоо.
— Ну, — пожала плечами баронесса, — не знаю, что такое Ватерлоо и зачем его надо устраивать, но почему бы и нет. Всё одно день потерян, податься некуда и делать мне дома совершенно нечего. А сидеть одной в землянке и тупо пялиться на стены надоело до озверения. Поехали! — беспечно махнула она рукой.
— А пожалуй нет, — внезапно повернулась Маша к Изабелле. — Сделаем по другому. Заглянем ка лучше в наш знаменитый коптильный цех, а потом к бондарям на лесопилку. Точнее — наоборот. Сначала на лесопилку, потом в коптильню заскочим. Световой день нынче короток, так что времени нам хватит только на что-то одно. Или в долину, или туда. А коптильня вообще практически рядом с городом. Успеем засветло вернуться.
— А в долину мы пожалуй прокатимся завтра с утра. Ты как? Не против? — повернулась она к Изабелле.
— Да мне всё равно, — безразлично пожала та плечами. — В коптильню, так в коптильню. На лесопилку, так на лсопилку. А в долину действительно лучше ехать с утра. Хотя, насколько я знаю, лесопилка тоже не ближний свет. Не говоря уж о коптильном цехе.
— А мы накоротке, — улыбнулась Маша. — Туда — обратно. Только посмотрим и домой. Если туда ехать с делами, то ехать действительно надо с утра. Но дел там пока особых нет, так что мы мухой туда-сюда смотаемся, а на завтра ещё что-нибудь решим.
— Как план? — улыбнулась она, устраиваясь поудобнее на диване в коляске.
— Больше не кивнув даже на прощанье хмурым, недовольным ящерам, они обе вместе отбыли на экскурсию.
— Обратно же возвращались уже глубоко под вечер, когда солнце уже давно село и после заката прошло не менее пяти часов.
— Ну, извини, Белла, — устало повинилась Маша перед Изабеллой. — Давно не была, забыла как это далеко. Да и брать уже надо было не коляску, а сани. Но саней у меня нет, — тут же призналась она. Так что, если автра ехать, поедем снова в коляске.
— Ты как? — вопросительно глянула она на измотанную долгой дорогой Изабеллу.
— Что-то меня виды зимней природы, припорошенной снегом дороги, зимнего леса, да пары сараев в которых что-то визжит и что-то делает куча потных, ругающихся матом мужиков больше не прельщают, — усмехнулась Изабелла.
— Если только не посмотреть куда девается та огромная масса бочек, что заготовили вам бондари на лесопилке. Вы что, правда все их собираетесь заполнить хлебным вином? — неверяще посмотрела она на Машу. — Зачем?
— Э…, - в некоторой растерянности протянула Маша, не зная как ответить. — Ребята наши говорили так делают виски.
— Что? — непонимающе подняла на неё взгляд Изабелла. — Виски, это что такое?
— По-нашему, самогонка, — запинаясь, пояснила Маша. — Самогонка, разлитая в дубовые бочки и выдержанная там несколько лет. Три, пять, десять, восемнадцать лет. Ну и так далее. Чем дольше держать, тем виски получается лучше.
— Наверное, — с большой долей сомнения в глазах посмотрела она на Изабеллу.
— Честно скажу, не знаю. Сама никогда не пила ничего подобного. Так что чем они отличаются, сказать не могу. Что три, что пять, что двадцать пять, по мне однох…, - замялась она от большого желания выругаться матом. — В общем, мне плевать в чём там разница. Люди наш продукт пьют, хвалят. Мне этого хватит. А что там они хотят того или иного, это пусть Сидор с Димоном экспериментируют. Это их идея заливать самогон в бочки. Вот вернутся, ты их и спросишь зачем и почему они это делают.
— По мне, лишь бы быстрей продать. А выдерживать даже пять лет, как они хтят минимальный срок, я бы не стала, — сердито буркнула она. — Лезут, куды не просют. Дегустаторы, — окончательно расстроилась оа, потеряв к разговору всякий интерес.
— Кстати, раз уж зашёл о том разговор, так может завтра не в долину к девочкам поедем, а совершим коротекую экскурсию на винокуренный завод. Посмотришь на месте что это такое.
— Вот там действительно есть что посмотреть. И стены, и постройки, не то что два длинных сарая на пилораме. И пруд он там огромный забабахал. Почто что как на пилораме, а то и даже побольше. Там вообще есть что посмотреть.
— Может, туда для начала съездием? — бросила она косой взгляд на Изабеллу. — А долина что. Ну долина и долина. Земля и земля. Там даже горы пеньков больши нет — спалили. Совсем смотреть не на что.
— А то действительно, объяснять как делается это виски, не видя самого предмета разговора — замучаешься. Сидор там такого накрутил, что даже я порой путаюсь. Мужики они вообще странные люди, инопланетяне какие-то.
— Ну так как?
— Да мне всё равно, — пожала плечами баронесса. — Единственно что, мы же планировали на завтра ещё заехать не вашу коптильню?
— А! — раздражённо махнула рукой Маша. — нечего там смотреть. Это я не подумав предложила тебе её посетить. Там уже давно ничего интересного нет.
— Был у нас цех. Настоящая сказка, одно загляденье, — Маша тяжело, грустно вздохнула. — Отобрали. Голова со Старостой подловили на одной мелочи и отобрали. Мы его постепенно всстанавливаем, конечно, но до былого там ещё дажеко.
— А вот на винокуренном заводе есть что посмотреть. По крайней мере, его то, как раз пока ещё не отобрали, — тихо, практически едва слышно проговорила она.
— Ты же, помнится как-то обмолвилась, что и у себя в имении занималась винокурением? — Маша более внимательно присмотрелась к Изабелле.
— У нас практически все этим занимаются, — сухо, на грани вежливости неожиданно отрезала Изабелла. — По крайней мере, так говорит мой Советник.
— Тогда до завтра, — Маша остановила коляску возле глухих, запертых ворот двора бывшей своей усадьбы. Посмотрев как усталая Изабелла осторожно выбирается из коляски, уточнила.
— Так завтра как? Сюда подъехать или возле банка встретимся?
— Лучше возле банка.
— Изабелла сладостно потянулась, разминая затёкшие за время долгого пути кости.
— Пройдусь с утра, кости разомну, — помахала она Маше ручкой, скрываясь в калитке.
— Ранним утром, безмятежно позёвывающая Маня подъехала к зданию банка в самом центре города и застала на крыльце разгневанную баронессу в окружении группы ящеров, чуть ли не приплясывающую от нетерпения.
— Вы явно не торопитесь, госпожа банкирша, — ядовито заметила та, сердито разглядывая и Машу и её коляску. — Уже солнце давно встало, а вы всё ещё спите.
— Что-то вы сегодня рано встали, Изабелла, — улыбнулась Маша, глядя на отбивающую на морозе чечётку баронессу. — Да и нервничаете вы что-то сегодня много.
— Вы о чём думали, когда натравили на меня своих ящеров, — тут же набросилась на неё баронесса, даже не ответив на приветствие. — Вы хотя бы представляли себе, что это за звери. Да они мне проходу не дают. В доме стало даже страшно находиться. Набились в землянку и везде стали устанавливать свои порядки. Мне даже в туалет теперь нельзя выйти без предварительного обследования помещения каким-нибудь ящером.
— Да они даже в дырку выгребной ямы заглядывают и ворошат там палкой, — с тихим ужасом в голосе, проговорила баронесса, глядя на Маню широко открытыми глазами. — Где такое видано?
— Привыкайте, баронесса, — улыбнулась Маня. — Теперь так будет всегда. Я поначалу тоже никак не могла к подобному привыкнуть, а потом, ничего, приспособилась. Вот и вы приспособитесь.
— Так это что, — с тихим ужасом в голосе спросила её баронесса, — на всю жизнь?
— Нет, — покачала головой Маня. — Только на время вашего замужества с господином Сидором. Поскольку вы теперь будущая мать его детей и вынашиваете его ребёнка, то охранять вас будут, как зеницу ока. Привыкайте.
— Надеюсь, Советник теперь доволен, — насмешливо заметила она, глядя на разгневанную баронессу. — А то он в последнее время ходил какой-то сам не свой, всё опасался за вас и ваше драгоценное здоровье. Теперь то он может быть спокоен, — хмыкнула насмешливо Маня.
— Не упоминайте про этого мерзавца в моём присутствии, — гневно уставилась на неё баронесса. — Вы бы только видели его гнусную рожу, когда ко мне в землянку ввалилась дюжина ящеров и заявила, что они теперь являются постоянными телохранителями ребёнка своего господина. Сидора то есть.
— Баронесса злыми глазами глядела на Маню и нервно теребила тонкий, кожаный поясок на своём платье.
— Так этот мерзавец прямо расцвёл улыбкой, словно цветок на помойке, — гневно топнула она ногой. — И тут же начал перед ними услужливо прыгать, советуя, где и как им лучше расположиться в моей землянке, чтобы перекрыть все опасные, как он выразился направления. А надо мной буквально т рясётся. Белочка то, Белочка сё, — передразнила она Советника, безобразно скривив личико.
— А тут ещё и этот ваш профессор, вражина, заявился с другой партией ящеров. Ваших ящеров, между прочим, — ядовито уточнила баронесса.
— Так они ещё и поспорили. Кто из них имеет больше прав на охрану. Ваш клан, госпожа банкирша, — баронесса ещё раз бросила ядовитый взгляд на Маню, — или клан господина Вехтора.
— Победил, конечно, клан Вехторов, — неожиданно довольно заметила баронесса. — Как имеющий больше прав на моё тело.
— Да, да, — покивала она головой. — Так вот прямо один из них нагло и заявил, — разгневанная баронесса стояла прямо перед коляской Мани и, уперев руки в бока, сердито смотрела на неё снизу вверх. — У них, мол, больше прав на моё тело. Как будто меня это тело не касается, меня там не было и моё мнение ничего больше не значит.
— Ну это всё? — устало спросила Маня, жалостливо глядя на баронессу. — Если всё, то поехали. Солнце уже высоко, а без ящеров нам теперь из города не выбраться. А они, сама знаешь, какие бегунцы. Только пешком и только неторопясь. Так что только к полудню будем на месте, хоть ехать не так уж и далеко.
— Возмущённо фыркнув и так ничего больше не добавив, баронесса забралась в Манину открытую коляску и с удобством устроилась напротив. Проехав совсем немного и только, только покинув город, она наконец-то не выдержала затянувшегося, на её взгляд, молчания и затараторила снова:
— Что мне здесь нравится, — тут же заявила она, как только они проехали городские ворота, — так это то, что не надо везде ездить верхом. Боже, — схватилась она за голову, — как мне это всё у нас надоело. Стоило только куда собраться, так обязательно закладывай парадный выезд и обязательно верхом на лошади, да ещё в этом дурацком женском седле. Как будто не существует никаких других способов передвижения. Хотя бы даже пешком.
— А их надолго хватит? — тут же переключила она своё внимание на трусивших по обоим краям дороги ящеров.
— Надолго, — мрачно ответила ей Маня, начиная уже уставать от постоянной трескотни баронессы. — Считайте, что на весь день. А если вам здесь так нравится, то и оставайтесь. Вам здесь будут только рады. Тот же господин Сидор, — насмешливо заметила она, бросив искоса взгляд на баронессу.
— А, — отмахнулась от неё баронесса. — Нужна я ему. Да здесь у него бабёнок незамужних, сотни. Так и бегают за ним, так и бегают. Сидор то, Сидор сё, — грустно заметила она. — Даже то, что он уехал, их не останавливает. Постоянно в дом приходят, спрашивают господина Сидора.
— Вот и отлично, — насмешливо заметила Маня. — Вот тебе и ещё одно маленькое дельце, требующее твоего постоянного внимания. Так называемые сидоровы вдовы. Он со всеми так и не успел разобраться, так что ты ими и займёшься.
— И не спорь со мной, — резко перебила она попытавшуюся что-то возмущённо воскликнуть баронессу. — Кроме тебя всё равно некому этим заниматься.
Добившись, таким образом, молчания баронессы, от возмущения потерявшей даже речь, Маня, наконец-то, смогла сосредоточиться на своих мыслях и ощущениях.
Вслушиваясь внутрь себя, Маня с удивлением обнаружила, что неясное чувство тревоги и беспокойства, угнетавшее её последнее время, куда-то пропало и ничем больше себя не проявляло. Даже, как ни странно, у неё улучшилось настроение, несмотря на то, что баронесса изрядно её утомила своей пустой болтовнёй.
— "Ба-а! — мысленно протянула Маня. — Да у девочки же элементарная нехватка общения. Сенсорный голод. Боже, страшно даже представить, что она пережила за последние полгода одинокого сидения в землянке".
— "Хм, — мысленно одёрнула она себя, глядя из-под прищуренных глаз на глазеющую по сторонам баронессу, уже всю извертевшуюся на диване коляски, — ну, допустим и не пол года, а всего только…. М-да, — мысленно почесала она затылок, бегло пересчитав прошедшие месяцы. — Считай, что это и есть пол года. Даже поболе будет пожалуй, — вдруг всерьёз задумалась она, в памяти восстанавливая прошедшее время. — Ну да, май, когда её Сидор привёз, — мысленно стала она загибать пальцы, — июнь, июль. В конце августа, кажись, Сидор с Димоном вышли в поход. Если вообще не в сентябре".
Маша чуть вслух не зашипела в сильнейшем раздражении на саму себя. В памяти ничего не складывалось. Один, два месяца куда-то постоянно проваливались и ни за что зацепиться было невозможно, слишком прошедшее после пригона табунов время было какое-то безликое, незапоминающееся. Из него помнилось лишь одно — работа, работа, работа.
— "Плюс ещё пара, тройка месяцев после их ухода, — упорно пыталась она хоть за что-то зацепиться в своих подсчётах. — Сейчас же у нас ноябрь или уже декабрь? — с тоской посмотрела она на голые, окружающиех дорогу деревья. — Бли-и-ин. Не поймёшь. То ли осень ещё, то ли уже зима. Как время летит. Всего ничего времени прошло, — грустно подумала она, — а как всё изменилось. Уже зима. Куда мы катимся?"
— "Бедная девочка, — мыслями вернулась она снова к баронессе. — Ведь за всё это время ей и поговорить то было не с кем. Друзей нет, подруг нет, мужа, хоть липового, и того уже нет. Из всех людей, с кем можно пообщаться, один только Советник. Да и тот старый козёл, — сердито обругала она про себя старого барона. — Озабочен каким-то бредом: "Великим Делом Возрождения Погибшего Баронства", а чтоб побольше внимания девочке уделить, так его нету. Совсем старый пердун последних мозгов лишился. А несчастной девочке элементарно не с кем было поговорить", — сочувственно подумала Маня, глядя на надувшуюся и расстроенную баронессу.
— "У неё банальный сенсорный голод", — наконец-то поняла на проблемы баронессы. — "Хотя, — мысленно усмехнулась она. У нас, девочек, это называется недотрах. Ну, да ничего, — вдруг сразу повеселела она. — Вот это-то как раз лечится на счёт раз. Сидор вернётся — враз вылечится".
Исчерпав все возникшие вопросы, они обе надолго замолчали и весь оставшийся до завода путь провели молча, хотя у каждой нашлось бы, по крайней мере, с десяток интересующих обеих тем.
Но ни та, ни дугая не были достаточно близкими подругами и только сложившиеся обстоятельства временно свели их на какое-то время. Пока — вместе. Потом — вряд ли.
Как Маша и рассчитала, на место они прибыли точно в полдень. Солнце как раз стояло высоко в зените, когда они наконец-то выехали из-под тёмного полога ещё по осеннему сумрачного леса на слегка припорошенную снегом белую, ярко освещённую полуденным солнцем, просторную, не до конца расчищенную вырубку левого пологого склона широкой речной долины. На противоположном, высоком обрывистом берегу небольшой речушки, разделяющей вырубку на две неравные части виднелся обширный комплекс каких-то деревяных построек, обнесённых даже на вид высокой и мощной оградой.
— Вот полюбуйтесь, — тут же ткнула в ту сторону своим пальчиком Маша.
— Речка Рожайка. А за ней, собственно, и есть наш винокуренный заводик.
Маша, гордо подбоченясь, довольно смотрела на Изабеллу, удивлённо рассматривающую открывшуюся перед ними обширную, плоскую вырубку, сияющую голой плешью на месте бывшего здесь ещё недавно густого лиственного леса. Следы былого лесного величия гордо высились сложенными по краю вырубки высокими штабелями аккуратно раскряжёванной и тщательно рассортированной древесины.
— Вам что, баронесса, не нравится? — удивлённо спросила Маша, заметив странную реакцию баронессы.
Недоумённо подняв брови, Изабелла застыла в коляске, рассматривая открывшийся пейзаж и пребывая в некоторой растерянности. Она явно не знала что Маше ответить.
Грязная извилистая лесная дорога, по которой они только что ехали, неожиданно выскочила на высокую и широкую песчаную насыпь объездной дороги, где легко могли разъехаться и три таких коляски, как у них. И теперь, тихо шурша металлическими ободьями по плотно утрамбованному песку, она бодро скользила левым краем вырубки, по широкой дуге огибая открывшееся перед ними обширное пустое пространство.
Внизу у реки, куда уходила дорога, у подножия высокой и широкой плотины, перегородившей долину в самой узкой её части, как раз по левому краю вырубки, плескался узкий и длинный, вытянутый вдоль русла реки извилистый пруд. Площадью уже сейчас в несколько квадратных десятин, он, судя по высокому сухому гребню плотины, был далеко ещё не до конца наполнен водой. И по обоим берегам перегороженной реки выделялась широкая полоса тёмной, перекопанной земли — не до конца расчищенное ещё будущее ложе водоёма. Там с чем-то возились несколько групп каких-то мужиков, увлечённо, с матом, засыпающих многочисленные ямы и ровняющих берега будущего пруда.
По противоположному его краю, на значительном удалении от русла, шла трёхсаженной высоты земляная насыпь с крутыми откосами и с устроенной поверху мощной деревянной крепостной стеной. От подножия откоса насыпи будущий пруд отделяла пока ещё широкая ничем не застроенная, полоса чистой земли — при нужде прекрасно простреливаемое пространство из нависающих над стеной бойниц верхнего стрелкового яруса.
Весь верх стрелковой галереи был перекрыт широким крытом щепой навесом, защищённый от пожара пятивершковым слоем плотно утрамбованной глины.
По гребню плотины шла широкая, хорошо накатанная дорога, другим своим концом упирающаяся прямо в надворотную башню оборонительной стены завода с узкими въездными вратами. И над плотиной, над всем обширным комплексом заводских построек впечатляющим колоссом возвышалась высокая, массивная сама надвратная башня, резко выделяясь на общем плоском фоне.
От плотины въездную башню отделял широкий, пока ещё сухой ров, с перекинутым через него подъёмным деревянным мостом с толстыми, массивными железными цепями по краям.
Фактически, это был не завод, а большое и серьёзное военное укрепление, способное при нужде выдержать сильный штурм.
— Жаль, что так до сих пор и не достроили.
— Что? — рассеянно повернулась к Маше Изабелла.
— Жаль, говорю, что не достроили, — Маша, первой нарушив молчание, с сожалением покачала головой. — Денег, зараза, эта стройка жрёт немеряно. А на все другие стройки не хватает. Вот и приходится ужиматься. Да и с мастерами проблема, — обречённо махнула она рукой.
— М-да, — потрясённая баронесса острожно выдохнула воздух, поражённая величественностью представшего перед ней сооружения. — Ну вы и отгрохали себе винокуренный заводик. Да тут впору устраивать княжескую резиденцию, а не гнать эту вашу водку.
— Да уж, — как-то неопределённо, но явно недовольно поморщилась Маша. — Мужиков нельзя одних оставлять на каком-либо деле. Стоит на секунду отвлечься, как сразу самое простое деловое предприятие превращают в военные игрища. Ну спрашивается, зачем надо было городить такие высокие стены, чуть ли не под шесть метров высотой, да ещё на трёхсаженном земляном валу, набитом внутри дубовыми срубами и засыпанными тяжеленными валунами? Разве нельзя было обойтись простым тыном из кольев по простому земляному валу, как здесь везде у всех и принято. Или эта их здоровущая башня, в которую мой дрожайший муженёк превратил самую обычную, рядовую водокачку?
Зачем спрашивается, — гневно уставилась она на Изабеллу, на секунду забывшись с кем разговаривает. — Теперь всего то и не хватает для полного превращения простенького заводского комплекса в неприступную крепость лишь второго рва с водой с другой стороны крепости, замкнувшего бы по периметру пояс оборонительных стен. Да ещё трёх оставшихся по плану угловых башен, подобных надвратной. Там, где пересекаются неравномерные выступы стен заводских построек, — уточнила она ткнув куда-то в пространство перед собой рукой. — Вот тогда бы окончательно был бы не наш завод, а настоящий кремль.
Слава Богу у моего Корнея карманные деньги кончились, — сердито проворчала она. — А то бы он тут такого наворотил.
Ну кому, спрашивается этот монстр нужен. Кому нужно нападать на этот плёвый заводик? — раздражённым голосом спросила она. — Столько сюда вбухано, столько вбухано, — Маша с сожалением поцокала языком. — Да, только для того, чтобы оправдать такие большие первичные затраты, чтобы, хотя бы окупить уже готовые стены, — Маша, с раскрасневшимся от гнева лицом, принялась яростно размахивать руками, указывая в сторону крепости, — заводу потребовалось работать чуть ли не пол года, — раздражённым голосом, заметила она. — Представляете, баронесса, и полугода не прошло, как его запустили, а он только только вышел на самоокупаесмость! Пол года! Даже ещё не вышел, а только-только выходит! — вконец разозлившаяся Маня потрясла перед носом баронессы сжатым в кулак кнутом, которым она подстёгивала лошадей. — Как будто нам некуда деньги девать.
— Пол года? — ахнула баронесса.
— Да! — кивнула головой злая Маша. — Целых пол года! И это, не считая других сооружений, которые ещё до конца не то, чтобы не окупились, но даже ещё не построены. Даже ещё не начаты! Та же плотина с прудом не готовы. А мельницы? А водоподъёмные машины? А пруды-отстойники для очистных сооружений? А котельная? А где те угловые башни, подвалы которых можно было бы использовать для хранения готового продукта. Нету!
Впрочем, как и много прочего, прочего, прочего, — сердито проворчала она, понемногу успокаиваясь. — А тут ещё эта дурацкая блокада на реке, пустившая на дно всю нашу речную торговлю. Теперь приходится водку вывозить обозами через перевал, да ещё платить этот дурацкий налог пиратам. Сидор в Восточном Приморье как ни старается, а всё одно там всё продать не может. Ещё толком не развернулся.
— Такими темпами, дай бог, если к следующему году выйдем хотя бы на полную самоокупаемость, а пока что даже до конца не вернули всех вложенных средств. А ещё строить и строить, и строить, — безнадёжно махнула она рукой…
— Пол года, — потрясённо качала головой баронесса, не обращая на ворчание Маши ни малейшего внимания, — Пол года, — снова повторяла, и повторяла она.
— Да что с вами, баронесса? — наконец-то заметила её состояние Маша. — Что это вы всё головой киваете, да повторяете, как попугай: "Пол года, да пол года"? Ну пол года, ну и что? Чем это вас так затронуло?
— Какая же доходность должна быть у этого предприятия, если такие чудовищные стены и такие огромные вложения оно окупает всего лишь за пол года? — широко раскрытыми глазами, баронесса потрясённо смотрела на банкиршу, судорожно вцепившись в дверцу коляски.
— Да ерунда, — удивлённо посмотрела на неё Маша. — Не такие уж это и мощные стены. Вот если бы они были каменные, или кирпичные, вот тогда бы я ещё с вами согласилась, что это дорого. А так ведь, это же простой местный дуб, который ровным счётом ничего не стоит. Не считая, конечно, вложенного труда. Да и завод этот, далеко не самое выгодное дело, затеянное нами за последний год. Те же лошади, что мы купили весной, принесли нам гораздо больше, чем один этот маленький заводик.
— Маленький?!
Изабелла недоумённо покосилась на Машу, как на какое-то чудо. Присмотревшись более внимательно к наплывающим на них высоким стенам приближающего завода, она осторожно уточнила:
— А у вас что, есть ещё больше?
— Ну, да, есть, — несколько озадаченно глянула на неё Маша. — Точнее нет. Пока нет, пока ещё только строятся. Кажется, три или четыре, сейчас точно не припомню, поскольку не я этим занималась. Да плюс ещё на перспективу готовятся несколько площадок под будущее строительство. На том же горельнике надо будет скоро строить действительно большой винный завод по переработке шишко-ягоды. Столько ягоды, сколько мы там планируем получать, на таком винзаводе, как этот, надо будет обрабатывать лет десять, не менее. В долине, опять же, надо что-то решать с переработкой ягоды. Не везти же её через болото.
— Ну, это, правда, если заниматься там производством, а не оставить всё под питомник, как нынче есть.
— Да вы, баронесса увидите, что сейчас это скорее всего хранилище зерна поставщиков, чем собственно завод, — недовольно проворчала Маша, поневоле заново раздражаясь. — Но, в конечном итоге, думаю, в течение этого года — штук пять, шесть заводов наверняка поставим.
— Да что с вами, баронесса?
Маша, заметив, что баронесса её практически не слушает, глядя вперёд круглыми от изумления глазами, озадаченно посмотрела на неё и, недоумённо проследив за тем, куда та смотрит, снова переспросила, невольно настораживаясь:
— Да что с вами происходит, баронесса? Можно подумать, что вы никогда винокуренных заводов не видели.
— А вы, госпожа банкирша, когда-нибудь видели наши винокуренные заводы?
Изабелла, повернувшись к Маше, смотрела на неё холодным, внимательным взглядом.
— Да как-то раньше не приходилось видеть, — озадаченно откликнулась Маша. — Откуда?
Внимательно посмотрев на Изабеллу, и прикинув что-то в уме, Маша, видимо пришла к какому-то определённому выводу и с решительным видом произнесла:
— Баронесса, а с чего это вдруг такая реакция? У вас что-то не так с вашими заводами?
— Да с заводами всё не так, — обречённо махнула баронесса рукой. — Я вообще, о другом, — Изабелла, на миг, замялась и, тяжело вздохнув, продолжила, — Пожалуй, только теперь, увидев этот ваш "маленький" заводик, я, кажется, начинаю понимать, что моё баронство господину Вехтору, и вправду, было совершенно ни к чему. Раньше, сколько он меня ни уверял в обратном, что только какая-то, как он выражался, "производственная необходимость" заставила его принять баронский титул, я ему не верила. У меня даже в голове не укладывалось, что кому-то может быть просто не нужен мой титул, что его могут купить лишь просто так, лишь для того, чтобы потом свободно, не привлекая враждебного внимания амазонок, прикупить себе пару тысчонок каких-то лошадей. Что главное не титул, а лошади.
— Невероятно! Как же наш род пал.
— Какое-то время в коляске стояла тишина, нарушаемая только поскрипыванием рессор, шелестом шуршащего под колёсами песка, да доносящимся издалека едва слышными матюками корчующих пни мужиков. Только баронесса, с растерянно недоумённым видом сидела молча и задумчиво кивала головой каким-то своим грустным мыслям, в состоянии какой-то рассеянной прострации, как бы сама не веря в то, что только что сказала.
Маша, грустно глядя на задумавшуюся баронессу, негромко заметила:
— Говорила я вам, говорила, что титул ему практически навязали, что его просто заставили принять баронский титул на общем собрании нашего клана, а вы, значит, мне так тогда и не поверили, — грустно заключила Маня. — А ведь это я фактически заставила его принять этот баронский титул. Чтобы он не лез к моему Корнею с этой женитьбой и лошадьми. Чтоб не отвлекал его от преподавания в Учебном центре. Ну, да ладно, — махнула она рукой. — Дело прошлое. Может, хоть эта поездка убедит вас в обратном.
— Однако не будем отвлекаться, — вернулась она к деловому тону. — У нас на всё про всё есть только пара, тройка часов, чтобы успеть вернуться обратно до темна. Действительно, что-то я сегодня с утра задержалась, — посетовала она. — А уже чай не лето, дни короткие. Да и выехали мы сегодня явно поздновато.
— Так что надо попытаться с инспекцией уложиться в светлое время. Опять спешка, — грустно констатировала она. — Но иначе, придётся оставаться здесь ночевать, а мне бы этого не хотелось. Дочка маленькая дома ждёт, да и муж беспокоиться будет.
— Впрочем, вы можете здесь и одна остаться. А завтра с утречка, не торопясь, вернётесь. И лошади, и коляска на заводе найдутся, да и охрана у вас своя. Гостевой домик здесь тоже есть и довольно таки уютненький. Мы раньше с Корнеем часто, бывало, здесь на ночь оставались, пока шло строительство крепостной стены.
Отвернувшись в сторону, Маша мечтательно улыбнулась каким-то своим счастливым воспоминаниям.
— Нет, спасибо за приглашение, — покосилась на неё баронесса. — Но я уж, как-нибудь и у себя дома переночую.
Проскочив подъёмный мост, через подъездной ров с виднеющимся на дальнем левом конце рва большим водяным колесом недостроенной мукомольной мельницы, они попали в полумрак проезда надвратной башни и теперь колёса тихо постукивали по широким плахам пустынного, тёмного проезда. Едва выехав на свет, коляска неожиданно снова попала в длинный, узкий проход, образованный двумя глухими стенами стоящих по бокам проезда высоких деревянных строений, с нависающими над проезжающими широкими стрелковыми гульбищами второго яруса.
Не успела Изабелла понять, куда они попали, как коляска, выскочив на небольшую площадь, образованную торцами стоящих по кругу домов, медленно подкатила к высокому, изящному деревянному терему, стоящему прямо напротив въездных врат.
— Маша!
Первым подскочивший к коляске высокий, сутулый молодой мужик в ярко красных штанах и в роскошном, двубортном зелёном пиджаке, надетом прямо на голое тело, безтолково суетясь, орал, аж захлёбываясь от восторга.
— Маша! Наконец-то, — молитвенно сцепив ладони перед грудью, он яростно потряс ими, закатив глаза высоко вверх. — Наконец-то, Бог услышал мои молитвы, — снова возопил он с истерическими нотками в голосе. — Сделай ты хоть что-нибудь с этими иродами. Опять по килограмму не довезли, поставщики хреновы. Зерна полно, а мы снова стоим. Второй день стоим. Мочи моей больше нет. Я их когда-нибудь убью. Всех. Разом. Кривым и ржавым тупым ножом, чтоб дольше мучились. Может, тогда они поймут, каково это стоять, смотреть на полные лари… И ни хрена не делать! — громко, с нотками истерики в голосе заорал он.
Маша, видимо привычная к подобным встречам, с виноватым видом посмотрела на Изабеллу, и постаралась незаметно отодрать судорожно вцепившегося в край её платья длинные и сильные пальцы мужика.
— Хорошо, хорошо, Александр Степаныч, — несколько раз кивнула она ему головой. — Хорошо! — оттолкнула она его руку в сторону. — Не надо так волноваться. Что-нибудь придумаем. Для того, собственно, и приехали. Кстати, познакомьтесь, — повернулась она к баронессе, указывая на неё рукой, — Изабелла де Вехтор, жена нашего Сидора. Александр Степанович Степной, — управляющий всего этого комплекса, — повернулась она обратно к мужику в роскошном пиджаке.
— О-о-о!
Восторженный вопль весьма странного управляющего, распугал окрестных ворон, до того спокойно сидевших на крышах окружающих заводскую площадь высоких амбаров.
Несчастная баронесса даже съёжилась от неожиданности, шарахнувшись в угол коляски. Явно не ожидая столь бурных восторгов и поздравлений по случаю нового знакомства, она с широко распахнутыми от изумления глазами пережидала накатившую бурю.
Немного ошарашенная и ещё больше смущённая, Изабелла, едва придя в себя после взрыва восторгов управляющего, поторопилась укрыться за спиной Маши.
— Госпожа Изабелла, госпожа Изабелла, — не дав ей встать с места, управляющий ужом втиснулся к ним в коляску и, оттеснив Машу в сторону, страстно вцепился в её руку.
С улыбкой блаженства на лице, яростно её тряся, не давая подойти к ней никому из остальных встречающих, он продолжал кричать, расплывшись в счастливой улыбке клинического идиота.
— Рад! Чертовски рад! Наконец-то мы вас увидели, а то только слухи до нас доходят, что мол, женился наш Сидор, а жены то его так до сих пор никто и не видел. А тут вы. Сама! Лично! Рад! Очень рад! Сидор счастливчик, — смотрел он на баронессу влюблёнными глазами, тараторя безумолку. — Он мерзавец. Он от всех вас скрывал, и я его теперь понимаю. Вы такая! Такая!… Такая красивая, такая изящная, такая…, - закатил он в экстазе глаза к небу.
— Так, всё! — стараясь перекричать поднявшиеся восторженные поздравления, заорала отчаянно Маша. — Хватит, кому говорят! Вы совсем замучаете бедную девочку, а мне ещё завод ей показывать.
— Сашка! — оборвала она управляющего, собравшегося ещё что-то добавить такое же восторженное. — Иди делом займись. Пожрать чего-нибудь сообрази, а то мы с утра во рту маковой крошки не держали. Жена твоя известная мастерица, так что беги, готовь угощение. Ну, а мы тут уж без тебя по заводу пошныряем. Потом то к тебе обязательно заскочим пообедать, ты, главное, не волнуйся. Как только всё покажу, так сразу и к вам.
— Бегу, бегу, бегу!
Управляющий, как бы опамятавшись, бросился расталкивать весело гудящую толпу из своих домочадцев и работников завода.
Разогнав всех по рабочим местам, он дал возможность Маше с Изабеллой свободно вздохнуть и наконец-то выйти из коляски.
— Сашка здешний директор, или по-местному — управляющий, — Маша кивнула в сторону наконец-то скрывшегося в тереме мужика. — Специалист, просто чудо. Нам очень повезло, что он согласился с нами работать. Но, как и у всякого чуда есть у него и свои тараканы в башке. Не любит он почему-то рубашки, — пояснила она. — Терпеть их не может. Сколько их ему не дарили, не носит. Зима, лето — неважно. Жена с ним борется, борется, всё безполезно, — расстроенно развела она руками. — А вот пиджаки, просто обожает. И чем ярче расцветка, тем лучше. Прям, попугай какой-то, — усмехнулась она по-доброму. — У него этих пиджаков штук двадцать, наверное, если не больше, на все случаи жизни. Вот, увидишь, когда будем уезжать, он уже будет в другом. Наверняка в красном, или жёлтом, под хорошее настроение, — усмехнулась она.
— Ну-с, — в радостном предвкушении потёрла она ручки, поворачиваясь в сторону заводских корпусов, — приступим.
— Прошу, — простёрла она руку вперёд, на манер легендарного Ильича. — Перед вами, дорогая баронесса, казармы охраны и казармы рабочих, которые пока, временно проживают на территории завода, или, если вам так хочется называть её, крепости.
— Потом, со временем, выше по реке мы планируем строительство большой деревеньки для рабочих завода. Уже и место присмотрели. А освободившиеся казармы под какие-нибудь цеха приспособим.
Маша, с видимым удовольствием указала на те два самых больших двухэтажных терема, стоящих по бокам ведущего от надвратной башни к терему проезда, и так неприятно поразивших вначале баронессу.
— Как видите, сударыня, — гордо заявила она, — из ворот крепости попасть на территорию завода, можно только проскочив узкий проход между двумя высокими глухими стенами. А это весьма и весьма проблематично, — кивнула она на стрелища второго яруса, нависающие над проездом.
— Это, — Маша повернулась налево, — наши складские корпуса, — указала она на огромные, двухуровневые амбары, высящиеся с левой стороны от въездных врат. — Там собирается и хранится зерно, поставленное нашими поставщиками.
— До момента, когда можно будет его загружать в бродильные чаны, — протянула она руку направо, указывая на другое, внешне точно такое же здание. — Там бродильное отделение, цех перегонки, очистки, разлива, упаковки, и прочие, прочие, прочие службы, — небрежно кивнула она в ту сторону.
— Но! — усмехнулась Маша. — Начнём мы экскурсию с так понравившейся тебе надвратной башни. Потом пройдёмся по внешним стенам, посетим казармы с рабочими и в конце займёмся собственно заводом. А вот там, — Маня заговорщицки подмигнула Изабелле, — начнём мы со складов. С самого, так сказать, начала. Это, к тому же, самое интересное место. Оно так здорово устроено, что посмотреть его следует обязательно.
Следующий час с лишним Маша безжалостно таскала баронессу по всей крепости, залезая буквально во все дыры. Они облазили всё. И надвратную башню, сверху донизу, где Маша с гордостью продемонстрировала Изабелле большой металлический водонапорный бак будущего водопровода, и почему-то разобранную большую водоподъёмную машину, сконструированную Сидором заодно с профессором и мастеровыми из города, но так и не введённую до сих пор в работу. Чего-то там не хватало, но Маша не знала точно чего, так что не стала акцентировать на том внимание, быстренько проговорив это скороговоркой.
И мукомольную мельницу показала, тоже, кстати, пока недостроенную. И многое, многое ещё чего, такого же для любой женщины интересного.
Потом они прошлись по всем крепостным стенам всего оборонительного периметра завода. И по низу, по галерее, где Маня показала ей готовые каменные фундаменты с большими подвалами, под будущие угловые башни. Укрытые сверху временной кровлей они были пока временно законсервированы. И по верху прошлись, по стрельбищу, долго постояв на смотровых плошадках наблюдателей, полюбовавшись окрестностями.
И широкий, сухой пока ещё крепостной ров Маша Изабелле показала, с противоположной от речки стороны крепости, где они собирались устраивать отстойники завода, чтобы не загрязнять реку. И даже рукой махнула куда-то в сторону, выше по реке, показывая предполагаемое место расположения будущей деревни рабочих этого завода.
И лишь после того, как Маня посчитала что любопытство баронессы должно было быть полностью удовлетворено, она с уверенным видом направились к заводским корпусам, хвастаться уже собственно цехами.
Здесь она, как говорится, вывернулась буквально наизнанку и показала Изабелле всё что только смогла. И огромные, расписные яркими красками деревянные лари для зерна, специально изготовленные таким образом, чтобы по рельсам можно было их легко и свободно перемещать и по амбару, и по всей территории завода, легко двигая по рельсам двухтонный короб под навесами, защищающими их от дождя и снега. И большие чугунные бродильные чаны с хлюпающей закваской, и огромные перегонные кубы с длинными змеевиками, правда, постаравшись побыстрее проскочить этот вонючий цех. И снова потащила её назад, к своим любимым хлебным амбарам. Тут они застряли надолго. Маша была в ударе и ей хотелось похвастаться. Поэтому вводная экскурсия сильно затянулась.
— А вот это въездной пандус второго уровня.
С гордым видом, Маша, как будто это она лично строила, ткнула пальчиком в пологий каменный наклонный пандус меж двух амбаров, ведущий на широкую площадку меж двух ворот второго яруса стоящих рядом амбаров.
— По ним любая лошадь свободно подымает телегу прямо к ларям своих хозяев. Им только и остаётся, что разгрузиться в короб и всё, — гордо указала Маша на широкий и пологий прогон, поднимающийся вверх.
Поднявшись по пандусу на второй этаж, она поспешно затащила баронессу в распахнутые настеж ворота правого амбара и, ткнув сапогом в огромный, обшитый толстыми металлическими полосами деревянный короб, в который как раз какие-то мужики ссыпали зерно из стоящих рядом мешков, гордо заявила:
— А вот это и есть тот самый ларь под зерно про который я тебе столько всего рассказывала. Как видишь, ни малейшего труда не составляет его отогнать куда надо, — показала она на щуплого мужичка, в этот момент легко сдвинувшего с места тяжёлый, выше его роста двухтонный ларь и спокойно покатившего куда-то вперёд.
— Вот так его можно двигать по рельсам куда тебе только надо. Хоть на мельницу, если требуется на муку смолоть, хоть прямо в бродильные чаны.
— Ты не поверишь, как легко их опорожнять, — уверенным, деловым тоном частила она. — Для этого, практически, не надо затрачивать ни малейших усилий, — с восторгом нахваливала она найденное простое инженерное решение. — Ларь на колёсиках по рельсам, идущим над линией бродильных чанов, загоняется прямо в требуемое место, а потом, стоит только дёрнуть за рычаг, — Маша показала на большой рычаг с боку каждого короба, — и он моментом освобождает отверстие внизу этих ларей. И зерно сыпется прямо в бродильный чан.
— Всё устроено таким образом, что со всем этим справится и ребёнок. Единственная трудность, что короба первого уровня надо поднять над бродильными чанами — на второй уровень. Пока подымаем их вручную с помощью воротов. Но и здесь не сегодня, так завтра мы решим эту проблему. Автоматизируем, используем гидроэнергию пруда, как только он окончательно наполнится. Собственно, он для того и создавался.
Повернувшись к ней, Изабелла перевела вопросительный взгляд с коробов на Машу и неожиданно поинтересовалась:
— Никак не пойму. Почему я здесь не вижу подземные зернохранилища? Почему у вас нет больших подвалов? Это же прекрасное место для хранения. Никакой пожар не страшен, не то, что в этих деревянных сараях. Почему здесь нет каменных строений, одно дерево. Это же опасно. Сгореть всё может.
Изабелла, остановившись в воротах амбара, вопросительно посмотрела на несколько озадаченную её вопросом Машу.
— Изабелла! — Маша, остановившись рядом с ней, недоумённо на неё посмотрела и с едва заметной смешинкой в голосе уточнила. — В нашем географическом регионе зерно не хранят в подвалах. В подвале, как ни вентилируй, а всё равно сыро. Всё-таки климат в этих краях не засушливый, и дождливых дней здесь гораздо больше, чем солнечных. Здесь под землёй, если что и можно хранить, то исключительно бочки с зельем вот этим. — Маша повернулась к штабелю со сложенными возле ворот амбара уже запечатанными бочками с готовой продукцией и постучала костяшками пальцев по крайнему в ряду бочонку. — Там, конечно, можно установить бродильные чаны. Даже наверняка, — хмыкнула она, на миг задумавшись. — Но уж никак не зернохранилище. Вот для них, — кивнула она на штабель, расположенный прямо под открытым небом, — неплохо было бы конечно расстараться, да отстроить несколько подвалов поглубже.
— Да уж больно всё что ты говоришь дорого. Может быть, как-нибудь потом. По крайней мере, после того как завод начнёт приносить прибыль. И не забывай, что у нас здесь климат более влажный, чем в ваших краях. У нас в подвалах сыро и зерно может заплесневеть.
— А пожар? — скептически глянула на неё Изабелла.
— Со временем переделаем, — холодно отезала Маша. — Но пока…, Маша с сожалением развела руками в стороны. — Увы.
— Так что технические проблемы хоть и есть, но решаются. Гораздо хуже другое, — неожиданно погрустнев, тяжело вздохнула она. — С самого начала у нас возник конфликт с поставщиками. Не заладились, так сказать, отношения. Вот они на нас с тех пор волком и смотрят.
— И что, большие проблемы? — вяло поинтересовалась баронесса, лишь бы поддержать разговор. Проблемы с личным отношением к местному населению её не интересовали ни в малейшей степени.
Выйдя вслед за Машей на улицу, они спустились по пандусу вниз к широко распахнутым воротам первого уровня. Присев на удобно стоящую в закутке возле ворот широкую изящную скамейку, с высокой прямой спинкой и резными подлокотниками, они обе с облегчением вытянули вперёд гудящие от усталости ноги.
Невольно щурясь после сумрачного цеха, они с удовольствием сидели, отдыхая и греясь в лучах яркого полуденного солнца, надолго замолчав и молча рассматривая заводской двор со снующими по нему рабочими.
— Когда только начинали строиться, у нас с поставщиками была предварительная договорённость, что они выступают соучредителями этого завода, — неожиданно тихо, без вступления начала Маша. — Но они нарушили все договорённости по началу работ. Абсолютно все. Запили, загуляли. То свадьбы пошли косяком, то похороны, то вообще непонятно какие праздники, типа "Дня взятия Бастилии". Вот и пришлось их послать на Кудыкину гору, а на освободившееся место принять в соучредители Городского Голову. Чтобы не срывать сроки начала работ.
Вот и вышло, что если бы раньше они получали от завода процент с прибыли от произведённой продукции, то сейчас они простые поставщики. Мы им гарантируем сбыт их зерна и не более того. Теперь они на нас смотрят волком и не могут простить потерянных доходов. Так и гадят по мелочи.
— Так замените, — хмыкнула баронесса, — всего делов то.
— Некем. Всего делов то, — сердито бросила Маша, тоскливо обведя взглядом пустой заводской двор, как будто на нём могли появиться новые поставщики.
Своего то зерна у нас нет и не скоро будет. А от потребного для нормальной работы завода объёма, дай Бог если только треть где-то на стороне наскребём, остальное же поставки местных хуторян. Тех самых с которыми мы вдрызг разругались. Конечно, постепенно картина меняется. Когда завод строили, повырубали большие площади лесов. Древесину пустили частью на крепость, частью пережгли на древесный уголь, частью она ещё лежит в штабелях, ждёт своего часа. Дорогу в город тянем, мосты, переправы строим. Вырубку постепенно расчищаем, готовим под пашню. Так что, думаю к будущей весне у нас будет пахотных площадей не менее чем на половину требуемого объёма зерна. По крайней мере, зерно, собранное с наших земель, позволит нам поддерживать более, менее непрерывный цикл производства.
Но всё равно, — Маша с сожалением развела руками. — Чем больше обрабатываемые площади, тем больше и проблем с ними. Теперь земля есть, но за неё надо ещё и с городом рассчитаться, потому как не рассчитали и оказались в тридцативёрстной зоне прилегающих к городу земель. Придётся за неё теперь платить, чтоб перевести в собственность. Голова обещался помочь, — тяжело вздохнула Маша.
Представляю себе во что ещё нам выльется помощь одного из самых пронырливых людей города, — мрачно буркнула она.
Да и не кончатся на этом все наши проблемы. Ведь надо найти ещё и тех, кто стал бы её обрабатывать на наших условиях. А это самое сложное. Нет людей. Так что, нам в ближайшие пять, а то и больше лет, при всём нашем желании не произвести столько зерна, сколько за год может переработать один этот завод. Даже если будет готовая пашня.
А таких винокуренных заводиков у нас ещё в проекте несколько предусмотрено. И везде та же самая безрадостная картина. Правда, уже без проблем с землёй, учли предыдущий печальный опыт.
Нам, — грустно заметила Маша, — для нормальной работы зерна катастрофически не хватает. И если мы с нашими поставщиками ещё и окончательно рассоримся, то завод встанет совсем.
И, тем не менее, как мы ни прогибаемся под поставщиков, завод фактически стоит. Можно, конечно, обманывать себя, закрывать на это глаза, придумывая разные причины, отговорки, но факт имеет место быть, — неожиданно с тяжёлым вздохом, тихо добавила она.
— Так может, ты расскажешь поподробнее, что у вас здесь происходит? — внимательно посмотрев на неё, тихо спросила баронесса. — Если ничего и не посоветую, так хоть выговоришься.
— Видишь ли, Изабелла, — медленно проговорила Маша, посмотрев баронессе прямо в глаза. — Надеюсь, ты не будешь возражать, если я буду обращаться к тебе по имени?
— Не буду, — кивнула головой Изабелла. — Раз уж нам приходится тесно общаться, то лучше и обращаться друг с другом по имени.
— Хорошо, — согласно кивнула Маша. — Тогда, слушай.
— Основных условий нашего договора с поставщиками всего лишь три. Остальные вполне рядовая мелочь.
— Первое, самое главное условие, это невозможность использования поставленного сырья до момента его полной оплаты. По принципу, заплатил — пользуйся. Не можешь вовремя заплатить — плати штраф за срыв оплаты. Второе, это десятидневный срок оплаты выполненной поставки зерна.
— Третье — это уже с нашей стороны, так сказать им в пику. Оплата поставленного зерна только в случае его полной поставки. Уж больно здесь народ оказался необязательный. То понос у них, то золотуха, то ещё что. Вот мы и настояли включить этот пункт.
И поначалу, особенно первое время сразу после сбора урожая всё шло просто великолепно. Мы сразу завезли первую партию оборудования, построили первые сараи, хуторяне тот же час привезли первые партии зерна и дело завертелось.
А потом, начались трудности. Первой всплыла проблема со сроками и пошло…
Изабелла внимательно слушала, чуть склонив вправо к плечу голову.
— Срок поставок установлен в течение года. От жатвы до следующего урожая. Но как оказалось, это можно подразумевать не как время сразу после обмолота и сбора урожая, достаточный для того чтобы выполнить взятые на себя оязательтсва перед заводом, а как долгий ленивый период от конца жатвы и вплоть до первого дня жатвы следующего года.
Видишь ли, сроки поставок ни с кем конкретно не обговаривались, поскольку, как бы с самого начала предполагалось, что все заинтересованы в скорейших поставках зерна, и естественно быстрейшего получения прибыли.
А оказалось, всё далеко не так. Оказывается, поставщики не заинтересованы в выдерживании графика поставок. Потому что для них его как такового вообще не существует. Они даже слов оказываются таких не знают — график поставок. Им важна обязательность оплаты и определённость по срокам получения денег за сырьё. Всё!
Интересная тут сложилась практика. Они заранее завозят большую часть зерна и хранят её на складах завода столько, сколько им требуется, фактически ничего за это не платя. То есть мы им по условиям договора как бы обеспечиваем хранение произведённого зерна. Дармовое заметь.
Поди, как удобно, — недовольно проворчала Маша. — Пока нет всего объёма, никто его ларь не трогает. Бывает и так, что до нужного количества партии не хватает буквально одного килограмма. Во! — раздражённо воскликнула Маша, яростно размахивая руками, — совсем, как сейчас. Амбары битком забиты зерном, но ни у одного из поставщиков договора поставок не закрыты. Завод стоит, а они какую-то часть зерна от договорного объёма не довозят месяцами, под совершенно дикими предлогами. То одно, то другое, то третье. А в последнее время вообще перестали давать объяснения. Нет, и всё. У нас убытки, а им хоть бы что. Им нужны деньги к определённому моменту. Сейчас вот, например, свадьбы у них пошли. А потом будет масленица. Вот они к началу праздников и подгадывают.
А в последнее время это стали платежи амазонкам и ящерам за контрабанду. Я иногда думаю, что именно поэтому на наш завод за все полгода его существования ни разу и не нападали, ни ящеры, ни амазонки.
Получается, что мы их как бы резервный, страховой фонд.
Или вот тебе, пожалуйста, случай, прекрасно характеризующий сложившееся положение.
Три месяца назад, Сашке Игнатову амазонки спалили хутор за какие-то его перед ними провинности. Так он перезанял два мешка зерна, что нам недопоставил и получил деньги сразу за всю партию. Ну и мы ему естественно сразу навстречу пошли, как погорельцу. На другой же день всё быстренько оплатили. Он на эти деньги живо отстроился и теперь живёт в тереме лучше прежнего. А если бы он заранее к нам не вывез своё зерно, то сейчас бы бедствовал как многие в городских казармах для переселенцев.
А после него так и пошло, — Маня в раздражении потеребила полу своего платья. — Как отрезало. Ни один хуторянин после того случая так до конца по объёмам и не рассчитался. Привозят почти всю партию, но не до конца, а как деньги дома кончаются, тут же тащат буквально один мешок, а потом нагло требуют деньги за всю партию, поставленную ещё два месяца назад. Никакого графика, никакого порядка. Полное чёрте что творится.
У них никакой головной боли с сохранностью зерна, а ты вертись как хочешь. Охрану содержи, стены крепостные строй, мельницу для них мукомольную строй, потому как своей ни одной у них в округе нет. Всё чего им здесь не хватет строй, и по первому их требованию за всё сразу плати. Прям дед Мазай, чес слово.
Как видишь, наша пунктуальность имеет ещё и обратную сторону.
Дальше больше, — возмущённо вскинулась Маша. — Естественно зерна начинает не хватать для нормальной работы и естественно мы начинаем обращаться к поставщикам с предложением воспользоваться хотя бы частью их уже завезённого зерна. Те со скрипом, но соглашаются. Но требуют чтобы мы дополнительно оплатили штрафы за использование чужого сырья до момента окончательного с ними расчёта. Приходится платить, чтоб завод окончательно не остановился.
Дошло до откровенного безобразия. Даже Голова уже включился в этот их новый заработок. Совсем недавно предложил нам заём под процент, чтобы мы расплатились с нерадивыми поставщиками в положенный срок. Каково? — Маша злыми, белыми от бешенства глазами смотрела не видя на баронессу.
— Ну и что вы ему ответили? — заинтересовавшись, Изабелла внимательно глядела на неё. — Заработал он на задержке поставок?
— Щаз! — криво ухмыльнулась Маша. — Так я ему и позволила. Кто угодно, только не он. Да и всегда можно найти скрытые резервы.
Интересное в тот момент у него было выражение лица, — невесело проговорила Маша, с задумчивым видом теребя кончик своего платья. — Не лицо, а рожа, на которой, аршинными буквами написано разачарование. Компаньён, блин!
Так что, дорогая Изабелла, проблема такая есть и как из неё выкарабкиваться, я пока не знаю. Других поставщиков нет и нам некем их заменить.
Конечно, местных мужиков понять можно. Зачем держать зерно или деньги у себя дома. Тот же пожар, или набег, или град, понос, золотуха, — поморщилась она. — Можно разом всё потерять. А тут всё под надёжной защитой. Одной охраны только сорок человек держим. Ужас! И это, не считая собственно рабочих, которых тоже не менее десятка. А если посчитать людей с ближних хуторов, что при нужде тут же стекаются в крепость, то под сотню бойцов тут точно набирается. А это уже серьёзная сила. Тем более что обычно шайка что ящеров, что амазонок не превышает полусотни, а то и меньше, — Маша с рассеянным видом так и продолжала пальчиками теребить свой подол.
Ну а понадобились денежки, подвёз пару мешков на завод и не позже чем через десять дней, денежки получил. Удобно, — Маша раздражённо хлопнула себя по колену. — Столько денег замороженных мёртвым грузом в кассе лежит без движения, а им плевать.
Особенно погано стало, как амазонки ввели эту их блокаду, — резко повернулась она снова к Изабелле. — Обороты сильно упали, а у нас куча средств фактически заморожена. Ни туда, ни сюда. Деньги должны вертеться, работать. Только тогда от них есть прок. А здесь они лежат мёртвым грузом, — Маша с презрительной гримасой на лице, пренебрежительно махнула рукой. — Даже если это золото, толку от него чуть.
— Значит, зная примерные сроки поступления наличных денег в банк и размер оборотных средств в кассе, можно организовать дело так, что вас можно и разорить? Или, как Голова, предоставить вам кредит с суммой выплат по процентам заведомо ниже возможных убытков, и таким образом ещё и заработать на вас. Пусть не так много, но ведь заработать же. Или, как эти хитрые поставщики, вынудить фактически увеличить закупочную цену зерна на сумму штрафов, — с любопытством посматривая на Машу, Изабелла недовольно покачала головой. — Ловко.
— Интересная мысль, — вздрогнула от неожиданности Маша.
Очнувшись от своих грустных дум, она посмотрела на Изабеллу холодным, заледеневшим сразу взглядом.
— Что-то с такой точки зрения я на эти наши договора даже не смотрела. А ведь и правда, — прищурив сердитые глаза, задумчиво пробормотала она. — Так ведь на нас можно и денег заработать. И хороших денег.
Но чтобы разорить, — задумчиво процедила она едва слышно, — это ты уж чересчур. Кишка тонка. Перед сезоном сбора урожая собирается специальный фонд для сезонных закупок. Из него и производятся все выплаты. И суммы там намного большие, чем требуется для закупок зерна для одного такого вот завода
Но сама идея твоя интересна. После твоих слов, я вообще смотрю на этот наш договор совершенно с другой стороны. Скооперировались, блин, — Маша едва слышно, зло выругалась. — Всё здесь и так висит на соплях, а тут ещё эти… кооператоры упражняются в изыскании дополнительных заработков.
Вскочив, Маша в раздражении стукнула кулачком по стенке амбара и в сильном возбуждении несколько раз прошлась из стороны в сторону перед сидящей на лавочке Изабеллой.
— Ладно, — раздражённо махнула она рукой, — пошли дальше осматривать завод. Хотя ничего нового ты там уже не увидишь. Но осмотреть всё равно надо, чтобы у тебя не сложилось совсем превратного представления о заводе.
Изабелла улыбнулась, глядя на возбудившуюся, красную от злости Машу и неспешно поднявшись медленно двинулась за убежавшей вперёд Машей, внимательно присматриваясь ко всем в изобилии разбросанным повсюду диковинам, на которые та не забывала ей указывать.
— Извини, Маша, — снова обратилась она к ней чуть погодя, сразу прервав поток её красноречия. — Меня всё мучает один и тот же вопрос. Зачем вам столько ларей для хранения зерна?
Тяжело вздохнув, Маша с обречённым видом, великомученицы повернулась к Изабелле и принялась заново объяснять:
— Каждый ларь, это своего рода эталонная расчётная единица. Это ёмкость строго определённого объёма. На этот объём рассчитана вся технологическая цепочка завода.
Он заполняется от каждого конкретного поставщика. Ведь в расчёте на конкретных людей завод и строился. Каждый такой поставщик привозит зерно к нам в амбар и пока не заполнит все свои лари заранее оговоренным объёмом зерна строго определённого сорта, его зерно не трогают. И естественно не оплачивают, чтоб быстрей привёз остаток.
Как только заполнил, поставку тут же оплатили и дальше уже зерно участвует в процессе производства. Но до тех пор пока в ларе не хватает хотя бы одного килограмма зерна, использование данного конкретного ларя может разрушить всю технологичемкую цепочку.
Наше производство ценно именно высоким качеством выпускаемой продукции. Именно это нам позволяет держать высокую цену на произведённый продукт. И именно из-за высокого качества произведённого продукта у нас и нет отбою от покупателей. У других проблемы есть, а у нас нет.
В этом деле нет мелочей. Любая пересортица резко снижает ценность конечного продукта. И чтобы этого не допустить мы и пошли на подобное разделение. У одного пшеница твёрдых пород. У другого — мягких. У третьего — рожь, у четвёртого пшено. И так до бесконечности.
Короче, не будем вдаваться в детали, поверь мне на слово — такой подход обусловлен сложившейся технологической цепочкой. И мы просто вынуждены так поступать.
Понятно? — покровительственно улыбнулась она.
— Нет, — с усмешкой бросила Изабелла.
— Как нет, — растерялась Маша. Улыбка сползла с её лица.
— Не проще ли вести учёт поставок на бумаге, как все и делают, а не в ларях, — пожала плечами баронесса. — Бумага же места меньше занимает. Зачем зерно каждого поставщика держать по отдельности. Один ларь полный, а рядом стоит десяток полупустых. К чему это? Ссыпайте поочерёдно в короба и по мере заполнения сдавайте на хранение, если вам зачем-то надо его хранить. Сразу сколько коробов освободится, а соответственно и места.
— Не пойдёт, — с сожалением покачала головой Маша. — Зерно ведь всё разное. Есть рожь, есть пшеница разных сортов. Всё разное. Соответственно совершенно разный конечный продукт. А мы тем и славны, что у нас продукт строго определённого качества.
С самого начала мы взяли за правило выдерживать высшее качество произведённой продукции, — снова сбилась она на менторский тон. — И этим же можно объяснить столь высокую доходность данного предприятия. Другие стоят, спроса нет, а у нас в воротах упаковочного цеха расхватывают.
А менять отработанную технологию, — Маня с сожалением покачала головой, — очень дорого. Пока мы этого не потянем. Да и несчастного профессора просто физически на всё не хватает. Кто кроме него этим сможет заняться?
Внимательно посмотрев на неё, Изабелла разочаровано хмыкнула. Из того, что Маша ей наговорила, она ничего не поняла. Кроме одного. Та не хочет ничего менять, чтобы ей ни говорили.
— Ну и почему бы вам, хотя бы для начала, не собирать зерно по сортам, а не по хозяевам? Проще говоря, один цех под один тип сырья, другой под другой и так далее. Тогда и никакую технологическую цепочку перенастраивать не надо. Одно сырьё, ну, там, рожь, пшеница, хоть и от разных поставщиков, но даст один продукт на выходе. А что до хозяев, то какое вам до них дело.
Или ещё проще. Разбить всю технологическую цепочку на ряд отдельных процессов, на выходе из которых получать продукт строго определённого качества. Где уже не будет иметь значения, какое зерно вы туда засыпали, рожь или пшеницу.
— Вот у нас, в замке, был горшечник. Так он говорил, что если глина плохо замешана, то из неё не сделаешь хорошего кувшина, сколько ты его не поливай глазурью. Если глина хорошо замешана, но плохо слеплена, то из хорошей глины не получится красивого кувшина. Если глина хорошо замешана и красиво слеплена, но полита плохой глазурью, то из её и в этот раз не выйдет хорошего кувшина. В процессе создания хорошего кувшина нет ни одного маловажного этапа, на котором можно было бы схалтурить.
— Вот и профессор что-то подобное говорил, — задумчиво посмотрела на неё Маша. — Что-то о необходимости контроля каждого звена в технологической цепочке. Может, действительно отказаться от разделения поставщиков? — задумалась Маша. — Тогда, по крайней мере, больше места освободится, — задумчиво хмыкнула она.
— А насчёт поставок совсем просто, — недоумённо посмотрела на неё Изабелла. — Зачем вы принимаете зерно, когда оно привезено не полностью?
— То есть как? Как это зачем? — удивлённо посмотрела на неё Маша. — Затем, что, мы просто обязаны его принять, — мрачно буркнула она. — По договору. И потому ещё, что боимся потерять поставщиков.
— А вам нечего терять, — Изабелла раздражённо передёрнула плечами. — У вас ничего нет. Завод стоит. Сырья полно, а завод стоит — значит — сырья у вас нет. А раз нет, то зачем хранить то чего нет.
— Чего? — недоумённо уставилась на неё Маша. — Ты повторить можешь что сказала? — ухмыльнулась она. — Только помедленней и почётче. А то я что-то мысль твою не уловила.
— Если поставщик привёз какой-то объём зерна, а вы не можете им воспользоваться, значит его для вас нет и он вам не нужен. Значит пусть разворачивается и уматывает туда, откуда явился, — ледяным тоном отрезала баронесса. — Всё!
— Сейчас нет, потом есть, — вскипела Маша.
— Никакого потом для вас нет, — отрезала Изабелла. — Я вам на двух пальцах показала как вас можно в один момент разорить. А вам нужны ещё примеры. Может хватит?
Мне уже понятно, что как только вы окончательно отстроитесь, вас разорят. И не сделали этого до сих пор по одной единственной причине. Ваше производство отстроено в лучшем случае на треть. Башни крепостные угловые ещё не готовы. Мельница не готова. Очистные сооружения не готовы. Оборудования, многого, которое ещё требуется, даже не завезено. Всё связано на живую нитку, тяп-ляп.
Но лично я, даже в таком виде постаралась бы его у вас отобрать. Тем более что у вас явно забуксовал процесс строительства. А операция по захвату чужого имущества не терпит даже малейшей остановки. Уж я то знаю. Сама от таких охотников настрадалась. Так что скоро вам следует ожидать попытки захвата. Готовьтесь, — ухмыльнулась хищно Изабелла. — Судя по тому что у вас здесь творится, ждать вам осталось недолго. Месяц, два и начнётся.
Или ты считаешь что я не права? — ледяным тоном спросила Изабелла.
Зачем вам надо предоставлять свои амбары для бесплатного хранения? — Изабелла сердито смотрела на Машу.
— Ну…, - Маша, как-то растерянно глянула на неё. Немного запинаясь, неуверенно заметила. — Чтобы не останавливаться. Чтобы, так сказать, не терять темп. Чтоб всегда под рукой было зерно. Во всяком случае, если очень надо, то можно и договориться с поставщиками о временном использовании их сырья. Так сказать, в долг.
— Ну да, — хмыкнула Изабелла. — И заплатить лишние деньги за нарушение именно вами условий договора. Вы очень богаты, Марья Ивановна Корнеева? Настолько богаты что готовы выкинуть на ветер немалые деньги вообще непонятно за что?
— Выходит что так, — недовольно поморщилась Маша.
— Думаю здесь нет никакой проблемы, — внимательно глядя на Машу, решительно проговорила Изабелла. — Вопрос только в вашем желании или нежелании конфликтовать с поставщиками.
— Что ты имеешь в виду? — настороженно повернулась к ней Маша.
— Первое и самое главное. Вы должны для себя понять, что ваш завод фактически не работает. Он у вас стоит, — серьёзно глядя на Машу, отрубила баронесса. — Что толку с того, что у вас амбары забиты зерном, если вы не можете им воспользоваться.
— Ну, это ерунда, — неуверенно отмахнулась от её слов Маша. — Ты же видела, сколько зерна в тех ларях. Считай, что на весь год мы уже сырьём обеспечены. А поставщики что, никуда они от него не денутся. Довезут остаток, и можно будет дальше работать.
— А пока будете стоять? — скептически хмыкнула Изабелла. — Хранить, оберегать, защищать. Вывести из оборота и омертвить в кассе огромную кучу денег, чтоб можно было сразу расплатиться с поставщиком, не уплачивая штраф, если вдруг на тот момент в кассе не окажется свободных средств? Нет, — покачала она головой. — Маша, это не выход. Думаю, что надо заставить поставщиков привозить весь оговоренный объём разом, раз уж вы уже выделили деньги на его закупку. Это их немного расшевелит. Пуд, так пуд, два, так два, ну, и так далее. Ведь в договоре стоит объём и он фиксирован. Он не больше и не меньше, он точно определён. Следовательно, любое, подчёркиваю, любое изменение объёма можно трактовать как нарушение условий договора и, соответственно, вы можете требовать с них неустойку за его невыполнение.
— Уже прошло несколько месяцев после окончания уборки, а по поставкам зерна они до сих пор так и не рассчитались. Надеюсь, штрафы за это вы в договор включили?
— Не рассчитались, — Маша в раздражении пнула ногой какой-то короб, возле которого они с баронессой застряли. — А штрафы вообще можно применить лишь в конце следующего лета.
— Вот и отлично, раз вы всё понимаете, — насмешливо посмотрела на неё баронесса. — У вас на заводе одни нарушители. Единственная трудность, — развела она руками с ехидной ухмылкой, — стребовать эти штрафы вы сможете только в первый день новой уборочной, а до этого дня ещё чуть ли не полгода. Ну и что. Не хранить же чужое зерно даром ещё несколько месяцев?
Если кто согласен довезти в течении недели — хорошо, с тем можно дальше работать. Нет — пошёл на фиг, как говорит мой дражайший супруг.
По любому, через неделю вы все свои замороженные средства свободно сможите пустить в оборот.
Выйдя после тёмного цеха на яркое солнце, Маша, с рассеянно задумчивым видом уставилась куда-то в сторону центрального терема.
— Интересный подход.
Ба! — тихо протянула она. — А вот, кстати, и наши голубчики, те самые нарушители, о которых мы только что с вами рассуждали, баронесса, — негромко проворчала Маша, сердито глядя на кого-то, стоящего возле терема.
Кстати, — повернулась она к Изабелле, глядя на неё холодным, испытующим взглядом. — Не желаете поразвлечься? Предлагаю именно Вам объяснить нерадивам поставщикам их новое качество?
— Почему бы нет, — хмыкнула та, приставив ладонь козырьком ко лбу и внимательно присматриваясь к тем, на кого Маша обратила её внимание.
— Первым у крыльца стоит тот самый Сашка Игнатов, с которого всё и началось, — кивнула Маша в ту сторону.
Раздражённо поморщившись, она быстро отвернулась от стоящих возле терема мужиков.
— Лёгок на помине, — сердито проворчала она. — Шизокрылый сокол. Видать, прослышал гадёныш, что я приехала, вот и явился. Он теперь у хуторян нечто вроде лидера. Наверняка думает как бы из меня деньжат дополнительно выбить за несанкционированное использование чьего-либо зерна. С ним то мы рассчитались, а вот у дружков его…, - Маша задумчиво почесала кончиком пальца висок. — Наверняка у кого-нибудь в ларе не хватает пары, тройки килограммов, а остальное всё давно уже привёз.
Ну что, — повернулась она к Изабелле, — берёшься на место поставить?
— Значит, — Изабелла внимательно посмотрела прямо в глаза Маши, — я разбираюсь с ними на своих условиях? Так как я считаю нужным?
— Официально, ты жена Сидора, и имеешь на это полное право, — усмехнулась Маша, глядя прямо ей в глаза.
— Хорошо, — хмыкнула Изабелла. — Тогда пошли, будем ругаться.
Медленной, неторопливой походкой уверенных в себе женщин, они решительно двинулись в сторону стоящей у высокого крыльца небольшой группы плотных и крепких мужиков, молча и терпеливо дожидающихся, когда они подойдут поближе. Рядом с ними ненавязчиво держалась в стороне группа до зубов вооружённых огромных, двухметровых ящеров, внимательно на них посматривающих. Судя по ответным косым взглядам, мужикам такое повышенное внимание явно не нравилось.
На самом крыльце, на верхней ступеньке сидел хмурый управляющий Степной, в том же самом пиджаке, в котором он их встретил, всё так же надетом на голое тело, и так же, как и стоящие внизу мужики, молча и угрюмо смотрел на приближающихся барышень.
— Что-то вы не торопитесь.
Стоящий в первых рядах высокий, красивый мужик в расшитом яркой вышивкой богатом кафтане первым нарушил молчание, не дожидаясь пока они подойдут поближе.
Внешне безстрастно глядя на подходящих женщин, он медленно покачивался, уточкой переваливаясь с носка на пятку, и, постукивая себя по сапогу длинным вишнёвым кнутовищем, внимательно глядел на них своими тусклыми, с какой-то мутной паволокой рыбьими глазами.
— Мы уже заждались, а вы всё где-то ходите и ходите.
— А собственно, что вам надо? — глядя на него, с едва сдерживаемым раздражением сквозь зубы холодно поинтересовалась Маша.
— А то ты не знаешь, — усмехнулся мужик. — Завод то ваш стоит, а значит и к нам у вас наверняка есть интерес. Почему-то нам кажется, что вы желаете нарушить договор и взять наше зерно без предварительной оплаты, — нагло ухмыльнулся он. — Вот мы и пришли согласовать условия и возможность этого.
— Ах, это, — поморщилась Маша. — Тогда не ко мне. Это вот к Изабелле де Вехтор, жене Сидора. В его отсутствие, она будет заниматься всеми финансами этого завода.
— Да нам то собственно без разницы, — криво усмехнулся мужик. — То ли, сидорова жена, то ли сидорова вдова, — весело рассмеялся он, нагло уставясь на высокую грудь баронессы.
— А вот это ты зря, — тихо заметила баронесса, глядя на наглого мужика сразу заледеневшим взглядом. — Для начала, изволь представиться, наглец, раз уж сам заявился сюда.
— Александр Валерьевич Игнатов, — насмешливо глядя прямо в глаза Изабелле, склонил тот голову перед ней, прищёлкнув каблуками своих сапог. — Поставщик их баронских величеств Сидора де Вехтора. Выбран обществом поставщиков согласовать условия использования нашего зерна, в нарушение, так сказать, вами условий договора.
Баронесса, едва сдерживая чувство брезгливости, окинула фигуру стоящего перед ней мужика пренебрежительным взглядом, и брезгливо поморщившись, нехотя поинтересовалась:
— Ну и что же вы хотите за нарушение, как вы считаете, нами условий договора, — флегматично глядя на Александра Игнатова, равнодушно поинтересовалась Изабелла.
— Много чего, — насмешливо заметил он, снова нагло уставясь на грудь баронессы. — Но пока что, хорошо бы небольшой штрафик нам с вас получить, госпожа баронесса, а там, можете и брать зерно, когда вам будет угодно.
— Нам будет угодно, чтобы вы выполнили условия договора, — равнодушно глядя на наглого мужика, спокойно заметила баронесса. — Уважаемый, — обернулась она к управляющему, мрачно сидящему на верхней ступени и сузившимися от собственного безсилия злыми глазами глядящему на происходящее у подножия крыльца.
Управляющий! — уже гораздо громче, резко повысив голос, раздражённая баронесса звонко хлопнула ладонью по перилам крыльца.
— Принесите, пожалуйста, договора с этими субъектами. А заодно и расчётные книги по поставкам.
Дождавшись, когда директор оторвёт казалось намертво прилипшую к ступеньке крыльца задницу и принесёт ей экземпляр договора и расчётный том с записями поставок, Изабелла, взяв из его рук аккуратный кусок бересты с текстом договора, углубилась в чтение.
— Ну вот, — удовлетворённо сказала она после того, как, внимательно прочитав договор, нашла последнюю запись. — Читаем про первого в вашем списке желающих получить штраф, — ткнула она договор под самый нос мужика. — Юрий Мороз.
Где тут Юрий Мороз? — подняла она взгляд на толпу мужиков.
— Ну я, — вышел вперёд какой-то мужик, внешне совершенно не выделяющийся из толпы подобных.
— Читаем, — бросила на него внимательный, косой взгляд Изабелла. Мужик ей определённо не нравился. Какой-то он был мрачный и злой. И опасный. С таким надо было быть крайне осторожной.
— Написано, поставить десять тонн зерна. Написано? — вопросительно взглянула она на мрачного мужика.
— Написано, — утвердительно кивнул тот головой. — Мой договор. Мои десять тонн.
— Теперь смотрим, — Изабелла нашла нужную запись в расчётном томе и ткнула в неё пальцем. — На сегодняшний день поставлено девять тонн девятьсот девяносто девять килограммов. Точно? — внимательно посмотрела она на него.
— Точно, — несколько озадаченно уставившись на неё, подтвердил Мороз.
— Ну и где последний, недостающий один килограмм? — вопросительно взглянула на него баронесса. — Где те самые десять тонн, согласно условиям договора?
— По сусекам наскребу, привезу, — глядя на неё равнодушными, пустыми глазами, безразлично хмыкнул мужик.
— Вот когда будет, тогда и привезёшь, все десять тонн, разом. Согласно условиям договора, — равнодушно бросила баронесса, со стуком захлопывая книгу учёта. — А пока что, забирай то, что на сегодняшний день привёз и вымётывайся с завода к чёртовой матери. Здесь не богадельня и не подают.
Это касается всех здесь присутствующих, — неожиданно громко крикнула баронесса, обращаясь уже напрямую к стоящим перед ней мужикам. — Поставки только согласно условиям ваших договоров. У кого какой объём, тот такой и должен привезти. Если не хватает хоть двухсот грамм, договор считается невыполненным. На хранение зерно не принимается. Ни за деньги, ни просто так. Всё, — повернулась она в сторону изумлённо глядящих на неё Игнатова с не менее изумлённым Морозом. — Вы свободны. На очистку ларей или довоз недостающего зерна даю неделю. И то только из уважения к Марье Ивановне. Иначе бы просто выбросила ваше зерно свиньям на улицу.
Через неделю приеду, проверю. Если у кого-нибудь не окажется освобождён ларь с недопоставленным зерном, не сомневайтесь, выброшу. Хотя нет, — остановилась она. — Прикажу высыпать в пруд, пусть рыбки питаются. Им тоже что-то кушать надо.
Всем понятно? — громко прокричала она в лица столпившихся у крыльца молчаливых, мрачных мужиков. Всем, — утвердительно кивнула она сама себе головой, внимательно присмотревшись к молчаливым, угрюмым лицам стоящих напротив неё мужиков. — Тогда до встречи через неделю.
— Э-э, нет, — очнулся неожиданно Сашка Игнатов, — так не пойдёт. Согласно нашему договору, вы обязаны принимать на хранение наше зерно.
— Конечно обязаны, — повернувшись к нему, усмехнулась хищно Изабелла. — Десять тонн, в твоём случае. И десять тонн в случае его, — ткнула она в сторону Мороза пальцем. — Но их нет, — с сожалением развела она руками. — Нет! И поэтому мы не можем принять на хранение твои девять тонн девятьсот девяносто девять килограмм. Не соответствует условиям договора, — насмешливо посмотрела она ему прямо в глаза. — Ну а поскольку ты у нас один из самых крупных поставщиков, то тебе и даётся целая неделя на вывоз того, что успел привезти. Ну а с другими будем разбираться по отдельности.
И остальным, на будущее, — повернулась она к молчаливой толпе злых мужиков, стоящих напротив крыльца. — Приём товара производится только в течение одной поставки. Весь объём только за один раз. Вас слишком много, чтобы тратить на каждого по несколько дней, раз, за разом принимая у каждого по несколько килограммов от оговоренного объёма. Поэтому, если нет всего объёма, можете даже не приезжать, ничего приниматься не будет. Если у кого нет лошадей для одновременного вывоза, то ему будет предоставлены услуги транспортной компании, которая будет сформирована при заводе, как раз на такой вот случай. Оплатить услуги транспортной компании, опять же сможете зерном. И последнее, — усмехнулась она, глядя на мрачные рожи мужиков. — Все именные лари с этого дня ликвидируются. Внутренние дела завода и его технология, вас никоим образом не касаются. Все отношения только строго в рамках ваших персональных договоров. Объём, сроки, оплата. Всё, свободны. Пшли вон, — равнодушно бросила она.
Повернувшись спиной к угрюмо молчащим мужикам, баронесса молча поднялась на высокое крыльцо и, посмотрев в широко распахнутые глаза недоумённо глядящего на неё управляющего, ткнула ему прямо в грудь бересту с договорами и книгу с учётными записями.
— Это тебе, и чтоб в течении недели привёл всё в норму. Приеду, проверю. Понятно?
Взгляд пронзительно голубых глаз баронессы, казалось, как взгляд змеи заворожил управляющего. Странно как-то вздрогнув, он быстро, быстро закивал головой, бормоча что-то невнятное себе под нос. Отчаянно вцепившись в книгу, он судорожно прижимал её к груди, словно боясь её потерять.
— Нас, вообще-то будут здесь кормить, как некоторые недавно обещали? — насмешливо глядя на него, поинтересовалась Изабелла.
— Да, да, да, — снова отчаянно закивал головой управляющий. — Конечно. Обед вас ждёт. Всё, как положено, в лучшем виде.
Маша, внимательно присмотревшись к мрачным, недовольным неожиданным результатом встречи лицам поставщиков, брезгливо поморщилась и, отодвинув плечом застывшего столбом ближайшего к ней мужика, спокойно прошла мимо них к крыльцу.
Поднявшись на высокое гульбище, и на миг, остановившись, она обернулась назад и, посмотрев мужиков, мрачно глядящих ей в спину, негромко, чуть прищурив на ярком солнце глаза, заметила:
— Не хотели по-хорошему, будем по-плохому.
А тебе, Степной, — повернулась она к ошарашенному управляющему, так и стоящему соляным столбом посреди крыльца, — в недельный срок подготовить списки должников по поставкам и выяснить причины, по которым они до сих пор не рассчитались. Подготовишь разные списки. Кому помочь, а кого выгнать. И обрати особое внимание на Игнатова с Морозом и на эту группу товарищей, — кивнула она на стоящих внизу крыльца мужиков. — Лично выясни причину, по которой они вовремя зерно не поставили. Будем решать как с ними дальше быть.
И подтолкнув вперёд так и не пришедшего в себя безвольно переставляющего ноги управляющего, Маша прошла в терем, резко захлопнув за собой входную дверь, разом отрезая за спиной все звуки сразу же враждебно загомонивших хуторян.
За всеми этими разговорами и затянувшейся экскурсией, и так краткое время, отведённое ими на посещение завода пролетело незаметно. Поэтому, если они хотели вернуться засветло, им следовало поторопиться.
Как директор не старался их задержать, угощая всё новыми и новыми деликатесами, на которые действительно оказалась знатной мастерицей его жена, но они не стали больше задерживаться, ограничившись лёгким перекусом наскоро, чуть ли не всухомятку.
И тепло простившись с большим директорским семейством, не задерживаясь, погрузились в коляску, вместе с парочкой больших тёплых бутылей с парным молоком и здоровущей корзиной с ещё горячими пирогами, ватрушками, да разными домашними вкусностями. Их за короткое время экскурсии по заводу Маши с Изабеллой, успела наготовить жена управляющего, оказавшаяся искусной мастерицей.
Никого из тех, что встречал их с требованиями о дополнительной оплате во дворе уже не было. Поэтому они спокойно простились с заводскими работниками и буквально спустя пять минут весело катили по плотине заводского пруда, мягко покачиваясь на мягких рессорах.
— Значит, не любишь, когда тебя шантажируют?
Едва только они пересекли плотину, Маша первой нарушила установившееся в коляске молчание, насмешливо глядя на увлёкшуюся разбором корзины Изабеллу.
Переведя взгляд с ещё махавших в воротах, прощающихся заводчан, на вольготно раскинувшуюся, на противоположном сиденье баронессу, она улыбнулась, глядя, как та, с горящими от предвкушения глазами копается в корзине, пытаясь отобрать ватрушку попышнее.
— Не люблю, — рассеянно откликнулась баронесса, с мечтательным видом глядя на зажатую в руке ватрушку.
Видно было, что поспешный, лёгкий перекус у управляющего не утолил разыгравшегося голода, и теперь Изабелла с упоением копалась в корзине, перебирая деликатесы.
Разом запихнув в рот чуть ли не половину тщательно выбранной ватрушки, он с тихим блаженством, тут же нарисовавшимся на лице, невнятно чавкая набитым ртом, поторопилась заметить:
— Особенно когда это такие наглые скоты, как этот ваш Александр Игнатов.
Эта сволочь у меня запомнит сидорову вдову. А забудет, так я ему напомню. Надо будет, и не раз, не два, и не три. По гроб жизни помнить засталю.
Ведь я же прекрасно понимаю, что вы делаете для таких мелких поставщиков, как этот ваш Александр Игнатов и прочие. По большому счёту, в условиях установившейся торговой блокады и падения спроса, они не имеют ни малейшей возможности продать своё зерно никому, кроме вас. И вести себя подобным хамским образом с людьми, идущими им навстречу, это мерзость. То, что они что-то там продают амазонкам, так это ерунда. Цены там фактически бросовые. Ведь и вы же могли под предлогом блокады снизить расценки, как сделала практически вся Старшина в городе для своих поставщиков. Так ведь вы же не стали этого делать. Хоть для вас это и трудно! — неожиданно рассердившись, баронесса гневно уставилась на Машу. — И эти мерзавцы воспользовались первой же подвернувшейся возможностью, чтобы вас же и прижать. Мерзость! Да ещё целую тактику выработали.
Изабелла с гневно сузившимися глазами и раскрасневшимся от злости лицом молча уставилась в сторону, стараясь не встречаться взглядом с Машей. Она надолго замолчала, нервно выстукивая дробь пальцами по обивке дивана.
— Да, — задумчиво протянула Маша, внимательно глядя на неё. — Умеешь же ты попасть не в бровь, а в глаз, — хмыкнула она, покачав головой. — Значит, не веришь ты в людскую благодарность.
— Верю! — баронесса, повернув голову к Маше, прямо взглянула ей в глаза. — Верю! — повторила она, яростно мотнув головой. — Но только не такого быдла, как этот Игнатов и этот Мороз.
Баронесса наклонилась близко, вплотную приблизив к Маше лицо, и в упор, глядя ей прямо в глаза своим пронзительным взглядом, тихо заметила:
— Такие, никогда не бывают благодарными. Никогда!
Вы фактически спасли семью Игнатова от разорения, а он организовал вам проблемы. А потом так всё подгадал, чтобы ещё и нажиться на ваших трудностях. Ведь он же специально ждал твоего приезда, ошиваясь где-то поблизости от завода. Я специально уточнила у директора. Хутор Игнатова чуть ли не сутках пути от завода. И он никак не мог оказаться тут сразу же после нашего приезда. Значит, он специально ждал где-то поблизости, когда ты появишься на заводе, чтобы предъявить свои требования. И он, и все остальные, что находились рядом с ним. А это значит, что они все, или какая-то достаточно большая часть ваших хуторян уже сумели сорганизоваться и сознательно настроились на выколачивание из вас дополнительных доходов. И главный у них организатор, это он, Александр Игнатов, первым понявший как на вас ещё можно сделать деньги.
— Из истории с сожжённым хутором он наверняка сделал один единственный вывод, что это не вы такие из себя благородные создали систему, защищающую его и таких, как он от разорения. Нет, — Изабелла раздражённо дёрнула щекой. — Наверняка он себя считает самым умным, самым оборотистым, самым ушлым. Сумевшим так ловко использовать представившуюся возможность, чтобы ещё что-то и поиметь с таких олухов, как вы. Или я не права?
Повернувшись к Маше, Изабелла уставилась на неё своими пронзительными, ясными глазами, всем своим видом выражая требования немедленного ответа.
— Да и в истории с этим вашим Головой мне многое не ясно. Не удивлюсь, если вдруг станет известно о сговоре между ним и вашими мелкими поставщиками. Очень на то похоже, что обе стороны действуют по взаимной договорённости.
Такое складывается впечатление, что вас прощупывают на прочность и одновременно готовятся разорить. Игнатов со своими с одного боку наседает, а Голова с другого, постепенно укрепляет свои позиции в вашем совместном предприятии. Это сговор, явный сговор. Возможно даже, что Голова что-то им пообещал.
— Но даже если между ними и нет сговора, это ничего не меняет.
— Похоже, что вас местные не любят гораздо больше, чем Голову, который формально отобрал у них их проценты. Видимо, они считают, что виноваты не они, что запили. Это, мол, дело житейское. Не Голова, что вовремя подсуетился. Это то, как раз в их глазах, ставит ему большой жирный плюс. В их глазах он представляется таким же, как они сами. Таким же оборотистым, хитроватым мужичком, так же, как и они, способным вовремя подсуетиться и не упустить выгодный момент. Как тот же Игнатов, вовремя подметивший особенность, которую можно ловко использовать в своих интересах.
А как подобное поведение выглядит с нравственной точки зрения для таких не важно.
Игнатов подобен Голове, а Голова подобен Игнатову. Он такой же, как они. Потому и претензий к нему нет. Нет, не было и не будет, — холодным, злым тоном как отрезала Изабелла.
— Тебе сколько лет? — задумчиво глядя на неё, неожиданно спросила Маша. — Ты рассуждаешь совсем не как молоденькая девочка.
— Мне много лет, — грустно ответила ей Изабелла. — Я младше вас, Марья Ивановна, но давно уже не молоденькая девочка. Потому что за все последние годы не было ни единого дня когда бы меня не пытались убить, отравить, обмануть или хотя бы что-то поиметь с меня. Ни одного!
Именно такие, как этот Александр Игнатов и Мороз подняли мятеж против меня и фактически лишили весь мой род всего достояния. Точно такие же Игнатовы и Морозовы, которых когда-то пригрел мой отец, потом выступили против нашей семьи, как только его не стало. Как только стало известно, что лев мёртв, шакалы сразу начали грязную возню по отнятию у нас нашего достояния, заработанного тяжёлым трудом нескольких поколений нашей семьи. Того, что наша семья копила и нарабатывала веками. Все эти управляющие, которые сейчас прибегают и кланяются, испугавшись барона Сидора с его простейшим путём решения вопроса.
Как только он утопил в реке самых главных зачинщиков, так остальная мелкая шушера сразу же прибежала каяться, готовая вернуть ранее награбленное.
Деньги, что сейчас они возвращают, это ерунда. Тем боле что всё разворованное всё рано не вернёшь. И потом, деньги, если что, и заработать можно. А вот вернуть убитых брата с отцом, да угасшую с горя мать, преданную такими вот Игнатовыми, это уже невозможно. Не прощается и не забывается, — тихо добавила она, откинувшись на спинку дивана.
— Да, — тихо и задумчиво протянула Маша, — досталось тебе. Но, однако, что же выходит? Ты хочешь сказать, что всё сделаное по возвращению твоего имущества, это только полумера? — недоумённо глянула она на баронессу. — А вот это не есть хорошо, — тихо пробормотала она, в глубокой задумчивости потеребив пальчиком кончик своего носа.
— Полумера? — удивлённо вскинулась Изабелла. — Полумера! — воскликнула она. — Да это ничто! Это лишь самое, самое начало.
Да! — сердито кивнула головой Изабелла. — Да, дорогая Марья Ивановна Корнеева, директор банка "Жемчужный". Всё это полумеры и всё это временно. Как только станет известно, что с Сидором, не дай бог, конечно, чего-нибудь случилось, как вся эта притихшая ныне сволочь снова вылезет на поверхность и снова будет пытаться завладеть всем нашим достоянием. Поэтому я и ругаюсь постоянно с Советником, который пребывает в эйфории по поводу столь быстрого и радикального решения этой нашей проблемы. Не решение это, уважаемая Марья Ивановна. Никакое это не решение. В лучшем случае — полумера. Временная отсрочка если хотите.
Надо резать. Резать под корень, чтоб и семени поганого не выросло. Резать и корчевать!
Советник этого не понимает. Он не понимает, что с предателями нельзя договориться. С ними нельзя договариваться. Их надо только резать. Резать под корень и выдирать из земли остатки! Они как осот в огороде. Стоит после прополки остаться в земле только маленькому кусочку корня, как он вскоре разовьётся в большое и мощное растение. И его снова надо полоть.
— Ну что ж, — ухмыльнулась Маша, — тогда будем полоть. Нельзя же будущих молодых баронов Вехторов оставлять без средств к существованию. И тем более без того, что накоплено поколениями их предков.
Но это, как я понимаю, дело далёкого будущего, а завтра я займусь написанием официальных писем всем поставщикам о приведении в порядок условий приёма зерна и о том, что им назначен срок в одну неделю для приведения поставок к условиям договора.
Ну а что вы скажите по поводу нашего завода, хотела бы я знать? — Маша вопросительно взглянула на замолчавшую Изабеллу. — Говорят, первое впечатление самое верное. Так скажите, дорогая баронесса, какое впечатление на вас произвёл наш завод?
Изабелла долго молчала, изредка покачиваясь на неровностях лесной дороги, а потом неожиданно, глянув прямо в глаза Маши, тихо поинтересовалась:
— А что вы хотите от меня услышать, дорогая Марья Ивановна? Похвалы? Или вас интересует моя действительная оценка того, что вы сделали? Что?
— Полагаю, мне больше интересно то, что вы действительно думаете, чем просто похвалы нашей работе, — сухо отозвалась Маша. — Уж их-то я вдоволь наслушалась. Аж ухи ноют.
Уже из первых слов ей сразу стало ясно что баронессе многое не понравилось. А это было неприятно. Сама она о заводе была самого высокого мнения.
— Ну, — усмехнулась Изабелла, — в таком случае слушайте и не обижайтесь, даже если что вам не понравится, — тут же подтвердила она самые худшие Машины предположения.
На меня действительно произвёл большое впечатление этот ваш "маленький", как вы его назвали винокуренный заводик, — снова широко улыбнулась баронесса, доставая из корзинки и засовывая в рот очередную ватрушку.
Ну что ж, начнём по порядку.
Изабелла стряхнула с колен крошки, оставшиеся от предыдущей ватрушки и с довольным, сытым видом глядя на Машу начала, не забывая аккуратно откусывать по кусочку:
— Первое. У завода отсутствует охрана. То, что вы там что-то говорили о каких-то сорока егерях, в настоящий момент осуществляющих охрану завода, так это, по-моему, плод вашего больного воображения. Охрану никто не несёт. За всё время нахождения на заводе я видела только одного охранника, да и тот откровенно спал возле двери в казарму.
Когда мы только въезжали во въездные ворота, там никого не было. Единственный охранник, что нам вообще встретился, вместе со всеми встречал нас возле терема управляющего. Вероятно, он просто сбежал с поста у ворот, чтобы предупредить управляющего о нашем приезде.
Второе. Не ведётся никакого наблюдения за окружающей местностью. Вы говорили, что в округе шалят ящеры с амазонками, что у Александра Игнатова спалили хутор, а на заводе нет системы ни дальнего, ни ближнего, вообще никакого ни наблюдения, ни оповещения. На крепостной стене за всё время, что мы там находились, не появился ни один охранник. Наверху надвратной башни, на смотровой площадке, там, где вы так любезно мне показывали дальние окрестности и местные красоты, отсутствовал наблюдатель. Отсутствовал как таковой. Хотя, место там для него просто великолепное. Вся округа словно на ладони, но никто за ней не наблюдает.
Из вашего разговора с управляющим я поняла, что в крепости нет действующего начальника охраны, да и вы мне никого не представили в этом качестве, а это бардак. Всем заправляет, как я понимаю, пара, тройка десятников под началом кретина управляющего. Он может и хороший специалист по водке, но как начальник охраны столь дорогого и важного объекта, он ноль.
Это то, что касается охраны завода, — закончила баронесса. — И это только самый первый, самый поверхностный взгляд. Уверена, что если вплотную взяться за проверку, вылезет ещё столько же совершенно недопустимых вещей.
Не понимаю, о чём думает ваш муж, дорогая Марья Ивановна, — холодным тоном заметила она. — Это вещи, которые впрямую должны его касаться, как военного человека, ответственного в вашем клане за оборону. Если и на других объектах такая же картина, то он явно не на своём месте.
Полагаю, что в случае нападения, ваш завод обязательно разграбят и будет хорошо, если не сожгут.
Хотя, — усмехнулась насмешливо она, — на месте, что ящеров, что амазонок, я бы не спешила его жечь. Очень удобная штука для них этот ваш завод. Им не надо напрягаться и грабить всех хуторян по отдельности. Стоит только подождать пока заполнятся ваши амбары и вместо грабежа сотни мелких хуторян один раз ограбить ваш завод.
Очень удобно, — насмешливо заметила она. — Один удачный набег и они собрали весь урожай всего этого края. Река Каменка, на притоке которой стоит этот авод, рядом, буквально в десятке вёрст. Добраться оттуда сюда незамеченными, что для амазонок, что для ящеров — не проблема.
Полагаю, не ваши высокие стены, которыми вы по праву гордитесь, действительно вполне заслужно, являются причиной того, что на завод до сих пор ещё никто не напал. А именно то, что я только что вам сказала. Просто все ждут, когда окрестные хуторяне выполнят перед вами свои обязательства по поставкам. И тогда одним разом всё заберут.
А если допустить, что у них в городе есть сообщники, а их просто не может не быть, насколько я знаю подобную публику, то я вам даже могу назвать примерные сроки, когда вам следует ждать нападения.
— Ну и?
Маша, с горящими от злости глазами, нервно пошевелилась на диване коляски, на котором она словно зачарованная слушала рассуждения баронессы. Глядя на неё сердитыми, злыми глазами, он едва сдерживалась, чтобы не нагрубить в ответ или просто не выругаться матом. Баронесса была права. Она была права на все сто процентов. И Маша отчётливо это понимала. И от этого было ещё противнее. И хотелось кого-нибудь ударить.
После её слов многочисленные несуразности и странности последнего времени все разом встали на свои места. И непонятное поведение ящеров с амазонками, как бы в упор не видящих столь лакомого куска. И странное поведение самих хуторян, почему-то не желающих быстро выполнить свои обязательства перед ними и быстро получить деньги. И все остальные странности, которые они последнее время стали замечать вокруг этого завода.
— Варианты ваших дальнейших действий могут быть разными, но в одном они сходятся. Не позже чем черед пять дней ваш винокуренный завод будут грабить, — грустно усмехнулась баронесса.
Мне очень неприятно это осознавать, но похоже своим поспешным, необдуманым заявлением что в течение недели разберусь со всеми я спровоцировала скорое нападение. Гнев плохой советчик, — Изабелла с сожалением покачала головой. — Однако, что сделано, то сделано, — сразу резко перешла она на сухой, деловой тон.
Значит, что мы имеем. Всем заинтересованным в зерне лицам известно, что через неделю у вас на заводе или будет весь годовой урожай, или нет. Думаю не ошибусь, если предположу что ваши поставщики не захотят второй раз доставлять на завод свой урожай, таская его туда-сюда. Тем более, что как я усмела заметить, мельком просмотрев записи, практически все они уже почти выполнили договорные поставки. Поэтому — вывозить никто ничего не будет. а вот довезти — вполне. Это и примем за аксиому.
Полагаю, также рассуждать будут и амазонки с ящерами.
Второе. Ящеров исключаем. От пограничной речки с ними по земле сюда добираться долго и неудобно. Да и опасно. Ясно, что если сюда они ещё и смогут тайком пробраться, то обратно с большим и тяжёлым обозом с зерном — исключено. Перебью по дороге.
Тут просматривается один единственный вариант, — грустно усмехнулась баронесса. — Нападение по реке. А это исключительно амазонки. Чтоб вывести разом такое большое количество зерна нужны большие торговые лодьи. А таковых у ящеров, как и у вас нет. Не терпят амазонки на Лонгаре конкурентов.
Теперь считаем. Сегодня я известила всех что даю сроку неделю. День — голубь почтовый летит, день собраться, три ночи чтобы незаметно подобраться как можно ближе к городу по реке. Сначала по Лонгаре, потом по Каменке, потом и по этой мелкой Рожайке на лодках или ушкуях. День-ночь чтоб подготовить тут на месте нападение. Итого пять календарных дней, считая с завтрашнего утра.
На рассвете шестого дня ждите нападения. Вас будут грабить, — деловито констатировала баронесса.
Полагаю, что данный варианты, вас никак не устраивает. Вам в любом случае придётся рассчитаться за поставки. Учитывая ваши напряжённые отношения с хуторянами, уверена, что они не пойдут вам навстречу с задержкой или отменой по выплатам платежей. И если вы оправитесь от такого удара, то думаю, весьма и весьма не скоро.
Маша с угрюмым видом нервно теребила пальчиком кончик своего платья, мрачно слушая Изабеллу. Дождавшись окончания её монолога, холодно заметила:
— Думаю, вы, Изабелла, правы, скоро действительно следует ждать большого набега. И согласна с вами, что амазонок. Малым отрядом, чтобы там ни говорилось, а завод не взять, если только это не специально подготовленный для таких дел отряд.
— Но вот вывезти всё зерно, что уже на заводе собрано, для этого надо большой отряд, множество телег или близость к реке. Обоз не подойдёт. Мало вывезти, надо ещё потом и отстоять его в пути, — с угрюмым видом покачала она головой. — Это тебе не пара телег хуторянина с которыми можно просочиться между хуторов. Тут его только сутки на телеги грузить придётся, — задумчиво протянула она. — А это потеря темпа. Значит, ты действительно права. Скоро следует ждать большой набег.
— Мне продолжить?
Изабелла вопросительно взглянула на мрачную Машу, с угрюмо задумчивым видом отбивающую чечётку пальчиками уже по краю дверцы коляски.
Маша, несколько минут молча глядела на сидящую напротив неё молодую женщину и долгое время не нарушала установившееся молчание, о чём-то усиленно думая.
— Продолжайте, баронесса, продолжайте, — наконец-то решительно заговорила она. — Ваши суждения наводят на интересные мысли, хоть и крайне неприятные. В вас есть нечто общее с господином Сидором. Он такой же параноик, как и вы. К тому же ещё ни разу не ошибался, — мрачно добавила она, едва наметив улыбку кончиками плотно сжатых губ.
— Ну, раз с этим вам всё ясно, тогда рассмотрим другую сторону вашего предприятия.
Баронесса, невольно поморщившись при упоминании Сидора, поудобнее устроилась на диване коляски и, достав из корзинки ещё одну пышную ватрушку с жадностью изголодавшегося человека, вонзила в неё зубы.
— Так вот, — едва прожевав, продолжила она. — Может я и не права, но, судя по тому, что вы сказали и чем так хвалились во время нашего посещения завода, но система очистки сточных вод с вашего завода поставлена из рук вон плохо.
— Приехали, — снова помрачнев, недовольно проворчала Маша. — Хотелось бы знать, дорогая баронесса, а у нас вообще, есть что-нибудь хорошее?
— То, что вы собираетесь использовать для этой цели крепостной ров, системой очистки не может являться в принципе, — не обратив на её слова никакого внимания, продолжла Изабелла. — Хорошо начали, а потом всё завалили. Сделаете так как сказали — у вас будут проблемы. Серьёзные проблемы. И в первую очередь, с вашими же медведями. Не думаю, что им понравится рыба, воняющая спиртом.
— Возможно это ещё одна из многих причин, по которым до сих пор не разорили и не отобрали у вас этот завод.
— Чем же плохи наши пруды-отстойники на месте крепостного рва, что мы собираемся строить с задней части завода? — недовольно буркнула Маша, сердито сверкнув глазами. — Хотя бы как временная мера.
— Тем, что завод уже работает, а их ещё нет, — холодно отрезала Изабелла. — Это, во-первых. И тем, что их явно будет недостаточно. Это, во-вторых. Ваша очистная система больше похожа на вонючие крепостные рвы с тухлой, ржавой водой, что окружают большинство баронских замков у меня на родине, чем на очистную систему для сточных вод с винного завода.
Вы меня спрашивали, не видала ли я винокуренных заводов. Так вот, у нас в баронстве их было несколько. Так вот у нас…, - баронесса внимательно посмотрела на молчаливую Машу. — У нас, площади очистных прудов, там где за этим действительно серьёзно следят, раз в пять больше этого вашего хилого, вонючего рва, куда вы собираетесь сливать отходы своего завода. И это, учитывая то, что объём производимой продукции там раз в пять меньше, чем ваш нынешний. И я даже не говорю про расчётный.
Я специально смотрела, когда мы ходили по стенам. У вас за крепостью, далеко в стороне, на расстоянии версты или около того, есть вполне подходящая низина для устройства прудов-отстойников. Так что ею вполне модно было бы воспользоваться уже сейчас, но вы в этом направлении даже не пошевелились. Вы просто напрямую сбрасываете грязные воды в реку, не пытаясь их хоть как-то очистить.
— Нам надо быстрее вернуть вложенные деньги…, - угрюмо буркнула Маша.
— Что совсем вам не мешало прокопать узенькую канавку и сливать стоки в ту низину, чтобы не загрязнять реку, — резко оборвала её баронесса. — И пока бы вы строили большие очистные пруды для очистки своих сточных вод возле самого завода, та дальняя низина вполне бы справлялась с временной очисткой.
— "Блин", — подумала Маша, — "Хорошо, что Сидора сейчас нет. Он бы живо за это уцепился и назло мне прикрыл мой заводик. Тем более что он именно это с самого начала и предлагал".
— И ещё по поводу воды, — продолжила баронесса.
— В деревянной крепости нет ни одного колодца, а должно быть не менее трёх. И обязательно хотя бы один из них должен был бы иметь подземный канал, связывающий его с рекой.
— Крепость, есть крепость, дорогая Марья Ивановна. — Тем более деревянная. И совсем не важно что в ней расположен какой-то завод. А у вас, как я поняла, они даже не предполагаются.
— И ещё!
Изабелла с жалостью посмотрела на угрюмую, нахохлившуюся Машу, забившуюся в угол плавно покачивающейся коляски и нервно теребящую край своего платья, сердито сверкающую глазами, но всё-таки молча слушающую её.
— Как я поняла, вы собираетесь устраивать посад для работников завода прямо на берегу будущего пруда выше по руслу Рожайки? А о том вы подумали, что заводу нужна чистая вода, а не загаженная отходами людей и животных. Где будет водопой для стада, что неизбежно образуется у работников завода? В заводском пруду?
Куда вы собираетесь девать бытовые стоки из посада? В воздух? Или вы решили, что всё само рассосётся? Какое же качество будет у вашей водки завтра, если на неё пойдёт грязная вода? Или вы собираетесь вкладывать дополнительные деньги ещё и в очистку воды?
Потом. Зачем вы вырубили лес по берегам своего будущего пруда? Вам что, нужен выпас для животных на берегах вашего водоёма и грязный сток с будущего поля и выпаса?
Или вы полагаете, что той семье медведей, которой достанется этот ваш пруд на кормление, очень понравится рыба с запахом навоза?
Вы о чём собственно думаете?
— Я думаю, хорошо, что здесь нет твоего Сидора, — сердито огрызнулась Маша. — А то бы вы с ним быстро спелись. Оба два эколога, блин! Он тоже всё время был озабочен вопросами очистки, а о том, что надо быстрее возвращать вложенные средства, никто кроме меня почему-то не думает, — обиженно пожаловалась она.
— Не знаю, что там думает господин Сидор, но он явно не додумал, — недовольно буркнула Изабелла, сразу же приходя в крайне раздражённое состояние, как только речь зашла о Сидоре.
— А его сюда и не пускали, — огрызнулась Маша. — Ещё чего! А то бы он ещё раньше вас всё это выдал.
Маша, со скрытой насмешкой посмотрев на покрасневшую от гнева Изабеллу, никак не прореагировав на её заявление, только в голове её опять промелькнула безпокойная мысль.
— "Если они действительно сойдутся в этом вопросе, то с заводом будет покончено в тот же день без всяких амазонок и ящеров. И никакие наши с профессором вопли, что денег ни на что не хватает, их не остановят. Уже сейчас, даже не видя друг друга, они дуют в одну дуду. Что же будет потом", — с тихим ужасом подумала про себя Маша.
Солнце, до того высоко стоявшее в зените, ко времени их возвращения уже вплотную приближалось к горизонту, так что, как они не торопились, а обратно домой вернулись уже в глубокой темноте, часа через два, после захода солнца.
Плотная осенняя темень уже легла на землю, и практически в нескольких шагах друг от друга не было ничего видно.
— Глядите, — кивнула Маша на мелькающие в тускло светящемся окне их землянки какие-то смутные тени и доносящиеся из-за плотно закрытых дверей глухие голоса. — Это наверняка ваш родственничек бесится, узнаю его голос.
— Спасибо, вам Маша, — неожиданно поблагодарила баронесса. — Спасибо за то, что выдернули меня из этого омута безделья. Вы себе даже не представляете, как там тоскливо, в этой землянке, сидеть и ждать когда же придёт время возвращаться в свой родной замок. Сидеть и ничего не делать, тупо ожидая, что за тебя всё сделают. Я всю жизнь работала, а теперь полгода сижу фактически взаперти. Я уж боялась, что скоро с тоски на стену буду бросаться. Ещё раз спасибо вам за то, что вы выдернули меня из этого болота.
Маша посмотрела на баронессу и, ничего не говоря, молча пожала ей руку, насмешливо подмигнув.
— Ну что. Завтра в долину поедем? Нет, — ухмыльнулась она. — Тогда денёк отдыхай, а послезавтра я с утра подъеду. Прокатимся, посмотрим местные красоты, шашлычку поедим.
Как Изабелла и предполагала, дома её ожидал разгневанный Советник, доведший своим безпокойством оставленных на охране землянки ящеров уже до откровенного озверения.
Не успела она войти в открытую дверь, как на неё тут же обрушился град упрёков со стороны Советника, искренне встревоженного её неожиданно долгим отсутствием, и тут же обвинившим её в пренебрежении своей безопасностью и занятием непонятно чем.
— Советник, Советник, — осторожно опустившись на скамью возле входа, баронесса медленно покачала головой, и насмешливо глядя ему прямо в глаза, устало попеняла. — Ну нельзя же быть таким невнимательным, — кивнула она на лежащий прямо перед ним на пустом столе кусочек бересты с нацарапанным на нём каким-то текстом.
— Там всё написано, и где я, и с кем я. Надо было только поднять его со стола и прочитать.
— А?
Старый Советник недоумённо повернулся к столу и с растерянным видом поднял небольшой кусочек бересты, одиноко лежащий на девственно чистой столешнице.
— Ну всё, — широко, душераздирающе зевнув, баронесса устало поднялась со скамьи и направилась к своей спальне. — Советник, если что не так, завтра поговорим.
И провожаемая смущённо виноватым взглядом барона, она отправилась отдыхать после трудной и непривычной поездки.